Смеющийся дом. Первая книга из серии «Смеющийся дом»

Юлия Ивановна

От избытка чувств говорят уста. Это сказано, как раз, о том, как родилась книга. Воспитанная в многодетной семье. Получившая замечательное образование. На практике знающая методы воздействия на человека добра и сочувствия, ненависти и жалости, автор и с читателями делится этими необходимыми знаниями. При любом, самом безнадежном, повороте событий, автор учит читателей быть хозяевами своей единственной и неповторимой, жизни. Стоять крепко на ногах и идти по жизни с ослепительной улыбкой.

Посвящается Жизни!

© Юлия Ивановна, 2023

ISBN 978-5-0060-2981-1 (т. 1)

ISBN 978-5-0060-2982-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девяносто девять процентов всех описанных событий произошли в реальности. В жизни и окружении автора этих строк. Или в жизни ее южиков (родственников).

Для более глубокого восприятия текста в конце книги располагается «Краткий словарь». Поделен он по Главам, а не по алфавиту.

Милый читатель! Ты решился пройтись рядом с героиней, всем ее семейством и множеством работ? Тебе надо окрепнуть и взбодриться? Тогда эта книга — для тебя!

Автор ничего не сочиняла, а просто описала жизнь, происходящую вокруг нее. Все упомянутые в книге произведения, песни и учебные пособия находятся в свободном доступе в интернете.

Любое совпадение имен или фамилий является случайным.

Начинаем!

Глава I.

Красная карточка*

Теплая, приятная ночь. Встала ночью, по обычаю, на минутку. Иду тихонечко, спросонок. Гляжу, а на полу чья-то скомканная подростковая длинная вещь валяется. Наподобие кофточки. И мысль у меня: «Я сейчас по ходу движения запутаюсь ногами в ней и упаду вообще на пол».

Сосредоточилась. Раз! Перешагнула. Удачно. Все хорошо.

Иду обратно. Сосредоточилась для повтора каскадерского трюка. Но ракурс светящейся тускленько луны оказался другим. Теперь четко видится мне прямой лучик, преломляющийся о комнатные вещи и падающий на витиеватый ковровый узор. Оказывается, я спросонок лунный свет перешагнула…

Солнце будит меня своими первыми лучами. И чего я так рано выспалась? Сладко потягиваюсь. Меня встревожили какие-то неправильные звуки в предутренней тишине.

Прислушалась, не вставая: тишина, взрыв смеха, тишина, взрыв смеха, тишина, приглушенный хохот — и опять. Придется вставать.

Раз! Села на диванчике. Подумала, послушала, пошла проверять по дому. Звуки привели на кухню. Присев на корточки и осторожно выглянув из-за двери на кухню, увидела их источник.

Упс! Картина Репина «Приплыли»! Захар с Верой купаются в море. Сынуля стоит на стуле и наливает воду в банку из-под крана над раковиной. Осторожно передает полную банку воды вниз, моей доченьке Верочке. Та берет ее, замирает на секунду, смотрит на брата и выливает на линолеум. Детский смех разносится в воздухе.

Ясно. Наблюдаю дальше. Они — снова. Понятно. Боясь напугать ребят со стеклянной посудиной, стоя за дверью, крикнула в коридоре:

— Ребята! Вы где?

После этого вошла на кухню. Как описать лица малышей, только в эту секунду осознавших свое непотребное дело?

В нашей семье твердое правило: сам разлил — сам вытри. Разбил — подмети. Разорвал — пришей. Если я сейчас стану разговаривать с ними, то проснутся раньше времени другие мои деточки. Двигаться дальше мне нужно эффектно. Так, так, так! Готово!

Вспоминаю движения артистов из старинных немых фильмов. И захожу. Иду, улыбаюсь. Наступаю на лужу. Отпрыгиваю и трясусь, якобы от холода. Так и стою.

Слава Богу! Первой спохватилась Вера. Молча (видимо, сказалось влияние немого кино) показала брату траекторию его спуска со стула. Сама побежала в ванную за тряпкой. Захар в это время лишь смотрел на меня с виноватым видом. Жалко, что семья не видит, с каким рвением они оба вытирают пол одной тряпкой. Правда, умудряются по совместительству поиграть и в дождь.

Я по-прежнему молчу. Пол почти сухой. Тазик с тряпкой вернулись на свое законное место. Я присела на краешек стула, размышляя об увиденном.

— А что это вы тут делаете?! Шесть часов только! Доброе утро! — Вопрос Нади застал нас врасплох.

Младшие смотрят на меня испытующе. Я обнимаю их и отвечаю:

— Обнимаемся!

Мы захохотали вчетвером, чем и подняли вместо будильника всю оставшуюся семью.

Вера опустила взгляд на пол. А Захар, напротив, открыто смотрит на меня. Стоят. Я болтаю ногой, поднимая глаза к потолку. Первой заговорила Вера:

— Мама, прости. Я так не буду. Я плохо сделала.

Подбодренный ее примером, старший братишка затянул:

— Дорогая мамочка! Я тебя очень люблю! Прости меня, я виноват, я ведь старший!

Так жалко мне моих младшеньких. Соединяю их ладошки вместе со своими, обнимаю, целую. Тут и они поняли о прощении. Обхватили меня руками и прижались к голове. Вот оно — счастье! Нет его слаще.

Живет наша семья в чудесном городе Хрусталь. Название города? А что тут говорить? Историки спорят о его происхождении до сих пор. А для жителей всегда есть повод пошутить на «хрустальную» тему. И нам, простым горожанам, нравится просто в нем жить, творить и служить. Между собою мы называем друг друга хрустальянцами.

Зеленый городок ни мал ни велик. Как раз впору всем, кто в нем прижился. Всего в нем достаточно. И природы за оградами. И лесов за окраинами. И цветов по всему городу, где только есть земля. А рыбалка! М-м-м!

Администрация приплачивает тем хозяевам, которые разбивают у своих домов разноцветные палисадники. Постоянно проводит конкурсы на лучшую рекламу, лучшее объявление и т. п. Совсем недавно весь город выбрал победителя в проекте «Подними настроение прохожему». 71% голосов получило объявление, которое хозяин приклеил на своей калитке в частном секторе: «Продаю восточноевропейскую овчарку. Цена договорная. Употребляет любое мясо. Любит маленьких детей».

— Двести первая мотострелковая дивизия, подъем! — Я даю команду на окончательное пробуждение моих детей.

Мне хочется обниматься и обниматься с младшими, но — труба зовет! И у моей трубы очень длинное название: Нина, Тихон, Максим, Надя, Христина, Захар и Верочка.

Запел мой инструмент красивыми и звучными аккордами. Забегали кнопочки туда-сюда в поисках нужной ноты.

При очередном вираже собирающихся столкнулись в проеме двери Христина и Надя. Поборовшись немного за первоочередной выход в комнату, Христина громко кричит:

— Мама, тут движуха такая! Пора светофор ставить!

Пятница. У детей школа, работа, садики и кружки. Дирижер только никак не выйдет на общий вид. А публика задает вопросы и просит немедленного вмешательства.

Что же? Мой выход? Овации оглушили меня, Ксению Николаевну Свистун.

Умело рассадив музыкантов, раздала партитуры и взмахнула руками. Мелодия зазвучала слаженно. Дети организованно продолжили свои сборы, лишь изредка спрашивая меня о чем-то.

Я достала из кошелька деньги и раздала их детям. На карманные расходы, как говорится.

Одна сторублевка упорхнула в воздух. Полетав немного, мягко опустилась на пол. И чего я так всматриваюсь в нее? Захар спрашивает Христину:

— Ты видела, как она летала долго?

Сестра, конечно, видела и ответила коротко:

— Да!

— А я не видел, как ты видела.

Все дети смеются над его выражением.

Ты, Ксения, сто рублей первый раз видишь? Нет. Какая-то мысль приближается. Все, поймала ее. Понятно!

Мне вспомнилась громаднейшая сумма денег, которую я одолжила людям для оформления ими запущенных и просроченных документов. Обещали вернуть через месяц. Прошло два года…

Слава Тебе, Боже! Вот и утешение!

Слышала от кого-то такую фразу: «Когда человек должен тебе 500 рублей — это его проблемы. Когда человек должен тебе 50 тысяч — это уже твои проблемы!» Все верно. На душе стало веселее.

Мы помолились. До выхода из дома есть немного времени. Мне захотелось включить уходящим аудио рассказы.

Через несколько секунд посторонний звук среди общего повествования отвлек меня. Я стала внимательнее. Мне показалось, будто за окнами сигналят долго. Нажала «стоп» на экране. Тишина. Да и ладно. Слушаем дальше.

Опять этот звук. Теперь муха, видать, проснулась между оконных рам и ищет выход на свежий воздух.

Нажимаю «стоп» на экране, прислушиваюсь. Тишина. «Так, Ксения! Хватит отвлекаться!» Включаю дальше. В этот раз меня привлек звук то ли вибрации в телефоне, то ли тихий, скромный гудок входящего вызова.

Я подняла свой телефон на уровень глаз, собираясь поговорить с взывающим. А там просто идет аудиозапись через bluetooth! Никаких входящих вызовов. Нажала «стоп». Тишина. Нажала «продолжить» — снова звуки вызова пошли.

И тут меня осенило! Это в записи у кого-то телефон звонит, а он не поднимает трубку! Ха-ха-ха! Как весело бывает в жизни.

Многие дети уже кружатся в районе прихожей. Подыскивают подходящие легкие шапочки, курточки. Я переместилась поближе к ним. Только открыла рот для поддержания учебного настроя, как зазвонил мой телефон. Смотрю. Да это Нина, моя старшая доча.

— Але! Ты чего так рано соскочила?

— Мам, привет! Мы давно встали. Собираемся до школ и садиков вместе съездить на реку. У нас ведь все с десяти часов. Мам, вот смотрю на детей: подросли, играют, общаются между собою хорошо. Дела по дому делают, к нам с Макаром отлично относятся. Все хорошо, а у меня на душе печалька какая-то.

Я уловила первые плаксивые нотки в интонации моей старшей. Специально перебиваю дочу, стараясь перевести разговор в иное русло:

— Нина, представляешь, на днях втискиваюсь в маршрутку. Еду стоя. Вдруг сидящая около меня женщина говорит: «А я вот не могу в церковь ходить». Я молчу. Едем дальше. Она опять: «Как зайду — плохо мне. Выйду — полегче. Зайду — плохо мне. Выйду — полегче». Представляешь, Нин? Так и смотрит на меня. Я отчего-то все равно молчала. Ты меня слушаешь, доча? — проверяю я связь.

— Да, мама, слушаю…

Я ей рассказываю дальше, то есть отвлекаю ее вновь:

— Стою согнутая, в неудобном положении. Так она, та женщина, мне и говорит: «Просто там так пахнет, я не могу выносить этот запах». Я молчу и думаю: «Когда моя остановка? К чему этот разговор? Наверняка она запах ладана не выносит!» Нина, та женщина с маршрутки стала собираться и выходить. Раскрывая дверь салона, она печально сообщает мне: «От тебя сейчас так пахнет. Точно так же, как там, от тебя пахнет!»

Я смеюсь громче, призывая к веселью дочку. Помолчав секунды две, моя Нина продолжает:

— Раньше облепят, спутают меня собою с ног до головы. Пройти не дают, на руках всегда кто-то висит. А сейчас… Смотрю — вон они, там… А я — вот тут. И им все нормально. И им все хорошо. — Ниночка начала всхлипывать.

— Нинуся, ну хорошо — и хорошо. Это же хорошо! — намеренно смеюсь я и веселю дочку.

— Да. Слава Богу. А мне грустно почему-то.

Я призадумалась. Надо девоньку спасать.

— М-м-м! Есть один очень быстрый способ, чтобы на себе детскую любовь почувствовать сполна.

— Какой, мам? Говори скорее!

— Ты должна не только слушать, но и дела делать сейчас. Готова?

— Да. — Голос ее явно повеселел.

— Зайди сейчас в ванную комнату.

Мне слышен в динамике скрип двери.

— Зашла.

— Открой воду, включи свет.

— Так. Сделала.

— Теперь закрой дверь изнутри. — Чего-то не слышу я щелчка замочка. — Закрылась?

— Зачем? — медленно, растягивая слоги, спрашивает Нина.

— Надо, Нина, надо! Теперь крикни, не открывая двери, но так, чтобы все дети услышали: «Алиса! Принеси мне, пожалуйста, тоненькую расческу».

— Да ну, мам. И чего? Ай, ладно. Говори дальше, я все сделаю.

— Короче, она принесет расческу. Ты проси просунуть ее под дверь в ванную комнату.

— Хорошо. И?.. — Нина с нетерпением ждет продолжения.

— Дальше самое интересное! Не сдавайся с первой минуты. — Я засмеялась.

— Не поняла… — разочарованно протянула дочь.

— Слушай. Сейчас набегут все твои дети. Станут в любви признаваться. И просто разговаривать, мечтать тебя увидеть. Уроки решать. И все это через закрытую дверь. А ты не сдавайся, хотя бы минуты три. Лады? По прошествии малого времени намочи слегка волосы на голове. Повесь полотенце через плечо. И выходи. Предупреждаю: прими устойчивое положение.

Нинуля моя заливисто смеется, представляя себе натиск деток.

— Намочила? Полотенце закинула? Ваш выход, мадам! Все, выходи. — Мне слышно, как дети тарабанят в дверь. — Але? Нина, выходи уже!

Мое ухо уловило звук открывающейся защелки. Ниночка забыла в суете выключить динамик. Я все слышу в аудио: топот ног, шум, возня, одновременный разговор нескольких деток. И шум не удаляется. И телефон не отключается. И детвора облепила свою любимую мамочку. Сработало! Ниночка, внучки, благословенного вам дня.

Контролирую дальше детские сборы. Неожиданно Тихон подпрыгивает вверх, привлекая к себе всеобщее внимание, и кричит, то есть объявляет:

— Внимание! Тишина в студии! Говорит Большой Падун Чан-Ручей Щучье! Звонок папы с вахты!

Мы стали собираться вокруг глашатая. Сын, нажав кнопку разговора, поджидал всех нас. Убедившись, что семья в сборе, начал отвечать:

— Але! Папа, привет. Да вот, собираемся потихонечку. Все как всегда. Нет, никто не болеет, двоек не получает, деньги и еда есть.

Старший сын обмяк лицом и сменил интонацию. Голос его теперь звучал не утвердительно, а просительно:

— Пап! Мы так соскучились. Давай приезжай к нам, а?

Не знала я, что сын мужу на жалость давить начнет. Начинаю показывать Тише различные запрещающие жесты. Детвора моя стала смеяться: больно стала похожа я на футбольного судью. Не хватало только желтой карточки в руке! Вот и она. Правда, не желтая, а красная. Подхватила со шкафчика маленькое дамское зеркальце. Было оно снаружи инкрустировано красными завитушками. Встала позади Тихона, играя сейчас на публику. Сын продолжал говорить отцу о том, как нам его не хватает. Как братьев не отпускает мама без папы на байк-шоу, и т. д. и т. п. Я поднесла кулачок боком к своим губам. Дунула в несуществующий свисток. Встала сбоку от сына. И вскинула из-за спины вверх красное зеркальце, смотря ему в глаза.

Дети покатились со смеху. А я так и стояла, широко расставив ноги, с поднятой вверх «красной карточкой». Тихон все понял и начал закругляться:

— Ты не слушай меня, пап. Нормально все у нас. Просто без тебя наше «нормально» — это не полное «нормально»!

Через включенную громкую связь мы услышали довольный папин смех, после которого наступила краткая пауза, и муж попросил:

— Ксюша, деточки мои родные. Я вас люблю. Помолитесь за меня, грешного. Пока. — Короткие гудки понеслись по эфиру.

Дети мои притихли. Так не пойдет. Надо их отвлечь. Говорю:

— Все слышали? Папа просит помолиться за него, — и первая совершаю крестное знамение. — Господи, спаси и помилуй раба Твоего Андрея.

Дети вздохнули, помолились и пошли за рюкзаками. Верочка воодушевилась. Она встала перед святым углом, покрестилась:

— Боже, милостив буди папе, грешному.

Все, кто это услышал, стали улыбаться. Потому что не принято именно так молиться за человека.

Я благословляю* детей на дорожку.