Пленники солнца

Юлия Михайловна Герман, 2022

Мая никогда не могла оставаться в стороне от страданий других людей, не хотела мириться с равнодушием закона и государства. А Макс не мог оставаться в стороне от Маи. С самого детства он защищал её от обидчиков, пряча от уродства этого мира. На протяжении двадцати лет они шли рука об руку, разделяя печали и радости и называя себя братом и сестрой. Увязнув в заботе друг о друге и забыв о своих истинных желаниях, они отрицали единственное, что способно было сделать их счастливыми – любовь. Но одна ночь изменила все, вытащив на поверхность то, что тлело годами. Казалось бы, вот он –счастливый финал. Но на утро Мая исчезает без следа. Как одна из того множества девушек, что никогда не будут найдены. И пусть в это верят все, кроме него. Макс перевернет весь мир с ног на голову, продаст собственную душу, чтобы найти её и никогда больше не отпускать.

ГЛАВА 3

Ничто не пугает сильнее тишины. И ничто не бывает громче полного отсутствия звуков. Никакой шум не способен погрузить тебя в состояние абсолютного отчаяния, заставляя мысленно умереть и потерять всякую надежду на воскрешение, кроме оглушающей тишины, услышанной в ответ на признание, обнажившее душу.

Я стояла перед Максом, оголив кровоточащее сердце, выкрикнув всё, о чём годами боялась признаться даже себе. Но для всего рано или поздно наступает конец: для терпения, самообмана, боли и даже дружбы. Мой сосуд со всем вышеперечисленным оказался переполнен, и я не смогла двигаться дальше, не расплескав всё содержимое и не забрызгав того, кто находился ко мне ближе всего. Пусть я не собиралась признаваться ему этой ночью, не желая портить такое важное для Жёлтого событие, как и не собиралась раскрывать рот в будущем, выпаливая всё то, что оглушило стоянку несколько мгновений назад, оставив чувства в тайне и стараясь пережить их, погрузившись в нечто гораздо более важное, чем собственные страдания. Но порой мы переоцениваем свои возможности, наделяя себя способностями, которые в реальности нам неподвластны. Так и я оказалась гораздо слабее, чем считала на протяжении всей жизни. Он сделал меня слабой и уязвимой, и этого я не могла себе простить. В очередной раз упрекала себя за чувства, а не его за слепоту и чрезмерную привязанность.

Эта близость не позволяла желать чего-то большего, порождала опасность потерять то, что мы имели. Ведь наша дружба была прекрасной. Я не видела больше ни одного примера, кто дорожил бы так сильно друг другом, как мы с Максом. Поэтому, сняв с себя груз, тянущий меня на дно бездны, и перевесив его теперь на шею Жёлтого, ощущала себя преступницей, совершив самое жуткое из злодеяний. Мне не позволено любить его, как женщина способна любить мужчину, как и не позволено отпихивать от себя, пытаясь избежать необратимого. Но я сделала это. Отдав предпочтение собственному спокойствию, предав самого близкого человека. Как можно рассчитывать после такого удара в спину хоть на какие-то слова? Подобное вероломство достойно лишь презрения. И я готовилась принять его с достоинством. Оставив Максу возможность перешагнуть через наше прошлое и вступить в новую, более счастливую, жизнь без меня. Но вряд ли после этого он сможет сблизиться с другим человеком. Ведь если нельзя рассчитывать на того, кому доверяешь все самые потаенные мысли и желания, как можно тогда верить остальным людям. Желтый не нуждался в том, чего у него было с избытком. Единственное, что отличало меня от других, таких же влюблённых в него идиоток — желание сделать его счастливым любыми средствами. Даже если это означало навсегда оставаться от него вдали, оставив за собой лишь светлые воспоминания о нашем детстве и счастливом времени вдвоём, когда Жёлтый и Красный не нуждались в остальном мире, создав свой собственный и найдя в нем все необходимое для счастья.

Макс смотрел на меня широко раскрытыми глазами, даже не пытаясь спрятать ужас, отпечатавшийся в каждой черте его лица. Он не шевелился, переваривая услышанное. А я понимала, что если останусь рядом с ним ещё хотя бы на мгновение, то окончательно перестану уважать себя. Никогда не видела на его лице подобного выражения, тем более по отношению к кому-то из женщин, даже самой назойливой.

Я понимала, как выгляжу в его глазах. Как жалкая дворняжка, обласканная кем-то однажды и после этого не дающая проходу этому несчастному. Так и ягодами готова была принимать любую подачку от Жёлтого, лишь бы не прогонял и дал возможность просто быть рядом. Именно такой я предстала в его глазах.

Не в силах больше стоять и смотреть, как падаю в глазах Макса все ниже и ниже, превращаясь в грязь, которую он не в силах отмыть с ботинок, я развернулась, резко дёрнув за дверную ручку, и забежала внутрь, чувствуя, как горячие ручьи слёз стекают по скулам и, капая с подбородка, оставляют тёмные разводы на платье.

— Мая! — услышала за спиной голос Желтого, но не обернулась, продолжив бежать вверх по лестнице.

— Мая! — внизу хлопнула дверь, и раздался топот бегущих ног. — Постой! — его голос смешивался с волнами музыки, становившейся громче с каждой ступенькой.

Макс приближался, и я знала, что ещё несколько мгновений, и он обязательно настигнет меня. Только вот я не собиралась слушать ничего из того, что он хотел мне сказать. Его наполненные ужасом глаза, успели рассказать всё, о чем следовало знать. И теперь неважно, какие слова польются из его рта, ни одно не окажется правдой, а лишь отвратительной попыткой успокоить меня и свою совесть, основанной на выработанной годами привычке не позволять другим упасть духом. Но этот случай не мог сравниться ни с чем из пережитого нами. Я бежала изо всех сил, пытаясь как можно быстрее добраться до кухни и, смешавшись с людьми, ускользнуть в зал, в результате сбежав из этого места.

— Мая! — стремительно приближался его голос.

Бежать! Скрыться! Исчезнуть на такое расстояние, которое он будет не способен преодолеть, избавиться от перспективы вновь почувствовать себя униженной. Сердце колотилось от страха так громко, что я перестала слышать что-то, помимо его стука и своего шумного дыхания. Достигнув последнего пролёта и увидев дверь кухни, всё же почувствовала его ладонь, дёргающую меня за руку на себя, прижимая к груди. Я попыталась вырваться, понимая, как близко находится желанное освобождение.

— Стой! — крикнул он, обхватывая меня двумя руками за предплечья и не позволяя ударить его. — Стой же! — чувствовала, как дышит мне в волосы, опустив лоб на мой затылок.

Из-за выброса адреналина в кровь не могла восстановить дыхание, всё еще боясь услышать от него даже слово, зная, что всё, сказанное им, превратится в декларацию жалости. А я могла принять всё что угодно от Макса, только не жалость. Лучше презрение, ненависть, но не жалость. Нет ничего грустнее, когда тебя терпят лишь из сочувствия, и тем более, когда не прогоняют по той же причине.

— Отпусти! — закричала, дёргая плечами. — Отпусти сейчас же!

— Давай поговорим! Остынь немного!

— Отпусти! Я не хочу тебя слушать, — ощущала спиной его твёрдое тело, к которому так хотела прильнуть какие-то минуты назад, а теперь мечтала возвести между нами кирпичную стену.

— У тебя была возможность высказаться на парковке! Теперь поезд ушел. Я не хочу ни видеть тебя, ни слышать! Понял?! Отвали, — пнула его каблуком по коленке, но он так и не сдвинулся с места, лишь слегка напрягшись.

— Да что с тобой, чёрт возьми?! Дай мне несколько минут! — никогда раньше он не кричал на меня так сильно.

— Ни минуты, ни даже проклятой секунды тебе не получить от меня! — снова попыталась пнуть его, но на этот раз Макс, ожидая удара, переставил ногу.

Дверь, ведущая в кухню, распахнулась, и на пороге появился администратор клуба, испуганно смотря на Жёлтого.

— Макс! Срочно! У нас проблемы! — проговорила девушка, тяжело дыша.

— Не сейчас! — рявкнул на неё, не позволяя мне вырваться из его объятий.

— Прости, но это ЧП!

— Разберись без меня!

— Я бы с радостью, только полиция уже на пути к нам. Пожалуйста! Не заставляй меня разгребать это одной, — в отчаянии проговорила она.

— Что произошло?

— Какие-то пьяные малолетки, которых не пустили внутрь, напали на охрану с ножами.

— Ох***но! — разжал руки, выпуская меня.

Услышав про полицию, перестала сопротивляться, врастая в пол. Чувство вины захлестнуло меня, как поток водопада, заставляя почувствовать себя ничтожеством. Как я могла сделать такое с Максом и превратить лучшую ночь в его жизни в беспроглядный кошмар? Мало ему неприятностей с ментами, так ещё я вмешалась со своими детскими истериками.

— Иди в мой кабинет и никуда оттуда не уходи, пока я не освобожусь. Поняла? — посмотрел мне в глаза, рассчитывая на понимание.

Молча кивнула. Сейчас ему требовалось сосредоточить внимание на более важной проблеме, а не пытаться разрешить одно, думая о другом. И наименьшее из того, что я могла сделать, это солгать. Создать видимость. А то, что последует дальше, уже не имело значения. Потом будет поздно о чём-то разговаривать.

Вернулась в зал, поднимаясь на балкон. Остановилась посреди лестницы, увидев, как сквозь толпу Жёлтый удалялся от меня в противоположном направлении. Проводив его взглядом, почувствовала опустошение, как только он скрылся из вида. Словно вместе с ним потерялась часть меня. Но дожидаться его по-прежнему не видела смысла. Подойдя к нашему столику, игнорируя вопросительные взгляды Лекса и остальной компании, забрала сумочку и ушла,не прощаясь. Покидая здание также через второй выход, вызвала по пути такси, молясь о том, чтобы Макс не вернулся быстрее, чем я на то рассчитывала, отсчитывая секунды до приезда машины.

Запрыгнув на заднее сидение автомобиля, сползла по сидению так, чтобы меня не было видно из окна, ожидая в любое мгновение появления разгневанного Макса. Я должна исчезнуть как можно скорее. У него был шанс высказаться, но он позволил глазам рассказать все, что творилось в голове, пробуждая во мне такое же отвращение к себе, какое увидела во взгляде серых, как штормовое небо, глаз. И я не могла его винить. Мои чувства останутся моей проблемой и ничьей больше. А Жёлтому наконец-то не нужно будет ограждать меня от безумных девиц, по ошибке приревновавших его ко мне. Ведь он никогда не чувствовал ко мне ничего большего братской привязанности и ответственности, взятой на себя однажды, от которой почему-то до сих пор не мог избавиться. Но люди видели то, что хотели видеть. Тем более, обиженные девушки, пытающиеся найти причины его нежелания строить серьёзные отношения. И, конечно же, никому не приходило в голову ничего весомее, чем моё существование. Но теперь я не буду маячить на горизонте и, возможно, Жёлтый действительно сможет найти кого-то, кто изменит его взгляды на любовь.

Такси затормозило у дома. Передав водителю деньги, открыла дверь, приготовившись выйти, когда кто-то потянул её снаружи, распахивая настежь. Я вздрогнула, инстинктивно отпрянув назад. Сжавшись, отодвинулась еще дальше, увидев мужскую фигуру, появившуюся в дверном проёме. Резкий, словно порыв весеннего ветра, он ворвался на заднее сидение, захлопывая дверь. На висках от страха проступил пот. Глаза Макса пылали яростью, на шее пульсировала вена. Я боялась пошевелиться, чтобы не разозлить его еще сильнее.

— Эй, парень! — возмутился таксист.

Но Жёлтый не слушал его. Не говоря ни слова, он придвинулся ко мне, обхватывая лицо двумя руками и накрывая мои губы своими. Сердце замерло в груди, тут же возобновив бег и заколотившись ещё быстрее. Мягкие, такие, какими я себе и представляла их, губы Макса поедали мои, сминая и не давая вдохнуть. Не дожидаясь разрешения, он протолкнул язык мне рот, дотрагиваясь до моего. Словно путник в пустыне, добравшийся до живительной влаги, я с жадностью ответила на его поцелуй, сплетая наши языки и утопая в его вкусе. Губы Макса пробудили каждый нерв в теле, оживляя его. Я не слышала ничего, кроме его дыхания и своего бешеного сердцебиения. Резкие, порывистые движения губ Жёлтого напоминали укусы, будто он пытался проглотить меня целиком, не в силах насытиться. Не сбавляя темпа, он засасывал верхнюю губу, тут же обхватывая мой рот полностью и снова сплетаясь с моим языком в безумной страстной схватке. Я положила руки ему на затылок, желая оказаться как можно ближе.

— Эй, молодёжь! Шли бы вы отсюда, — вмешался голос водителя. — Никакого секса в моей машине.

Макс прервал поцелуй, не отводя взгляда от моего, продолжая удерживать лицо горячими ладонями. Сверкающие похотью глаза обещали гораздо большее, посылая искры по всему моему телу.

— Улица мира, 91. Заплачу тройную цену, — хрипло проговорил он, снова накрывая мои губы.

Бормоча что-то себе под нос, таксист тронулся с места, делая музыку громче. А мне в тот момент было плевать, почему Макс назвал свой адрес, вместо того, чтобы подняться ко мне домой, как и было плевать на всё, что творилось вокруг нас. Мир мог полыхать, могла начаться бомбёжка, и это никак не повлияло бы на эмоции, владеющие мной в то мгновение. Не существовало никого, кроме Жёлтого и меня, и я хотела запечатлеть этот миг в своей памяти навечно, растворяясь в мужчине рядом со мной, в его прикосновениях, ласке и запахе.

Жёлтый положил руки мне на талию и, не разрывая поцелуя, приподнял меня, усаживая сверху себе на бёдра, задирая платье, чтобы я могла сидеть вплотную к нему. Требовательные губы, больше не отрывались от моих, а я не убирала своих ладоней с его шеи, зарываясь пальцами в длинные локоны так, как мечтала сделать сотни раз, прижималась к нему грудью, ощущая под собой твёрдые мышцы. Во мне всё горело. Внизу живота растекся жар и появилась знакомое напряжение, требующее высвобождения. Под его джинсами мне в лоно упиралось его возбуждение. Я непроизвольно начала ерзать по нему, понимая, что ещё немного — и взорвусь от необходимости почувствовать его всем телом.

Губы Макса целовали меня до боли, впиваясь сильнее, жарче, с каждой минутой он становился голоднее, вжимая меня ещё сильнее в себя. Сжав мои бёдра, начал помогать мне двигаться вдоль своей эрекции, задавая необходимый ритм. Я задыхалась, проклиная чёртово такси, его джинсы и мои трусики, промокшие насквозь от желания, разделяющие нас. Усиливая фрикции таза, я ощущала, как внутри меня нарастает фейерверк. Макс оторвался от губ, целуя мою шею, и, сжав одной рукой грудь, нащупал сквозь материю вершинку острого от возбуждения соска. Поглаживая его, он оставлял влажные горячие поцелуи на шее, тут же возвращаясь к губам, не в силах оторваться от них надолго. Я двигалась по нему, приближая себя к разрядке. Мне не хотелось прерывать этот момент, и в то же время не могла больше сдерживаться от напряжения. Губы Макса, руки, его твёрдое возбуждение у меня между ног, надавливающее на клитор с необходимой силой — и через мгновение я рассыпалась на кусочки, застонав. Макс заглушил стоны губами, проглатывая их. Долгожданное высвобождение пришло так же стремительно, как и Жёлтый, ворвавшийся в это такси. Отголоски удовольствия еще накатывали на меня, расслабляя тело. Макс оторвал губы от моих, прижавшись лбом к моему.

— Прости, — прошептала. Не зная точно, за что именно извиняюсь.

За испорченный ли вечер, поломанную дружбу или за оргазм, эгоистично накрывший меня на заднем сидении автомобиля.

— Ч-ш-ш-ш, — нежно поцеловал меня. — Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом, Пчёлка! — хрипловато проговорил он. — Не представляешь.

Услышав его слова, почувствовала, как вмиг с моих плеч свалился груз, который, как оказалось, я несла на протяжении многих лет. И всё, что требовалось для его снятия — это такая простая и в то же время самая необходимая фраза. Всё, чего я хотела — это быть желанной Максом в ответ. И он преподнёс мне самый долгожданный подарок, позволивший на миг стать счастливой.

Мы добирались до его квартиры будто в тумане, сплетённые в одно целое. Весь путь Макс целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь, а я пыталась насытиться его вкусом, компенсируя все годы голода по нему. Остановившись у дверей, он на мгновение отпрянул от меня лишь для того, чтобы открыть их. Я целовала его шею, гладила спину, боясь потерять контакт с ним и обнаружить, что всё это мне привиделось. Закончив возиться ключом в замке, он снова поймал мои губы своими. Пошатываясь, мы ввалились через порог. Жёлтый захлопнул дверь ногой, прижимая меня спиной к холодному дереву. Его руки скользили по телу вверх-вниз, воспламеняя его ещё сильнее. Задирая платье, Макс обхватил меня за ягодицы, приподнимая и закидывая ноги себе на талию. Обхватив его за поясницу, вжалась в него, изнемогая от нестерпимого желания наконец-то оказаться без одежды. Лишь кожа к коже, и ничего лишнего. Я уже обнажила перед ним душу и теперь хотела, чтобы он узнал меня всю, не оставляя больше между нами никаких преград.

Вожделение, охватившее нас, ощущалось чем-то гораздо большим и важным, чем обычная похоть. Мне требовалось стать с ним единым целым и выразить чувства не только словами, но касаниями и поцелуями. Подарить ему всё, что пряталось далеко ото всех и дожидалось только моего Жёлтого. Я не задумывалась о том, что будет на утро и чем эта ночь станет для него. Мне нужно лишь прожить этот волшебный и окрыляющий момент, позволяющий забыть обо всех тревогах.

Обжигающие поцелуи спускались к подбородку и вниз по шее, оставляя влажные следы. Спустив бретельки платья, Макс целовал мои плечи, а я зарывалась пальцами ему в волосы, откинув голову назад, притягивая его ближе к себе. Во мне всё пылало от желания. Эмоции переполняли, я превратилась в один оголённый нерв, реагирующий на любое движение Макса и готовый взорваться от каждого его прикосновения. Каждый контакт с ним посылал по мне электрические разряды. Он пробудил моё тело от длительного сна. И несмотря на животное влечение, не испытываемое никогда и ни с кем прежде, и затуманенный желанием разум, я впервые с такой готовностью отдавалась инстинктам, ощущая при этом абсолютную гармонию с собой. Всё это: Макс, я, страсть — чувствовалось совершенно естественным, будто так должно было произойти давно, и словно мы всегда принадлежали друг другу.

Жёлтый резко дернул корсаж платья, оголяя грудь и вбирая в рот стянутый в тугую бусинку сосок. Я застонала, прижав его ногами сильнее к себе.

— Макс, — проговорила, не в силах больше ждать ни мгновения.

Горячий язык рисовал круги вокруг соска, заставляя выгибаться ему на встречу. Жёлтый то посасывал его, то слегка прикусывал, сводя с ума лаской. У меня между ног всё пульсировало от неистовой страсти, перерастающей в боль неудовлетворённости. Я старалась прижаться к нему лоном так плотно, чтобы хоть как-то унять её, но только сильнее чувствовала необходимость почувствовать его в себе.

— Пожалуйста, — умоляла, царапая ногтями его шею и плечи. — Возьми меня. Я больше не могу ждать.

— Пчёлка, — прорычал он, снова поднимаясь к моему лицу и впиваясь мне в рот, — хочу целовать каждый миллиметр твоего тела.

Подхватив меня под ягодицы, Жёлтый пошёл в глубину квартиры, жадно целуя. Было совершенно неважно, куда он направляется, единственное, что волновало — неистовая потребность наконец-то прекратить эту невыносимую боль между ног, которую сможет унять только Макс. Опустив меня на кровать, он не отрывался от меня, продолжая терзать мои губы и тело, оставляя следы страстных поцелуев. Обхватив рукой грудь, сжал сосок между пальцев, покручивая его и тут же поглаживая подушечкой пальца. Я схватила низ его футболки, задирая её вверх и касаясь упругих мышц. Приподнимаясь вместе с ним, стянула с него ненужную тряпку, покрывая поцелуями широкую грудь, алчно скользя руками по его спине, изучая каждую линию. Руки Жёлтого расстегнули молнию у меня на платье. Помогая ему снять с меня наряд, сразу же схватилась за пряжку его ремня, нетерпеливо расстегивая её и пуговицу на джинсах. Даже через плотную материю я видела, насколько сильно он возбужден, и не могла дождаться момента, когда смогу наконец-то провести рукой по всей его длине. Потянув за бегунок на ширинке, сразу же спустила с его бёдер джинсы, оставив Макса лишь в боксерах. Он осторожно толкнул меня на спину, стягивая носки и вышагивая из денима. Руки Макса продолжали исследовать моё тело, блуждая от груди к талии, к ягодицам. Он проводил ладонью по моим ногам, словно слепой, впервые коснувшийся меня и пытающийся узнать, как я выгляжу. Я вторила ему, лаская его кожу подушечками пальцев.

Целуя меня рвано, лаская и царапая зубами, будто стараясь сразу же охватить все тело, он спускался губами ниже. Я задыхалась, понимая, что не могу дольше ждать, и мне требуется почувствовать его внутри себя немедленно, наплевав на ласки.

— Пожалуйста, Ма-а-а-акс, — захныкала, поднимая бёдра выше в поисках контакта с его телом.

— Ты мне кружишь голову, — проговорил он, подцепляя промокшее чёрное кружево трусиков, стягивая его вниз и оставляя поцелуи у меня на животе.

Я присела, взявшись за резинку боксеров и спуская их по его ногам, освобождая длинную эрекцию. Увидев большой, покрытый толстыми венами и слегка изогнутый влево член Макса, я сглотнула, захотев попробовать его на вкус. Обхватив его ладонью, обвела большим пальцем гладкую головку, проводя рукой вниз и снова вверх по всей длине.

— Мая, — хрипло проговорил он. — Что ты творишь?

— Я хочу попробовать тебя, Жёлтый. Хочу узнать, какой ты на вкус здесь, — продолжила водить рукой вверх вниз, встав на колени и придвигаясь к краю кровати.

Твёрдая как сталь эрекция с выступившей на вершине каплей, оказалась перед лицом. Смочила губы языком, осторожно обхватила член ртом. Обвела языком гладкую головку, застонав, как только почувствовала его вкус у себя во рту. Провела языком по всей эрекции, ощущая каждую вену.

— Чёрт, — выдохнул Макс.

Услышав его реакцию на свои действия, ещё сильнее захотела дразнить его и сводить с ума. Сомкнула губы вокруг члена, заглатывая его глубже и продолжая ласкать языком. Макс положил мне руки на затылок, проникая глубже мне в рот. Мне нравился его вкус, нравилось, что могу доставить ему удовольствие, знание, что могу свести его с ума, возбуждало сильнее, чем если бы почувствовала его губы у себя между ног. Представляя, как он целует моё лоно, прижала палец к клитору, начав ласкать себя.

— Ты убиваешь меня, Пчёлка, — зарычал он, выйдя из моего рта и потянувшись к джинсам на полу.

— Я что-то делаю не так? — испугалась, что, возможно, мои ласки оказались не слишком искусны, и он решил прекратить все это безумие.

Достав из кармана презерватив, Макс наклонился ко мне, целуя в губы.

— Нет, Пчёлка. Ты потрясающа. Просто я не хочу кончить тебе в рот. Мне нужно оказаться внутри тебя, сейчас же.

Повелительные нотки в его голосе вызвали мурашки на коже. Я смотрела, как он зубами разрывает упаковку и надевает на себя защиту и трепетала, до сих пор не осознавая, что всё происходит в реальности. Наклонившись, поцеловал меня, залезая на кровать и продвигаясь к середине вместе со мной. Закинув мою ногу себе на плечо, рукой подвел себя к моему лону. Я замерла, предвкушая долгожданный момент. Макс заглянул мне в глаза, медленно входя в меня. Вместо серых глаз, на меня смотрели потемневшие от страсти, почти чёрные радужки. В них не было ни ласки, ни нежности, лишь животное желание обладать. Такая дикая реакция завела меня ещё сильнее, будоража и возбуждая.

Шумно вдохнула, когда почувствовала, как его длина заполняет меня. Дойдя до упора, он остановился, задержали воздух, позволяя привыкнуть к нему. Я положила руки на широкую спину, впиваясь ногтями в гладкую кожу. Опустив губы к моим, нежно поцеловал, прерывисто задышав. Макс вышел из меня, тут же начав заполнять вновь. Обхватила ладонями его ягодицы, вжимая глубже в себя и подаваясь бедрами вверх. Мне хотелось почувствовать его каждой клеточкой тела, став единым целым. Макс задвигал бёдрами, медленно набирая темп. Первоначальная осторожность исчезла, оставляя лишь звериный голод, отражавшийся в каждом его резком движении, прикосновении губ. Он целовал меня, лаская шею и нежную кожу под ухом, сжимал грудь и тут же накрывал её ртом.

Я выгибалась ему навстречу, глотая воздух, чувствуя себя где-то между небом и землёй. Ласкала губами его грудь и крепкую шею, кусала его губы, теряя себя в ощущениях. Резкими глубокими толчками он подводил меня к вершине. Обхватывая поясницу ногами и становясь ещё ближе к нему, я исцарапала ему всю спину. Стоны, вырывающиеся из груди, принадлежали будто бы и не мне. Я даже не предполагала, что могу настолько потерять голову от страсти. Но дело было даже не в животном влечении, всё дело было в нём, в Максе. Он кружил мне голову и заставлял задыхаться от счастья. В его запахе и объятиях я теряла себя. Превращаясь в ту, кого не знала прежде.

Жёлтый, словно чувствуя, что мне осталось недолго до кульминации, положил большой палец на клитор, кружа по нему. Я выгнулась грудью к Максу, царапая сосками его мускулистую грудь, понимая, что уже близко. Толчок, еще толчок. Всё тело напряглось, и тут же я испустила громкий вскрик. Рассыпаясь на осколки, я чувствовала, как Макс заполняет меня и, войдя в последний раз, замирает. Лоно всё еще сокращалось вокруг члена, когда он запульсировал, высвобождая удовольствие. Жёлтый зарычал, прижимаясь лбом к моему. Я всё ещё чувствовала волны наслаждения, прокатывающиеся по телу. Тяжело дыша, ощущала полную эйфорию. Случившееся отправило меня в нирвану, наполнив лёгкостью и неизведанным ранее счастьем. Я гладила Макса по спине, расчесывая пальцами его спутанные волосы. Мы восстанавливали дыхание, наслаждаясь моментом, в котором хотелось остаться навечно.

— Вот и всё, — низко проговорил он. — Теперь ты моя, Пчёлка. Только моя, — нежно поцеловал в губы, заглянув в глаза.

Я больше не видела перед собой обезумевшего от страсти дикаря. Снова на меня смотрели серые, любимые и родные глаза, наполненные такой нежностью, что защемило в груди. Теперь я увидела в них то, чего не замечала годами и что не увидела сегодня там, на парковке. В них горела любовь.