Фисташки на губах, или Как любят люди

Юлия Мелащук

О книге: Сборник реальных историй о том, как люди любят.Как сложно любить, как сладостно любить, как невыносимо любить и как невозможно не любить.В каждом эссе вы узнаете свою историю или историю своих близких. Это узнавание терапевтично. Вы поймёте, что можно пережить многое.Даже если вас когда-то разрушила любовь, вы обретёте веру в то, что она может быть созидающей и возрождающей.

11. Нарцисс и Бурдж-Халифа

Есть люди, которые постоянно хотят быть Бурдж-Халифой. Выше всех, лучше всех, круче всех, успешнее всех.

По-простому, по-народному — это «выскочки», а в психоаналитическом контексте — это Грандиозные Нарциссы.

Им постоянно хочется быть «самыми-самыми».

Если бы я не понимала глубокую травму нарцисса, то думала бы о нём примерно так:

«А реально, чего тебе неймётся? Ты ж офигенно живёшь. Машина у тебя блестящая с бежевым салоном из телячей. Дом трёхэтажный, с крутым бассейном. Миллионы подписчиков готовы поднимать тебя на пьедестал всё выше и выше. Женщины от тебя не то, что «кипятком», а готовы положить на плаху все свои накачанные силиконом округлости и нарожать тебе твоё нарциссическое расширение. И ты так красив в этом. Ты бесподобен. Подбривая свою и без того аккуратную идеальную бородку, ты так нежен с ней, как не был нежен ни с одной женщиной.

Проводя перед зеркалом по своим плотным ухоженным волосам рукой с бесцветным маникюром, ты приподымаешь бровь и сексуально щуришь глаз. Тебе так идёт эта роль, роль гламурного мачо. Ты растворяешься в своём отражении, и нет для тебя ничего прекраснее».

«Тогда почему так пусто внутри? — думаешь ты. — Как холодно там, в области груди. Ни хороший виски, ни Канкун, ни горячая блондинка не согревают.

А мама? Может, маме позвонить?

Уже звонил, рассказал о новой машине и новом проекте, мама рада. А о холоде маме нельзя, расстроится и не поймёт. А вдруг заметит, что я слабый. Её отпрыск не должен быть слабаком.

Что ж так хреново-то? Как страшно быть слабым. Как страшно быть бедным. Как страшно стареть и болеть. Как страшно заплакать и страшно увидеть, что кто-то способен жалеть.

Во-о-от, я ещё и стихи сочиняю на ходу. Да я ж говорю, что я гений. Я всё могу, я талант и сокровище. Но чего ж так хреново-то?»

И ты будешь стараться стать ещё круче, ещё более «Бурджхалифнее» Лакировать и зачищать свой образ до безумного глянца. Но всегда будешь прикрывать паранджой своё сердце. Его страшно кому-то открыть. Вдруг кто-то увидит там дрожащего котёнка, который хочет ласки и любви. Не красивого и великого льва, который снаружи, а того смышлёныша, который нуждается в другом.

Ущербный — так ты называешь того, кто ошибается, кто недостаточно богат, недостаточно умён, кто позволяет себе быть неидеальным. Ты не позволишь себе быть ущербным. Ты заткнёшь этого котёнка у себя внутри очередным достижением, очередными дорогими часами.

Только знай, на вершине Бурдж-Халифы одиноко и ветрено. И тебе там будет холодно. Твоему дрожащему котёнку там будет холодно. Всегда.

Поэтому лучше не в вертикаль: ты уже там и тебе нехорошо — давай в горизонталь — в отношения. Настоящие и живые, где не страшно показать котёнка. Но сначала можешь в кабинет, к специалисту.

Конец ознакомительного фрагмента.