Будущее уже было

Юрий Анатольевич Кириллов, 2023

«Народ, забывший своё прошлое,обречён пережить его вновь»Схиархимандрит Илий (Ноздрин)Автор представляет свой жанр, как историческая фантасмагория.Произведение повествует о новых необычных похожденияхи приключениях с перемещениями во времени героев, уже известных по сценариям Александра Шевцова «Мы из будущего» и «Мы из будущего-2» ©ВГТРК (Россия-1). На этот раз им предстоит поучаствовать в гуще событий и сравнить произошедшее в Киеве в 2014-ом с тем, что пришлось пережить в Петрограде в феврале 1917 года, встретившись лицом к лицу с реальными и известными участниками событий настоящего и прошлого.

Необычные соседи

произведения? — пытается поддержать поэта и историк.

— О, вы глубоко ошибаетесь, — вдруг вновь с усмешкой разрушает стереотип хозяйка. — Далеко не всегда в произведениях Сашеньки я выгляжу Прекрасной дамой. Бывала, к примеру, и даже в образе глупой картонной куклы Коломбины…

Гости немного в удивлении.

— Да, да. Почитайте как-нибудь пьесу «Балаганчик».

— Любонька, ты ведь знаешь, при каких обстоятельствах это было написано, — попытался оправдываться Блок.

— А циклы стихов «Снежная маска» и «Фаина», вообще написаны не для меня, — продолжала девушка. — А какой они пропитаны нежностью и любовью?..

Обстановка нагнеталась, по всему чувствовалось назревала ссора. Поэт, казалось, уже зная, как разрядить обстановку, встал и нежно обнял жену сзади за плечи:

— Дела минувших дней, Любонька моя. Теперь совсем другие времена. А настоящая любовь остаётся единственной — данной судьбою.

Хозяйка также, не желая напоказ выказывать семейные ссоры, решила перевести разговор на другую тему, первое, что пришло в голову:

— Ужасно и небезопасно стало на улице в последние дни, особенно когда стемнеет.

— Да, преступность с каждым днём растёт, — подтвердил муж. — Теперь уже, провожая вечером гостей, впору спрашивать, «при вас ли револьвер?» Кровавые побоища на улицах уже стали делом привычным. Воры уже даже людей крадут. Так, ушёл из дома на полчаса, и пропал навсегда.

— Тебе во всём теперь так и мерещится твоя несчастная Куличенко, — с упрёков съехидничала жена.

— Что за несчастная? — поинтересовались гости.

— О, это знаменитая Ната Куличенко, петроградская проститутка, убитая и ограбленная на улице. Мой Сашенька сильно скорбил по ней. Её несчастной судьбе вообще газеты уделяли больше внимания, чем войне или даже убийству Распутина. В каждом кафе служащие дневными биржами «живого товара» обсуждали это жестокое ограбление.

— Любонька, ну нашим гостям совсем не интересны эти истории.

— Отчего же? Господам ведь интересно, что обсуждают в столице в последние дни? К примеру, ещё одна подружка моего супруга — тиражная Тамарка, недавно тут чуть было замуж за богатого старичка не вышла. Её история вообще стала легендой. Высокая миловидная жгучая брюнетка в жуткую стужу вышла подвыпившей с вечеринки на Невский. У дома Елисеева из автомобиля вышел пожилой господин в дохе и бобровой шапке. За приличные деньги предложил проехать к нему в дом и нарядиться невестой. Тамарку такое предложение заинтересовало. Отвёз её к себе в дом в Старую деревню. А там, только представьте, в чистой белой комнате по центру стоит белоснежный гроб. Тамарке пришлось в свадебном платье лечь в этот гроб. Замирая от ужаса, она провела в этом гробу несколько часов, пока пожилой господин плакал и целовал её руки.

— Надо отдать должное, что и расплатился с ней щедро, — подтвердил хозяин квартиры.

— Действительно. Говорят, потом ещё не раз встречались. Одаривал подарками и деньгами. Даже замуж позвал.

— И что же? Согласилась? — поинтересовались заинтригованные гости.

— Отказалась Тамарка. Да, и старик куда-то исчез, — историю хозяйка также внезапно закончила, как и начала.

— Вы ведь сегодня были в самой гуще на Знаменской площади у Николаевского вокзала? — неожиданно перевёл разговор и вполне серьёзно поинтересовался Александр Блок. — Говорят, что волнения были уже гораздо серьёзнее, нежели в предыдущие дни. Чем, на ваш взгляд, это может грозить?

— Манифестации уже действительно приобретают угрожающие масштабы, — постарался хоть как-то объяснить Сергей. — Думаю, что такие общегородские волнения могут привести к очень серьёзным, я бы даже сказал, к глобальным последствиям, вплоть до политического переворота и захвата власти.

— Думаете, что это всё настолько серьёзно? — удивился поэт.

— Я не думаю. Я в этом уже окончательно уверен. Судьба самодержавия и монархии в целом висит на волоске, — резюмировал Филатов.

— Неужели вы — военные позволите народным массам совершить такой переворот?

— Военные — это в первую очередь всё те же вчерашние рабочие и крестьяне. В петроградских гарнизонах около двухсот тысяч новобранцев находятся ещё буквально считанные дни. Даже командующие должности стали занимать люди из простого народа. Командование не считает должным проводить разъяснительную работу в армейских рядах, относится к ним, как к безвольной «серой скотине», чем успешно пользуются провокаторы и революционеры. Солдаты охотно впитывают информацию, распространяемую этими «отцами революции». Девиз «За веру, Царя и Отечество» уже не вселяет в солдат той беззаветной преданности монарху. Лозунги и речи ораторов всё больше находят во вчерашних крестьянах живой отклик и сочувствие к горожанам. Выступать с оружием против таких же, как они сами, такие военные не захотят, да и не станут. А без армейских штыков эту разъярённую толпу, подогреваемую революционными лозунгами и мыслями о свободе от «ненавистных самодержавцев», уже не остановить, — вдруг неожиданно для хозяев сделал пессимистичное заключение «офицер». — Я сегодня своими глазами видел, как усердствовали некоторые офицеры, убивая народ без смысла и разбора, унижая своих же солдат, пытаясь превратить их в палачей безоружных горожан, тем самым противопоставляя себя не только демонстрантам, но и собственным подчинённым.

— Вы считаете, что Российская империя уже обречена?

— Увы, в ближайшие дни власть перейдёт в руки либералов, находящихся сейчас в Думе — к главным зачинщикам всех этих беспорядков.

— Вы так спокойно об этом говорите, будто бы сами состоите в этом заговоре. Или настолько в этом уверены? — продолжил сомневаться поэт.

— А вы считаете иначе? Всё ведь уже очевидно.

— Всё-таки странно это слышать от офицера такого ранга. Я сегодня провёл время в ставке градоначальника. Пригласили сделать материал для газеты о работе Штаба командующего войсками, который теперь расположился в кабинете генерала Балка. По заключениям начальника штаба генерала Хабалова всё под контролем армии. Начальники районов докладывают о затихающих беспорядках. Может быть, вы сгущаете краски? — усомнился Блок.

— Я буду счастлив, если всё будет действительно под контролем генерала, и завтра манифестации и беспорядки в городе не повторятся, — успокоил хозяев «офицер». — А вам не нужен помощник в ваших писательских делах у градоначальника? Вы ведь завтра вновь будете там?

— Как я уже и говорил, в городе не безопасно, а посему сочту за честь, если вы сопроводите меня. К тому же, я не ограничен в количестве редакционной группы.

— Думаю, что наш Виталий вам в помощь будет лучшим помощником. Он и сопроводит вас завтра утром.

Бероев был крайне удивлён таким решением, но безоговорочно согласился и поддержал.

— Тогда, позвольте, сегодня вечером украсть вашего друга уже мне? — вдруг что-то опять затеяла хозяйка. — Ах, если бы сейчас было лето, я непременно предложила бы прокатиться в соседнем саду на чёртовом колесе или «Американских горах», которые просто обожает мой Сашенька. А мне более по душе «Мельница любви» и «Пьяная лестница». Но, сейчас можно посмотреть новую пьесу здесь же в театре Комиссаржевской. Виталий, Вы ведь не откажете мне?

Бероев смущённо посмотрел на Блока и, опустив глаза, пробурчал под нос:

— Я даже не знаю…

— Если вам не трудно, я буду крайне признателен, если Вы сопроводите и составите моей Любоньке компанию. Она так любит театр, — вдруг настоятельно попросил уже сам муж хозяйки.

Сама же Любовь Дмитриевна расплылась в лучезарной улыбке:

— Мой супруг и сам обожает театр. «Театр — это сама плоть искусства, та высокая область, в которой «слово становится плотью» — так писал он когда-то.

— Полагаю, вам обязательно должен понравиться фарс, — продолжил поэт. — Такого, кроме как в Петрограде, Вы больше нигде не увидите. Короткая комическая незамысловатая эстрадная пьеса, нередко скабрезная, рассчитанная на думающую публику. Теперь уже нет надобности отправляться до Адмиралтейской набережной или в Пассаж, и уж тем более на Невский в дом купца Елисеева, как раньше. У нас рядом в Офицерском саду теперь обосновался свой «Зимний театр фарсов».

Хозяйка прямо засветилась от такой идеи и продолжила своим радостным заливистым голосом:

— Виталий, вам непременно понравится. Это гигантские дивертисменты, танцовщицы и опереточные певицы с короткими пьесами, модные шансонетки, злободневные куплеты. Всё вперемешку — комедии про мужей-рогоносцев, канкан, шутки про политику.

Виталий чувствовал себя несколько смущённо, но, девушка, соскочив с места, подошла к гостю сзади, положив руки на плечи, тихо и настойчиво продолжала прямо на ухо юноше:

— Главное действо — это обнажающиеся актрисы, выступающие лишь в обтянутых трико или полупрозрачных покрывалах.

Гостям было крайне удивительно видеть, с каким восхищением за этой сценой наблюдает муж хозяйки, буквально пожирая глазами свою супругу, откровенно флиртующую с их другом. Наоборот, он настойчиво старается поддержать и посодействовать планам жены:

— Если бы Вы прибыли к нам в город ранее, я бы непременно посоветовал вам посетить увеселительный сад «Аквариум». Французские каскадные танцы, румынский оркестр, цыганский хор, фокусники, костюмированные балы, романсы в исполнении Анастасии Вяльцевой и Вари Паниной. Недавно модная танцовщица Ольга Десмонд была с гастролями и давала концерты, изображая пластические композиции в прозрачных одеяниях, а в конце и совсем нагишом, загримировавшись под мрамор, демонстрировала живые картины, танцуя среди кинжалов. Крайне завораживающее зрелище.

— Мой супруг вообще любитель и сторонник женской наготы на сцене. Точно так, как и его друг Луначарский, который даже сборник эссе на эту тему Сашеньке подарил, — девушка ловко одним движением пальца вынула из стопки небольшую книжицу, и открыв, зачитала: «Борьба за наготу — есть борьба за красоту, здоровье и свободу».

Виталий уже был на всё согласен, только бы прекратить этот разговор. Сергей также, поняв состояние приятеля и всю абсурдность ситуации, поспешил встать из-за стола, дав понять и остальным, что пора уходить. Но, друзья не торопились поддержать товарища, желая всё же вдоволь подкрепиться, пока представилась такая возможность. Тогда Филатов сделал шаг в сторону и оказался у открытой двери в другую соседнюю комнату, по всему, служившую поэту рабочим кабинетом.

Блок чутко уловил вопросительный взгляд гостя и положительным кивком предложил пройти внутрь, сам проследовав за ним. В углу комнаты, находилась точно такая же, как и в их квартире, печь до самого потолка, обложенная крупным белым кафелем. Она ярким пятном выделялась на общем светло зелёном нежном фоне обоев с белыми аляпистыми цветами. Вдоль стен расположились два шкафа со стеклянными дверцами. Один до отказа наполнен различными книгами, дверцы другого изнутри занавешены драпировочной тканью, а посему рассмотреть содержимое невозможно. Вдоль другой стены обитый зелёной тканью диван с деревянными резными спинками-подлокотниками. Подстать ему и два похожих кресла, одно из которых служило рабочим местом хозяину квартиры. По центру комнаты располагался небольшой круглый столик.

Но, у Сергея больше всего вызвал любопытство именно сам рабочий стол, за которым, по всему, видимо, и создавались все те самые известные произведения. Из собственного опыта, да и вообще из общего представления, у историка уже сложилось стереотипное представление рабочего места творческого человека в обычном беспорядочном состоянии с ворохом книг и бумаг. Но, на этот раз его образу предстало чистейше убранное рабочее пространство деревянного стола, скорее, напоминающее рабочее место какого-то педанта, но никак не творческого гения. На столе лишь медная керосиновая лампа, служившая светильником, да непонятная белая фаянсовая безделушка в форме собачки, скорее служившая пепельницей.

— В нашем семействе издревле любимой породой являются таксы, — заметив любопытство гостя, пояснил хозяин. — В тот самый день, когда я на Васильевском так беспечно сошёл на «6-ой линии», лишь увидав Любочку, которая шла на Бестужевские курсы, я как раз направлялся за покупкой таксы для матушки. Именно такса и стала для меня символом предначертанной женитьбы, вот потому она здесь и поселилась в таком необычном образе.

Филатов, приподняв в руке эту вещицу, обратил внимание на её жгуче-красные глаза, и, не найдя в этом образе ничего особенного и необычного, тут же вернул безделушку на место.

— Вы не находите этот вид из окна впечатляющим? — вдруг переключил своё внимание и внимание гостя, поэт. — При выборе квартиры, меня в первую очередь вдохновило именно это место.

Повидавший самые разные виды Петербурга историк, лишь не покорно и немногословно согласился:

— Неплохой вид.

— Меня же этот вид поражает, — продолжил восхищаться Блок. — Не смотря на то, что само море закрыто домами, я здесь чувствую себя, словно на капитанском мостике. Повсюду видны купола церквей.

Из гостиной послышался гул скучающих гостей. Вернувшись к друзьям, Сергей не нашёл взглядом ни Виталия, ни хозяйки квартиры. Через ещё одну открытую дверь он попал в узкий коридор, откуда в разные стороны вели сразу несколько входов. Открыв одну, Сергей тут же понял, что попал в покои самого поэта, так как за деревянной ширмой заметил небольшую узкую кровать. За другой дверью послышался шёпот и шорох. Филатов постарался, как можно громче создать топающий звук, и хотел было уже постучать, но, дверь покоев хозяйки, как уже любопытствующий гость сам сумел догадаться, тут же отворилась. Любовь уверенно сделала шаг вперёд, молча лишь одним взглядом предлагая Сергею вернуться в гостиную, давая понять, что они вместе с Виталием следуют за ним. Бероев же, опустив голову, смущённо пытался надеть очки.

Сергей, за те недолгие секунды, наблюдая эту сцену, заметил в углу комнаты небольшую в деревянном окладе икону. Любовь уловила этот взгляд и тут же удовлетворила любопытство гостя:

— Это наша венчальная икона Казанской божьей матери. Именно ею нас благословили к венцу.

— А что за цветы в неё вложены? — полюбопытствовал он.

— Это традиционный нежный венок из померанца.

Виталий уже готов был к выходу. Сергей лишь подтвердил:

— Мы от души благодарим вас за приглашение и угощения, но, пожалуй, нам и впрямь пора идти.

Уже в прихожей, ещё раз поблагодарив за вкусный обед и договорившись о встрече, гости собрались у дверей. Любовь же уже успела собрать и горячие щи для раненой, передав тарелку Михаилу, убедив того, что девушке для выздоровления сейчас крайне нужны силы и хорошее питание.

***

Открыв дверь, Михаил первым делом сразу направился к своей подопечной, но, зайдя в комнату, тут же обомлел. Девушки на кровати не оказалось. Лишь откинутое одеяло и на простыни кровавое пятно. Парень, спешно осмотрев квартиру, быстро схватил шинель и кинулся на улицу. Ребята всё поняли и не стали ничего спрашивать.

— А может оно и к лучшему? — словно разговаривая сам с собой, произнёс Тарас.

— Это вряд ли, — не согласился с ним Сергей. — Лучше, если она будет под присмотром, и не наделает глупостей. Надо идти искать.

— Скорее всего, она услышала весь наш разговор и всё поняла, — сделал предположение Виталий.

Друзья тоже накинули одежды и вышли из парадной. На улице уже смеркалось, людей было гораздо меньше, лишь немногочисленные компании и парочки, или подвыпившие гуляющие. Вдалеке солдат подбегал к каждому из них и что-то выспрашивал. Друзья понимали, что это Михаил пытается ухватиться за соломинку, приставая с расспросами. От него шарахались, не понимая, что он хочет, не подтверждая никакой информации о потерянной им девушке.

— Это бессмысленно, — уныло произнёс Виталий. — Так нам её не найти. Разве что, по следам крови, которых уже тоже нет.

Сергей, глядя то в одну сторону, то в другую, готов был согласиться с другом. Не было даже малейшей мысли, откуда начинать поиски. Тут он заметил приближающихся уже знакомых двух пацанов. Филатов свистнул и махнул рукой, подзывая к себе. Два юных «сыскаря» тут же оказались рядом. Быстро объяснив ситуацию, Сергей подтвердил:

— Да, Лёнька, ты прав, нам без вас вообще здесь никуда. Мы в этом Петрограде, как слепые котята. Помогайте, мужики. В долгу не останемся.

Хлопнув по рукам, пацаны тут же скрылись в подворотне.

Друзья ещё около часа бродили по округе и безуспешно расспрашивали прохожих. В результате уже совсем отчаявшись, попытались вернуть домой и молодого милиционера, который упорно не желал возвращаться, незаметно от друзей смахивая слёзы с глаз. После долгих уговоров ребята все вместе всё же медленно поплелись к дверям парадной.

В этот момент из подворотни послышался короткий свист и показался Лёнька. Вся компания тут же остановилась, а Миша рванул в сторону мальчишек. Его вопросительный взгляд ожидал только одного, на что пацан лишь кивнул головой, окликнув коротко: «Пошли». Уже по дороге тот рассказал, что его раненая сейчас в доме неподалёку на квартире у девочек Ляли и Муси.

Зайдя через арку в колодец, пройдя ещё несколько переходов, Михаил стоял перед входом в полуподвальное помещение. Парнишка со скрипом отворил старую покосившуюся дверь, и они оказались в холодном, казалось уже совсем заброшенном мрачное помещении, освещаемом лишь одной лампочкой. По центру комнаты топилась дровами металлическая печка, рядом с которой находиться было очень жарко. Но, как обратил внимание молодой парень, это был единственный источник тепла, и до противоположных стен широкой комнаты тепло уже доходило слабо. Дрова лежали здесь же, сложенные кучкой возле стены. Повсюду разбросанная детская и взрослая поношенная одежда.

В углу на старом продавленном диване, укрытая застиранным одеялом без пододеяльника, лежала его Ульяна. Михаил тут же кинулся к ней, упав коленями на холодный пол. Девушка в этот момент спала, но, услышав шум, открыла глаза но, вновь увидев своего «спасителя», тут же, словно от испуга отпрянула назад.

— Молодой человек, простите, не знаю вашего имени, пожалуйста, поосторожней с ней. Ей только что наложили швы, — прозвучал мужской голос.

Только сейчас Михаил огляделся вокруг и обратил внимание на хозяев квартиры. Неподалёку в кресле сидел невысокого роста мужчина в очках. Перед ним на столике разложены различные металлические медицинские баночки со шприцами и всяческими приспособлениями. В другой стороне комнаты на заправленной кровати расположились уже знакомый мальчик Пашка и две, совсем ещё юного возраста, девочки.

— Простите, пожалуйста, я…, — попытался как-то прийти в себя молодой непрошенный гость.

— Да, я уже вижу, что манерам вы совсем не обучены, — строго произнёс хозяин.

— Ещё раз, простите, пожалуйста. Меня зовут Михаил… Бочаров. Я так беспардонно ворвался в ваш дом…, — попытался как-то оправдываться парень.

Тут в комнату вошла женщина с ведром воды, и обратившись к супругу, спокойно произнесла:

— Ну, что ты так строго? — после чего представилась. — Меня зовут Мария Тимофеевна, а моего супруга, который подлечил вашу девушку — Фёдор Христофорович Берггольц. Не переживайте, он военный врач. Для него зашивать такие раны — дело привычное. Будет жить ваша подруга.

— Спасибо вам, огромное. Дай Бог вам здоровья и благополучия, — начал было благодарить хозяев молодой парень, так как не знал и не предполагал, что нужно говорить в таких случаях.

— В руках человеческих здоровье каждого, а не в руках вымышленного Бога, вдруг резко ответил военный врач. — Предрассудки это всё для кисейных барышень, и пережитки прошлого.

— Фёдор, ну хватит тебе пугать молодёжь, — успокоила мужа хозяйка, после чего обратившись к гостю, добавила. — Нашей Ляле лучше говорите «спасибо». Она нашла вашу раненую во дворе, совсем уже плохо девушке было, много очень крови потеряла, к тому же замёрзла совсем. Бредила о каких-то демонах и пришельцах, которые убить её хотят.

Миша повернулся к девушке, которая широко раскрыв глаза продолжала отталкиваться от него руками, упираясь спиной о холодную побеленную стену. Молодой человек присел рядом и попытался обнять девчонку, но та, молча, словно проглотив язык, несколько раз отмахиваясь кулаками, ударила его по груди. Мужская сила, безусловно, преобладала, и вскоре раненая и обессиленная девушка всё же оказалась в объятиях мужчины. Крепко, но нежно, прижав её к себе, он одной рукой гладил девушку по голове, приговаривая:

— Ну, ты и дурёха. Я никому не дам тебя и пальцем тронуть. Никому и никогда, слышишь, я не дам тебя в обиду.

Приговаривая это, молодой человек осыпал её лицо, лоб, глаза и волосы поцелуями. Слова его звучали настолько искренне, что девушка совсем расслабилась, и, казалось, сама прижалась к нему ещё сильнее, положив одну руку на плечо.

Спустя ещё некоторое время, вновь в очередной раз поблагодарив хозяев за оказанную помощь, Миша с лёгкостью подняв подругу на руки, вышел из мрачной квартиры. Парень предложил девочке, которая нашла раненую пойти с ним, но мама девочки обещала, что сможет отпустить её только завтра. Мальчишки же ринулись вперёд, указывая обратную дорогу.

***

Через десять минут Ульяна уже лежала в тёплой постели и крепко сжимала руку своего спасителя, не желая ни на миг отпускать. Миша гладил её волосы и не отрывал взгляда от голубых, словно глубокие озёра глаз.

Сергей с друзьями в это время беседовали с юными сыщиками.

— Ладно, давай начистоту, Лёнька. Нам действительно нужна ваша помощь.

— Я и не сомневался, — уверенно утверждал пацан. — Чем помочь на этот раз?

— Ты ведь уже понял, что мы, мягко говоря, не местные?

— С первого взгляда, — подтвердил его друг Пашка. — Вы сразу прокололись.

Все с удивлением переглянулись.

— Помогите, нам нужно, чтобы нас приняли за своих.

— А зачем вам это? — поинтересовался лихой пацан.

— Понимаешь, нам нужно разыскать одного солдата в частях, чтобы передать одну вещицу, — начал было разъяснять ситуацию Филатов.

— Что за вещица? — поинтересовался мальчишка.

— Да, безделушка, которая не имеет особой ценности, — Сергей показал нательный крестик, инкрустированный камнями. — Тут важно другое. Важно обязательно передать ему эту вещь. А иначе…

— Что иначе? — уже увлечённо заинтересовался юный сыщик.

— Иначе мы задержимся здесь надолго, — пришлось признаться.

— И куда же вам спешить? — настаивал на своём парнишка.

— Ты, сначала помоги, а потом уж расскажу, — на этом решил остановиться Филатов. — Обещаю.

— Что же ты? Если уж начал, то и договаривай, — обиженно завопили пацаны. — Мы ведь уже сказали, что «могила». Никто ничего не узнает. А если «нет», то мы уходим.

Мальчишки соскочили с мест. Сергей осмотрел своих друзей. Каждый глазами «давал согласие», и он продолжил:

— Ладно… Думаю, что вам действительно можно доверять.

И он медленно выложил на стол мобильный телефон. Лёнька очень осторожно прикоснулся к неведомой доселе вещице. Ничего не произошло. Он вопросительно посмотрел на Филатова, тот махнул головой в знак согласия, что можно взять в руки. Нечаянно нажав на едва заметную кнопку на боку, экран гаджета засветился, и Лёнька тут же отбросил его на стол. Цветная яркая необычная «штуковина» продолжала светиться, отсчитывая цифрами секунды.

— Что это? — наконец в голос не выдержали мальчишки.

— Вы точно хотите это знать? — переспросил Филатов, и, получив утвердительный ответ, решил окончательно «добить». — Это «машина времени». Такая есть у каждого из нас. Мы прибыли из далёкого будущего, из 21-го века.

В подтверждение каждый достал из кармана свой телефон. Сергей быстро провёл по экрану пальцем, и продемонстрировал пацанам несколько фотографий из будущего. Пацаны сидели обомлевшими, слушая рассказы «пришельцев», невольно раскрыв рты. О том, что иногда нужно моргать в этот момент они, казалось, совсем забыли.

После того, как мальчишки немного пришли в себя, самый смышлёный и сообразительный не по годам, спросил:

— А, если мы сможем вам помочь, вы сможете взять нас с собой?.. Хоть на немного?..

— Да, я бы с удовольствием, но, видишь ли, каждый такой прибор персональный. Он переносит во времени только одного человека, и только того, на кого он запрограммирован, — решил выкрутиться историк. — Но, я могу постараться получить персональные аппараты и для вас, как наших помощников, и вернуться назад, чтобы позже вручить каждому.

Мальчишки переглянулись. Они поняли, что с этого момента их жизнь меняется кардинально и бесповоротно. Их ждёт блестящее будущее с перемещением во времени.

— Только, вы должны понимать, что каждое такое перемещение имеет определённое задание. Мы исправляем ошибки прошлого. Даже самые малые, — продолжал увлекаться своим враньём Филатов. — Наша миссия, к примеру, сейчас вернуть этот крестик солдату, который по чистой случайности оставил его дома, отбывая в часть. Для вас будут совсем другие задания. Но, это всё будет возможным только при одном условии — если вы сможете нам выполнить наше.

— Есть и второе условие, — вдруг включился в разговор Виталий. — Никто и никогда не должен знать, когда, где и по какому заданию вы где-то бываете.

— Ну, это само собой, — с очень серьёзным лицом подтвердил товарищ.

— Никто и никогда! — громко в голос повторили пацаны.

— Ну, вот теперь вы знаете о нас всё, — выдохнул Филатов. — Готовы к выполнению первого задания?

— Готовы! — также в голос повторили юные друзья.

— Ты не сказал, кого нужно будет искать? — тут же сразу включился Лёнька.

— Егора Соколова, — ответил Сергей. — Сложность задачи состоит в том, что никакой другой информации больше нет. И времени на поиски тоже очень мало.

— Начнём поиски с военных гарнизонов, — словно начальник штаба, очень быстро и толково сообразил и командным тоном распорядился мальчишка. — Только нам туда не пробраться, а вы запросто попадёте. Мундиры у вас складные. А наш дядя — Матвей Митрофанович вас быстро всему научит.

— Когда? — удивился Филатов.

— Да, прямо сейчас, — ухмыльнулись пацаны и, соскочив с мест, кинулись к двери, только лишь крикнув напоследок. — Ждите здесь. Готовьтесь встречать гостя.

Друзья вновь переглянулись между собой. Каждый понимал, что шанс малый, но, хоть какой-то.

— В этих пацанах что-то есть, я чувствую, — с долей оправдания тихо произнёс Сергей. — Может и правда они нам смогут чем-то помочь? Бравые ребята.

Никто не знал, что ответить. Других вариантов ведь никто предложить пока не мог.

Прошло совсем немного времени и в двери постучали. На пороге стоял статный тучный старик. Не смотря на то, что он был в дорогом, но домашнем одеянии, по выправке читался офицер высокого ранга. Аккуратно стриженные обильные усы и борода, переходящие в густые седые бакенбарды, подчёркивали высокое положение господина, а стильные круглые очки и резная трость с позолоченным набалдашником выдавали в нём интеллигента.

— Вы, позволите? — гость прошёл в гостиную и властно присел в кресло.

Пацаны прошмыгнули вперёд и уселись на диване.

— Эти юные лоботрясы вкратце объяснили мне вашу проблему, господа, — сразу без прелюдий начал с главного бравый старец. — Право, не могу требовать раскрытия причины столько неожиданной просьбы, но, чем смогу, пожалуйста, к вашим услугам. Его голос звучал громко, но, в каждой фразе свойственная шепелявость придавала особое изящество и шарм.

Усыпив подругу и услышав новый голос, к компании присоединился и Михаил. Друзья с любопытством окружили гостя. Сергей представил каждого. А свою очередь старый вояка гордо и чётко отчеканил:

— Отставной полковник Императорской лейб-гвардии Волынского полка Матвей Митрофанович Фёдоров.

Немного помедлив, добавил:

— Орденоносного и знаменитого…

— Чем же так знаменит этот полк? — заинтересовался Михаил.

— А вы, как я погляжу, молодой человек, тут единственный воинской выправки? — сразу заметил гость. — Полковой каши небось успели хлебнуть? Любопытствуете о волынцах?

— Любопытствуем, — подтвердил Филатов.

— Начало Волынского полка вообще заложено ещё в начале прошлого века. Тогда он был ещё мушкетёрским. Под именем Великого Князя Николая Николаевича Старшего, именуемого в императорской семье не иначе, как дядя Низи, волынцы гнали неприятеля за пределы России во времена Отечественной, — начал рассказ Матвей Митрофанович.

Оглядев заинтересованные взгляды молодёжи, отставной офицер гордо произнёс:

— Лейб-гвардии Волынский — это самый дисциплинированный полк в русской армии! Он всегда выделяется на фоне прочих. Дисциплину тут в солдатах выковывали на каждом шагу, и гораздо настойчивее, чем в других полках. Для этого добивались от них образцового внешнего вида, идеальной строевой выучки и неуклонного соблюдения внутреннего порядка.

Немного помедлив, продолжил, делая акцент на каждой фразе отдельно между паузами:

— Только приучаясь к аккуратности в мелочах… приучаясь делать лишь то, что положено… и лишь тогда, когда положено, солдат приучается соблюдать установленные правила, подчинять свою волю чужой.

— Ну, это понятно, — попытался подтвердить Миша.

— Что вам, юнцам, понятно?! — вдруг свирепо посмотрел на него офицер. — Строгость — вот мать всего порядка. Ни охнуть, ни вздохнуть. Ноги протянуть без приказа нельзя. В уборную — только с рапортов к ефрейтору. Сапоги на поверке не блестят или пуговицы тусклы — наряд вне очереди. Кляммер не блестит — вперёд гусиным шагом.

— Что ещё за кляммер? — переспросил, заинтересовавшийся рассказом молодой парень.

Пожилой гость рукой подтянул за пояс к себе Михаила, ловко отстегнул бляху и указал на скобу под ней:

— Её же не видно, — ухмыльнулся парень.

— Видно ошибся я со скорым предположением, относительно твоих заслуг. Теперь понимаю, что впервые ты эту форму на себя примерил.

— Я другую форму носил, с некоторой обидой тихо произнёс Миша.

Старый отставной полковник продолжил свой рассказ:

— Унтер-офицеры и ефрейторы могут применять и другие формы воспитания, не предусмотренные уставом. Например, частенько можно наблюдать, как солдаты бегают вокруг конюшни с фуражками, с ремнями, с котелками, с кружками, с портянками, с носками, с сапогами в зубах и орут, перекрикивая друг друга: «Я дурак! Я балда!» После такой дрессировки солдат исполняет приказания автоматически. А это самое важное.

— Что важное? — удивляется Филатов.

— Важно, что в реальном бою у солдата включается мощнейший инстинкт самосохранения. Чтобы подавить его, сознательности многим может не хватить. Вот тут и выручит привычка, не раздумывая, автоматически, или, я бы даже сказал, инстинктивно, выполнять приказы.

— А что, в других полках дисциплина страдает? — с удивлением спросил Сергей.

— Только в Волынском дисциплину по-настоящему выковывали. Потому его и прозвали «железным» полком. Особая отчётливость решительно во всём — в отдании чести, в маршировке, ружейных приёмах. Всегда и везде выделялись Волынцы. Государь всегда узнавал наших солдат по совершенно неподвижным тонким чёрточкам штыков, строго выровненных по рядам в горизонтальной и вертикальной плоскости, по твёрдому, как на параде шагу, идеальному равнению, особому отмаху руки, — при этом старый вояка встал с кресла и показал «знаменитый отмах» руки назад до отказа.

Миша тут же в точности повторил. Полковник оценил с достоинством, покачав головой. Пацаны тоже соскочили с мест и повторили за молодым парнем. Все посмеялись. Матвей Митрофанович присел на место и продолжил:

— Волынский всегда и везде храбро дрался, не обращая на смерть. К чести надо отметить, что это единственный из всех гвардейских полков, участвовавших на Крымской войне. Именно там я получил своего Святого Георгия, когда мы заложили редут перед Малаховым курганом.

— Вы участвовали в военных событиях? — поинтересовался Миша.

— А разве в этом есть какие-то сомнения? — удивлённо посмотрел на молодого человека старый офицер и окунулся в воспоминания. — Под командованием непревзойдённого генерала Михаила Фёдоровича Мирковича во время Русско-Турецкой мы первыми вступили в бой с турками на Шипке, брали Плевну. Именно наш полк особо отличился при взятии Волынской высоты. За переправу через Дунай были награждены георгиевскими трубами с соответствующей надписью. Потом были Балканы. За атаку укреплённых Ташкесинских позиций я был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость». Там же за ожесточённые бои за занятые высоты, был пожалован орден Святого Станислава. А наш генерал был зачислен в Свиту Его Величества. Славные и отчаянные были времена.

Филатов понимал, что рассказы о боевых походах сейчас заведут очень далеко, и попытался перевести разговор:

— Позвольте, Матвей Митрофанович, это всё очень интересно, но это времена давно минувших лет. Нам бы иметь представление о волынском полку сегодня. Требуется попасть в расположение так, чтобы не возникло никаких сомнений.

Отставной полковник медленно осмотрел Филатова с головы до ног и громко расхохотался:

— Вы полагаете сгодиться за гвардейского офицера? Пожалуй, я преподам вам урок основных правил поведения гвардейца. Гвардеец безоговорочно предан Богу, царю и Отечеству, в остальном философией и политикой не интересуется. На оскорбления гвардеец отвечает мгновенно — дворянина вызывает на дуэль, простолюдина бьёт смертным боем. Гвардеец не может появляться в обществе с простолюдинкой. Его спутница обычно актриса, балерина, светская дама — вдовушка или разведённая. Гвардеец бывает только в императорских театрах — Михайловском или Мариинском. Он занимает в партере только места в первых семи рядах или в абонированной ложе. Гвардеец вне службы часто навеселе, но никогда не пьян — «Кирасиры Его Величества не боятся вин количества». Приличный гвардейский офицер никогда не торгуется, нанимая извозчика, достаёт кошелёк и, молча, не спрашивая «Сколько?», кладёт в руку деньги. Гвардейский офицер не может посещать никакие рестораны, кроме «Медведя», «Донона», «Кюба», «Эрнеста». Посещает кондитерские «Верен» и «Рабон», пиво пьёт только Лейнера на углу Невского и Мойки. Подарки прекрасным дамам покупает только у Фаберже и Болина, часы — у Лонжина и Бурэ, вино, сыр и устрицы — у Елисеева, цветы у Эйлерса, меха — у Мертенса, шоколад — у Жоржа Бормана…

— У Бормана? — усмехнулся Виталий, и ещё раз переспросил. — Что, правда, у Бормана?

Гость пристальным и пронизывающим взглядом из под круглых очков посмотрел на прервавшего его рассказ. Сергей решил быстро разрядить обстановку:

— Это очень увлекательно и познавательно. Я, безусловно, понял и принял к сведению… Мне бы в казармы полка попасть.

— Ну, с эти как раз не должно быть препятствий. Когда вас нужно туда распределить?

— Желательно, прямо сегодня…

Полковник с удивлением посмотрел на Филатова.

— Вечером, — добавил тот.

— Тогда, что же мы сидим? Едем. Давненько я не виделся с Сергеем Семёновичем.

Вояка поднялся, опираясь на резную трость, и двинулся к двери. Затем остановился, повернулся и произнёс:

— Мне нужны будут Ваши документы.

— Безусловно, — подтвердил Филатов.

— И, всё же. Хочется верить, что ваша цель благородна? — с хитрым прищуром тихо спросил старый вояка.

— Даже не сомневайтесь. У меня задача найти одного солдата — Егора Соколова, — признался Сергей. — Есть информация только, что он где-то в петроградских гарнизонах. В каком полку, не знаю. Весточка ему у нас от матери.

— Ну, что же. Помогу в таком деле. Непременно помогу.

— Будем премного благодарны.

Пытаясь что-то вспомнить, полковник вновь остановился:

— Знавал я одного Соколова. Только он сейчас в Думе в Таврическом заседает. Ежели может только его сын в гвардейцах служит, али другой родственник какой? Такое тоже может быть.

— Спасибо, может и этим советом воспользуемся.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился сосед-поэт, просить Виталия прямо сейчас сопроводить его в Штаб, чтобы прямо сейчас представить своего помощника градоначальнику, потому, как утром он отлучится по заботам другого толка. Поприветствовав при этом отставного полковника, и узнав, что их пути совпадают, решают ехать к генералу Хабалову все вместе. Виталий, растерянно оглянулся на Филатова. Тот дал понять, что надо ехать. Бероеву ничего не оставалось, как подчиниться. Мальчишки, изображая военных, вышагивая строевым шагом, вышли следом.