Вертикаль миров

Юлия Марцинкевич

Жители Вертикали миров находятся в разных измерениях. Те, кто умеет радоваться и любят жизнь – попадают в счастливые Высшие миры. Те, кто привык унывать – соскальзывают в мерзкий Нижний.Рита – жительница Среднего мира. Она узнала, что может перемещаться между мирами быстро и без условий. Ей, как избранной, предстояло спуститься в Нижний мир и разобраться, кто стоит за новым витком мирового хаоса. Но Рита не хотела. Она хотела чай и сериалы. Пока с ней не произошло то, что произошло.

Глава 4

— Ну что, Ри, кажется, пришло время каре!

Я услышала, как угрожающе в воздухе щёлкнули ножницы. Резко подскочила. Сестра сидела рядом с кроватью.

— Э, нет, нет, я не готова!

— Ты же рассталась с Родионом?

— Да, а с волосами пока не планирую.

— Жаль. Давай хоть косу заплету.

— Давай, — согласилась я.

Голова больше не болела.

— Почему вы расстались? — Настя держала зубами резинку.

— Мы как будто из разных миров. Не понимаем друг друга.

— Ты из Нейтрала, а он из Лихого? Так смотайся в Благой, подыщи нового.

Я насторожилась.

— Ты о чём?

— Ри, у меня разрядились наушники и я была вынуждена слушать ваш разговор на кухне, вчера вечером.

Выходит, это был не сон.

— Знаешь, я сама не сильно поняла, о чём говорил дедушка. Но нет, что касается Родиона, я не это имела в виду. Просто у меня ощущение, что мы с ним стоим на одной лестнице, но на разных ступеньках и пытаемся докричаться друг до друга. А доходит только эхо и обрывки фраз. Я устала. Он, видимо, тоже.

— Это, наверное, прикольно, путешествовать по разным мирам, — сестра аккуратно переплетала пряди волос.

— Да я бы просто по странам не отказалась поездить. А это… То место, где я была — отвратительно. И монетку на возвращение я там не оставила.

Дверь в комнату приоткрыла мама.

— Завтрак готов! О чём вы тут шепчетесь?

— О Ритиных похождениях. Мам, а ты знала, что у неё есть такая функция?

— Могла только догадываться.

— А я так могу?

— Догадываться?

— Перемещаться!

— Не знаю, время покажет.

— Ри, ты научишь меня? — она капризно выпятила нижнюю губу.

— Да я сама не понимаю, как это случилось. Мне до сих пор кажется, что я просто проспала весь вчерашний день.

— Девочки, завтрак стынет! Рита, Настя, положите в корзину вещи для стирки, — мама закинула полотенце на плечо.

Настя туго перевязала мою косу резинкой, мы собрали одежду, как просила мама и пошли завтракать.

Перед глазами мелькнул кадр сна, который я видела этой ночью. На меня смотрел тот парень, из Нижнего, что поймал меня. Он странный. Может быть, это был вовсе не сон, а я снова упала вниз?

— Мам, а как понять, во сне я или в каком-то мире?

— Перевести часы в режим энергометра. Если по нулям — то ты внизу, в Лихом. Если зашкаливает за пятьдесят — в Благом. Ну, а когда за семьдесят — вышла в Высший. Но я не уверена, что туда вообще кто-то попадает. Из нас, живущих в Нейтрале. Разве что великие учителя вроде Будды, Иисуса, Мухаммеда.

— Да, это вряд ли. Я и в Благой не знаю как попасть. Меня же вынесло вниз из-за того, что я была расстроена. Следуя этой логике, вверх я смогу попасть только если произойдёт что-то хорошее.

— Да. Люди часто попадают в Благой, когда преисполнены благодарности или искренне любят.

— На моих радарах ничего такого не предвидится. Я преисполнена раздражением и разбита.

— Я надеюсь, это не из-за Родиона? — Настя была похожа на белку, спрятавшую орехи за обеими щеками.

— Не только. Я просто не хочу ничего. Или нет, чтоб меня никто не трогал, спокойствия.

— Рита, ещё чаю?

— Да, так точнее: спокойствия и чаю. Мам, а что дедушка имел ввиду, когда говорил про посланников Благого?

— Может, подождём его для этого разговора?

— Ну, в двух словах, пожалуйста.

— Наш дедушка давно посланник Благого. Это человек, который долгое время жил там, а потом решил спуститься на ступень ниже, сюда, в Нейтральный мир.

— Э, зачем? — Настя округлила глаза.

— Чтобы помочь людям подняться вверх. Он несёт в себе свет, который освещает путь другим.

— И ты? — я была удивлена.

— И я.

— И как там, в Благом? — Настя щедро смазывала блин мёдом.

— Я уже давно там не была. Не могу подняться. Иногда энергия остаётся едва ли в пределах Нейтрала, — мама вздохнула и опустила голову вниз.

Мне стало страшно, что я могу так просто её потерять навсегда. Из Лихого вроде никто не возвращался. Ну, кроме меня.

— А то, что ты посланник не даёт бонусов? Например, если ты кого-то привела в Благой?

— Рит, ну это же не Орифлайм. Правила для всех одинаковы: если ты унываешь, не можешь разобраться в себе и жизни — иди в ад. Если гармонизировал себя — Благой ждёт. Всем по показаниям энергометра их.

— А чисто технически как происходит переход? Человек исчезает полностью? Или тело здесь, а душа там? Это смерть? Или как вообще? — Настя нервно теребила скатерть.

— Это сложный процесс, Насть. Ты же замечала, что показания энергометра скачут?

— Мам, ей это должно быть заметно как никому другому, она так часто плачет.

— Рита, не задевай сестру.

Настя смотрела на меня, угрожающе прищурив глаза.

— Замечала. У меня ниже сорока не опускалось.

— Как бы так попроще объяснить… Мы одновременно существуем во всех четырёх мирах. Для каждого из нас в любом из миров есть ячейка или, проще сказать — костюм, тело. Когда энергия опускается ниже десяти единиц, частички души постепенно улетают в «костюм» в Нижнем мире. Поэтому в печали мы произносим слово «опустошён». Такой человек физически, вроде бы, с нами, но душой уже почти ушёл. Это состояние может затянуться на годы. Бывает и так, что переход происходит за считанные секунды. Зависит от того, насколько низкая частота, на которой человек ощущает себя.

— А что происходит с телом здесь? — спросила Настя.

— Оно исчезает. Для нас это может выглядеть так, что человек без вести пропал. Есть случаи, когда память о нём стирается. Но я вам об этом не говорила, — мама приложила палец к губам.

— А там? Человек просто однажды просыпается в другом мире и что дальше?

— Точно не знаю, Рита. Дедушка хочет, чтобы ты помогла нам в этом разобраться. Но… я не уверена, что хочу тебя отпускать туда. Не такой ценой.

— В смысле, я помогла разобраться? Он хочет, чтобы я снова опустилась в Лихой?

— Он сам расскажет. Я и так много наговорила.

— А дедушка как давно был в Благом?

— Всего несколько лет назад нашёл в себе силы вновь подниматься туда. Воспоминания о бабушке долго держали его в пределах Нейтрала, он никак не мог выйти. Пока не начал осваивать духовные практики и повышать единицы энергии.

— Он никогда не говорил о ней. Как они вообще познакомились?

— Однажды дедушка пошёл в поход с группой, которая слушала его курс лекций по украинскому языку. Они разбили палатки и остановились на поляне. У ручья он обратил внимание на девушку, которая набрала ведро воды и силилась его поднять. Это была красивая девушка с белыми вьющимися кудрями, упрямо спадающими на лицо всякий раз, когда она наклонялась к ведру. Он подбежал, чтобы помочь ей. Она лишь улыбнулась в ответ, этой улыбки этой было достаточно, чтобы сердце молодого лектора встрепенулось. От её манкой лёгкости, от её детской застенчивости, от того, как она игриво, слегка прищурившись склоняла голову набок в душе рождались стихи.

Вскоре они обменялись кольцами и обещанием любить друг друга вечность. После родилась я, потом ваш дядя.

Жаль, вечность оказалась лишь красивым словом. Людям не стоит прибегать к таким выражениям, они рождают напрасные ожидания. В каждой встрече заложено расставание и это стоит учитывать каждому. Вашей бабушке было двадцать три года, когда однажды на работе в химической лаборатории она внезапно почувствовала себя плохо.

А мне было пять, когда мама навсегда сменила родительскую кровать на больничную койку в отделении онкологии.

Я помню, что она так хотела клубники, а на улице была зима. А потом мамы не стало. В тот день я смеялась. Это был глубинный хохот ужаса, горечи, дикой несправедливости мира к маленькой и беззащитной мне. Врач сделал мне укол и я уснула, — Мамин голос дрожал, а по щекам текли слёзы. Она пыталась смахнуть их с лица, как бы, не придавая значения. Мы с Настей видели, как глубоко и сильно она переживала эту утрату. Мы видели не совсем нашу взрослую маму, а ту печальную маленькую девочку с белыми бантами, которая искренне не понимала, почему это произошло с ней.

— Папа тяжело переживал эту боль и больше не мог подняться в Благой. Он много работал, писал стихи, воспитывал нас, ездил на раскопки древних стоянок. Брался за всё, лишь бы в его жизни не осталось свободной секунды на мысли о потере. По ночам, когда не мог уснуть, он садился на кухне и разыгрывал партию в шахматы с самим собой.

— А как ты в первый раз попала в Благой?

— О, это произошло в горах. Мы с отцом и братом забрались так высоко, что можно было ладошкой потрогать облако. Я запустила в него руку, а когда достала — увидела мелкую россыпь капелек воды. Это было настоящим чудом! Отец посмотрел на меня, взял за руку и мы оказались на побережье розово-золотистого моря. Это было всего лишь мгновение, спустя которое мы вернулись назад, на вершину горы. Ударила гроза и мы поспешили вниз.

— А брат что? Вы оставили его одного?

— Он мастерил рогатку, ему было не до нас. На самом деле, это произошло так быстро, что он не заметил.

Я сидела за столом, нервно дёргая ногой и думала о том, зачем всё это свалилось на мою голову? У меня вечно всё идёт наперекосяк: я вляпываюсь в разной степени неприятные истории. Одно радует, что мне есть что рассказать друзьям вечером у костра. Или в кафе, где нет вай-фая. В кафе, где нет вай-фая вообще ценятся люди, имеющие багаж историй.

Я невезучая. Хоть мама и старалась не родить меня в понедельник, но что-то пошло не так. Её привезли со схватками в понедельник вечером. Терпела до вторника. Когда я родилась, её первый вопрос был не о поле ребёнка, а «который час?». Когда ей сказали 2:00, она расслабилась. Вторник ведь, чего бы и не расслабиться.

— Рита, а это что? — мама вывернула мою кофту наизнанку и достала что-то из кармана. Я присмотрелась.

— Это лист… Оттуда.