Невинность на замену, или Право первой ночи

Юлия Пульс, 2020

Если вы случайно столкнулись со своей сестрой-близнецом, не спешите радоваться. Возможно, это ваша худшая половина. Сам факт ее существования грозит мне смертью на костре. И сестренка пообещала выдать меня ищейкам, если не заменю ее на церемонии бракосочетания. Кто же знал, что мне устроят такую проверку на невинность и потребуют права первой ночи?

Глава 4

Сон мой оказался беспокойным, всю ночь мучили кошмары, в которых Безликий с лицом Имлина де Сагора узнал правду и лично тащил меня на костер. Он вел меня сквозь улюлюкающую толпу, а ко мне тянулись чьи-то руки, рвали платье и больно щипали за плечи, грудь и все те места, куда им удавалось дотянуться. Поэтому, когда кто-то тяжелый навалился на меня, обдав запахом хмеля, чуть не умерла от страха и отчаянно замолотила кулаками по мускулистой груди. Взвизгнула, когда некто легко подавил сопротивление, заломив руки кверху.

— Ну, же! Амалия! Это всего лишь я, Имлин! Не шуми, — прошептал мужчина, обдавая шею горячим дыханием, — на рассвете ты вернешься к мужу, но эти несколько часов принадлежат нам. Тебе ведь понравилось, м-м-м?

— Нет! — вырвалось невольно. Даже, если и так, ни за что не признаюсь. Воспоминание о кратковременной боли стерлось, а вот саднящее чувство утраты осталось. Граф забрал мою невинность, сломал мне жизнь, и теперь я не представляла, как жить дальше.

— Нет? — удивился, — значит, я был недостаточно убедителен. Не будем терять время!

Его губы накрыли мои требовательным поцелуем, в то время как руки гладили волосы, пропуская их через пальцы, ласкали кожу, обжигая каждым прикосновением. В какой момент граф перестал меня удерживать, и я сама обвила его за шею, уже и не вспомнить. А вот горячее дыхание и сомкнувшиеся вокруг левой ареолы губы, язык, ласкающий тугую горошину соска и ладонь, до боли стиснувшие правую грудь, вырвали из уст стон. Он зародился где-то внутри ухнувшего в пустоту живота и жаркой волной прокатился по телу. Я сама выгнулась навстречу грубоватой ласке, лишь бы Имлин не останавливался. Он и не собирался. Его ладонь скользнула в сокровенное местечко, пальцы протиснулись внутрь.

— Узкая, — хрипло выдохнул граф, а я охнула, когда он с рычанием прикусил сосок. Два его пальца оказались глубоко внутри, тогда как большой нащупал чувствительный бугорок и принялся ласкать его, отчего у меня потемнело в глазах. Я уже чувствовала горячую волну, что сладкими спазмами сотрясала тело, когда Имлин вытащил руку и вошел в меня на всю глубину каменного естества. — И влажная. Все, как я люблю! — задвигался во мне с таким напором, что громадная кровать заходила ходуном, скрипя массивными ножками о пол.

Внутри у меня все саднило, а нежная кожа, казалось, превратилась в огромный синяк. А графом будто овладело безумие. Едва он изливался семенем, как его плоть снова твердела, и он вновь начинал меня терзать. Я всхлипывала от болезненных вторжений, искусала губы до крови, но ни разу не попросила его остановиться. То безумие, которое овладело Имлином, доводило меня до ручки, заставляло кричать от переполнивших чувств и тонуть в омуте темного удовольствия. Тот нежный и ласковый Имлин, которым он был в наш первый раз, так и не появился. Но ненасытный зверь, похотливое чудовище, раз за разом ввергающее меня в пучину тьмы, праздновал победу, говорил непристойности и крепче запутывал в свои сети.

Рассвет уже озарил небосвод алыми отблесками, а граф не желал отпускать меня и дважды отсылал служанок, которые сунули нос в спальню. Я лежала на его мощной груди, тревожным взглядом наблюдая, как медленно поднимается солнце за окном. Имлин же выписывал пальцами одному лишь ему ведомые узоры на моей коже, не пропуская ни одного свободного места на спине и бедрах. Второй рукой он крутил локон моих волос, иногда поднося его к лицу и вдыхая запах, или же поднимая кверху и рассматривая его в свете первых солнечных лучей.

— Я должен распорядиться, чтобы тебя отвезли мужу, — наконец, нарушил воцарившуюся в покоях тишину. — Только Пресветлый знает, как не хочу отдавать тебя старику! Знаешь, еще вчера я думал, как брошу тебя Безликому, чтобы тот предал это роскошное тело огню.

— За что? Вы же сами убедились, что замуж я вышла невинной! — мне был непонятен этот разговор, и без того одолевали тягостные мысли. Я не понимала, как жить дальше? Для чего?

— О тебе ходили нехорошие слухи, — граф поморщился, — и я рад, что они действительно оказались лишь слухами. Поверь, я укорочу языки тем, кто их распускал! — со злобой в голосе добавил мужчина. — Все мы слуги Светлобога, а значит, не можем идти против его законов. Ты вернешься к фон Пирсу, но… — мужчина запнулся, на его лице заиграла самодовольная ухмылка, — надеюсь, с моим ребенком во чреве. Барон слишком стар и, увы, не вечен. Так что это время ты будешь примерной женой и матерью. А потом никто не откажет мне в праве стать опекуном нашего сына или дочери, и забрать тебя в Сагор.

— Вы так уверены в том, что… — приложила руку к животу и вопросительно посмотрела на Имлина.

— Я навещу барона в ближайшее время, — мужчина облизал губы, а в его глазах снова загорелся огонь желания. — Ты слишком хороша, чтобы греть постель старика или проводить ночи в одиночестве.

— Но это же грех! А вдруг кто-то узнает? — солнце в этот миг скрылось за тучей и за окном потемнело. На секунду показалось, что сам Безликий заглянул в комнату.

— Сделаю щедрое пожертвование храму и попрошу жрецов отпустить грехи. Я уже взял тебя, замужнюю женщину. Взял столько раз, сколько захотелось мне. Это мое Право! Ты уже моя, по всем писанным и неписанным законам.

— Но разве так можно? А почему вы не оставите меня в замке? Ведь был случай, когда сюзерен, использовав Право, не вернул вассалу его жену.

— Нет, милая Амалия! Жениться я не намерен! У моей жены должна быть безупречная репутация, а твоя, к сожалению, сомнительна. Да и не в том дело. У меня уже есть невеста, и рушить давние договоренности я не собираюсь.

Вспыхнувшая было надежда, умерла со словами Имлина. Хотя на что я рассчитывала, заменяя в его постели сестру? Мне нельзя здесь оставаться, иначе обман раскроется и тогда ни о каком помиловании и речи идти не может. Как мне жить дальше? Нас с Амалией не должны видеть вместе, а значит, одной из нас придется исчезнуть. И я не сомневалась, что эта тяжелая участь выпадет на мою долю. Куда я пойду, обесчещенная и никому не нужная?

Последний поцелуй на пороге комнаты, как награда за проведенную вместе ночь, и улыбка — это все, что заслужила перед отправлением в чертоги фон Пирса. Походное платье серого цвета из дорогой ткани скрывал тот самый белый плащ, который грел меня по дороге к замку. Я шла по длинным коридорам в сопровождении того же вассала и ловила на себе уйму взглядов. Всем было интересно посмотреть на Амалию фон Пирс, слухи о которой оказались ложью, но никто из них даже не подозревал, на кого на самом деле они смотрят.

С опущенной головой я вышла на подъездную дорожку и обернулась, перед тем как войти в карету. Никогда не забуду величественный замок, где меня лишили чести и будущего. Надеюсь, судьба не заставит меня сюда вернуться! Свою часть сделки я выполнила.

— Я рад, что мне доверили сопроводить вас в дом мужа и слухи развеялись, — с добротой в голосе заговорил вассал, когда карета тронулась.

А у меня ком в горле застрял, вот только слез не осталось. Я все их выплакала этой ночью.

— Что же теперь будет? — спросила еле слышно у самой себя, но он услышал.

— Вы вернетесь к мужу, и больше никто не посмеет сказать о вас плохо, — заулыбался мужчина, не понимая, какой именно смысл я вложила в этот вопрос.

Теребя край плаща, смотрела в оконце, находясь в таком состоянии, которое не описать словами. Будто во мне перестала теплиться жизнь, и я уже мертва, отвергнута Светлобогом. И не смыть этот тяжкий грех святой водой из храма, не вымолить прощение. От осознания этого, мне стало все равно, что будет дальше. Моя судьба теперь в руках семьи де Биен, а надеяться на милость с их стороны, глупо.

Тяжело вздохнула, когда на полпути карета остановилась, и вассал вышел на тропу.

— Аарон фон Пирс отдал распоряжение, чтобы я встретил его супругу, — раздался знакомый голос, и я увидела Гинара, который спешился с коня и протянул вассалу бумагу. Страх окутал сознание, когда вспомнила, как племянник Пирса обошелся со мной в храме. Сердце застучало с такой безумной силой, что сбилось дыхание. Я вжалась в спинку скамьи и стиснула кулаки. Не нравилось мне это распоряжение! Что-то здесь не так!

— Барон Гинар фон Блустрэм, — взглянул мой сопровождающий на мужчину высокого роста и щуплого телосложения с черными волосами, завязанными в хвост на затылке. — Мне не трудно доставить госпожу Амалию в поместье, тем более в карете баронессе будет гораздо удобнее, чем верхом.

Хоть бы согласился! С вассалом я чувствовала себя относительно спокойно, чего не скажешь о Гинаре.

— Иштар Лэм, в распоряжении четко указано, что доставить Амалию в поместье должен я лично. С рассветом Право графа Имлина де Сагора прекращает действовать и все права на баронессу имеет только ее законный супруг!

Иштар снова уткнулся в бумагу, а потом отдал ее Гинару и открыл дверцу кареты. Протянул мне руку, чтобы помочь выйти, но я не могла пошевелиться, словно приросла к скамье, настолько страх сковал по рукам и ногам.

— У вас новый сопровождающий, баронесса, — пояснил вассал, и я нашла в себе силы подняться и выйти из кареты. Вот только сердце тут же ухнуло в пятки, когда столкнулась с нахальной физиономией Гинара. Он в открытую ухмылялся и облизывал меня похотливым взглядом.

С мольбой посмотрела на Иштара, но он лишь пожал плечами и вернулся в карету, которая тут же развернулась и покатила в обратном направлении, оставляя меня наедине с Гинаром и его бурым скакуном.

— Приятная встреча, не правда ли? — оскалился мужчина.

— Не правда, — выплюнула со злостью.

Он рассмеялся, грубо схватил меня и посадил на коня, затем поднялся сам и прижал к себе с такой силой, что послышался хруст костей. Скакун сорвался с места и понес нас по широкой дороге.

Вскоре Гинар направил лошадь на лесную тропу, и деревья замельтешили перед глазами, вызывая тошноту. Дорожка становилась все уже, и скакун перешел на спокойный шаг. Только тогда я смогла нормально задышать и оглядеться.

Совершенно не знакомое место виднелось впереди. Небольшая цветочная поляна на берегу озера.

— Вы же не против, баронесса, если мы устроим привал и перекусим в этом чудном месте?

Я и ответить ничего не успела, как оказалась на земле в объятиях Гинара. Вырвавшись из его рук, отошла подальше к воде. Здесь было слишком тихо и пустынно. Окруженная со всех сторон густыми деревьями поляна вселяла ужас, а Блустрэм, идущий прямо на меня, дикий страх. Я чувствовала, что ничем хорошим этот привал не закончится.

— Что это за место? Не лучше ли продолжить путь?

— Лошадь устала, ей нужен отдых. Да и нам тоже не помешает, — мужчина приблизился, подхватил меня за талию и повел к озеру.

Чуть в стороне, в небольшой низине у самого берега я с удивлением обнаружила накрытый стол под навесом. Там же разместилось двуспальное походное ложе из одеял и прослойкой из веток.

— Моему мужу не понравится, что мы задержались в пути, — похолодела от нехорошего предчувствия, пальцы задрожали. Слишком уж недвусмысленно выглядели эти приготовления.

— Дядюшка пил всю ночь, и теперь проспит до завтрашнего утра, — наклонившись к моей шее, будто вынюхивая что-то, вкрадчиво произнес Гинар, а меня затрясло с новой силой. — Гости к этому времени уже разъедутся, так что никто не будет задавать лишних вопросов.

— А слуги…

— Их мнение никому не интересно, — жестко оборвал Блустрэм, — да и некогда им вопросы задавать. Дом в порядок приводят, готовятся к новому наплыву гостей.

— П-по какому поводу?

— Так, ведь несчастье с молодой женой барона случилось, — глумливо усмехнулся и рывком усадил меня на складной стул. Потные пальцы легли мне на плечи, пригвоздив к месту. — Я давно говорил дяде, что разбойники в наших лесах завелись. А он — какие в нашей глуши разбойники? Откуда им взяться? А вот… взялись, — зловеще расхохотался, — на карету, в которой баронесса возвращалась, напали, всех пассажиров убили. Бедная девушка! Ее-то за что? И ведь надругались, изверги. Не побоялись графского гнева. И как ей несчастной удалось спастись?

— Как? — по спине стекла холодная капля пота. — Ведь никто же не нападал! А сопровождающему вы сами письмо отдали. И я же вот… тут, с вами.

— Вот именно, что со мной, — нахал стиснул пальцами мой подбородок, задрал его кверху и впился поцелуем в губы. Как меня не вывернуло, сама не представляю.

— Отпустите немедленно! Это грех! Светлобог вас непременно покарает! — укусила нахала за губу и плюнула ему в лицо.

— Ха-х! Дерзкая какая! Я люблю, когда сопротивляются. И кричат громко, — барон ударил меня по лицу так, что в глазах потемнело. После сдернул со стула и повалил на лежанку. Послышался треск разрываемого платья.

— Нет! Пожалуйста! Не надо! Помогите! — забилась раненой птицей и замолотила кулаками по навалившемуся тяжелой тушей мужчине.

— Ну что же ты противишься удовольствию, Эви? — я забыла, как дышать, когда услышала свое настоящее имя. Значит, он знает о подмене! И я догадывалась, кто ему рассказал. Но зачем? Чтобы избавился от меня? — промелькнул ответ, от которого я вдвойне забилась в грязных руках мужчины.

Гинар сопел, пыхтел, пытаясь сломить мое сопротивление. Я даже успела расквасить ему нос, но это только распалило негодяя. Он схватил мои руки, вывернул их за спину и связал полоской ткани, которую отодрал от моего платья. Затем в его руке блеснул нож, который мужчина приставил к моему лицу.

— Не дергайся, а то изуродую это красивое личико, — пригрозил барон.

Я замерла, в страхе уставившись на нож. Перевела взгляд на Гинара. В его глазах плескалось безумие и неудовлетворенное желание.

— Боишься? — хрипло рассмеялся он, — и правильно делаешь! Ты жива, пока я этого хочу. И тебе придется очень постараться, чтобы продлить жизнь хоть на мгновение.

— Лучше убейте сразу! Вы же за этим приехали, — много ума не надо, чтобы догадаться, кто за этим стоял, но я поразилась тому, что даже легкой смерти не заслужила! Чуть подалась вперед, и лезвие пропороло нежную кожу. Почти смирились со своей участью.

— Нет, — отвел нож в сторону, — мы еще не приступили к главному блюду, а ты уже требуешь десерт.

Лезвие скользнуло по шее, к вырезу платья, а потом ниже и ниже, безжалостно распарывая ткань и обнажая мое тело. Холодная сталь коснулась затвердевшего от прохлады соска и замерла возле отметины, оставленной Имлином. К моему стыду следы недавней страсти остались на груди, животе и внутренней части бедер.

— Жаркая у тебя выдалась ночка, — вдруг разозлился Гинар, — я тоже хочу вкусить тех удовольствий, что ты дарила графу де Сагору. Интересно, — рывком перевернул меня на живот и провел лезвием по лопаткам. — А каким еще способом ты ублажала графа этой ночью? — второй ладонью мужчина до боли стиснул ягодицу, потом со всей силы шлепнул по ней. А у меня брызнули слезы из глаз.

— Пожалуйста, не надо, — разрыдалась в голос. Но это только раззадорило Гинара. Нож продолжал выписывать узоры на спине, а второй рукой он судорожно стаскивал с себя штаны. Прижавшись лицом к одеялам и сквозь бурные потоки слез, я видела, как отлетают в стороны части гардероба и содрогалась от ужаса. — Пожалуйста, Светлобог, не оставь свое дитя в тяжелый час! — взмолилась Пресветлому о спасении, но тот отвернулся от меня и не услышал бесполезных просьб.

— Эви, — сипло выдохнул на ухо, — ты всего лишь жалкая копия Амалии! Мизинца ее не стоишь! Посмотрим, чему Имлин тебя научил!

Гинар пристроился сзади и принялся тереться о промежность своим достоинством. Отбросив нож в сторону, он обеими руками ухватился за мои ягодицы, приподнял меня чуть повыше и рывком вошел внутрь. Я закричала от боли, забилась, а эта сволочь навалилась, придавливая к одеялам, и принялась вбиваться с каким-то бешеным напором и остервенением. Его грязные руки лапали тело, сдавливали грудь, вырывая из меня уже не крики — хрипы, наматывали волосы на кулак и заставляли запрокидывать голову так, что, казалось, она вот-вот оторвется. Закончилось это довольно быстро под аккомпанемент шумного сопения и хриплого рыка.

— Тебе понравилось, Эвердин? — прошептал на ухо, прислоняясь ко мне противным вспотевшим телом. — Отвечай! — больно дернул за волосы и заставил смотреть ему в лицо.

— Нет, — процедила сквозь зубы, — это было отвратительно и гадко. Убей меня! Ты же получил, что хотел! Я готова принять смерть и покончить с этим! Выполни просьбу Амалии! — закричала сквозь слезы.

— Убить? — расхохотался, — вот еще! У нас впереди куча времени, и я еще не наигрался тобой. Есть столько всего, что мы должны попробовать! Ты будешь кричать от удовольствия и умолять, чтобы я не останавливался.

Гинар поднялся, подошел к столику и налил себе вина, выпил залпом. Налил еще и посмотрел на меня. Казалось, я уже умерла и все это происходит лишь в больной фантазии барона, в которую я почему-то попала. Разум помутился настолько, что взглядом начала искать собственное мертвое тело, но не нашла.

— Пей! — приставил кубок к моим губам. Я мотнула головой, но кого это волновало? Гад бесцеремонно зажал мне нос, дождался, когда у меня закончится воздух и принялся вливать пойло, не обращая внимания, что половина его так и не попала внутрь. — Ну, что? — запихнув мне в рот кусочек сыра, ухмыльнулся, — продолжим? — бросив меня на лежанку, барон снова пристроился сзади уже подложив скрученный валиком плащ под мой живот так, что филейная часть бесстыдно оттопырилась. Я завизжала от дикой боли и ужаса, когда он вновь вошел в меня.

Не знаю, откуда в моем истерзанном полумертвом теле взялись силы, уж явно не Светлобог в меня их вселил, но я лягнула Блустрэма ногой и спихнула его с себя. Вскочила на ноги и побежала в лес, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого извращенца и насильника. Глаза застилала пелена слез, дороги я не видела и ломилась сквозь кусты, царапаясь об ветки и сбивая ноги в кровь. Кое-как освободила руки. Где-то позади орал и грозил всеми карами Гинар. Кажется, последний удар оказался точным, и я отбила его хилое хозяйство! У меня появился шанс, и я собиралась им воспользоваться. Пусть лучше меня загрызут дикие звери, но живой я в руки не дамся! Стоило так подумать, как со всего маха врезалась в выросшего на пути человека.

— Ого, какая добыча! Да еще сама в руки бежит! — раздался радостный гогот незнакомца.

— Пожалуйста, помогите мне! Я баронесса фон Пирс. Пожалуйста, умоляю, — зашептала, с надеждой вглядываясь в закрытое платком лицо мужчины.

— Эй, барон! — гоготнул тот, — это не твоя ли девка сбежала? Графский сопровождающий доставил нам много проблем. Кажется, я знаю, как ты можешь компенсировать наши труды.

У меня все оборвалось внутри. Это те убийцы, которых Блустрэм отправил вслед за Иштаром Лэмом!

— Родри, глянь, кого я поймал! — меня развернули спиной, прижали к себе рукой в грубой одежде. Грязные пальцы сомкнулись на левом полушарии.

— Какая цыпочка! — похабно заржал второй разбойник. В отличие от первого он был грузен с чуть отвисшим брюшком и засаленной всклокоченной бородкой.

Я с ужасом поняла, что живой мне из этого леса никогда не выбраться. Нет ни единого шанса! Обмякла, перестала сопротивляться и биться в руках разбойника.

— Я еще не наигрался этой киской. Как закончу, она вся ваша, — подошел ко мне запыхавшийся после бега Гинар, схватил меня за руку, рванул, и я упала на колени. Он поволок меня по траве под противные смешки мужчин. В тени раскидистого дерева прижал спиной к стволу, и снова сталь ножа блеснула у моего лица.

— Давай, барон! Отымей ее так, чтобы визжала! А мы посмотрим! — не на шутку разошедшиеся разбойники начали выкрикивать непристойности и противно ржать.

Я смотрела в черные глаза мерзавца и не шевелилась. Хотела увидеть в них хоть каплю жалости, но кроме животной похоти они ничего не отражали. В этот миг я отреклась от Светлобога! Прокляла его за то, что не помог и не защитил свою верную слугу! Я жизнь посвятила его светлому лику и молилась каждый день, но все было обманом! Обида и злость переросли в лютую ненависть, порождающую ту самую тьму в моей душе, с которой появилась на свет. Я почувствовала, как она восстает из пепла лжи, чтобы помочь мне. И только после этого, смотря на ухмылку Гинара, я почувствовала в себе силы бороться за жизнь.

— Сдохни, мразь, — прошипела, ухватилась за лезвие ножа, не чувствуя боли от пореза. Вырвала оружие из его руки и одним резким движением полоснула по горлу этой твари!

Он захрипел, схватился за шею и осел. А я стояла на месте, сжимая рукоять, и смотрела на разбойников, готовая перебить их всех!

— Да она же… — начал заикаться обрюзглый мужик и пятиться назад. — Из темных. Отродье…

Еще какое-то время мужики с приоткрытыми ртами смотрели на меня, а потом резко бросились в рассыпную так, что их и след простыл. Гинар лежал у моих ног и подергивался, утопая в луже собственной крови. Я смотрела на его агонию с улыбкой и думала, что же так напугало разбойников? Взглянула на израненную руку и только сейчас ощутила отголоски боли.

Переступив через тело барона, похрамывая, пошла к озеру, чтобы обмыться. А когда склонилась над водой, отшатнулась. В отражении на меня смотрела черноволосая девушка с перепачканным кровью лицом. Лицом, которое я раньше никогда не видела. Начала ощупывать себя, понимая, что поменялись лишь черты лица и цвет волос, в остальном же я осталась прежней.

Наспех стащила с себя плащ, принадлежащий Безликому, остатки изрезанного платья и вошла в воду, нырнула, умылась и с удивлением заметила, что рана на руке затянулась, а все следы терзаний мужчин исчезли с моего тела.

Когда выходила из воды, снова взглянула на отражение — Рыжеволосая Эвердин Нойлин вернулась, и я поспешила набросить на голое тело плащ, а на голову капюшон.

Вернулась к дереву, под которым скончался Гинар, стянула с его тела рубашку и брюки. Застирала, хорошенько выжала и надела. Снова вернулась к телу, пошарила по карманам, нашла мешочек монет, подняла с травы нож. Одолжила у гада сапоги на несколько размеров больше, чем нужно, предварительно напихав в них лоскуты от платья, чтобы с комфортом выйти из леса. Вспомнила, что барон оставил на поляне лошадь, но ее, увы, на месте не оказалось. Наверное, испугалась и убежала. Что ж, собрав котомку с едой, вылила из фляжки вино и наполнила ее водой из озера. Понятия не имела в какую сторону идти и зачем. Ступала по тропе и гадала, куда она меня выведет. Почти сутки скиталась по лесу без отдыха и вот на рассвете вышла к какому-то небольшому городку.