Replay

Юлия Прим, 2018

Вчера у меня было все. Любящие родители, жених и большие планы на будущее. Сейчас нет ничего. Теперь я просто дорогая вещь для одного и «принцесса» для другого. Недешевая игрушка, которую каждый день проверяют на прочность. Все, что я хочу – переиграть жизнь, вернуться к отправной точке, нажать «replay» и предотвратить случившееся.Серия "Адюльтер". Книга вторая. Отдельная история.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

С того дня минула неделя. Пролетела, словно миг, не оставшись в памяти чем-то значительным. Ваня забросил уничтожать своими звонками зарядку моего телефона на третьи сутки после того, как я ушла. Он не искал встречи, хотя и прекрасно знал моё расписание. Боялся посмотреть в глаза? Выкрутиться в разговоре не с глазу на глаз ведь проще… Возможно. За эти обыденные дни внутри не осталось сочувствия к утраченной части жизни. Жалость сама себя уничтожила. Изжила. Дом, учёба, премьера — заняли все мысли. Роль, в которую я вложила остатки неизрасходованных чувств, захватила сознание. И порой на сцене, в долгих репетициях я ощущала, что жила. В другой реальности. В чужом амплуа. В мире, где меньше лжи. Где всё прописано за тебя. Остаётся лишь произносить заученные фразы и наслаждаться иллюзорным ощущением счастья.

В такие моменты не хочется возвращаться в действительность. Снимать грим. Выходить из образа. Прощаться с реальностью, в которой чувствуешь себя собой. Не хочется покидать сцену. Мир, огражденный занавесом кулис ради того, в котором тебя никто не ждёт.

День премьеры. Спешу в гримерку, пропахшую сладким воском. Запахом свеженакрахмаленных платьев и лака для волос. Улыбаюсь, закрывая тугую дверь. Стены этого здания манят своими тусклыми коридорами. Особой атмосферой, в которой по-настоящему живёшь. Хотя избалованный зритель и думает, что это всего лишь игра. Этот краткий миг длиною в несколько актов дарит больше эмоций, чем дни, словно копирующие друг друга. Сменяющиеся числа в календаре. А здесь минута насыщена вечностью. Гаммой чувств, ощущений, не встречающихся в обыденном мире.

Тщательно примеряю на себя маску счастья. Приветливо салютую занятым подготовкой гримерам. Костюмерше преклонного возраста, сетующей, что наряды пошиты на более фигуристых дам, а не на таких худышек, как мы. И Светлане, с которой делю крохотную комнату, где сейчас впятером мы с трудом помещаемся.

— Алла Михайловна, вы всегда говорите одно и то же, — ехидно произносит жгучая брюнетка модельной внешности. — А потом, стоит нам прибавить пару-тройку килограммов, взрываетесь негодованием, что платья придётся распарывать по швам.

Игнорирую их небольшую перепалку, занимая своё место. Ничто не посмеет омрачить день, которого я столь долго ждала. Ничто и никто! Закрепляю на губах уверенную улыбку. Этот спектакль очень важен для меня. В числе зрителей лишь приглашённые. Персоны статуса"Вип"по своему положению в обществе или же те, кто занимает в городе определенный пост. Люди, способные продвинуть выше одним взмахом руки. Уничтожить карьеру в зачатке своей недовольной гримасой, искривляющей строгое лицо.

Премьера всегда экзамен. Это не рядовой спектакль, прописанный в расписании. Здесь выкладываешься по полной, отчетливо понимая: или ты, или тебя. Даже суфлёр не поможет исправить ошибку. Желающих занять твоё место полно. Каждый сам за себя.

Подмостки. Свет сафит, ослепляющий глаза. Яркая улыбка на блеклом лице, затушеванном пудрой. Искренний, довольный взгляд, скрашенный отблеском счастья. Полтора часа в один миг, прошедший сквозь тело звуковой волной аплодисментов. На одном дыхании до ненавистного момента закрытия кулис, срывающего с губ приросшую улыбку.

Пространство делится надвое. Сцена, меняющая своё одеяние. Опустевший на время антракта зал, знакомый до мелочей. Гримерка. До. После. Уныло уходя по узкому коридору, всё больше убеждаюсь в своём несоответствии данному миру. Во всём есть свои исключения. Уродства. Некондиция. Брак. Усмехаюсь, не хотя двигаясь в сторону нужной двери. Самооценка после случая с Ваней колышется в районе нуля. Игра — жизнь вне стен этого здания. А здесь, сейчас я жила…

— Поторопись, Котова, — насмешливо бросает Света из-за плеча. Обгоняет, весело смеясь, бросая, — ещё один акт, и можно расслабиться. Подними носик повыше! Впереди фуршет, дорогие мужчины… А вдруг где-то рядом твоя судьба?

Фыркаю в голос, захлопывая за собой плотную дверь. В том контексте, что она имеет в виду, представители сильного пола мне сейчас вовсе не интересны. Что они способны дать мне из того, чего я не имею? Очередные пустые слова о большой и чистой? Глупые надежды? Пройдено. Добавится разве что головная боль. Да к тому же на фуршет приглашены родители, а заводить новые знакомства в присутствии отца — дело вовсе дрянное. К чему подставлять под линзу микроскопа ни в чём не повинного человека?

— Время, Крис! — рыкает Света. — Отлепись от двери, иначе сорвёшь сцену своей медлительностью!

Сглатываю, опуская нотки пренебрежения, скользящие в её голосе. Злости нельзя допускать. Личные эмоции не должны мешать правильному настрою. Ловлю на себе воспалительный взгляд костюмеров, ловко упаковывающих в новое платье брюнетку. Задерживаю дыхание, ожидая своей очереди. Один. Два. Плавный выдох. Через пару минут отражение в зеркале показывает уже иную девушку. Уверенную в себе. Широко улыбающуюся снующим рядом помощникам, завершающим последние штрихи. Зеркало отражает счастливую женщину. Образ, в котором хотелось бы пребывать. Любить так, как умеет она. С полной самоотдачей. Бороться за своё счастье. Наперекор обстоятельствам. Проживать каждый день, словно он последний. Увожу в сторону глаза, кусая щедро накрашенные губы. Мне бы научиться хоть маленькой толике того, видимость чего я несу…"Я подумаю об этом завтра", — отдаётся задорными нотками где-то в висках… Что ж, тоже верно. Кто-то решает сменить образ жизни с понедельника, а я с завтрашнего дня. Пусть не всё скопом. Начать можно и с мыслей.

— Пять минут до выхода, — отчеканивает вошедший без стука руководитель. — Все готовы?

Бодро рапортуем ответное"да"под одобрительный кивок худощавого мужчины, исчезающего так же мгновенно, как и появился. Десятки метров в тусклом коридоре, и вот она сказка. Жизнь, в которой хотелось бы остаться… Вдыхаю, насколько позволяет тугой корсет платья. Был бы и в моей сценарист не так плох. Час двадцать, а история пережита в целые года. Занавес опущен. В зале всё ещё раздается непотухший гул аплодисментов. С грустью опускаю руки после всеобщего выхода на бис. Облизываю пересохшие губы с остатками слоя помады, истощенной краткими и частыми поцелуями. Странно, но именно их я воспринимаю как часть работы. Испытывая симпатию к герою, в которого по сценарию влюблена, а не к реальному человеку, в данный момент обнимающему меня. Наверное, это ощущение сравнимо с тем, что чувствуешь, выходя замуж без любви. Отдаёшься в руки человека, который привлекает чем-то другим, нежели он сам. Быть может, это даже удобно. Обоим. Если не задумываться о том, что с кем-то другим можно быть по-настоящему счастливым.

Толкаю дверь, лицезрея невероятную картину. От неожиданности приоткрываю рот, звучно выдыхая:

— Это что? — обвожу взглядом вмиг сузившееся пространство. Ненавязчивый запах, ставший концентрированным, бросается в нос. Алые, белые розы, установленные в хаотичном порядке букетами в вазах. Голова идёт кругом от этого контраста красок. Господи! Сколько же их здесь?! Делаю шаг вперёд, боясь зацепить вазы кринолином платья.

— Хотела бы я ошибаться, только это всё для тебя, — саркастически хмыкает снимающая грим Светлана.

— С чего ты взяла? — уточняю, настороженно оглядываясь по сторонам. Делаю тщетную попытку подойти к ней поближе, обречённо вздыхая: — Помоги мне, пожалуйста, с платьем. Я не проберусь к своему месту.

Лукаво улыбается, в пол-оборота наблюдая мои изхищрения. Встаёт с места, ловко огибая букеты.

— Если позволишь забрать половину, я тебе снять его помогу, а не только расшнуровать.

— Да бери ты хоть все! Тем более нет полной уверенности в том, что виновница этого безобразия именно я.

— А ты записку прочти, — усмехается, ослабляя корсет. — Прости, уж не устояла и заглянула в неё. Надеялась, что красота для меня.

Протягивает сложенный вдвое мягкий листок. От прикосновения к шёлковой бумаге щеки, словно кипятком, обдаёт жаром. Кажется, что он даже пахнет чем-то особенным. Поджимаю губы, боясь прочесть то, что сокрыто внутри. Теребя меж пальцев бархат бумаги, откладываю на доли секунды отчего-то пугающий миг. Взяв себя в руки, пробегаюсь глазами по красивому курсиву, гласящему:

"Конечно, я негодяй. А почему бы и нет? Мы живём в свободной стране, и каждый имеет право быть негодяем, если ему так нравится."

— Имени нет, — замечает, наигранно вздыхая за моей спиной. — Тайный поклонник? Странная фраза для подписи сего великолепия.

— Это цитата, — бросаю сухо, сминая в руке нежный листок. А щеки продолжают пылать, вызывая желание окатиться холодной водой. — Подпись ему не нужна, — хмыкаю в голос, бесстрастно продолжая, — и без этого уверен в своей неподражаемости.

— Звучит не особо лестно, — ухмыляется, помогая скинуть на пол громоздкий наряд. Обходит вокруг, становясь напротив. Томно произнося:

— Познакомишь? Раз тебе этот объект не интересен, я бы смогла оценить по достоинству весь размах его широкой души.

— Была бы она у него, — выдаю приглушённый смешок, глядя на её заинтересованно приподнятые брови. — Познакомлю, если объявится. Только после не смей меня вычитывать за то, что продала душу дьяволу.

— Это самое лестное и интригующее описание мужчины, которое я слышала, — расстилается смехом, закатывая глаза. — А если учитывать, что характеристика дана такой примерной девочкой, вроде тебя, горю желанием посмотреть на этого обольстителя! Как его зовут-то?

Подзываю её поближе, маня пальчиком. Едва не прыскаю от смеха, заговорщицки произнося:

— Его имя лучше не произносить вслух. Может и материализоваться.

— Вот же дура, — отстраняется, обиженно качая головой. — И почему таким достаются нормальные мужики? — хмыкает, возвращаясь на своё место. — Вселенская несправедливость. Всё и задаром тем, кто не имеет понятия, как этим пользоваться!

Пропускаю мимо ушей поток громких слов, аккуратно смывая слой грима. Бросая спокойное, будто между делом:

— Забери цветы, если нравятся. Завянут. Мне они от этого человека совсем не приятны.

— Говорю ж — дура, — бросает надменно.

Наверное, и вправду… С чего я вообще решила, что это он? Больше на ум никто не приходит. И эта подпись… Перед глазами вмиг всплывает лукавая улыбка, сопутствующая её написанию. Чёрт побери, похоже это фирменный стиль Баженова. Сбивать с толку своим нахальством, заставляя испытывать столь странные для обыденности эмоции. Резко контрастирующие друг с другом.

Осматриваюсь вокруг, купируя на губах легкий оттенок улыбки. Ни размашистой подписи. Ни банальных инициалов."Ты легко определишь среди всех."Пульсирует в висках. Самонадеянный. Нахальный. И чем-то…

Приглушённый стук в дверь. Переглядываемся с задумчивым видом. Озираюсь по сторонам, стоя в одном ажурном белье. Хватаю со стула платье, уготовленное для выхода на фуршет. Прижимаю к груди чёрный атлас, пытаясь прикрыть оголённые участки тела. Оборачиваюсь к выходу, наблюдая за тем, как плавно приоткрывается дверь.

— Можно войти? — уже делая большой шаг вперёд, произносит с опозданием, видя моё хмурое выражение лица при его появлении.

— Ты уже вошёл, — произношу, напрягаясь, желая отвернуться от него и не имея подобной возможности.

— Крис, я… — усмехается, оглядываясь по сторонам. Выуживает из-за спины букет белых роз, опуская цветы бутонами вниз, вдоль рук, лежащих по швам.

— Ставь в любую вазу, — иронично вздыхает Светлана. — Вдруг у нас здесь чётное количество букетов? Так твой лишним не станет.

— Завела богатого папика? — бросает в сторону широко улыбающейся брюнетки, глядя на неё с нескрываемым отвращением в глазах.

— Кто я такая? — парирует, звонко смеясь. — Эта красота для Кристины.

Перевожу на неё злостный взгляд, говорящий за себя намного больше, чем любые самые лестные слова. Отвечает лучезарной улыбкой, будто оправдываясь, слегка пожимая плечами.

— Ясно, — роняет с нотками презрения уже ставший бывшим жених. — И ты взывала к моему чувству вины, обличая себя сущей непорочностью? Так может на тебе самой клейма ставить негде, а, Крис?

— Уходи, — произношу, не меняя стального выражения лица. Спокойно смотрю в глаза, а внутри нарастает дрожь и, кажется, слёзы вот-вот прорвут панцирь брони, которой я настолько самоотверженно желаю оградиться от него, пытаясь игнорировать больные удары. Пальцы сжимают тонкую ткань, натягивая её до предела. Грозя порвать под натиском длинных ногтей.

Смотрю в его глаза, полные ярости, не отводя свои в сторону. Не позволяя ему почувствовать своё превосходство. Расчётливо наблюдаю за каждым мельчайшим движением, напряжением мышц. С трудом отдаю себе отчёт, насколько долго смогу статно стоять на ногах, при подгинающихся от внутреннего бессилия коленях.

Бросает на пол цветы, словно клеймя очередной хлёсткой пощечиной, усыпает дорожку ко мне отлетевшими белыми лепестками безвинных роз. Наблюдаю, не дрогнув, ожидая финальной реплики, точно удара под дых.

Разворачивается, молча уходя. Громко хлопает дверью, оглушая гулом едва ли не все коридоры театра. Заинтересованных взглядов после явно не избежать. Грузно выдыхаю, прикрывая глаза. Едва не роняю из ослабленных рук скользящее платье.

— Откуда у него пригласительный? — доносится рядом вполне дружелюбно.

— Их же выписывали пару месяцев назад. Тогда и дала, — вздыхаю, рассматривая помятое платье.

— Так вы же вроде расстались?

— От этого билет не теряет силы, — усмехаюсь, пытаясь привести в порядок потерявший стоящий вид наряд.

— А ярости-то в глазах было, — распаляется звонким смехом. — Зрелище то ещё! Мне аж понравилось!

Бросаю на нее усталый взгляд, заметно кривясь. Продолжает, так же искренне хохоча.

— Умеешь ты, Крис, завести мужиков! А так и не скажешь! С виду-то тихоня.

Оставляю без комментария данное убеждение, не зная, как правильно к нему отнестись. Сомнительный комплимент, а для обиды сил уже не осталось. Собираюсь, завершая дела, и тихо покидаю гримерку, до этого уже оставшись в ней одна. Длинные коридоры, дверь, подсвеченная вывеской с надписью"выход". Витиеватая лестница, ведущая из просторного вестибюля на второй этаж. Подхожу к ней, улавливая в потоке приглашенных профиль отца. Улыбаюсь, пробираясь вперёд лёгкой поступью. Мелкими шагами в сковывающем движения узком платье. Неудобство щедро компенсирует элегантный вид наряда. Подчеркивающий… Хотя, что там подчеркивать? Скорее уж отвлекающий от недостатков. Красная помада, усиливающая эффект. Волосы, забранные вверх и уложенные аккуратными локонами. Оголенная шея, обрамленная цепочкой со сверкающим кулоном, одним из тех, что подарили на день рождения. Интересно, Баженов здесь? Что было бы, надень я вместо этой подвески тот, что подарил он? Усмехаюсь себе под нос. Объяснений маме в своём странном выборе украшений мне было бы не избежать… И всё же, не припомню его фамилии в списке приглашенных. Или в тот момент она просто не бросилась в глаза, как и десятки малознакомых?

Стараясь не привлекать излишнего внимания, не поворачивая головы, искоса оглядываюсь по сторонам. Завалить мою гримерку цветами и не явиться для срыва оваций — разве это в его духе? Должно быть что-то ещё… или в его поступках напрочь отсутствует логика!

Чёрт побери, мысли вновь заняты чем-то не тем! Любопытство распирает изнутри, вымещая собой дикое желание послать его подальше за несоответствие своим обещаниям, и также… хочется разгадать этот ребус. Воспоминания, обдавая разом и жаром, и холодом, возвращают тяготящие ощущения, вызываемые присутствием Всеволода рядом. Выдыхаю, в корне меняя решение: у меня нет никакого желания излишний раз с ним пересекаться! Всё! Не хочу и точка!

Иду вперёд, словно натянутая струна. Удерживаю перед собой небольшой клатч, слегка теребя его края меж пальцев. Желая скинуть простым жестом скопившееся внутри напряжение и просто не зная, куда деть дрожащие руки. Всё, что выставлено напоказ, меньше бросается в глаза, вроде так говорят. Хочется фыркнуть в противоречие данной фразы, боковым зрением замечая изначально глубокий вырез в зоне декольте, притягивающий взгляд к шикарной груди, а лишь после саму стоящую поодаль фигуристую блондинку.

Натяжно выдыхаю, удерживая на губах фальшивую улыбку. Расправляю руки по швам, приближаясь к отцу.

— Всё прошло великолепно, Кристюш, поздравляю, — произносит мягко и строго, в свойственной лишь ему манере. Приобнимает, располагая мою голову ниже своего плеча. Улыбаюсь в ответ. В этот миг искренне. Нежно. Ощущая среди безразличных людей его особую поддержку. Буквально прикрываю от удовольствия глаза.

— Где мама? — уточняю неспешно.

— Наверху, встретила знакомых, — выдерживает небольшую паузу, не меняя монотонности голоса, без тени эмоций продолжая: — Астахов здесь.

И, похоже, не один он, хочется вторить, но я отчего-то молчу. Лучше бы ни с тем, ни с другим боле мне сегодня не пересекаться.

— Знаю, — поднимает голову, открыто улыбаясь в глаза. — Пойдём, почтим своим присутствием избалованную публику и отправимся домой?

— Устала? — нежно потрепывает меня по спине.

— Вовсе нет. Ты же знаешь, что эта бутафория мне, мягко сказать, не интересна.

Лишь кивает в ответ, аккуратно беря меня под руку. Поднимается в большой банкетный зал. В переливах легкой музыки звучит приветственная речь руководителя. Слава благодарности, адресованные именитым гостям. Пробираемся сквозь тернии людей, в поисках более тихого уголка.

Обязательная часть. На ней непременно надо присутствовать. Данное действо не имеет с театром ровным счётом ничего общего. Пафосное заключение спектакля, рассчитанное на сбор спонсорских средств, идущих на благо процветания или же оседающих в один карман. Кто знает…

Сложно привыкнуть чувствовать себя в своей тарелке на подобных мероприятиях. Все мило улыбаются и лестно общаются, обсуждая друг друга буквально отойдя пару—тройку метров. Была б моя воля, я вовсе бы не пришла. Это прерогатива отца. Быть в центре внимания. Заводить на подобных мероприятиях новые знакомства, способствующие развитию бизнеса. Мне же остаётся лишь улыбаться и приветливо кивать в нужных местах. То, что действительно приятно, осталось позади. Где-то в притушенном, опустевшем зале. Родная сцена.

Продолжаю расточать наигранные улыбки, встречая знакомые лица. Приобнимаю подошедшую маму, вновь натыкаясь взглядом на ту же блондинку. Есть в ней что-то притягивающее. Усмехаюсь про себя, дополняя пришедшую на ум мысль,"кроме бюста". Не свожу взгляда с тонких пальчиков, усыпанных кольцами, сверкающими бриллиантовым блеском. Медленно подносит бокал с игристым шампанским к пухлым губам. Несвойственные для данного цвета волос зеленые глаза встречаются со мной взглядом. Выдаю краткую улыбку, точно застуканная на месте преступления. Расстилается ответной, плавно направляясь вперёд. Не отрывая взгляда, идёт именно на меня.

— Добрый вечер, — протягивает неспешно, звеня колокольчиками хрустального голоса. — Владимир Александрович, моё почтение, — подаёт руку отцу, запечатляющему легким касанием губ на ней невесомый поцелуй.

— Илона Давыдова, — представляется, глядя на нас с мамой.

Заинтересованно смотрю на папу, переводя взгляд на блондинку, протягивающую мне золотую визитку. Закусив губы, бегло пробегаюсь по буквам. Хмыкая про себя на столь обширные знакомства отца. Владелица модельного агентства… Ничего общего с бизнесом. Где только они могли пересечься?

— Я бы с удовольствием с Вами поработала, — произносит с лукавой улыбкой. — Ваша дочь красавица, — роняет в сторону мамы, слыша в ответ сухое"спасибо".

С тенью улыбки наблюдаю за её ухмылкой и взглядом, говорящим сам за себя, отчасти сочувствуя блондинке, если она рискнет задержаться рядом надолго.

— Почему скучаете одна? — продолжая милую беседу, произносит отец.

— Мой спутник отошёл, — парирует лучезарно улыбаясь. Хотя, слово"скалясь"подошло бы ей больше.

Едва не приоткрываю рот от неожиданности, слыша знакомые нотки ехидства, пронзающие стальной голос, и лицезрея его владельца собственной персоной, материализующегося из-за её спины.

— Радость моя, ты меня потеряла? — насмешливо уточняет Баженов, приобнимая блондинку чуть ниже выдающейся груди. — Добрый вечер, — произносит более статусно.

Выдаю кривую улыбку, старательно уводя глаза в сторону, а он вновь притягивает взгляд к себе, произнося томно:

— Вы не против, если я осмелюсь похитить от Вас свою даму?

Будем рады избавиться от вашего общества. Хочется бросить в ответ. Хорошо, что в этот момент, за всех согласием отвечает отец.

— Кристина Владимировна, — подаёт вперёд руку, обязуя вложить в неё мою. Действую инстинктивно, протягивая свою, с зажатой меж пальцами визиткой. Наклоняется ближе, оставляя на коже поцелуй. Ладонь вмиг становится холодной и влажной, а остатки улыбки сползают с онемевших губ. Поднимается, сверля взглядом серьезных глаз, произнося тихо:

— А вот сюда бы я не спешил. Совсем не то место для такой девушки, как Вы.

Фыркаю в голос, не в силах сдержать эмоции, распаляя на его лице белоснежный оскал, слыша на последок:

— Был рад Вас видеть. Чудесная игра.

Отворачиваюсь в сторону, снимая с подноса проходящего поблизости официанта бокал с шампанским. Отпиваю крупный глоток, коря себя за несдержанность перед родителями. Да чтоб его! Ещё и издевательски"выкает"мне при всех! Заваливает цветами, а сам является в компании грудастой блондинки! Или они были не от него? Тогда кто же? Выдыхаю звучно, никто не приходит на ум!

— Всё нормально? — доносится тихий мамин голос из—за плеча.

— Да, — отвечаю с улыбкой. — Просто устала.

— Я заметила, — кивает, сжимая мою ладонь. Вторя мягко и уверенно. — Просто устала…

Поджимаю губы, уводя взгляд в сторону. Из-под опушки ресниц натыкаюсь на фигуру, ярко выделяющуюся среди всех. Словно взгляд заточен выуживать из толпы людей этого хама.

По-хозяйски обнимает блондинку, податливо лоснящуюся к нему. Голова Баженова наклонена в бок, и взгляда мне не прочесть, но её говорит за двоих. Жесты, мимолетные прикосновения, надутые губки, словно ожидающие поцелуя… Твою мать! Почему чья-то личная жизнь обязана меня волновать? Отворачиваюсь, дав себе зарок больше не смотреть на столь гармоничную пару. Эти двое вполне стоят друг друга! Сминаю в руке золотую визитку, ища глазами урну. Обреченно выдыхаю, бросая скомканный картон на дно клатча. Натягиваю лучшую из своих улыбок, обнимаю отвлекшуюся на разговор маму, пытаясь стереть возникшие между нами сомнения. Уверовать в своей безупречности. Сильные эмоции перед премьерой. Вытянувшая силы роль. Ненавистный фуршет в окончании дня. Да. Я просто устала…

В этом мире всё слишком зыбко. Убежденность в своей правоте, чёткое понимание смысла жизни рушится, стоит лишь взглянуть под другим углом. Расставить координаты отправной точки немного иначе.

Что я чувствую в данный момент? В этом потоке противоречивых эмоций, самой себе сложно признаться. Проще спрятаться за кирпичной стеной отрицания. Выдать злость, подкатывающую к самому горлу, за призрение всей ситуации в целом. Попытаться сломать чужую игру, перестав ощущать себя безвольной марионеткой, безропотно следующей предписанному сценарию.

— Потанцуешь со мной? — слышу бархатный тембр у самого уха, плавно произносящий слова.

Оборачиваюсь, усиливая хватку пальцев на высоком бокале. Не выражая эмоций, будто смотрю в пустоту, не замечая и единой приятной детали, способной зацепить взгляд, наблюдаю за его мимолетной ухмылкой, меняющей до неузнаваемости доселе строгое лицо.

— Я занята, — роняю обрывисто, сохраняя видимость спокойствия. Делаю небольшой медленный глоток, уводя в сторону взгляд.

— Что ж, — произносит надменно. — Возможно, в другой раз ты будешь более сговорчива.

— Для этого должно произойти что-то из ряда вон выходящее, — растягиваю на губах широкую улыбку, подавляя ей нарастающий внутри мандраж, сковывающий тело. Нервное напряжение, сопутствующее его присутствию рядом, не желает спадать, подчиняясь улыбке.

— Не зарекайся, — бросает с ухмылкой, обдавая холодом ледяных глаз. Уходит, теряясь в толпе приглашенных, оставляя после себя горький осадок. Словно я пью не шампанское, а неразбавленный джин.

Блондинки тоже не видно, хотя, какая мне разница до того, здесь ли ещё эти двое или же поспешили покинуть здание, желая провести остаток вечера в более тихом месте? Я бы и сама мечтала оказаться где-нибудь подальше отсюда! Всё интересное, на сегодняшний день, завершено, а показная лояльность осточертела для взгляда. Спешу появиться перед глазами как можно большего количества людей. Широкой улыбкой приветствую разошедшиеся на стайки компании. Пара плавных кругов по залу. Примелькаться. Запомниться своим присутствием здесь и можно тихо уйти, не объясняя знакомым причину своего бегства. Странно, но Вани тоже нигде не видно. К лучшему. Не хватало ещё прилюдных сцен для полного счастья.

— Вы с мамой останетесь или собираетесь вскоре покинуть это постылое действо? — уточняю с улыбкой, дотронувшись до плеча отца.

— Ещё побудем, — произносит в ответ, вопросительно присматриваясь ко мне. — А ты куда собралась?

— Домой, — бросаю немного резко. Лицо отца вмиг становится более строгим. Выдыхаю, пытаясь смягчить своё поведение широкой улыбкой. К чему так реагировать? — Я устала, папуль и задерживаться здесь не имею желания.

— Вызову водителя, — отвечает более спокойно, но, не позволяя обмануться в том, что мои действия сейчас не проходят детального анализа на адекватность.

— Не утруждайся, — целую щеку, медленно отступая. Хмыкаю про себя, понимая, что настроение в корне испорчено. Вскидываю голову, нейтрально произнося: — Вызову такси.

— Кристюш, — удерживает за руку, пристально смотря в глаза. Затихаю, выдерживая тяжесть взгляда, охлажденного то ли излишним беспокойством, то ли желанием видеть в моих поступках лишь то, что он хочет. Безропотное следование его указаниям. Опускаю взгляд вниз, ощущая, насколько эта мысль усиливает скопившееся внутри, на протяжении вечера, раздражение. Осознание способствуют его безудержному росту, развитию, которое я уже не в силах сдержать. Хочу немедленно покинуть зал, не усугубляя ситуацию выплеском негативных эмоций, а он всё ещё удерживает в замке своих пальцев моё запястье.

— Прекрати тотально меня контролировать, — бросаю резко, сжимая губы и яростно глядя в родные глаза. — Я уже выросла, пап! Сама способна решать чего я хочу и что готова себе позволить! — проговариваю вроде и тихо, а на деле — вызывающе громко.

— Поговорим после, — произносит недовольно, отпуская мою руку и безмолвно качая головой. Отворачиваюсь, не решаясь больше что-то сказать. Отхожу в сторону, опустив в пол невидящий взгляд. Каким-то чудом не сталкиваюсь с людьми, пробиваясь в сторону желанного выхода,за которым словно существует другая реальность. Тишина.

Касаюсь железной ручки, с чувством облегчения захлопывая дверь за своей спиной. Выдыхаю, сильно дрожа. Десятки метров до гримерки. Быстрым шагом. Разрывая гулом звучащих в пустоте каблуков, окружающую тишину. Тугая дверь. Усмехаюсь, остановившись за ней. Цветов не стало меньше. От силы не хватает лишь пары букетов. Жаль оставлять их здесь, обрекая на быструю смерть. Осыпятся в раз, как и те, что брошены Ваней, разлетевшись на десятки нежных лепестков. Завянут, потеряв свою красоту.

Наскоро переодеваюсь, подхватывая на руку легкую куртку. Конец мая, хоть и ознаменовался хорошей погодой, да поздние вечера всё ещё достаточно прохладны. Выхожу из гримерки, осматриваясь по сторонам. Чёрный или парадный? Верчу в руках прихваченную на автомате связку ключей, делая выбор в пользу первого варианта. Не хочу с кем-то встречаться! Лучше улизнуть незаметно, словно меня здесь и не было вовсе.

Поворачиваю ключ, попадая во двор—колодец, освященный парой подвесных фонарей у подъездных козырьков. Кривлюсь, слыша за спиной знакомые голоса. Не одна я решила воспользоваться этой дверью.

Плавно поворачиваюсь, пряча ключи в карман Джинс, будто застуканная на месте преступления, слыша совсем рядом еходно—звонкое:

— Котова, от кого ж ты бежишь?

— Не твоё дело, — бросаю, пытаясь казаться спокойной.

На самом деле вопрос достаточно сложный. Не признаваться же мне, что бегу от самой себя?

Оглядываю широко улыбающуюся Светлану, облокотившуюся на капот машины, которую украшает букет белых роз. Поблизости несколько ребят и девчонок из нашей труппы. Кто-то курит в сторонке. Кто-то, весело смеясь, пьёт шампанское прямо с горла. При этом десяток пар глаз направлены на меня.

Противное чувство. Тебя вновь сканируют рентгеновскими лучами, пытаясь вывести на чистую воду.

— А поехали с нами? — лукаво произносит брюнетка. — Позволь хоть иногда себе развлечься!

Недоумённо смотрю на неё, воспринимая данную фразу, словно очередную издёвку. Вокруг в затишье, все переглядываются и ожидают решения, явно не понимая, что пришло на ум этой взбалмошной девчонке.

— А поехали, — усмехаясь, вторю в ответ. Этот вечер не способен стать хуже от одного необдуманного решения.

— Умеешь ты удивлять, — смеётся в ответ. — Поехали? — уточняет у парня, выполняющего роль водителя. Хотелось бы верить, что трезвого. По внешнему виду это определить достаточно трудно.

Получаем согласие, усаживаясь в машину. Достаточно вместительную и маленькую для восьми человек, желающих в ней расположиться. Садимся под весёлый смех, сопровождая данное действо двоякими комментариями. Буквально через двадцать минут тормозим возле невзрачного на вид здания, привлекающего взгляд неоновой вывеской, установленной над металлической дверью, ведущей в подвал.

Скептически хмыкаю, осматриваясь вокруг. Достаточно странное место. Внешне, действующее абсолютно диаметрально. Сюда ни то, что входить не хочется. Нарастает желание поскорее убраться подальше, не влипнув в историю! Никогда ранее не имела опыта посещения столь неординарных заведений.

— Да не дрейфь ты! — смеётся рядом Светлана, легким движением руки подталкивая меня вперёд. — Сейчас выпьем, потанцуем. Разом забудешь того, кто сподвиг на побег через чёрный выход.

Отвечаю недоверчивой гримасой, шагая за всеми. Взрывы световых лучей на входе бьют по глазам. Узкая винтовая лестница, ведущая вниз, тонет в тени, переходящей в непроглядную мглу. Грозя сломать каблуки, ступаю вниз, вцепившись в перила и, порой натыкаясь на спину впередиидущего человека. Тяжелый скрип двери, впускающий в вакуум лестничного пролёта, оглашающие басы музыки взрывают сердечный ритм, поднимая его до значения максимума.

Змейкой, сквозь занятые диванчики и танцующих рядом людей, пробираемся к бару. Оглядываюсь по сторонам, наблюдая обилие полуголой, пьяной публики. Щёки вмиг заливает жаром. Поджимаю губы, бросая взгляд на часы. Четверть одиннадцатого. Может, удастся свалить минут через двадцать, затерявшись в толпе? Идея отправится (отправиться) сюда была самой худшей, что могла придти (прийти) в мою голову. Утро принесёт с собой огромное сожаление… Ещё и отцу нагрубила. Ведь не хотела… Всё сошлось к одному: он, Ваня, Всеволод…

— Первый до дна! — громко командует Светлана, вверяя мне в руку небольшую рюмку. Не пытаясь возражать, подношу прозрачную жидкость к губам. Хуже уже ее будет! Пульсирует, словно усмешка, в висках. Хуже просто некуда! Точно!

Опрокидываю бокал, зажмуриваясь до слёз от обжигающей горло горечи. Пытаюсь отдышаться, кратко глотая воздух, чтобы хоть как-то прийти в себя.

— Дыши медленнее, — усмехается кто-то поблизости. — Вторая пойдёт легче.

Слушаюсь совета, мысленно проклиная себя на чём свет стоит за эту авантюру. Какого чёрта я вообще согласилась ехать сюда? Сердце стучит, повторяя темп быстрой музыки, отдающейся звуковыми волнами от стен. Кажется, обитых чем-то мягким. Или это иллюзия? Чёрно — красный… Поворачиваюсь вокруг себя, испытывая небольшое головокружение. Везде давящий бордо, чёрный и красный. И Света хочет, чтобы я смогла здесь расслабиться?!

— С левой руки, за любовь, — расстилается смехом кто-то из присутствующих, раздавая обновленные рюмки.

— До дна! — поддерживает звонкий голос.

Фыркаю в ответ, искривляя лицо. Мало того, что неопределенная жидкость в моём бокале вызывает отвращение, так и тост способствует возрастающей неприязни. К чему пить за иллюзию? Поддержание мифа того, чего нет в реальности? Проще утопить остатки самообмана в горечи алкоголя, отрешившись от назойливых мыслей, осаждающих тем, что быть счастливой с кем-то, не ища выгоды и, не испытывая подозрения к звучащим словам, — всё же возможно… Особо не испытывая мук заткнувшейся совести, опрокидываю второй. Втягиваю воздух в себя, медленно выдыхая. Не обманули. Растягиваю на губах, отчасти удовлетворенную улыбку. Второй идёт легче.

На барной стойке появляется подобие нехитрой закуски. Один тост сменяет другой. Время, доселе бегущее, словно замедляет свой ход. Улыбки, смех, музыка, искры ярких огней — всё смешивается воедино, становясь чем-то важным и, в тот же миг, не имеющим смысла.

Забитый танцпол, ограничивающий манёвр движений. Душный воздух вокруг, усиливающий действие алкоголя, замещающего сознание. Жар, возрастающий в груди. Мелкие пряди волос, липнущие к щекам. Прикрываю глаза, подчиняясь всеобщему ритму. Двигаясь в такт музыке. Позволяя звуковой волне пройти сквозь себя. Испытывая от этого неподдельное удовольствие. Поистине расслабляясь. Уже не жалея о хаотичных решениях. Сейчас… всё происходит так, как надо. Разрушая границы, ощущая свободу, возникает желание жить.

Что я видела за последние года? Когда мои сверстницы меняли парней, учась ими манипулировать, я глупо надеялась встретить одного и единственного, который будет меня любить. Понимать. И обманулась… Что ж, сама дура. Надо было смотреть по сторонам, а не только слепо верить его сладким словам.

Открываю глаза, ощущая по своим бедрам скользящие руки. Улыбаюсь, продолжая двигаться в медленном ритме, считая происходящее шуткой кого-то из многочисленных знакомых. Плавно поворачиваюсь назад, встречая, оторопевшим взглядом, привлекательного брюнета.

Останавливаюсь, смутно соображая, кто он такой. Никогда раньше не видела. Руки незнакомца всё так же покоятся на моём теле, прижимая меня к себе. Наклоняется ближе, произнося, сквозь музыку, у самого уха.

— Продолжим?

— Что? — роняю почти беззвучно, ощущая на горячей коже его обжигающее дыхание.

— Знакомство, — произносит неспешно, лаская бархатом голоса.

Прикрываю глаза, пытаясь собраться с мыслями, капитулирующими с последней рюмкой алкоголя, опрокинутой мной. А незнакомец прикасается к моей шее губами, приняв молчание за согласие, так и не прозвучащее в ответ. Сглатываю, не в силах поднять отяжелевшие веки. Ощущаю жар его тела, усиливающий пылающий внутри меня огонь. Ласкающие прикосновения губ, оставляют холодок на теле, опускаясь вниз влажной дорожкой. Нежно втягивает в себя кожу, заставляя рефлекторно приоткрыть рот и, одновременно сжаться изнутри плотным комком. Пытаюсь собрать воедино хотя бы одну связную мысль, лишь выдыхая беззвучно застрявшие в горле слова.

Отстраняется резко, ослабив захват рук. С трудом приоткрываю глаза, щурясь от ультрафиолета и ярких переливов неоновых огней. Удивленно смотрю на того, кто стоит позади привлекательного брюнета, с силой отстраняя его назад. Точно приподнимая над полом. Начинаю нервно смеяться, наблюдая недоуменный, испуганный взгляд незнакомца.

— Ищешь приключений на свою задницу? — произносит насмешливо, растягивая на губах подобие улыбки, которая вовсе не касается ледяных глаз.

— Я… нет, — в попыхах, пытаясь слегка обернуться назад, начинает оправдываться брюнет.

— Милая, тебя папочка не предупреждал, что походы в подобные заведения добром не заканчиваются? — полностью игнорируя, удерживаемого в руках парня, уточняет надменно, глядя в мои глаза.

— А чего мне бояться, если здесь отдыхает такой контингент как ты? — бесстрашно бросаю своему вызов, распаляя на губах лучезарную улыбку, сопровождающую взгляд полный презрения.

— Я здесь, родная, работаю. А эта шушера, — кивает на притихшего и, кажется, сжавшегося в разы,в его руках парня, — трахнет тебя, не удосужившись даже узнать как звать.

Кривлюсь в ответ, не опуская глаз.

— Вещи свои собрала и тихо подождала меня возле выхода, пока я преподам твоему кавалеру небольшой урок в плане того, как следует вести себя с малознакомыми дамами.

Разворачиваюсь, демонстративно отходя в сторону. Без лишних слов. Выплеска негативных эмоций. Пробираюсь к барной стойке, приютившей остаток"друзей". Забираю вещи, направляясь к светящейся табличке, указывающей на выход. Алкоголь как-то в миг отпустил сознание, лишь слегка замедлив координацию, спутывая ноги. Поднимаюсь по винтовой лестнице, не встречая на ней ни души. Возникает ощущение, что всё хотят только спуститься, не желая покидать столь иной, подчиняющийся своим правилам мир.

Вдыхаю прохладный воздух, оказавшись в привычной реальности. Слыша гул проезжающих мимо машин. Оказавшись под фонарём, потираю усталые глаза. Беглый взгляд на часы. Три пятнадцать. Ночи? Утра? Нахожу в сумке телефон, боязливо снимая блокировку экрана. Восемнадцать пропущенных. С двух номеров. Морщусь, предвкушая назревающий скандал.

— В машину, — строго командует рядом, на пару шагов обгоняя. — Мне не с руки с тобой пол ночи нянчиться!

— Куда ты меня отвезёшь? — уточняю, с долей обречения в голосе, забравшись в тёплый, уютный салон.

— Память отшибло? — ухмыляется, заводя мотор. — Выпила столько, что хватило забыть, где живёшь?

— Прекрати издеваться! — выпаливаю с долей обиды. — Кто ты вообще такой и с какой стати следил за мной остаток вечера?

— Присматривал, — поправляет ехидно. — Как видно не зря. По имени я тебе уже представлялся, — скалится, оголяя клыки. Пронзая остротой взгляда. — Была б моя воля — занялся более приятными вещами, чем разгребанием вокруг тебя очередного дерьма.

Поджимаю губы, отворачиваясь в сторону двери. Не выдерживая банальных фраз, оголяющих истинную суть. Вырисовывающую жирной окантовкой, сквозь фальшь и игру, неприглядную правду.

— А кто я? — лукаво улыбается, давя жесткостью голоса. — Ты, родная, ещё не поняла? Твой ангел—хранитель, способный разрешить всё и вся, — заходится в голос смехом, пронзающим мелкой дрожью всё тело. Без тени эмоций, сухо продолжая: Или усложнить тебе жизнь, если поступит соответствующий приказ.

— Кирилл… — запинаюсь на полуслове, исподлобья наблюдая его напряженные черты лица.

— Можно без отчества, — бросает надменно, не отвлекая взгляда от созерцания дороги. — Слушаю Вас внимательно, Кристина Владимировна.

— Зачем он всё это делает? — хмурюсь задумчиво, глядя в отблески лобового стекла.

— По доброте душевной, — распаляет на губах вполне человеческую улыбку. — Не веришь, что такое возможно?

— Благодаря Вам, Кирилл Леонидович, — произношу с интонацией, словно обращаясь к важному должностному лицу, — Я уже никому не верю.

— Может это и правильно, — окидывая меня оценивающим взглядом, произносит спокойно. — А вообще, всё в твоих руках. Хочешь прекратить излишнее внимание к своей персоне — веди себя более лояльно. Таких, как Всеволод, притягивают сложные задачи. Непокорность. Недоступность. Измени тактику поведения и он остынет.

Усмехается криво:

— Мне работы в разы поубавится! Задолбался уже за тобой носиться по городу, точно приклеенный. Твоё отсутствие личной жизни провоцирует и в моей полный штиль. Никакого морального удовлетворения! — выносит ожесточенный вердикт. — Ладно ты, соплячка, но в мои двадцать восемь, считаешь нормой так жить?

— Понятно, — берусь за ручку, намереваясь покинуть автомобиль, успевший остановится возле моего подъезда. Оборачиваюсь, окидывая его холодом взгляда. — Ты мотивируешь меня лечь под своего хозяина?

Кривится, распаляя на губах улыбку, театрально вздыхая:

— Господи! — Ведь можешь же, когда хочешь! И умница, и красавица, и меня понимает с полу слова! Создай мне ещё такую! Тягаться за эту с Баженовым мне не под силу!

— Прекрати ёрничать, — фыркаю выражая своё недовольство. — В свою очередь, милый, советую тебе, пока не поздно, сменить работу, иначе в личной жизни так ничего и не изменится.

Выхожу из машины, слыша в догонку:

— Какая самоуверенность, Кристина Владимировна! Одумайтесь! Это его и привлекает!