Верная

Юлия Резник, 2022

Я не ждал, что у ворот зоны меня кто-то будет встречать. Тем более дочь человека, благодаря подставе которого я в своё время и загремел на нары. Но вот она здесь. В должности не то моей заместительницы, не то очередной надзирательницы. Так, по крайней мере, думает тот, кто ее прислал. А что же на самом деле?… Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Серго

Я просыпаюсь с криком на губах. Весь липкий от пота и с чудовищным стояком, который здорово бы пригодился, реши я прибить полку или там повесить картину. Странно. Мне редко снятся сны, а уж тем более — эротические. Да и то, что мне в этот раз пригрезилось, больше походит на второсортный триллер. Воспоминания в моей голове спутались, смешались, образуя довольно странный сюжет. Снился Лёшка, которого опускали на моих глазах. Я хотел вмешаться, отбросить прочь от него насильника — здоровенного потного борова, но не успел. Картинка стремительно изменилась. И вот как будто это уже я сам размашисто врезаюсь в тугую задницу. Ощущаю под ладонями узкие по-мальчишески бёдра, мелко-мелко дрожащие от напряжения, нашариваю ладонями плоскую грудь… Мой оргазм неумолимо приближается, и в этот самый момент Лёшка оборачивается, и я понимаю, что на самом деле трахаю Воскресенскую. Её огромные глаза широко распахнуты, ресницы слиплись от слёз, на губах застыла гримаса боли. Я отшатываюсь от неё, как от огня, и просыпаюсь, да… С криком. Привидится же такое!

Наверное, взбреди мне в голову разобрать этот сон с психологом, тот бы непременно решил, что так даёт о себе знать моя гомосексуальность. Но это полная хрень. Я люблю женщин. Красивых женщин, с пышными формами. Вот почему Воскресенская не показалась мне привлекательной тогда, в самом начале.

Спускаю ноги на пол. Сгребаю часы, которые с вечера бросил на тумбочке. Хорошие часы, дорогие. Их почему-то не конфисковали, как почти всё остальное. Так и остались в сейфе. На котором Вика не потрудилась даже сменить код. Стрелки показывают пять утра. До моей встречи с Евгенией в офисе остается почти четыре часа. И вроде бы можно доспать, но я понимаю, что даже не стоит пытаться. Гиблое это дело.

Плетусь в душ. Вчера я впервые в жизни провёл десять минут в солярии. К счастью, этого достаточно, чтобы избавиться от трупной бледности. Чувствую себя почти нормальным человеком. Чищу зубы, щёку простреливает — до стоматолога я не дошёл, а ведь зуб начал ныть ещё на зоне. Болезненно кривлюсь и осторожно выполаскиваю рот. Да только и ополаскиватель не в силах меня избавить от горечи, собравшейся на языке. Мне не нравится чувство вины, засевшее в груди, в её левой части. Женя для меня столько сделала, что на первый взгляд кажется, будто это неизбежно, но… Я ведь ни черта не знаю о её мотивах. Просто никогда не спрашивал напрямую. А пытаться понять, что в её голове творится — абсолютно напрасный труд. Наверное, нам стоит поговорить. Но не теперь, когда моя жизнь на слабых подпорках держится. Любой сквозняк — и она снова рухнет. Так стоит ли сотрясать воздух? Нет. Уж лучше, пока это возможно, придерживаться избранной ранее тактики. В конце концов, она сама ей следует. И, кажется, её всё устраивает. Разве не идеально?

Готовлю себе завтрак, читаю новости. Всё это так нереально, что будто бы не со мной. Неужели я и впрямь могу всё это делать?

Позавтракав, плетусь в гардеробную. Надеваю костюм и повязываю галстук. Галстук из старой жизни. Костюм и рубашка — абсолютно новые. Как я и думал, весь старый гардероб мне мал. Да и давно уже вышел из моды.

К отведённому нам офису Иван меня привозит ровно к девяти. Лихо паркуется, уведя классное место у лысого мужика на «Крузере».

— Эй! Какого чёрта? — орёт тот, высунувшись из окна.

— Это парковка для топ-менеджеров.

— А я, по-твоему, кто?! Хрен с бугра?

— Ну вот! Всё ты знаешь, — ухмыляется Иван. — Сгинь, мужик, не ищи себе неприятностей.

Пока Иван переговаривается с водилой, я выбираюсь из салона, сам себе открыв дверь.

— Что здесь такое?

Оборачиваемся на голос. Через стоянку к нам шагает Воскресенская. Ее тотал-блэк-закрытый-наглухо образ разбавляет жакет оверсайз цвета фуксии-вырвиглаз. Скромного кроя юбка-карандаш оставляет открытыми колени и икры. Всё такие по-жеребячьи поджарые. На носу — очки. Губы накрашены помадой в цвет пиджака. Из украшений — массивное золотое кольцо и серьги. На ногах — босоножки не по дресс-коду. Волосы собраны в строгий пучок на макушке.

— Не поделили парковочное место, Евгения Александровна.

— Бывает, — улыбается она. — Доброе утро, Сергей Зурабович. Как ваши выходные?

— Потрясающе, — бросаю сухо. Зуб ноет, не прекращая. И боль чем дальше, тем становится сильней. Вот тебе и первый рабочий день. Как сосредоточиться и не потерять бдительность?

— Ну, тогда, думаю, лучше нам подняться внутрь. Ваш офис располагается на последнем этаже, рядом с моим. Не потеряемся.

— Да уж.

— Команда у нас новая, ещё не до конца сработавшаяся. Но люди все толковые.

— Пусть мне соберут их личные дела. Я изучу, — беру разговор в свои руки и гляжу прямо на неё, пусть нечего и не вижу за стёклами солнцезащитных очков, которые я уже почти ненавижу. Мы в чёртовом здании и по всем правилам делового этикета Евгении Александровне не мешало б их снять! Но она это делает лишь в момент, когда я уже почти созрел, чтобы сделать ей замечание. Будто до этого нарочно меня испытывала.

— Да, конечно. Вы можете отдать распоряжение на этот счёт своей секретарше.

— А моего распоряжения тебе недостаточно? — на кой-то чёрт включаю мудака, каким никогда, в общем-то, не был.

Евгения-чтоб её-Александровна равнодушно ведёт плечом:

— Почему же? Могу и я попросить. Мне не трудно. Но видите ли, у нас столько проблем, что гораздо лучше будет, если я займусь своими непосредственными обязанностями. Не знаю, в курсе ли вы, но с нашего рынка ушли все более-менее стоящие консалтинговые компании. На наши плечи легла подготовка практически всех отчётов. И анализ, и прогноз…

Мы замедляемся у турникета. Она открывает сумочку и начинает что-то в ней искать. Мимо нас, тайком на меня косясь, проходят люди. Кто-то здоровается. Женя отвечает. Я только все сильней хмурю брови.

— А вот и пропуски. Я уж думала, что в другой сумке оставила.

Турникет мигает зелёным, пропуская нас внутрь. Идём к лифтам, двери которого закрываются у нас перед носом. Набившаяся в кабину компашка так занята разговорами, что просто не замечает нас. У произошедшего есть и свой плюс. Прибывшая следом кабина абсолютно пуста. В ней только я и Воскресенская. И камера, установленная в правом верхнем углу. Я готов дать руку на отсечение, что она тщательно следит за каждым нашим жестом. Каждым словом. Да и Евгения Александровна всё понимает правильно. Вот почему мы до сих пор током не поговорили. За нами повсюду слежка.

— Думаю, где-то час нашим спецам понадобится, чтобы открыть для вас доступ и наладить корпоративную почту. Потом было бы неплохо, если бы вы изучили отчёты хотя бы предварительно. А после предлагаю устроить совещание, чтобы пройтись по каждому пункту отдельно. Вдруг у вас останутся какие-то вопросы или, наоборот, возникнут пожелания.

— Не сомневайтесь.

Это хорошо, что офис у меня новый. В том, где мы работали прежде, осталось слишком много навязчивых воспоминаний. В том числе и о Воскресенской. Двери лифта распахиваются. Мы проходим через коридор к высокой двери.

— Замок открывается при помощи биометрических данных. Ключ не нужен. Попробуйте. Здесь двойная аутентификация.

— Что сделать? — чувствую себя дурак дураком.

— Приложите указательный и средний пальцы к вот этому экрану.

— Откуда у них мои… — осекаюсь, не договорив слово «данные». Потому как всё очевидно на самом деле. Я очень хорошо помню, как откатывали мои отпечатки… Их не вытравить из базы, доступ к которой у курирующих нас спецслужбистов наверняка имеется. Стискиваю зубы и едва не вскрикиваю от острого приступа боли, что возникает где-то в челюсти и простреливает аж в глаз.

— Что-то не так?

— Зуб болит. Ничего страшного, — рычу я, касаясь нужными пальцами считывающего устройства. Дверь попискивает и открывается. В шикарной приёмной никого.

— Анна Витальевна, наверное, вышла. Обычно она не опаздывает. Ваш кабинет налево, мой — направо. Дверь открывается по тому же принципу.

— И в твой? — зачем-то провоцирую.

— Что?

— Я могу попасть в твой кабинет при помощи своих пальцев?

— Да. Для этого достаточно сделать вот так, — сухо замечает Евгения и демонстративно стучит о стол, тем самым опять переигрывая меня в словесной дуэли. Чтобы не показать ей своей досады по этому поводу, открываю дверь и тихонько присвистываю.

— Не поскупились!

Высокие девственно-белые стены, большая площадь, полностью стеклянный потолок… Никакого хлама. На столе лишь эппловский моноблок. За столом — шикарное кресло. Стулья, на которые могли бы присесть посетители, стоят далеко, у противоположной стены, будто ими никто и никогда до этого не пользовался.

— Как вам?

— Отлично. Всё как я люблю, — сощуриваюсь и взглядом заставляю её обернуться. Сколько мы смотрим друг на друга в полнейшей тишине? Достаточно. Надо быть осторожней. Потому как если бы не вернувшаяся секретарша, неизвестно, чем бы эти гляделки закончились.

— В остальном вас введёт в курс дела Анна Витальевна…

Анна Витальевна, сухая как палка высокая женщина неопределённого возраста, раздвигает губы в неестественной скупой улыбке и коротко кивает. Менее симпатичную секретаршу сложно найти. Но, во-первых, я никогда не выбирал секретарш по критериям внешности, а во-вторых, я каким-то шестым чувством понимаю, что мы сработаемся. Главное, не расслабляться. Потому как и дураку понятно, кого всех прежде постараются ввести в мой самый ближайший круг.

Оставшись один, я берусь за отчётность. Первым делом, конечно, финансовую, а после — за результаты проверки качества управления и ведения операций. Это азы. Без них — никуда. В отчётах по первому, самому крупному банку, чувствуется подход спецов банка-регулятора. Отчетность же двух других банков совсем иная. Так, вероятно, эти самые отчеты составил бы я сам. Чувствуется мой подход, моя методологическая база. Если за ними стоит Воскресенская, то я прямо впечатлён. Без шуток…

Очень быстро начинают болеть глаза, отвыкшие от компьютера. Ну как быстро? Часа через три, наверное. А ведь раньше я мог втыкать в таблицы бесконечно. Сворачиваю окно. Выхожу к секретарше, чтобы попросить сварить для меня кофе. Я всё ещё не могу привыкнуть, что я могу кого-то попросить… Так странно. И вроде я помню, как это делать, но… Будто нуждаюсь в лишнем подтверждении, что мне это всё не снится. Смогу ли я теперь как раньше, на автомате, принимать вот такую помощь? Обращал ли в принципе я на неё внимание тогда, шесть лет назад? Скорей всего, нет. Скорей всего, я не представлял другого. Например, алюминиевой кружки, в которой мне придётся самому заваривать чай из пакетика…

Пока я предаюсь мыслям, дверь в кабинет напротив распахивается. Из кабинета спиной ко мне, а лицом к следующему за ней парню выходит смеющаяся Воскресенская.

— Да-да… Прямо так и говорит: «Привет, блудница». Мы с Катей хохотали так, что животы заболели… Ой. Сергей Зурабович…

Парень, которому она это всё рассказывает, завидев меня, не тушуется. Дружелюбно протягивает руку, будто мы на равных.

— Добрый день, Сергей Зурабович. Рад нашему знакомству. Я тоже Сергей. Дорошев Сергей Сергеич. Начальник аналитического отдела.

— Взаимно.

Вообще-то нет. Но я буду дураком, если это покажу. Значит, Дорошев? Да у меня не команда, а сборище детишек чиновников высшего эшелона. Прямо гребаный детский сад.

— Мы как раз обсуждали кое-какие важные моменты.

Я слышал, что они обсуждали. Уж точно не работу. И это общение приносило ей удовольствие. Об этом свидетельствует лихорадочный румянец на скулах. И её смех… Я вообще не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь доводилось его слышать.

— Можем обсудить их вместе.

— Вы уже ознакомились с отчётами? — снова напустив равнодушия в голос, спрашивает Евгения.

— Я понял общую картину. Пока этого достаточно.

— Ладно. Анна Витальевна, соберите, пожалуйста, совещание через час.

— Зачем тянуть?

— Сейчас обед. Мы с Сергеем собирались как раз поесть, — её глаза зажигаются бесящим, раздражающим донельзя упрямством. Ах они с тоже Сергеем собирались… Ну-ну. Кстати… Лично я никакой не Сергей. Женя это уж точно знает. Вряд ли можно забыть, как она, сорвав голос, подо мною орала «Серго-о-о».

— Что ж, тогда приятного аппетита. Встретимся…

— В конференцзале.