В сени крыл Твоих. Сборник духовной лирики

Юлия Ушакова

Многие стихотворения из сборника положены на музыку и исполняются как песни в крестных ходах, а также на православных фестивалях и концертах.

«У дверей стоит вечер…»

Рождество Эммануила

Сон или явь? — распахнутые настежь,

Страницы и глаза нам дарят чудо:

За что Ты вспомнил нас, Младенец-Пастырь,

И мир пролил средь пажитей Иуды?

Ах, Вифлеем, благословенный город

Давида и пророка Самуила!..

(Как плакал тут — и плач тот сердцу дорог —

Иосиф над гробницею Рахили…)

О, сколько вновь здесь слёз прольётся детских, —

Сама под палестинским небом синим

Рахиль заплачет о своих младенцах —

Невольных мучениках за Мессию.

В миру, средь зол, невинность их спасала,

Пред ней бессильно Ирода коварство:

Они, хоть имени Царя не знали,

Но первыми пришли в святое Царство…

Волхвы к Творцу путь через знанья ищут,

На мудрость возлагая упованье, —

К простым Само является в жилище

Живое исполнение Писанья:

Слово, во мраке вспыхнувшее искрой,

Чтоб души не отдать навек геенне, —

От Бога родилось и Девы чистой

В пастушеской пещере, в Вифлееме.

И сладким пеньем, песней звёзд небесных

Весь мир был в ночь блаженную пронизан…

Радость принёс крылатый благовестник

О Рождестве Христа — от вышних к нижним,

И пастухи его спросили: «Как нам

Сей свет хранить, чтобы звезда не гасла?» —

«Вкусите, — и увидите, как благ Он,

Родившийся вам на соломе в яслях!..»

Святая ночь

В тишину святой этой ночи

Ангелов доносится пенье…

Лишь на миг закрываю очи, —

Возникает в душе виденье:

Вифлеем, пастушья пещера,

В яслях — светлый Младенец, спелёнут, —

Долгожданный ответ на веру,

Искупление тьмой пленённых.

В мир родиться благоволило

Неотмирное Солнце правды,

Кровом крыл Своих осенила

Всех людей великая Радость.

Вот причастие странной Тайне, —

Как вертеп явился чертогом?..

(Замерли, затаив дыханье,

Вол и ослик в присутствии Бога…)

Подаёт небесная Милость

Всем Свой дар утешенья и ласки…

(А Мария над Сыном склонилась,

Смотрит в ясные Его глазки.

И о Них, в умиленьи, молитву

Шепчет тихо Иосиф старый, —

И в ночи сиянье разлито

Той Звезды, что над крышей встала…)

Пробудись от дел мёртвых, спящий,

Для принятия жизни Божьей! —

Свет нам светит Животворящий,

И Его тьма объять не сможет.

Теплотою Духа Святого

Души немощных Он согревает;

Лёд сердечной злобы растоплен,

Слёзы воском горячим стекают…

Рождественская колядка

Родился Младенец

У Девы Марии, —

Божий Сын, Спаситель,

Избранный Мессия.

Пресвятая Дева

Чадо пеленает,

Песню колыбельную

Тихо напевает.

Рядом — свят Иосиф,

Власы — снега белее,

А в яслях вол и ослик

Дитя дыханьем греют.

Пастыри простые

Кланяются Чаду, —

Ангелы святые

Их вели от стада.

Караван с дарами

Движется с Востока:

Волхвы со Звездою

Идут издалёка.

Рождество Христово

Ныне наступило.

Звезда всему миру

Радость возвестила.

Не было им места…

(Лук. 2:7)

Древний город перед нами,

Озарён чудесно,

Реют над его стенами

Хоры Сил Небесных…

Что в полуночное время

Совершилось в Вифлееме?

Днесь Сын Божий воплотился

Людям во спасенье,

Волей Вышнею явился

Свет Любви на землю,

Нас Звездой ведёт средь тьмы…

Чем любовь докажем мы?

Говорит евангелист нам:

Перепись в Иуде, —

И Иосифу с Пречистой

Нет в ночи приюта.

Люди добрые, скажите:

Где же Чадо положить им?..

Но народ мольбы не слушал

Путников убогих:

В мире хладном, равнодушном

Места нет для Бога.

Чёрствые сердца темны,

Двери их затворены…

Их никто не принимает,

Поиски напрасны;

Агнца Агница рождает

На соломе, в яслях:

Лишь в вертепе пастухов

Обрело семейство кров.

Поспеши же с пастухами

Воздать поклоненье,

Дар молитв благоуханный

Воскури в смиреньи.

Освети Звездою путь

И вовеки не забудь

Предстояния в пещере

Умиленным сердцем…

Вот к твоей подходит двери

Нищая с младенцем, — =

С радостью введи их в дом:

Это Дева со Христом.

Поклонение Младенцу

Повесть дивную хочу поведать, дети,

Вам о том, как Бог стал Человеком…

Чудеса подобные на свете

Не случались никогда от века.

Это было в час, когда струились

Звёзд лучи над полями Палестины:

Божьи Ангелы пастырям явились

И сказали им, где найти Мессию.

Ветер пел, словно гусли и свирели…

Пастухи по полям шли зимней ночью

И, к пещере приблизившись, узрели

Избавленье всеобщее воочью:

«Вот Он — Свет, во тьме греховной воссиявший!

Наконец — исполняются надежды.

И скромны — не роскошнее, чем наши —

Путников запылённые одежды…»

Рядом с плотником галилейским бедным —

Та, Кого Божья сила осенила.

На руках у Благословенной Девы

Спит Христос — маленький Спаситель мира…

А вдали, где сребрятся гор вершины,

Мудрецы разговор ведут неспешный,

И Звезда необычная пред ними

Проливает свет свой безмятежный.

То цари из далёких стран восточных

Поклониться идут Владыке мира.

И верблюды везут во тьме полночной

Дорогие ларцы с ливаном, смирной,

Золото Эфиопии и Савы… —

Херувимы витают, в умиленьи

Трепеща крылами, хором славят

Господа Предвечного Рожденье.

Рождественские видения

«Я над Твоею колыбелью,

Дитя, склоняюсь, и капелью

Стремятся слёзы, — мук залог.

То радостью благоговейной,

То грустью трепетной овеян

Тот дар, что Мне вручает Бог…» —

И голос Матери Пречистой,

Высокий, нежный, серебристый,

Струился, словно звёздный свет…

А Он — смотрел глубоким взглядом;

В Нём горний мир с земным был рядом.

Вступал Предвечный в рамки лет,

В плоть заключался Вседержитель;

В мир, Им же созданный, как житель

Один из многих, Он входил.

Необыменная Жизнь, Слово, —

Он требовал тепла и крова,

Мал, беззащитен, у груди…

Тушил свою лампаду книжник.

Последние в селеньи ближнем

Пропели робко петухи, —

И в сумерках чернильно-синих

К приюту тихому Мессии

Уже спешили пастухи…

Златилась точка, — свет потоком

Бесшумным, лёгким, от Востока

Сквозь тьму языческую тёк:

Шли мудрецы, — и тот огонь их,

Воздетые омыв ладони,

Грел, озарял, от зла берёг…

Да, звёзды падали, как манна;

Одна лишь величаво, странно

Глядела вдаль — средь прочих звёзд

Княжна в таинственной короне…

Вечерний ангел чутко тронул

Созвездий мелодичных гроздь… —

И чудо сглаживало грани

Меж сотворёнными мирами.

Развёрнут свиток, — и поверх

Витков спиральных пелен ночи

Шли письмена древних пророчеств,

Сливаясь в рифму в звонах сфер…

О, что же в той ночи звучало,

Что души Небу обручало, —

Хор Ангельский?.. Колокола?.. —

Тебе, Рождённому Младенцу,

Всецело жертвуется сердце

И сожигается дотла.

Тихая песнь

«Ложе Твоё — ясли;

Над нашей крышей

Стройное хваленье

Ангелы воспели, —

Звуки в небе тают…

Что в них Ты слышишь,

Чадо Моё, Чадо

В этой колыбели?

Царь земли и неба, —

Непостижимо —

И Господь, и Сын Мой,

Слабенький Ребёнок…

Будешь миру Светом,

За добро — гонимым,

На поруганье

Крестное Рождённый.

В полях Иарима

Ночь наступает.

В небе — Серафимы,

Как белые птицы.

Ты, смежив ресницы,

Свой Рай вспоминаешь…

Чадо Моё, Чадо,

Что Тебе снится?»

«Над городом ночью Звезда расцвела…»

Над городом ночью Звезда расцвела,

И тёплым сиянием веры

Он был озарён. С неба радость сошла:

Сын Божий родился в пещере.

И Дева-Мать пеленала Дитя…

И Ангел путь пастухам указал

К Вечному Свету спасенья,

В Котором Отец миру жизнь посылал

И весть о любви и прощеньи:

«Не бойтесь, идите, — Он ждёт вас,» — сказал…

Под крышей соломенной — голубь притих,

И резвый ягнёнок был счастлив.

А сверху, как руки, веточки ив

Тянулись к Лежавшему в яслях.

И Он благословлял всех их…

Издалека к Вифлеему пришли

Волхвы с приветствием мирным

Царю-Вседержителю, и принесли

В дар золото, ладан и смирну,

И поклонились Ему до земли…

Христе, придём поклониться и мы,

За милость Тебя прославить, —

Но с чем мы предстанем?.. Лишь молим: прости,

Грехи помоги оставить

И души любовью Твоей освети.

«Свят и тих, у дверей стоит вечер…»

Свят и тих, у дверей стоит вечер,

Он спустился с гор к холмам и долинам.

В небе Ангелы затеплили свечи,

А большая Звезда — как светильник.

Радость светлая, смиренная — почти до слёз, так сильно —

Душу охватила…

А снежинки улыбаются Младенцу

Чистым сердцем.

Нынче родилась нам наша Милость, —

Будьте милостивы, люди, к своим ближним.

Нынче ссор не надо и насмешек,

Колкостей, обидчивости лишней.

Дар любви Своей нам хочет дать Всевышний,

Отпущенье грешным. —

Всех сокровищ мира драгоценней

Дар священный.

Светом ясным просвети Ты наши очи, —

Ибо только кротким Ты открылся,

Тем, кто звал Тебя, как дитя иль нищий,

Всей душой к Небесам Твоим стремился;

Только тем, кто Тебя искал, как странник

Приюта ищет;

Тем, кто лишь склониться пред Тобою хочет

И блажен, не прося о большем.

Белоснежной Лилией, какая

Людям и не снилась,

Чистою Овечкой, Голубицей

Вновь отверзлись нам врата Рая.

Чудный Агнец в пеленах, рождённый Ею, —

Там, в пещере…

Отзовёмся ли, чтоб вместе Спаса славить? —

Ангел призывает.

Чадо нежное, тепло дыханья

Ослика над яслями простыми, —

Вот и мудрость вся… К великой тайне

Припади — и поклонись безмолвно.

Отец вечности — Младенцу имя, —

В яслях, на соломе,

Смотрит, зная: быть Ему пронзённым.

Для того рождён Он.

Четвёртый волхв

«Ты легко узнаешь коридор по этому изображению. Посмотри, вот Божия Матерь с Младенцем на руках; перед Ним стоят и Ему поклоняются волхвы. Их четыре, а обыкновенно пишут их три».

(Е. Тур, «Катакомбы»)

Их было четверо, и всех

Из разных государств Востока,

Как говорилось у пророка, —

Звезда вела к вертепу — тех,

Кто Богу мудрости и тайны

Шёл принести чудесный дар…

(Их звали, как гласит преданье,

Каспар, Мельхиор, Валтасар).

Царю Небес и всей земли —

Чистое золото несли,

Священнику — благоуханный

Ливан, а смирну — предвещанье

Тому, Кто должен умереть

Ради всеобщего спасенья

И на кресте за всех мученья

Смиренно, кротко претерпеть…

Волхв Артабан, что шёл последним,

Был праведен и милосерден,

От юности Творца он чтил.

С молитвой бережно хранил

Он на груди заветный ларчик,

И камня в нём скрывались три —

Белее снега, неба ярче,

Пурпурней утренней зари:

Жемчужину, сапфир, рубин —

Христу, Которого любил,

Пока Его ещё не видев, —

С собой мудрец вёз в град Давидов…

Но на пути, в открытом поле,

Без чувств лежал больной еврей, —

И он остался с ним, доколе

Заботой чуткою своей

Не возвратил тому сил прежних…

Сапфир за снадобье отдав,

От спутников своих отстав,

Продолжил волхв свой путь поспешно.

Он в долгожданной Иудее

Заходит в бедный дом в селе

И слышит, что свершилось дело,

Не виданное на земле:

Узнав о Рождестве Мессии,

Царь Ирод приказал: «Скорей

Новорождённых всех детей

Убить, чтобы цари иные

Мою не отнимали власть!» —

Хозяйка дома молодая,

К себе ребёнка прижимая,

Едва успела в ноги пасть

Волхву: «Спаси нас, ради Бога!»

Но поздно, — крики за порогом,

И римский воин меч ужасный

Над мальчиком заносит свой…

И жизнь младенца и несчастной

Спасёт лишь выкуп дорогой! —

Исчезло время во вселенной… —

Как звёздный хор в ночи блаженной,

Звенит душа, и огоньками

Искрится драгоценный камень

Алее сердца, — каплей крови

Ложится в смуглую ладонь…

Взор мудреца — ещё суровей,

И вздох едва скрывает стон…

И вновь отдать! И вновь идти,

Встречая горе на пути!

И преградил ему дорогу

Солдат вооружённых полк:

Купец из Персии далёкой

Приехал уплатить свой долг

В Израиль с дочерью прекрасной,

Но умер в тот же день, — она

За долг отца обречена

Быть проданной насильно в рабство…

Толпа насмешливо следит. —

Девица бьётся и кричит,

О помощи всех умоляет,

И слёзы горькие с ланит

Ручьём жемчужным вниз сбегают…

У Артабана сжалось сердце,

Вмиг краски выцвели лица, —

Последний камень из ларца

Свободу дал дочери перса,

Спас от бесчестия её…

Вновь странствовать пошёл затем он, —

Так милосердие своё

Он не донёс до Вифлеема…

О Артабан! твоя любовь

Сокровищ выше оказалась:

Та милость к ближнему, та жалость

Всех драгоценнее даров.

Не будут подражать тебе

И назовут легендой имя,

Но ты полней других воспринял

Благую истину Небес.

Разбойник

Они шли по пустыне и свёрток несли,

И мечтали о капле воды,

И ослёнка с узлом за поводья вели,

И цепочкой тянулись следы…

Их тревожным молчанием мир окружал,

Взгляд колол незнакомый пейзаж,

И уж на горизонте змеился, дрожал

В зыбких линиях первый мираж.

Тщетно путников взор ключ иль пальму искал,

Но брели через силу вперёд…

«Мариам, наши кости здесь лягут в песках». —

«Нет, Иосиф, Господь нас ведёт».

Опирался на посох Обручник седой,

И боролся с молитвою вздох… —

Она помнила Ангелов, храм золотой,

Заменивший родительский дом.

Словно светлым теплом переполнена грудь,

В сердце песнь царя-предка звучит…

Она помнила вечер, томительный путь

И Звезды над пещерой лучи.

К краю яслей припали уста пастухов;

Кроткий ослик, медлительный вол…

Из разверстых небес чудный слышался хор

Под хвалу исступлённых волхвов…

Они шли по пустыне, как предки их шли

С Моисеем к земле Ханаан…

На пути их — злодеи в засаде легли

За холмом поджидать караван.

Вышла шайка разбойников, путь преградив…

Мягкий свет озарил старика.

Рядом с ним — Дева-Мать прижимала к груди

Драгоценную ношу — Сынка.

Красоты того Лика невиннее нет

В мире зла, средь земных жён и дев…

Стал разбойник в слезах на колени пред Ней

И молитвенно руки воздел.

Он воскликнул: «Сегодня явилась любовь

Среди нас, погибавших в грехах.

Если с неба спускался по Лестнице Бог,

Вот Он — Чадо на нежных руках!

Отступите, друзья, пусть никто не вредит,

Этим странникам нужно идти.

Горе будет тому, кто им зло сотворит!

Буду сам защищать их в пути.

О Блаженная Мать, помолись за меня;

Бедный грешник не сможет забыть…» —

И в ответ слышал он, что Святое Дитя

Милосердие вознаградит.

Прошло тридцать три года, — и землю людей

Увенчал окровавленный крест…

Обнажён перед миром, отвержен, в тот день

Умирал за творенье Творец.

Одесную Его, на соседнем кресте,

Был разбойник, что милость творил:

Раб, узнавший Владыку в Распятом Христе,

Первым в радость прощённых входил.

Бегство в Египет

Заскользил, храня святыню,

Звёздный лучик впереди…

Путь лежал через пустыню,

Через древние пески.

Стлались в небесах над тропкой,

Шелестели два крыла:

Вёл по ней смиренный плотник

Большеглазого осла.

А на ослике сидела,

Перебарывая страх,

В покрывале длинном Дева

С малым Чадом на руках…

Утомясь дорогой дальней,

Отдохнуть решив в тени,

Под египетскою пальмой

Обрели ночлег они.

Чудо Божие свершилось:

Пред Младенцем до земли

Древо гибкое склонилось,

Протянув плоды свои.

У корней его источник

Струёй чистою забил;

Вкус живой воды проточной

Сладок, а не солон был.

Ночь пришла, и спит семейство,

Невредим Малютка-Царь…

Льётся тихое блаженство,

В кротких теплится сердцах.

А за ними наблюдает,

Сна не зная никогда,

И пульсирует, мерцая,

Око Божие — Звезда.