Глава II
Однажды в Ноттинг-Хилле
Яркое солнце слепило глаза, окончательно пробудив меня. Я поняла, что опять уснула на подоконнике. К счастью, сегодня ночь прошла без компании ворона, как у нормального человека. Это вселяло надежду, что мои ночные похождения по пустынным местам закончились.
«Погода сегодня обещает быть прекрасной, хотя и морозной».
Наступила суббота двадцатого декабря, это говорило, как минимум, о двух вещах: во-первых, сегодня я с родителями гуляю по городу, а во-вторых, что небольшой уикенд мамы и папы закончился, и завтра София и Николас возвращаются домой в Оттаву. Моя старшая сестра Лина захотела остаться дома, обещая навестить меня позже. После недавно состоявшейся свадьбы у нас оставалось все меньше времени для полноценного общения. И вновь это расстояние…
Три дня или неделя, думаю, это не важно, сколько времени они со мною не провели бы, его по-прежнему будет недостаточно. Я не хотела, чтобы они уезжали, но понимала, постоянно так продолжаться не может. Им нужно вернуться к работе и своей жизни, которую они оставили на некоторое время, чтобы меня навестить.
С этими размышлениями я пошла к родителям, чтобы посмотреть, проснулись они или нет. Но что-то мне подсказывало, в этом доме так поздно, по всей видимости, сплю только я. В комнате родителей не оказалось, и я зашла на кухню, где они и были. Мама готовила завтрак.
— Ох уж этот Лондон, — доносился голос отца.
— Доброе утро, Уэйтс!
— Привет, милая. Хорошо отдохнула? — спросила мама.
— Да, и я готова к новым свершениям!
Мой отец работает журналистом, а мама — социальный работник. Они познакомились во время международной конференции, где затрагивалась тема «защиты детей и несовершеннолетних молодых людей». Для мамы английский язык не является родным, но она знает его в совершенстве. Она украинка, а отец — англичанин. Когда родители поженились, они были очень молоды и безгранично счастливы.
— Софи, помнишь тот случай с фотографией? — спросил отец, и его лицо расплылось в милой и ностальгической улыбке.
— О чем вы?
— Еще бы, — оживленно ответила мама. — Она была еще совсем ребенком, когда увидела ту фотографию первый раз, — продолжила София за отцом. Казалось, на мгновение прошлое заполнило помещение, но в отличие от родителей, мои воспоминания были скудны.
— Так, я жду подробности…
— Вестминстерский дворец, — объяснил отец, но это мне немногим помогло. — Это было до нашего переезда в Оттаву, как-то вечером к нам пришли в гости наши друзья. Они только вернулись после продолжительного путешествия по Великобритании, и посетили много городов.
— Она была такая маленькая, — дополнила мама радостным голосом.
— Ты взяла фотографию и сказала: «Мама, это замок со сказки, которую ты читаешь мне на ночь», — дополнил отец. Он окунулся в воспоминания, это касалось и мамы. Со мной было тяжелее, как-никак я едва помнила этот разговор, и мало бы что изменилось, не заговори они об этом.
— И сколько лет мне тогда было? — интерес и непонимание поглотили меня сполна.
— Наверное, пять лет, не больше, — ответила мама.
— Я совсем этого не помню, — раздосадовано промолвила я.
— Не удивительно, ты была такой крошкой! — проговорили они на раз.
— И что ты ответила мне? — интерес не отступал, отнюдь, он, наоборот, нарастал.
— Милая, когда ты станешь взрослой, ты непременно туда поедешь, — в ответ мама улыбнулась.
— Ты учишься в Лондоне, Мия, — сказал отец. — Ты воплотила свою мечту в реальность, — отец был рад, и это делало счастливой и меня.
— Мы никогда не сомневались в тебе, и знали, что ты непременно добьешься своего, — сказала мама. Ее слова имели для меня особую ценность, также, как и слова моего отца.
— Люблю вас.
— И мы тебя, — мама чмокнула меня в щечку.
Помню, я сказала родителям о своем решении переехать только после моего зачисления в колледж. Подача документов и последовавшее ожидание вскоре принесли свои плоды. У меня появился шанс изменить что-то в своей жизни, и я воспользовалась им. Все было решено, оставалось только собрать вещи и попрощаться со страной, которая много лет назад стала для меня вторым родным домом. Что я в последующем и сделала, на этот раз самостоятельно.
— После сказочного замка предлагаю прогуляться по Гринвичу, — продолжил отец.
— Я была ребенком!
— Но это не изменит моего восприятия о Парламенте, — засмеялся отец.
— Милый, разве ты никогда не был у Гринвичского меридиана? — спросила мама.
— Нет!
— Правда? — переспросила она.
— Ты права, — улыбнулся отец. — Ты мой меридиан.
— Итак, вы готовы к маленькому путешествию в большом городе? — воодушевленно промолвила я.
— Еще бы, — ответили они вместе. — Это будет замечательный день.
— Потому что мы будем вместе, — дополнила я, и мы стали собираться.
Некоторые люди говорят, что Лондон пестр и велик своею красотой только летом да весной. Спешу заверить, это неправда, ведь и зимой в столице однозначно есть чем полюбоваться. В первую очередь, это имеет отношение к загородным поездкам, где можно восхититься настоящей живой красотой по-зимнему.
После прогулки по Лондону мы посетили с экскурсией Вестминстерский дворец. Мне не терпелось увидеть его изнутри (хотя однажды мы с Энни уже были здесь), и то самое памятное место с фотографии, которое однажды осело в детских воспоминаниях, но спустя годы возвратилось ко мне.
Мне вспомнился рассказ родителей о фотографии, и я задумалась над тем, могли ли далекие детские мечты повлиять на мои уже взрослые будни. Мечты, о которых я вообще не помнила, на количество тех знаний, которыми уже владела. Я затрудняюсь в ответе, и больше не вижу в этом смысла. Но сейчас я здесь, мои родители со мною и это самое главное. Время пролетело незаметно, к тому же, гид вовсе не давал соскучиться, продолжая утомлять своими рассказами.
Когда мы с Энни пришли сюда впервые, была еще весна. Но уже с приездом родителей я почувствовала, как будто мое путешествие к «сказочному замку», впрочем, и сама прогулка по Лондону, происходят впервые.
— Сколько раз ты здесь была? — заинтересованно спросил отец.
— Ты не поверишь, но только один раз с Энни.
— Думаю, это было первым местом, куда ты поехала, бросив чемоданы в аэропорту, — засмеялся отец.
— Практически.
Наша следующая остановка — район Гринвич. Он находится в юго-восточной части города, на южном берегу Темзы, где от причала курсирует речной трамвай. В наших планах посмотреть Королевский морской колледж, Квинс Хаус, Гринвичский парк (насколько это физически возможно) и Королевскую гринвичскую обсерваторию.
Уже с теплохода можно было наблюдать бескрайние взору просторы и ощутить своеобразную свободу, которой так недоставало в столице (несмотря на то, что мы по-прежнему находились в Лондоне).
Мы сошли на берег и пошли по протоптанной тропе. Скоро туристы начинают разбредаться по сторонам, и экскурсовод пытается собрать их, но только, чтобы начать свой очередной скучный исторический монолог.
С нас хватило монологов, и поэтому мы отдалились от группы, предпочитая прогуляться по Гринвичскому парку самостоятельно. Словно малые дети, мы дурачимся, бросая друг в друга снежки, и играем в догонялки. Заканчивается наше путешествие уже в Обсерватории, где ко всему прочему через двор проходит нулевой меридиан, который делит Земной шар на западное и восточное полушарие. Не заметить меридиан довольно тяжело, он отмечен золотистой и впечатляющей полосой.
— Вам нравится? — не знаю, как им, но мне казалось довольно забавным оказаться в месте подобно этому.
— Это очень, — после пристального изучения, промолвил отец, — довольно… — и он вновь не договорил.
— Необычайно? — я взяла инициативу на себя.
— Что милый, дар речи потерял? — засмеялась мама.
— Да и да, — улыбнулся отец. — Удивительно, что не был здесь раньше.
Меня начало томить странное ощущение. Захотелось подойти поближе к Гринвичскому меридиану, и я не стала препятствовать своему желанию, хотя и не могла найти этому объяснения.
Движения формировались сами по себе, и мне стоило только довериться своей интуиции. Я оставила родителей позади и сделала шаг навстречу. Но стоило мне только переступить линию разграничения, как перед глазами промелькнула вспышка света, а за нею наступила темнота. Я сразу же узнала это место.
«По всей видимости, день никогда не наступит».
Не успели глаза привыкнуть к темноте, как я услышала знакомый голос. На этот раз парень заговорил со мной первый.
— Ты вернулась? — в его голосе прозвучала обреченность.
Не знаю, сколько времени прошло с нашей последней встречи, но он по-прежнему сидел на краю обрыва.
— Как видишь, это от меня не зависит.
— Ты права.
— Кто ты?
— Это не важно.
— Что этому ворону от меня нужно?
— А ты как думаешь?
— Я у тебя спрашиваю!
— Я не знаю.
— Помоги мне разобраться в том, что происходит. Я так больше не могу.
— Будь смелее.
— Почему? Я ничего не понимаю.
— Осторожнее, — закричал парень. — Пригнись. Он уже близко.
Через несколько минут будоражащее хлопанье крыльев ворона зазвучало в небе. Только он появился, как стремительно направился в мою сторону.
— Ложись, — опять закричал парень.
Я упала наземь, и ворон пролетел надо мной, чудом не задев когтями голову. У меня перехватило дыхание и мне пришлось глубоко вдохнуть, перед тем как подняться, но открыв глаза, я увидела под ногами полосу Меридиана.
Очередное видение закончилось, а я не узнала ничего нового. Я стала лихорадочно оглядываться в поисках родителей, мама шла мне навстречу.
«Неужели прошло так мало времени, но больше я склоняюсь к тому, что в моем видении течение времени имеет свой собственный ход».
— Мия, все в порядке? — Софи подошла ко мне.
— Да, вполне. Почему ты спрашиваешь? — я попыталась опомниться после видения и нападения ворона.
— Хотела сказать, что мы возвращаемся домой, но ты не услышала моего обращения.
— Прости, я задумалась.
— О чем? — заинтересованно спросила мама. — Надеюсь о каком-то симпатичном молодом человеке, с которым ты меня еще не познакомила, потому что… — она не договорила, но ее улыбка дополнила не законченное предложение.
— Нет никакого парня, мам, я тебе уже говорила.
«А может и есть, но только один и во сне, а теперь преследует меня в видениях, которые только за последние дни повторились уже несколько раз».
— Ладно, ладно, не злись, — обняла меня мама, — идем, пока отец не начал нас искать.
— Идем.
Я постоянно думала об этом парне, что это означает, но была уверена в одном, чувство обреченности теперь было присуще не только голосу незнакомца, но и моему состоянию.
Мы поспешили к речному трамваю. Все произошло равным образом, как и по пути сюда, только с одним различием — мы слегка утомились от долгой прогулки. Но и это не мешало нам делиться впечатлениями, поэтому всю дорогу мы проговорили. Домой вернулись с наступлением вечера.
Времяпровождение на кухне вызывало хорошие воспоминания из детства, когда мы все жили вместе, мама проводила время часами на кухне, чтобы по нашему возвращению побаловать нас чем-нибудь вкусненьким. Мы не являлись сторонниками и «светской жизни», подразумевающей посещение различных кафе и ресторанов.
После ужина и некоторого времени, проведенного вместе, как одна большая, хотя и не совсем полная семья, родители начали готовиться к возвращению домой. Я, в свою очередь, пыталась гнать от себя мысли о том, что завтра вечером я останусь одна. Раньше мои родители уже навещали меня. Но скорее выкраивали крохи времени, чтобы увидеться, приезжая по рабочим делам в Лондон.
«Не одна в городе, но одна в своем собственном мирке», — неосознанно пронеслись следующие мысли. Через крепкую броню все же прорвались некоторые размышления.
— Мне будет вас не хватать, — одновременно в моем тоне пребывали радость и печаль.
— Я скучаю по тебе, Мия. И не только я, мы все скучаем, — промолвила мама. — Может, ты хочешь вернуться домой? — в мамином голосе появилась немалая толика надежды. — Мы будем рады твоему возвращению, и ты это знаешь.
— Мам, моя жизнь здесь. Тут у меня учеба и друзья, и самое главное — мне здесь нравиться, — заверила я ее.
— Так я не поняла, что у тебя на любовном фронте? — она задела меня, но я не подала виду.
— Ничего не изменилось. Да здравствует баланс во всем мире, — радужно воскликнула я.
«Не думала, что получится так убедительно…»
— Прекрати, Софи. У нашей дочери еще все впереди, — спокойно заметил отец.
— Николас, ты всегда встаешь на ее сторону, — тяжело вздохнула мама и покачала головой.
— Неправда.
— Правда!
— Нет, — промолвил отец. Его лицо растянулось в улыбке.
— Я просто хочу, чтобы наши дети были счастливы, — ее тон говорил моими чувствами. А именно, я чувствовала тревогу и обреченность.
— И я этого хочу, — ответил папа.
— Я счастлива, — пришлось вмешаться в их маленькую дискуссию. — Голосую за «bedtime», — скорее мне просто хотелось закончить этот разговор.
— Поддерживаю, — дополнила мама.
— Еще бы… — засмеялся отец.
— Да, я люблю распорядок в сочетании со здравым умом, — в голосе пахло сарказмом, таким образом, она очередной раз хотела подстрекнуть отца.
— Good night! — задорно последовало от отца.
— М…м…м… посмотрите, кто у нас тут английский джентльмен, — засмеялась мама. — Года идут, а ты по-прежнему меня удивляешь! — продолжала она подшучивать.
— Милая, это только начало, — подмигнул он ей.
«Ну вот, началось их ребячество», — хотя на самом деле меня довольно-таки умиляли их нежные и ласковые взаимоотношения.
— Night, night, — я прервала их разговор.
— Ты мне кого-то напоминаешь, — ответила мама.
— Учусь у лучших!
Мне хотелось кричать от переполняемых меня чувств, ведь я так сильно любила свою семью. Это я пыталась показать им всем своим естеством, чтобы они никогда, никогда не усомнились в моих чувствах.
Любовь не должна афишироваться одними только словами, но дополняться действиями. Пожалуй, первое шло в ногу со вторым и не мыслило своего существования друг без друга. Безусловно, на расстоянии наша связь становилась только сильнее.
— Сладкой ночи, Мия, — напоследок услышала от родителей, и мы разошлись по комнатам. Не принимая во внимание свою усталость, я была уверена, что уснуть мне не удастся. Но, на удивление, произошло наоборот.
«Я счастлива, — в сознании воспроизводились слова, и я думала над ними вновь и вновь. — Я счастлива?».
О скоропостижно прошедшей ночи оповестил будильник. Этим он хотел сказать только одно — «пора». Поспешив к родителям, я успела к завершительным шагам, которые оповещали об их отъезде. Складывалось впечатление, во сколько бы я не проснулась, они все равно проснутся раньше меня. Напоследок мы пьем латте и едим тосты с черничным вареньем.
— Вы готовы? — я пыталась не выдать предательски грустного настроения.
— Наш рейс скоро, нужно приехать раньше, — сказал отец. Он всегда был в добром расположении духа, соответственным был и его тон.
Мы выходим из дому и ловим машину. И уже спустя десять минут сидим в такси. Лондон смотрел нам вдогонку и прощался, оставляя позади улицы и силуэты, продолжавшие сопровождать наш мчащийся и удаляющийся кэб, с каждым последующим мгновением едущий все быстрее и быстрее.
Аэропорт Хитроу.
Я томилась в ожидании посадки родителей, которую могли объявить в любое мгновение. Во мне царствовала целая гамма чувств, среди которых отчетливым пульсом отбивала грусть и сожаление, досада. Тогда, как на расстоянии их отсутствие тяжело переносилось мною, но я боролась с этим, то их столь близкое присутствие сейчас и вовсе выбивало почву из-под ног, стоило мне упомянуть себе об их скором отъезде. Верно, отпускать их катастрофически не хотелось, но был ли у меня другой выбор… К осознанию пришло вполне приемлемое объяснение: «Мы не прощаемся навсегда, но разлучаемся на время».
— Пора, Мия, — ласково промолвила мама.
— Созвонимся, — подмигнул отец.
— Само собой, — я провалилась на еще одной неудавшейся улыбке.
— Люблю тебя, милая, — промолвила мама. Видимо улыбка получилась у меня неважная.
— И я тебя, — неосознанно пролепетала я. Во мне пребывал переизбыток чувств, и я не поспевала за ними. — Привет сестренке.
Чувства смешались с эмоциями и отыграли не последнюю роль в дрожании моего голоса.
Мгновением позже я стояла в стороне и наблюдала за тем, как родители подают билеты, а после окончательно скрылись с поля зрения. Мне понадобилось время, чтобы полностью прийти в себя и прекратить прожигать взглядом дыры в пропускном пункте, куда совсем недавно зашли мои родители.
***
Родные места и улицы, переулки. Я была уже практически дома, в родном мне Ноттинг-Хилл. Только я вышла из подземки, и пустился большой снегопад. Набирая свои обороты, он напоминал больше вьюгу, но по-прежнему ему недоставало мощи.
Я ускорила шаг, чтобы быстрее спрятаться от впечатляющего и прекрасного, но при этом никак не согревающего снегопада. И все же, ниспадающее с неба великолепие полноправно заставляло останавливаться время от времени и созерцать, даруя радость взгляду.
Поспешно и хаотично снежинки кружились в воздухе, их движение походило на неповторимый танец, в котором танцевали двое. По своему подобию и различию они были уникальны и неповторимы. Падая о землю, их танец прекращался, но это не мешало им остаться в своем единстве.
И тут я сосредоточилась на невнятной точке впереди. Я попыталась разглядеть ее, но из-за снегопада это доставляло немалый дискомфорт и трудности. Что-то приближалось, а может, просто было ошибочным видением в непогоду. Все ближе и четче, набирая свои очертания, это «нечто» летело ко мне навстречу, я увидела белокурого голубка восхитительной красоты.
Откинув все недоумевающие вопросы относительно его появления и прочие мои предположения, я подумала об ином. А именно, впервые в жизни я была поражена до глубины души великолепием одинокого голубка. А размах его крыльев только добавлял неотразимого восхищения им.
Я остановилась, скорее я стояла уже некоторое время, но не отдавала себе в этом отчет, и продолжала наблюдать за необычным явлением зимним вечером в Ноттинг-Хилл. Снежинки падали на лицо, но больше я не стряхивала их, давая им возможность растаять на нем. Мое сознание склонялось не к одному десятку вопросов, все они были поспешны и бежали наперегонки друг с другом. В равной степени все без исключения они волновали меня, и сиюминутно я хотела знать ответы на все мои к этому времени уже сформировавшиеся и только еще возникающие вопросы.
«Может, ему холодно? А может, он потерялся и растерян? — подумала я. — Что же, в этом мы равны, — возникали следующие мысли. — Может, он ранен?» — сквозь сознание пронесся вопрос, и мне стало жутко. Мысленно я надеялась, что с ним все в порядке.
Я смотрела на голубка и пыталась понять, что есть большой причиной моих замешательств, а также немалых впечатлений. То, что он летит на меня (и я понимала, что еще малой наносекундой он пролетит около, следуя в свою неизведанную даль), его же красота и грация заставили мое сердце замереть от изумления и биться еще сильнее, тем самым продлив мгновение ощутимой красоты. Всего несколько секунд, от силы минута, сполна взбудоражили мою жизнь, и этому я не могла найти должного объяснения. По ощущению они не были равны и больше походили на медленное воспроизведение пленки.
Мое ошеломление перешло все грани, и у меня окончательно захватило дыхание, когда белокурый голубок сел мне на руку. Он продолжил смотреть на меня со всевозможно присущей ему серьезностью, словно это было возможно, и я смотрела ему в ответ, боясь совершить малейшее движение, дабы не спугнуть своего нежданного гостя.
Снег все не прекращался, и мы оказались подвержены ему вдвоем.
— Здравствуй, милый, — тихонько промолвила я. — Откуда ты взялся такой красивый? — спросила я его, думая, что он мне ответит.
— Пойдешь со мной домой? — обратилась я к нему и сделала маленький шаг. Как ни странно, он остался на руке, и это не смогло не вызвать у меня ноток удивления, я думала он сразу сорвется с руки и улетит. Но птица не улетела и каждый последующий мой шаг приближал нас домой. Дорога оказалась короткой, поскольку, когда я встретила голубка, то была уже практически на месте.
Поспешно оглянувшись, я зашла внутрь. Следом поднялась ступеньками на третий этаж и предприняла последние рывки к скорому и желаемому теплу, поспешно ища ключи и, как всегда, не находя их.
— Порой у меня складывается впечатление, что у меня ключи не для того, чтобы открывать ими двери, но чтобы постоянно искать их в сумке, — произнесла я сама себе. — Эврика! — наконец-то я могу попасть домой.
Пустынная и темная квартира вызвала легкий холодок на коже, и напомнила о закрытой лаборатории. Я затаила дыхание.
— Нужно заканчивать с этими видениями, а то я скоро буду пациентом года у психиатра на любимой кушетке, — произнесла я вслух и поспешила включить свет.
В комнате стало светло, и это, несомненно, вызвало чувство уюта и даже спокойствия.
— Так намного лучше.
Мой пернатый друг по-прежнему сидел у меня на руке. И, как я и предполагала, довольно внимательно наблюдал за всем происходящим. Я задумалась над тем, какое у них понимание к окружающему миру, как они все видят и воспринимают. Не зная ответа, я была уверена в том, что они с лихвой отличаются от людей.
Точно я не знала, как долго крылатый друг пробудет со мной, но в полной мере мне доставало настоящего времени, в котором мы были вместе, а об остальном почему-то не хотелось думать и делать поспешные выводы.
После душа я запрыгнула на любимый подоконник-диван и окунулась в размышления, накопившиеся за день и не только. Ко мне подлетел голубок и сел на колени. Несколькими минутами погодя комнату заполнило негромкое звучание музыки.
Это чарующее взаимодействие альтернативно-симфонического рока, непревзойденного мужского фальцета и чувственной игры пиано. Музыка способна творить чудеса и вызывать в нас воспоминания. В моем случае это больше походило на весомый эмоциональный букет многих прожитых мною чувств и дней. Каждый стиль, исполнитель способен запечатлеваться в нас определенными воспоминаниями и опытом, через который мы все проходим.
Мой взгляд продолжал блуждать по ночной улице за окном, проделывая вояж, это действовало на меня успокаивающе, чего я не могла сказать о своей доле среди людей. Часть меня всегда взывала к уединению, предпочитая суете занятную участь тишины. В общении я скорее интроверт, не сильно люблю новые знакомства, хотя без них порой просто не обойтись, и становлюсь практически «парадоксом», когда это касается общения с парнями. Скажем так, парни никогда не баловали меня чрезвычайным вниманием. Когда я училась в Оттаве, не могу сказать, что за ланчем сидела исключительно с ботаниками, но, и не за столом капитана команды и его друзей.
«Я не жду чуда, уже не жду. По всей видимости, и чудо меня не ждет».
За своими размышлениями я забыла о своем пернатом друге. Отстранившись от окна, я перевела взгляд на голубка, и у меня невольно захватило дыхание. Мои колени служили ему возвышением, и потому наши взгляды оставались на одном уровне. Тусклое освещение ночных ламп осветило его силуэт. Это производило впечатление загадочности и нереальности происходящего.
Чувственный фальцет в сопровождении оркестра по-прежнему доносился из динамиков ноутбука, и это только усиливало ощущение недосказанности. Не в силах отстраниться от него взглядом, безмолвно, я продолжила наблюдать за ним на протяжении еще нескольких минут, которым в дальнейшем окончательно потеряла счет. Мне еще никогда в жизни не доводилось видеть их настолько необычными, как я увидела его тем вечером. Я была не просто восхищена, но абсолютно потеряна, пребывая под непонятным влиянием пернатой птицы.
— Ты голоден? — мой голос пронзил тишину, к которой я, кажется, уже привыкла. — Конечно, ты не можешь мне ответить, потому что не умеешь говорить. Я сейчас разговариваю с тобой, и это больше напоминает бред сумасшедшего. Увидев это, Энни сказала бы, что я сумасшедшая. Хотя мы знакомы на протяжении года, и она до сих пор этого не сказала, — на лице появилась улыбка, полная грусти. — Хорошо, что ты не понял ни слова, иначе сошел бы с ума, — мой гость только внимательно смотрел на меня.
— Как ты думаешь, может и ему сейчас тоже одиноко, — задала я еще один вопрос, вспоминая незнакомца. — Тогда я ему не завидую…
Голубь издал характерный звук, и я перевела на него взгляд.
— Мой благодарный слушатель.
По лицу прокатилась слеза, только убежав с одной бездны, она падала в иную. За окном возобновился снегопад, он успокаивал меня, подобному ненастью была присуща внутренне и я. Кажется, голубку это пришлось не по нраву, он то и дело издавал свою собственную, но непонятную речь.
— Прости дружок, сегодня я не в настроении.
Наверное, Энни была единственным человеком, с которым я могла говорить в любом состоянии, не скрывая свои печали. А еще, мне действительно хотелось услышать голос лучшей подруги. Поэтому вскоре я ожидала обратной связи от нее.
— Если ты звонишь сказать, что соскучилась по мне и не можешь дождаться завтрашнего дня, то я тоже соскучилась по тебе, подружка, — протараторила она, ответив на звонок.
Я улыбнулась и посмотрела на голубка. Он по-прежнему сидел у меня на коленях.
— Именно!
— Как ты? Как настроение? — поинтересовалась Энни. — Как прошли выходные? — следовали все новые и новые вопросы. И только я хотела ответить на один, как уже она задавала следующий. Это означало одно, она действительно волновалась. Было приятно знать, что не все безразличны к твоему благополучию.
Будучи единственной волной оптимизма, она умудрялась в любой отрицательной среде найти свои положительные стороны и на деле привнести их в жизнь. Кажется, в моей жизни таких примеров было достаточно, и большинство их нуждалось в изменениях. Я думаю, в мире должен существовать баланс, и с присутствием Светлячка он существует в моей жизни.
— Мне отвечать поочередно? — засмеялась я.
— Можешь и так, — нотки оптимизма и задора наполняли ее голос. — Главное, ничего не забудь. У тебя странный голос. Ты что плакала?
— Я в порядке, — попыталась я заверить ее. — Наверное…
— Нет, это мне нравится меньше! — среди прочего я могла слышать недовольство.
— Родители уехали сегодня утром…
— И тебе грустно из-за этого? — предположила она.
— Да, немного.
— Брось, Мия, не грусти! Это несерьезно, ты же знаешь, что даже на расстоянии они по-прежнему с тобой, — когда Энни говорила так убедительно, в это тяжело было не поверить. — Еще у тебя есть я, — в голосе зазвучала ложная скромность, и я засмеялась.
В наше время тяжело найти человека, которому можно довериться, иногда даже лучшие друзья, каковыми ты для себя их определила, ими просто не являются. В один прекрасный день они предадут тебя, тогда все вернется на свои места, и станет понятно, кто был твоим другом по-настоящему, а кто только играл с тобою в кошки-мышки, изображая твоего истинного друга. К счастью, мне повезло больше, и я не сомневалась в нашей с Энни дружбе, она была подлинной.
Разговор только начался, а плохое настроение улетучилось со скоростью света.
— Я хотела тебе позвонить, но подумала, что ты наверняка уже спишь, поэтому решила отложить разговор до завтра.
— Как видишь, я еще не сплю.
— Почему, скоро полночь? Думаю, профессор не оценит наше с тобой опоздание на его экзамен, — сказала Энни.
— Ага, особенно после моего отстранения на его лекции.
— Это точно. Но тебя что-то беспокоит. Почему ты не спишь?
— Чувствую себя совершенно разбитой из-за этого дурацкого сна. Думаю, если я пропущу одну встречу с вороном, я ничего не потеряю.
— Но они перестали тебе сниться или нет?
«Если не считать нескольких видений…».
— Их немного, это всего один сон.
— И?
— Одно время он перестал мне сниться, но только на этой неделе сон повторялся неоднократно.
— Парень, которого ты не можешь увидеть?
— Ворон.
— А парень красивый? — засмеялась Энни.
— Ты можешь думать о чем-то еще кроме красивых парней???
— Прости, но что поделать, если о вороне совсем не хочется думать. Куда приятнее думать о симпатичном парне, согласись!
— Я же говорю, я едва-едва вижу этого парня.
— И как далеко ты продвинулась на этот раз?
— Кое-как…
— А подробнее?
— Забудь, это просто глупый сон, почему мы о нем должны говорить?
— Не знаю, к примеру, из-за того, что на лекциях ты больше не слышишь профессора, а потом не обращаешь внимания на свою подругу. А может просто потому, что это тебя волнует? Этот сон, он продолжается уже не первую неделю. Мы толком так и не говорили об этом. Не хочешь поделиться?
— А время есть?
Это была бы не Энни, если бы она не захотела знать продолжение, даже если «часы золушки» уже показали на экране телефона полночь.
— Время всегда найдется, если это тебе необходимо.
— Неделя за неделей я не могла различить во сне ничего, но только ощущения.
Я включила громкоговоритель и положила телефон. Вечернее освещение отображалось в окне третьего этажа.
— Страх?
— Необъяснимая боязнь, неопределенность и неизвестность того, что прячется за темнотой. Возможно, я нужна человеку, находящемуся в темноте. Он хочет забрать меня с собой.
— Почему ты уверена, что в темноте кто-то есть? — настороженно спросила она.
— Я это чувствовала и не ошиблась.
— Это касается последнего сна?
— Или нескольких последних. Понимаешь, этот страх был из-за ворона, теперь я это понимаю.
— Тогда ты можешь успокоиться, это же просто птица, Мия!
— Ты права, я слишком много времени уделяю пустякам.
— Я бы не назвала сон, повторяющийся на протяжении нескольких недель пустяком, но я нахожу этому более рациональное объяснение.
— Какое?
— Скорее причина кроется глубже. Тебя последнее время что-то беспокоит и это выражается в твоих необоснованных снах. А еще, я думаю нам действительно пора ложиться спать, иначе шансы проспать экзамен увеличатся.
— До завтра, Светлячок.
— Не позволяй своим снам большего, — поспешно пролепетала она.
— О чем ты?
— Мия, пусть все станет на свои места, я искренне тебе этого желаю.
С каждой минутой веки становились тяжелее и тяжелее, последнее, что я увидела, перед тем, как окончательно заснуть, это обаятельного белоснежного голубка, который продолжал сидеть у меня на коленях на протяжении всего разговора с Энни. А потом я погрузилась в глубокий и беспокойный сон.
С приходом нового дня на меня обрушивался окружающий мир, в котором я чувствовала себя чужестранкой, которая не знает о существовании своего родного места. Чужестранкой, которая нуждается в любви, но не находит ее.
