Дружить или любить. Роман

Юлия Каменева

События романа переносят читателей в конец прошлого века. Четверо парней и четверо девушек поступили в столичный вуз и под конец знойного лета перебрались в общагу. Им предстоит познакомиться между собой и попытаться построить отношения, основанные на доверии и взаимовыручке. Удастся ли им не перейти грань дружбы? Удержаться на самом краю? Не разрушит ли одно единственное слово, сказанное из лучших побуждений в неловкий момент, множество судеб? И есть ли способ отыграть назад?

Глава 1. Пятнадцать лет спустя

Светлана Игоревна Васильева, вполне успешная, но одинокая деловая женщина, летела самолётом из далёкого Владивостока в Москву.

У неё намечалась встреча с однокурсниками, посвящённая так называемому «второму дню рождения». Они не виделись пятнадцать лет, несмотря на сохранившиеся тёплые отношения: жизнь раскидала по всей России. И лишь теперь, в эру сотовых телефонов и социальных сетей, друзья сумели организовать сбор на одной из баз отдыха в Москве.

Светлана пристегнула ремень безопасности и внимательно прослушала инструкцию бортпроводника, и без того знакомую наизусть. Женщина, несмотря на кажущиеся успешность и уверенность, имела один огромный недостаток, про который мало кто знал: она всего боялась. Эти страхи, начиная с маленьких, простейших и заканчивая глобальными, серьёзно осложняли её существование. Вся Светина жизнь свелась к преодолению фобий, поиску в себе сил их принять и побороть.

Так, Светлана панически боялась заболеть какой-нибудь неизлечимой болезнью. Каждый день, ещё со студенчества, она пристально выискивала изменения и уплотнения в своей пышной груди, следила за весом, много лет державшемся на одном уровне. В её мнительном сознании навсегда отпечатались слова врача о том, что резкое похудение может быть симптомом смертельного заболевания… До дрожи в ногах боялась она и различных проверок, несмотря на то, что все дела вела законно и официально и бизнес уверенно держался на плаву. Боялась она публичных выступлений, деловых переговоров — вдруг скажет что-то не то или её не так поймут?.. Боялась радиации… Да-да! Ежедневно измеряла её уровень специально приобретённым прибором — дозиметром (на Дальнем Востоке как раз поднялся фон из-за аварии на японской Фукусиме).

Самый большой страх женщина испытывала перед самолётами. В последний раз Светлана пользовалась этим видом транспорта при перелёте из Магадана во Владивосток, и борт дважды не сумел удачно зайти на посадку. Сильный боковой ветер буквально сносил его с полосы и швырял в воздухе, как сухой лист дерева в осеннем лесу. Среди пассажиров возникла паника, многие воспользовались специальными пакетами — в салоне тут же установился неприятный кислый запах. Дети кричали, взрослые молились, кое-кто плакал; от перепадов давления закладывало уши и голова становилась ватной. Света до самого спасительного приземления просидела без движения, вцепившись в подлокотники. Обезумевшие от паники люди образовали давку на трапе: всем требовалось немедленно ощутить под собой благословенную землю, где их уже встречали спасатели и бригады врачей. С тех пор Света старалась не летать и пользовалась железной дорогой.

Накануне своего сорокалетия Светлана Игоревна выглядела гораздо привлекательнее, чем во времена студенчества. Без сомнения, деньги способны украсить любую женщину. Точнее, не деньги, а то, что к ним прилагается: косметологи, ботокс, филлеры, собственные стилист и массажист. От природы ей достались непропорционально маленькая голова на тонкой длинной шее и слишком крупный нос. Завершали всё это «великолепие» крупные мужские руки на контрасте с маленькими, точно от другого тела, нежным ступнями. Единственным достоинством женщины были глаза — большие, серые, опушённые длиннющими ресницами, придающими её лицу печальный и романтический вид. В последнее время она носила стрижку до плеч, выполненную каскадом, которая неплохо скрадывала дарованные природой несуразности.

В одежде Света предпочитала строгие костюмы, блузоны, преимущественно в бело-чёрном контрасте, и обязательно туфли на шпильках — атрибут деловой женщины. Партнёры относились к ней как к холодной, расчётливой особе, не способной ни на какие уступки. Они даже представить не могли, сколько комплексов скрывает эта обманчиво непробиваемая маска.

Всего один человек знал правду о ней настоящей. И вскоре им предстояло увидеться после нескончаемых пятнадцати лет разлуки…

На личном фронте у женщины не сложилось. За прошедшие годы она пережила несчётное количество романов, но ни с одним из любовников так и не раскрылась, не ощутила себя счастливой. Светлана здраво оценивала свои желания и потребности и удовлетворяла их с мужчинами, но постепенно уверилась, что чувства, любовь не для неё, и сосредоточилась на карьере. Партнёры ей попадались, честно говоря, под стать: арендаторы, поставщики и клиенты видели в ней прежде всего хозяйку помещения и владелицу салона красоты. Их отношение к Светлане базировалось на чисто денежном интересе.

— Самолёт готов к взлёту. Просим убедиться, что откидные столики убраны, а ремни безопасности застёгнуты! — объявил монотонный голос.

Света вжалась в кресло и принялась читать молитву. Рейс намечался долгий, но спать в полёте обычно не удавалось, так что несколько напряжённых часов ей обеспечены. «Ничего, семь часов, и я в Москве», — уговаривала себя женщина. Но как только самолёт набрал скорость и оторвался от земли, нервную пассажирку охватила привычная дрожь. Изо всех сил сдерживала она себя, ведь решение лететь на самолёте было принято с целью поскорее увидеть близких друзей. Вернее, если быть совсем откровенной, одного из них…

Машуня тоже не колебалась и сразу же решила, что возьмёт с собой сына Максима, четырнадцатилетнего подростка. Оставлять его с прабабкой, Машиной бабушкой, было нельзя категорически — доведёт старушку до гипертонического криза или инфаркта.

Сына Машуня воспитывала одна. Отучившись в Москве пятнадцать лет назад, она вернулась в свой родной Обнинск. Девушка хотела быть ближе к другу Леониду — тот после злосчастной аварии был прикован к постели и нуждался в постоянном уходе.

Поработать по специальности Маше не пришлось: нежданную беременность переносила тяжело. Оценив поддержку и заботу соседа Василия, согласилась стать его женой. Супруг ни разу не спросил у Машуни об отце Максима, а она, в свою очередь, не поднимала эту тему. Сын рос в полной убеждённости, что его папка — родной и лучший. Искренние чувства мужа женщину просто изумляли. Она критически относилась к косметике, за что сынок её не раз критиковал, не озадачивалась причёской и соблюдением диет. Пухлая, розовощёкая — женщина кустодиевских полотен, с неизменной длинной русой косой через плечо, Маша не считала себя симпатичной. А муж Василий любовался натуральной чистой кожей, нежной улыбкой и блаженно вкушал вкуснейшие блюда, которыми жена баловала его и сына.

Сложности с Максимом возникли после смерти Васи. Сын так и не простил судьбе жестокого удара и всю обиду вымещал на матери и прабабке. Чем больше любви и ласки женщины старались давать мальчику, тем агрессивнее и грубее он вёл себя с ними. Ласковая и хозяйственная, Машуня с удовольствием возилась с ним, пока тот нуждался во внимании, уходе и заботе. Но к трудностям, связанным с воспитанием подростка, она оказалась не готова. Ну недоставало ей твёрдости и воли! Ребёнок, хорошист в начальной школе, мечтающий о высшем образовании в Москве, в пятом и шестом классе скатился на тройки и двойки, срывал уроки и обижал девочек. О высшем образовании даже и не помышлял, чем крайне расстраивал мать. Она вообще подозревала, что такими темпами он вряд ли доучится до одиннадцатого класса. Обнаружив несколько месяцев назад в кармане сына мятую пачку сигарет, Машуня прорыдала всю ночь.

— Максим! Ну как же так! — взывала она к разуму мальчика.

— Мать, прекрати! Подумаешь, пачку забыл выбросить! Устроила проблему на пустом месте! — И он зло сплюнул.

На поездку Машуня возлагала особые надежды. Ей казалось, что, увидев Москву, Максим задумается, по какой дорожке катится, и вновь поставит себе благие цели по покорению большого города. Да и что греха таить: по-женски, вопреки здравой логике, Маше очень хотелось увидеть отца своего отпрыска. Как тому живётся-можется, пока она мается с его сыном?..

Соня Пашко с детства грезила о простом женском счастье. Гормональное заболевание щитовидной железы стало отражаться на весе начиная с третьего класса. Маленького роста, крупная и толстая, девочка регулярно подвергалась насмешкам со стороны одноклассников, что вызывало в ней протест и желание стать счастливой всем назло. Пускай некрасивая, пуская толстая — ерунда! И таких любят. В вузе ей так и не удалось встретить вторую половинку, несмотря на многочисленные кратковременные романы. Обаятельная полная девушка подкупала парней своей непосредственностью, но отталкивала навязчивой идеей зарегистрировать отношения. Она легко и страстно влюблялась, активно знакомилась по объявлениям и в ночных заведениях и верила в то, что её счастье ходит где-то совсем близко, главная задача — не пропустить его.

Так и не обретя семью за время студенчества, Соня решила иммигрировать в Австралию — слышала, что страна славится избытком мужского пола. Что ж, значит, шансы там будут выше. К тому же у девушки были определённые способности к языкам.

Целеустремлённой Соне удалось самостоятельно осуществить переезд. Всё шло неплохо, и она устроилась официанткой в ресторан, в котором уже через полтора года числилась администратором — помощником директора по-нашему.

Спустя несколько лет Соня родила девочку Еву; с ней занималась профессиональная няня.

Но вмешался злой рок. Соня, любительница жаркого солнца, не учла опасности его излучения, а возможно, дали о себе знать последствия аварии, после которой девушка пробыла в двухнедельной коме. Соня заболела, и врачи подходящее лечение подобрать не смогли.

Разве к этому она стремилась? Об этом ли мечтала, будучи весёлой и беззаботной студенткой?

Медики предложили сделать перерыв в лечении, чтобы организм смог окрепнуть, и настояли на поездке на родину. Что будет потом — покажет время. Соня вдруг загорелась идеей вернуться в счастливую, здоровую молодость, обнять друзей. Ей захотелось познакомить свою дочь с Россией, которую та представляла только по фотографиям. К тому же девочке полезно будет попрактиковать русский язык.

Женщина не представляла, что станет с ребёнком в случае её смерти. Из родных — только старший брат, непутёвый путешественник, в свои сорок пять ещё холостой, бороздящий где-то просторы России. Изредка он выходил на связь в скайпе сообщить сестре, что жив и здоров. О воспитании детей мужчина, разумеется, не имел ни малейшего представления, пятилетнюю племянницу ни разу не видел.

Звонок от Машуни о планирующейся встрече друзей оказался как нельзя кстати…

***

Четвёртая из подруг, Катя Лесная, привычно ругалась с мужем Петром, когда ей по просьбе Маши позвонила Светлана. В последний раз они беседовали по телефону около трёх лет назад, но дела закрутили обеих, и они так и не встретились, притом что жили в одном регионе. Правда, Света — в столице края, а Катя — в небольшом городке в ста километрах от Владивостока.

Катина жизнь текла монотонно и скучно. По специальности она не устроилась: работала продавцом в овощном киоске, зимой продуваемом всеми ветрами; вечерами вязала крючком вещи на заказ. Огрубевшие и покрывшиеся мозолями руки не утратили прежней чуткости, и яркие самодельные вещицы расходились на ура.

Катя не любила опостылевшего супруга, однако для зачатия ребёнка нужен самец — поэтому и терпела Петю в своей жизни. Она не прекращала многочисленных попыток забеременеть и теперь уповала на экстракорпоральное оплодотворение. Денег на процедуру не хватало, и женщина постоянно откладывала разные суммы с заказов, пряча их в многочисленных тайничках. Скопить ей требовалось 150 тысяч рублей — именно такая сумма была озвучена одной из клиник Владивостока. Пётр иногда находил заначки жены и пропивал их, чем неизменно погружал Катю в затяжную пучину депрессии. Как, например, сейчас.

— Петя, не понимаешь разве, ты не у меня своровал, ты своего будущего ребёнка ограбил! — Красная от гнева Катя трясла пустым конвертом перед носом мужа.

— Какого ребёнка? Нету никакого ребёнка! Ни-ка-ко-го, — протянул тот по слогам, наслаждаясь эффектом, произведённым на разозлённую жену. — И не появится, судя по всему. И деньги тебе погоды не сыграют. Не можешь родить — признай уже и не мучайся!

— Ты! Ты… Ты… — захлебнулась Катя собственным гневом. — Никчёмен ты, вот!

— Да на себя посмотри, в кого ты превратилась, неврастеничка! — Пётр обидно покрутил пальцем у виска.

— Я? А ты кто у нас? Я-то хоть диплом имею, а ты не доучился даже, — напомнила возмущённая Катерина.

— Н-е-е-е-т, дорогая, — погрозил пальцем Пётр. — Ну-ка вспомни, из-за чего я бросил учёбу? Не ты ли заставила меня пойти работать? Не тебе ли деньги на обследования я зарабатывал?

— Ладно, понятно… Бессмысленно об этом говорить. Кстати, через две недели мне надо быть в Москве, друзья зовут вместе отдохнуть.

— Вот-вот! На друзей деньги есть, а мужу родному выделить — «вор» сразу, — нашёлся Пётр.

Устав от придирок и ссор, Катя решила позволить себе съездить в столицу. Тем более она много лет никуда не выезжала, а денег на ЭКО всё равно не хватало. Хотелось взбодриться, вспомнить молодость. Да и у Лёнчика надо побывать, ведь не навестила ни разу…

Олег Горонов, преуспевающий банкир, лениво потягивал ирландский виски в своём любимом кресле в двухуровневом пентхаусе на Ленинградском проспекте Москвы. Он постарел, поправился, фигура заметно оплыла от сытой безмятежной жизни.

После окончания университета родители устроили его начальником во вновь открывшийся филиал одного из банков, и парню удалось сохранить своё место, а через два года перевестись в головной офис руководителем отдела контроля над филиалами.

Со стороны представлялось, что жизнь мужчины удалась. Но он скучал. Естественно, мог позволить себе практически любую женщину, но… не желал. Наступило пресыщение от неискренних, расчётливых особ, льстивых коллег и отсутствия трудностей. Хотя одна проблема в его жизни всё же существовала, но о ней он не распространялся. Кому скажешь о собственном половом бессилии? Всё чаще мужчина начал задумывать о походе к врачу.

Именно Олег выдвинул идею о встрече с друзьями и заказал базу. Какие они стали? Чего добились?

Олег предавался раздумьям о Соне. Со дня отъезда подруги в Австралию он ничего не слышал о женщине, но вспоминал её не один раз. И снилась она ему часто, особенно в первые годы. Странно, но при мысли о Соне Олег непременно испытывал эрекцию. Необъяснимый феномен, ведь в его жизни перебывало столько красоток на любой вкус. Олег даже пробовал жить с полной женщиной, надеясь избавиться от наваждения. Не помогло. Он часто перебирал в памяти Сонины плавные, неторопливые движения, покачивания налитых бёдер, грузные груди, с трудом сдерживаемые бюстгальтером. Возбуждали даже апельсинки целлюлита на ногах: нежную кожу они не портили — напротив, гармонично дополняли.

Изменилась ли она за пятнадцать лет?..

***

В это же время в Хабаровске, в малосемейке одной из новостроек, собирался в аэропорт Артём Рисов, перманентно выпивающий лысеющий мужчина.

От высокого компанейского парнишки с веснушками на прозрачно-светлой коже осталась лишь улыбка. И готовность разделить застолье с любым согласным пригубить рюмку. Женщина с ним проживала соответствующая — неопределённых лет, с сальными неопрятными волосами, наспех собранными потрёпанной резинкой. Усугубляло ситуацию отсутствие работы у обоих; женщина, редко смотрящая на мир трезвым взором, о хлебе насущном привыкла не задумываться.

Артём начал практиковать выпивку после того, как прогорел с бизнесом и не предпринял попыток его отстоять. В алкогольном угаре жизнь виделась мужчине в радужном цвете. Родители иногда подкидывали ему деньжат на проживание и оплачивали коммунальные расходы. Правда, навещать сладкую парочку не любили, предпочитали закрывать глаза на хроническую грязь в квартире и множество пустых бутылок на лестничной клетке.

— Эй, слышь, ты вернёшься хоть? — заплетающимся языком спросила Артёма накануне отъезда сожительница: она уже успела обмыть поездку благоверного. Артём пить отказался, ему вздумалось предстать перед давними друзьями при полном параде.

— Вернусь, — машинально ответил он. — Или не вернусь. Посмотрю на Москву, авось работёнка подвернётся, всё-таки я ж учился зачем-то… Останусь там. Здесь-то смысла нет, — фантазировал он.

— Ага, останешься. А я как же? — разнервничалась мадам. — К себе позовёшь?

— А, пустое всё… И жизнь моя пуста, как вот этот пузырь. — Он картинно ткнул пальцем в бутылку, которую сожительница, опустошив, пристраивала на пол возле внушительной батареи вчерашней стеклотары.

Сергей Старков после окончания вуза осел в родном Санкт-Петербурге. Работа налоговым консультантом в аудиторской фирме позволяла вести вполне безбедное существование: на выплату ипотеки, пропитание и отдых раз в год всей семьёй хватало. А последняя у Серёги удалась большая: жена одну за другой родила трёх дочек.

Сергей смирился со своей судьбой. Девчонок он, в принципе, любил, особенно старшенькую, Любку. Младшие походили на жену не только внешностью, но и унылым нравом, а Любаша умиляла ровным овалом личика и заливистым смехом.

В остальном в семье мужчина ощущал себя как в капкане. Он наперечёт знал все реплики, коими из вечера в вечер удостаивала его супруга, и молча выслушивал попрёки, что не зарабатывает на более частые поездки за границу. Варя не разделяла никаких интересов мужа, да и вообще не умела ничего, кроме приготовления однотипных блюд, уборки квартиры и бесконечного фотографирования. Даже детьми занималась постольку-поскольку; девочки росли сами по себе, научившись следить друг за другом самостоятельно. Женщина искренне полагала, что, родив детей, выполнила свою миссию на Земле. От мужа она требовала, чтобы он вовремя приходил домой, обеспечивал её нужды и несильно лез в душу. Отпускать супруга в Москву Варвара желанием не горела: видимо, на инстинктивном уровне чуяла, что Сергея тянет туда неспроста.

— Серёж, — бубнила она, — я сколько прошу тебя съездить вместе на пляжик — девчонкам отвлечься от школы, позагорать. Всё денег нет. Зато придумал на Москву потратить! Ведь билеты да база не дешёвые, наверное.

— Я сказал, что поеду, значит, поеду. Заработал, полагаю… — отрубил тот. От мысли, что скоро выберется из замкнутого круга под названием «семейная жизнь», по которому он как заведённый бегал из года в год, у Сергея теплело на душе…