Хранитель талисманов 2

Юлия Давыдова, 2021

Битва выиграна, но война не окончена. Обстановка остаётся напряжённой. Воды Озёр Мрака, затопившие долину Синевы, всё больше угрожают Алавии. А уцелевшие отряды сурвак, аркаидов и драконов объединяет под своим началом новый командир ─ Таркор. И он не остановится ни перед чем, выполняя последнюю волю повелителя. К тому же оборотень знает, как посеять тьму в сердце единственного хранителя и убедить его отвернуться от берегинь. Никита ищет способ пробудить Арнаву от вечного сна. Кому, как ни тёмному оборотню помочь ему в этом?

Глава 1

Наши дни

Воздух Огатора мягко дрогнул. Тревожно всколыхнулась листва. В чаще леса блеснула вспышка, и резкий звук разорвал тишину спящего леса.

— Это он? — оборотни переглянулись.

— Да.

Кто-то зарычал:

— Задрал он своими выпендрежами из внешнего мира.

Между деревьями на узкую просеку выехала машина.

— Как называется эта груда железа?

— Машина, — ответил Туран.

— Они вроде по-разному называются…

— Это ты задрал своими вопросами! Спроси Таркора! — раздражённо бросил Туран, поднимаясь. При этом покачнулся.

Голова разламывалась после удара, едва не разрубившего череп. Кровяная корка слепила волосы с кожей и трескалась при любом движении. А оборотень уже десять раз за последний час доложил данные разведки. Можно было и между собой поделиться! Так нет же, надо каждому, вновь прибывшему командиру разъяснять отдельно, что захоронений вокруг Темника нет, расчленённые тела нигде не висят, зато реют алавийские флаги. Пленных много, но все в стенах под охраной. Ничего больше узнать не удалось. Вся округа кишит патрулями.

После рейда к городу Турана и так передёргивало от алавийских знамён на башнях, так что объяснять что-то о железке сейчас было выше его терпения.

Погасив слепящие фары, внедорожник остановился у пеньков. Многочисленные выходы с тропы не прошли для него даром. Краска на бортах ободрана, бампер помят, зеркала сбиты.

Таркор вышел из машины. Туран давно его не видел — с момента наступления. В обороне Темника первый помощник повелителя не участвовал по какому-то особому распоряжению, так что сейчас выглядел намного лучше чем присутствующие.

Таркор оглядел их со всем вниманием. Оборотни оправились от ранений после битвы за свой город, но вид всё равно был потрёпанный. Теперь у них не осталось места для восстановления сил. Вокруг огромная территория, полная врагов.

— Нас мало, — сказал один из командиров. — Трудно передавать послания нашим группам. Мы слишком рассредоточены.

— Кто ещё пришёл на зов? — спросил Таркор.

Он знал обстановку лучше других, так что перешёл сразу к делу.

— Аркаиды и сурваки у входа в Дизей, как ты велел, — ответил командир.

— Работы начаты?

— Да. Какие будут указания?

Таркор окинул оборотней внимательным взглядом.

— Вы лучшие воины. Сражались до последнего, не отступая, — произнёс он. — Но ваш бой ещё не окончен.

Туран знал, что скажет первый слуга повелителя. Как и все. Они все этого ждали.

— Мы должны вернуть нашу землю.

На минуту поле этих слов лесную поляну сковала тишина. Таркор знал, что возражений не будет. Они проиграли, позорно бежали и потеряли всё. Теперь смысл жизни всех, кто выжил — убить.

— Мы готовы, повелитель, — ответили Таркору.

Оборотень кивнул:

— Всем отрядам собраться у Дизея. Без прямого указания не спускаться.

Оборотни переглянулись:

— Что ищем?

Довольная улыбка тронула губы Таркора:

— Смерть Алавии.

***

Шумная городская ночь светлела. И утро, как всегда началось с того, что над головой заговорили громкие голоса. Раздражённый мужской, конечно матом, и нервный женский.

— Ну, вас! — Никита посмотрел в потолок. — Семь утра, суббота, обалдели совсем?

Велехов поднялся, пошёл умываться. Спать, похоже, уже не придётся. Дом постепенно просыпался, всё больше гудя. И громкость разговора в квартире наверху нарастала. Внезапно хлопнула входная дверь, и быстрые шаги помчались по лестнице вниз. Наташа. Пока отчим — вечно с похмелья, разговаривал с мамой — вечно пьяной, девочка убегала.

Никита быстро пошёл к двери, открыл, окликнул Наташу. Девочка остановилась на лестничной клетке внизу, обернулась.

— А, ты… — хмуро приветствовала она соседа. — Я гулять.

Наташа застегнула старую куртку, собрала ядовито-розовые волосы в короткий хвост, сильно потёрла слезящиеся глаза.

— Стой, — с нажимом в голосе сказал Никита. — Не уходи.

— Отстань, чего ты лезешь вообще?! — девочка разрыдалась, и бросилась бежать, перескакивая через пять ступеней.

Велехов и сам громыхнул дверью. Ну, как так можно? С каких пор всё так изменилось? Или всегда было таким? А он просто забыл?

Забыл о том, что здоровый пьяный мужик может позволить себе ударить четырнадцатилетнюю девочку. Свою, пусть приёмную, но дочь.

В первый день, когда Никита только приехал в эту квартиру, местные пенсионерки поймали Наташу с сигаретой в руках в подъезде, отчитали, как могли, отвели к отчиму. На глаза у всех он влепил девочке подзатыльник.

Велехов стоял этажом ниже. Когда увидел, что происходит, поднялся наверх и сломал отчиму нос. Хотел сломать ещё что-нибудь, чтобы посыл дошёл, но началась трагедия. Выскочила жена с криками, Наташа убежала на улицу, а бабульки, чтоб их… Решили, что они не причём. Ещё и замечание Никите сделали: надо, мол, держать себя в руках, это отчим по-отцовски.

По-отцовски…

Полдня мама убеждала Никиту, что он был не прав, это дела семейные и влезать в них не стоит. Велехов не стал с ней спорить, пообещал, что больше не будет, но присматривать за девочкой так и не перестал. Да и вообще! Дела семейные! Тараканы мигом перебежали в его квартиру. Жрать-то хочется, а наверху остались только вонючие ботинки отчима, остальное пропили. Ребёнок бледный, одета в джинсы с дырками даже зимой. Семейные дела у них. Отговорки!

Иван не допустил бы и мысли, чтобы в его княжестве так обращались с детьми. Если кто такое услышит, князь приедет и посреди ночи, чтобы лично разъяснить непорядочному отцу семейства, в чём он не прав.

Но Наташа была только верхушкой айсберга. Через несколько дней после приезда Никита увидел толпу соседей, которые что было дури вопили друг на друга из-за грязного подъезда. Стены оплёваны, бычки валяются! Основной претензии бабушек отвечала молодёжь: «на это есть уборщицы» и «мы деньги платим».

Велехов вернулся домой, взял ведро и тряпку. Его никто не замечал ещё минут сорок. Парень за это время спокойно вымыл стены и полы, и ушёл домой. И все дружно замолчали.

Через неделю Никита перекопал клумбу, натаскал кирпичей, побелил их, уложил в красивые бордюры. Просто так, чтобы возле дома была ухоженная территория, а потом занялся покраской лавок.

Вот и сейчас, утром, пока никого на них не было, и стояла на удивление жаркая августовская погода, он вышел с ведёрком краски и кисточкой. В квартире Велехову было нечего делать. Он был в отпуске от обязанностей хранителя. Так что наводил порядок вокруг себя и в мыслях.

Больше его, конечно, привлекал их дом в лесу. Лучше было бы там повозиться, хоть окна вставить. Но мама наотрез отказалась отпустить Никиту. Простой переезд в другую квартиру обговаривался две недели. Елена справилась со своим страхом с большим трудом, но в итоге, всё-таки, разрешила сыну уехать в соседний квартал.

Мерно водя кисточкой по доске, Велехов вспомнил свой приезд. Иван одолжил ему свою машину, сам не поехал — побоялся. И не зря. Никита долго уговаривал маму отказаться от идеи сбросить дорогущий внедорожник Ивана со скалы, хотя и понимал её чувства.

Обстоятельства его исчезновения давали Елене все основания полагать, что именно Рилевский виноват во всём. После получения от него посылки и обещания приехать, она вернулась домой, а там полный бардак. Всё разбито, на улице полиция обнаружила отпечатки колёс разных машин, лужу крови, волчью шерсть и следы огромных лап.

Масла в огонь подлил один из сотрудников полиции. Оценив объём крови на земле, он в присутствии Елены сказал, что ни один человек не выживет после такой потери. Женщина упала в обморок. А Никита в то утро был уже на выходе из тайного коридора Рилевы вместе с Иваном.

Через полтора месяца, жарким июльским деньком, он заехал во двор и увидел амбарный замок на двери. В саду ветер шелестел жёлтыми оградительными лентами. Заброшенность дома удивила только отчасти. Было понятно, что жить здесь мама не могла.

Велехов отправился в городскую квартиру. Вошёл, открыв дверь своим ключом. Елена сидела за столом, даже не повернулась на звук. С ней две подруги с работы, на столе водка и фотография сына.

— Мам! — окликнул её Никита.

Подскочили все. Елена развернулась, едва не упав вместе со стулом. Сколько надежды было в её взгляде. Она хотела увидеть сына, только его одного, боясь разочароваться, и…

Получив пощёчину в самый первый миг встречи, Никита кивнул:

— Заслужил.

А потом прижал маму к себе, дав ей порыдать, уткнувшись в грудь.

Когда она наконец проплакалась и оглядела сына, удивлению не было предела. Телосложение, цвет волос и глаз, даже цвет кожи стали совсем другими. Изменилась походка, став лёгкой и бесшумной. Если раньше Елена слышала, как сын вставал ночью и топал по дому, теперь он проплывал мимо неё, словно вампир из старых фильмов ужасов. И конечно волшебный рисунок…

Никита гостил в Рилеве неделю, перед тем, как вернуться во внешний мир. И Софья сделала ему родовую надпись специальным пером. Все оборотни носили на себе знаки своего рода, и Велехов тоже захотел. Не большая надпись получилась. Всего-то символ Вулавала на груди — четыре скрещённых лезвия в круге, и строчки на лопатке с именем и указанием ближайшей родственной связи — князя Рилевы.

Но Елена всё равно разглядывала эту красоту. В тонкие линии надрезов на коже была залита серебряная краска, и рисунок мягко поблёскивал и на свету и в темноте. Елена пыталась узнать что это, но Никита не сказал. Как не сказал и ничего о том, что с ним произошло, немного жёстко запретив об этом спрашивать.

А как можно было рассказать, что он теперь оборотень? Как рассказать, что его кровь была отравлена, и он излечился в тот момент, когда смерть отнимала самых близких его друзей? Может, стоило рассказать о долине Синевы, утопающей в чёрных водах Озёр Мрака, и храме-усыпальнице, где вечным сном уснула Арнава? Или о том, как он воткнул в сердце Скарада меч-талисман?

Было и ещё кое-что, о чём не мог сказать Никита. Мысли о погибшем Вулавале не давали ему покоя. Пока он был в Рилеве, Софья часто рассказывала о землях белых волков. По её словам они опустели, и сейчас заросли дороги и тропы, ведущие к городам белого княжества. Уже давно никто не знает что стало с ним. И Никита захотел узнать. Его род начался на той земле много лет назад, и погиб, защищая её. Иногда приходит время вернуться к началу.

Велехов опустил кисточку с этой мыслью. Он докрасил последнюю лавочку у последнего подъезда и отправился домой. Встретил на крыльце вредных соседок. Бабульки вышли на улицу, посмотрели на покрашенные лавки, сразу загалдели, что сесть поговорить некуда.

— Зато завтра будете сидеть, как на новых, — усмехнулся парень, — сегодня поплюёте семечки дома.

Соседки обиделись, а Никита пошёл в квартиру. Дальнейший день лежал перед телевизором, по привычке сжимая в ладони свой медальон. Пока он жил при храме-усыпальнице во время его возведения, он всё-таки упросил Браду настроить и активировать медальон как положено. Установить двустороннюю связь. И научить пользоваться этим устройством. Берегиня согласилась, хотя это было против правил. Медальоны поддерживали связь между берегинями, а им совсем не было нужно, что бы кто-то ещё сидел на их канале. Тем не менее, теперь Никита мог входить в сознание Арнавы. Даже на таком расстоянии.

Но это было вхождение в белый туман. Безграничный, пустой мир, из которого иногда приходили неясные ощущения. Казалось, боль проникает в грудь, и страх растекается в мыслях…

Велехов вздрогнул, просыпаясь. Он всё-таки уснул, и рука соскользнула с медальона. В комнате работал телевизор, шёл какой-то фильм. За окном солнце закатывалось за горизонт. Углы панельных десятиэтажек остро очертились его светом. А сверху на плоские крыши ложилась ночная тьма.

Никита потянулся, встал с дивана, не торопясь снял одежду. Открыл балконную дверь, впуская прохладный вечерний воздух. После сна тело всегда нагревалось градусов до сорока, и с кожи сейчас сходил жар.

Парень с нетерпением дождался темноты. Убедился, что никого нет рядом и никто не смотрит из окон. А потом шагнул с подоконника балкона, обратился ещё в воздухе, и тихо прыгнул в ночь.

По пустынным улицам, мимо освещённого фонарями парка, вдоль мелкой речки, протекающей через город, спящим стройкам, с кранами, одетыми в гирлянды жёлтых огней, белый волк, летел словно призрак, забыв обо всём мире до самого утра.

***

Давно оставленные жителями катакомбы Дизея тихо гудели. Едва слышно стучали молотки и скребли лопаты. Звук и свет глушился специальными шатрами, возведёнными вокруг входа. В тоннеле шла работа. Очень давно обитатели подземного княжества Огатор строили свои города. Великолепные сооружения в толще земли. На сводах огромных залов сияли сферы Альтана, сменяя ночь и день, по улицам текли чистые реки подземных вод и в садах сверкали кристаллы, рассаженные жителями вместо цветов.

На глубине десяти метров оборотни и сурваки раскапывали створки огромных ворот главного города Огаторского княжества — Дизея. Широкий коридор, ведущий с поверхности, упирался в них.

Аркаиды тоже были здесь, но работе предпочитали презрительное созерцание. Туран поглядывал на них, пока рыл лапами камни и землю.

Командир Дикад не торопился признать Таркора своим новым командиром, так что едва тот спустился в подземный зал, аркаид встретил его соответствующим вопросом:

— Как ты выжил, подранок? Хотя, это не важно. Кто назначил тебя главным?

Начало разговора в таком тоне, заставило всех остановиться. Туран и многие оборотни приняли человеческий облик, и подошли поближе. Для них Таркор всегда был первым слугой повелителя, и его правой рукой. И все они знали его особенность — принимать решения только с холодной головой. Так что сейчас, никто не удивился, что Таркор не обратил внимания на презрительный и наглый тон аркаида, и ответил ему одним словом.

— Скарад, — произнёс оборотень.

— Повелитель должен был сказать об этом всем командирам, — немедленно прорычал Дикад.

— Уж не ты ли решаешь, что должен был делать повелитель? — усмехнулся Таркор.

— Но и не ты!

— Что ж, — оборотень пожал плечами. — Тогда уходи. Мог бы не приходить на зов.

— Я пришёл не на твой зов, — зарычал Дикад, — а всего лишь узнать, что ты задумал.

— Я выполняю то, что велел повелитель, — неожиданно жёстко произнёс Таркор. — Если хочешь быть частью этого, объединим усилия, если нет — пошёл вон.

Дикад молчал, а Таркор обвёл взглядом других аркаидов, и всех собравшихся воинов Навии.

— Моя задача найти особое оружие и использовать его против Алавии, — сказал он. — Такова последняя воля повелителя.

Оборотень снял со своей груди плетёный шнур, вдетый в каменную печать с золотыми пластинками, и медальон берегини Алавии с изображением скрещённых мечей. Он поднял эти вещицы, показывая так, чтобы все увидели.

Дикад подошёл вплотную, внимательно рассматривая печать и медальон.

— Ключ от зала Дизея не делает тебя новым повелителем, — выдавил он в лицо оборотня.

Таркор улыбнулся. Нет, аркаида он убьёт. Позже, когда тот станет не нужным. А пока оборотень произнёс:

— Тогда сражайся с Алавией сам. Хотя… сколько твоих воинов погибло в последней схватке?

Лицо Дикада свирепело.

— Скоро убьют последнего аркаида, — издевательски говорил Таркор, — и тебе будет более некем сражаться.

— Мы их вышвырнем!

— Как? — насмешливо спросил оборотень.

— Затаимся на время, — зарычал Дикад. — Они пустят в ход отряды оборотней и людей, и мы перебьём их.

Таркор засмеялся.

— Если кто-то хочет играть в партизан, я не держу, — произнёс он, обводя всех взглядом.

Командиры сурвак и оборотней, собравшиеся сейчас в этом коридоре, тоже внимательно смотрели на Таркора.

— Проваливайте в смерть! — сказал он. — И расскажите повелителю, как вы предали его. Но кто хочет выполнить его волю и стереть стены Алавии в пыль, те оставайтесь и присягните на верность мне.

— Не раньше, чем я увижу что за этими воротами, — прорычал Дикад.

Таркор взял в ладонь каменную печать, и передвинул пальцами золотые пластинки на её поверхности, как в кодовом замке. Едва последняя встала на своё место, массивные створки ворот, что раскопали сурваки, с грохотом двинулись, таща за собой клубы пыли. За ними открылось огромное помещение, противоположные стены которого едва угадывались. Но через минуту оборотни выложили факелами пол, и всё пространство озарилось неровным золотым светом.

Колонны поднимались вверх к высоченным сводам. От огня заиграли светом кристаллы, покрывающие их поверхности. И казалось, что пламя вспыхнуло в них, освещая огромный зал. Стены украшали выточенные в камне ажурные орнаменты, пол покрывали гладкие, шлифованные плиты.

Но здесь… ничего не было. Пустота. Лишь пыль клубами поднималась в пространстве.

Дикад зарычал:

— И это всё? Таркор!

Оборотень уже не обращал на него внимания. Он вошёл в зал, и двинулся к столу управления.

Все последовали за ним. И если оборотни, сурваки и аркады просто осматривались в незнакомом месте, но Таркор точно знал, зачем он здесь.

— Ну? — Дикад впадал в бешенство. — И где твоё оружие? Чем мы сокрушим Алавию? Воздухом этого зала?

Таркор остановился у стола управления, вытер пыль с его поверхности. Вспыхнуло всего пара символов. Стол был отключён от основных систем города. Да и почти все они были уничтожены. Скарад разрушил Дизей. Очень давно. Ещё в первую войну. Но зал управления оставил не тронутым. По определённым причинам.

На поверхности стола прорисовалось и очертание ладони с кругом посередине. Таркор усмехнулся. Всё, как говорил повелитель. Оборотень вложил в круг медальон берегини Алавии.

Неяркий свет родился в пространстве меж тремя колоннами напротив стола управления. Мягко проступили в нём линии карты. Ничего особенного, просто обычная карта местности, какая была в любом городе. Границы княжеств, ленты рек и дорог, точки городов и селений. Но именно эта карта — та, что была здесь, — в Дизее, хранила нужную информацию.

Неспешность Таркора раздражала Дикада, и оборотень, видя это, не торопился.

— Ты помнишь князя Бимира? — спросил он.

— Да. И что? — недовольно ответил аркаид.

— И легенду о созданном им оружии против Озёр Мрака?

Дикад хмыкнул:

— Дизейцы помогли Бимиру создать какое-то особенное оружие. Как оно выглядит, никто не знает, как работает тоже. Уж не его ли ты ищешь? — аркаид заржал. — Ха! Если бы это было правдой, повелитель давно уничтожил бы это оружие. Или использовал сам.

Губы Таркора тронула улыбка:

— Он не успел.

— Что? — коротко рыкнул Дикад.

На столе управления вокруг очертания ладони появились символы. В медальоне, что лежал сейчас на поверхности, осталось сохранённое послание. Таркор знал, о чём оно со слов Скарада, но ни разу не видел. Так что нажал на символ открытия. Нужно было убедиться во всём, о чём говорил ему повелитель.

Символ вспыхнул под пальцем, и в следующий момент пространство озарилось светом. Ярко вспыхнули кристаллы на колоннах и потолке, освещая залитые кровью плиты пола. Тела воинов, что защищали зал управления, лежали повсюду. А вокруг было полно сурвак и медведей, толпящихся за колоннами. В центре стоял повелитель Скарад и перед ним на коленях молодая женщина в боевой одежде Алавии.

Медальон берегини лежал в ладони Скарада и светился ярко, сохраняя всё, что происходит вокруг, в послание. Которое сейчас запустил в действие Таркор.

Дикад и остальные удивлённо осматривались. Послание было сохранено специальным способом — в реальной картине, и сейчас они словно оказались внутри того, что происходило в этом зале сотню лет назад.

— Взгляни на меня берегиня, — говорил Скарад, — я срежу твоё лицо, заверну в него твой медальон и оправлю известие о твоей смерти этим посланием в Алавию, если не скажешь мне, где Бимир сокрыл оружие от мрака Озёр.

Женщина, сидевшая на полу перед ним, тяжело дышала. Её колени утопали в собственной крови. Броневой панцирь, разорванный напрочь, лежал в стороне, а на теле от шеи до живота кровили глубокие порезы от драконьих когтей Скарада. Она внезапно улыбнулась красными от крови губами, и подняла на повелителя сияющий синим пламенем взгляд.

— Почему ты думаешь, что я не скажу? — прошептала она.

Скарад с интересом сощурился. А берегиня улыбалась:

— Я хочу, что бы ты знал. И боялся. Оружие уничтожит тьму Озёр, и у тебя больше не будет власти. Обернись.

Скарад ещё секунду раздумывал, но всё-таки чуть повернул голову. За его спиной ярко светилась карта.

— Смотри внимательно, — прошептала женщина, неотрывно глядя на повелителя. — Оно в одном из подземных городов. На этой карте он отмечен скрытым ориентиром.

Берегиня сглотнула потёкшую по щеке слезу. И провела по полу тыльной стороной ладони, одетой в металлическую перчатку. Внешняя пластинка отошла, обнажая совсем тонкое лезвие, впаянное в металл.

— Смотри внимательно, повелитель… — шептала берегиня, только моя рука открывает на этой карте отметку, которой помечен нужный тебе город. Поэтому ты никогда не узнаешь где оружие.

Скарад обернулся молниеносно и ринулся к берегине, но…

Она уже поднесла руку в перчатке к своим губам, и резанула отравленным лезвием по ним. Яд вошёл в кровь мгновенно, губы и лицо женщины пронзила красная сеть. Скарад схватил её с рычанием:

— Нет! Тирина!

Повелитель в бешенстве отшвырнул тело берегини. И её медальон. Он ударился о пол…

И послание развеялось. Зал снова охватила полутьма. Лишь так и мерцала неяркими линиями и точками карта, и вдоль стен горели факелы.

Оборотни с интересом смотрели на Таркора. Все, кроме одного. Туран остался взглядом на том месте, где истекала кровью берегиня. Почему-то несколько мгновений так и стояла перед его глазами эта картина.

А на лице Таркора расплывалась улыбка.

— Значит, всё верно, — произнёс он.

Все, кто был в зале, пока не поняли, что они видели, но Дикад схватил быстро.

— И что дальше? — произнёс он. — Если на этой карте действительно есть ориентир, который указывает на место нахождения оружия князя Бимира, её не запустить без берегини.

Аркаид хмыкнул:

— А она убилась. Сто лет назад.

Таркор усмехнулся:

— Эту проблему предстоит решить не тебе.

Аркаид злобно взглянул на него:

— Что же ты отвёл мне?

— Лопаты у входа.

Было заметно, как мышцы Дикада наливаются кровью.

— На это есть сурваки! — рявкнул он.

Командир сурвак потянул за рукоять меча.

— Считаешь, что мы не воины? — прошипел он.

— Тихо, — приказал Таркор. — К тому моменту, как я доставлю сюда берегиню, подготовьте площадку к подъёму.

— Ты доставишь берегиню? — Дикад оскалился в улыбке, забыв о сурваках. — У тебя есть заклинание для открытия дороги в прошлое?

Аркаид смеялся, но оборотень взглянул на него с явным превосходством.

— Тирина успела ставить свою кровь в нашем мире, — произнёс он. — У Тирины был сын.

— Так что же повелитель его не взял, чтобы запустить карту? — рычал аркаид.

— Он был бы бесполезен, — ответил Таркор. — Ориентир запускается рукой живой берегини. Только женщины. К тому же всех потомков Тирины начали прятать сразу после того, как Бимир озвучил своё предсказание о хранителе и лазурном драконе. Но, к нашему счастью….

Оборотень оскалился в улыбке:

— Род лазурного дракона дал ещё одну женщину.

— Лазурный дракон? — переспросил Дикад. — Берегиня из рода лазурного дракона.

— Да.

— Что? Женщина хранителя?

Таркор усмехнулся:

— Он помог нам, сам того не зная. Не дал ей умереть, и сохранил нам всё талисманы и ключи к ним. И всё это в одном месте.

Аркаид думал, сложив руки на груди, но уже начал понимать, что слова оборотня имеют смысл. Командиры сурвак уже кивнули Таркору:

— Мы готовы послужить последней воле повелителя.

И Дикад наконец согласился:

— Ладно, выкормыш. Я тоже послужу последней воле повелителя.

Таркор не обратил внимания на слово, которым аркаид назвал его, подозвал к себе своих оборотней.

— Помимо остального, нам нужен хранитель, — сказал он. — Соберите группы. Одна во внешний мир, она в Рилеву. Установите за ним постоянную слежку. Будет возможность захватить его, действуйте. Доставить нужно живым.

Оборотни кивнули, но Таркор ещё раз обвёл их внимательным взглядом.

— Только живым, — повторил он, — и никак иначе.

***

Очередная прогулка прошла без инцидентов. На ночных аллеях никто не встретился, а дорогу волк перебегал, посмотрев направо и налево, чтобы не было приближающихся машин. Уже на подходе к дому ветер принёс знакомый запах, и он заинтересованно свернул в соседний двор.

На детских качелях качались совсем не детки. Едва вмещая разъевшуюся пятую точку между подлокотниками, парень лет восемнадцати дразнил Наташу бутылкой пива. Ещё двое сидели на бортиках песочницы, громко смеясь, а девочка пыталась изобразить стриптиз под хлопанье парней.

Велехов фыркнул:

— Ну, приехали…

Присутствующим было мало стриптиза. Один внезапно поднялся, взял Наташу за руку, одновременно расстёгивая ремень на брюках. Девочка что-то испуганно залепетала, но получила только грубый толчок и упала.

Никита уже и забыл, что такое может быть. Он вышел из кустов, не издав ни звука. Ничто не выдало его и поэтому, когда огромный белый зверь подошёл к компании, парень, торопливо расстегивающий ширинку, ещё пару секунд довольно ржал. А потом смех прекратился. Парни замолкли, поражённо глядя на волка. Зверь угрожающе обнажил клыки, и бесшумно ринулся на них. Перехватив одного через грудную клетку, отшвырнул его в кусты. И двое других, немедленно ринулись бежать со всех ног.

А Наташа, сидевшая на земле, уставились в синие глаза громадного волка с таким ужасом…. Но белый зверь нежно лизнул её дрожащую руку, и одним прыжком исчез в темноте за трансформаторной будкой.

Девочка сидела ещё секунду и вдруг подскочила. Забыла схватить куртку, просто понеслась, как ветер. При этом успевая оглядываться. На ступеньках крыльца остановилась, тяжело дыша, и пятясь, просочилась за дверь подъезда. И ещё с минуту высматривала белый силуэт сквозь узкую щёлку.

Никита подождал, пока она поднимется в квартиру, потом принял человеческий облик и пошёл проверить парня в кустах. Тот уже оклемался, но сидел на коленях в состоянии шока. Кровь капала с его волос. При ударе о землю, похоже, попал на камни, рассёк голову.

Парень удивлённо оглядел фигуру голого человека перед собой, поморгал глазами. Лица он не видел, свет фонаря бил из-за спины.

— Живой, — насмешливо произнёс Велехов. — Это можно исправить.

В синем пламени на землю опустился волк. Парень тихо заскулил, сделал неловкую попытку отползти. Получилось не сразу, но белый зверь провожал его взглядом, пока он наконец, не поднялся на ноги и не бросился бежать без оглядки. Теперь ему точно будет над чем подумать, когда заживёт рана на голове.

Никита внимательно оглядел окрестности, убедился, что никого нет. Потом вернулся к детской площадке, взял куртку Наташи в зубы, и по дорожке у стены дома пошёл к своему окну.

Уже дошёл до него, но невзначай поднял голову. Успел захватить как раз то мгновение, когда невесомая фигура с огромным размахом крыльев проплыла над крышей.

Велехов, не удержавшись, присвистнул. Сердце радостно стукнуло в груди. Увидеть серебряного алавийского дракона над городской пятиэтажкой было, мало сказать, неожиданно!

Медальон засиял на груди, открывая связь, и рождая знакомое чувство присутствия чужого сознания в голове:

— Приветствую, хранитель.

— Ох, — удивился Никита, поняв кто его гостья. — Приветствую тебя, госпожа. Сейчас поднимусь.

Он пошёл по лестнице. Во-первых, у него в руках осталась куртка Наташи, во-вторых, надо было и самому что-нибудь надеть.

Ступив на крышу, Велехов увидел рептилию в серебряной броне, лежащую на чёрном гудроне. Дракон не стал принимать человеческий облик, отдыхал так. Видимо, визит не планировался быть долгим. Высокая женщина в боевой одежде Алавии, легко спрыгнула с его спины.

Никита уже и забыл как прекрасны берегини, а Гинева, кажется, стала ещё красивее, чем была.

— Хранитель, — улыбнулась она.

— Госпожа берегиня, — Велехов низко поклонился. — Что же могло случиться, раз ты прилетела сама?

Всё же народонаселение внешнего мира видело дракона последний раз пару тысяч лет назад, и путешествие на нём из самой Алавии могло быть обусловлено только особой важностью дела.

Гинева улыбнулась:

— Совет приглашает тебя на грандиозное событие. И приглашения на него принято передавать лично. Выбирается новая верховная берегиня.

— Что? — Никита не поверил. — Кто решил?

— Сама Брада. Она слагает с себя полномочия.

— Не может быть. Что случилось?

Гинева засмеялась:

— Проблем у нас, конечно, много, но Брада уходит не из-за них. Она потратила много сил в сражении, и для верховной берегини теперь слишком слаба. Её решение разумно и закономерно. К тому же, она собралась замуж.

— Что?!

Такого Велехов совсем не ожидал. Эта новость была много интересней. Берегиням, как весталкам в древнем Риме было запрещено выходить замуж. Слишком велика была ответственность, и слишком много обязанностей возлагал на них статус.

— И кто счастливчик? — усмехнулся Никита. — Уж не Байтар ли?

Гинева рассмеялась:

— Нет. Это Вурда.

— Вурда? С чего вдруг? — Никита спросил, но на самом деле не удивился. Что-то подсказывало, что ворлак и верховная берегиня связаны.

— Не вдруг, — покачала головой Гинева. — Они познакомились много лет назад, в юности. Тогда и полюбили друг друга. Но Браду стали готовить к посвящению, и обоим было ясно, что судьба не позволит им быть вместе. Вурда избрал свою дорогу, которая вела рядом с Брадой. Всегда охранять её, всегда помогать. Это было единственное, что ему осталось. А сейчас, когда она слагает с себя полномочия, ничто не мешает им наконец быть вместе. Так что вторая причина, по которой я здесь — это приглашение тебе на свадьбу. Она пройдёт через семь дней после церемонии выборов новой берегини.

Никита усмехнулся:

— Прекрасные новости, госпожа.

Но теперь он точно понял цель прибытия Гиневы, помимо личного приглашения на два судьбоносных события внутреннего мира, и опустился на колено перед ней:

— Окажи мне честь первым принести тебе клятву верности.

Гинева засмеялась:

— Я пока не верховная берегиня, хранитель. Совет будет выбирать.

Велехов улыбнулся:

— Совет выберет тебя.

Гинева вздохнула уже серьёзно:

— Первая клятва, хранитель. Ты знаешь, что она означает?

Никита кивнул. Конечно, он знал. Перед отъездом из Рилевы, он сам пытал Ивана по поводу того, что Брада слишком уже к нему относится не традиционно. Защищает, доверяет, иногда и просто попустительствует его действиям. В Алавии о рилевском князе легенды ходили, благодаря этому.

Тот всё же сдался племяннику. Секрет оказался очень простым. Брада шла по стопам своей матери и бабушки. Они обе были верховными берегинями. И оказалось, что берегиня Хадита — бабушка Брады получила первую клятву верности из уст последнего князя Левой реки. То есть князя Рилевы Ясеня, прадеда Ивана. Первая клятва устанавливала духовную связь берегини с тем, кто её дал. Связь, которая длилась на протяжении жизни всего рода. Какие плюсы? Поддержка в любой ситуации. Хотя это двусторонняя система. Когда помощь понадобится берегине, отказаться будет уже нельзя.

— Я знаю, госпожа, — произнёс Никита.

Гинева кивнула:

— Что ж, не буду лгать, я за этим и прилетела. Получить клятву от тебя, хранитель, значит крепче связать нити магического плетения нашего мира. Если между мной и тобой не будет разлада, это укрепит щит Алавии против любых опасностей.

Велехов опустил голову в знак согласия:

— Пусть так и будет.

Берегиня сняла с пояса маленькую плоскую чашу, расписанную с обеих сторон, опустила так, чтобы Никита смог положить на неё руку. Потом вынула кинжал из ножен на бедре и приставила его острое лезвие к запястью парня.

— Повторяй за мной, если готов.

Ветер похолодел, предчувствуя магию, заструился по телу Никиты, вызывая приятную дрожь.

— С моей кровью отдаю волю свою берегине, что стоит передо мной, — произнесла Гинева, и Велехов повторил.

В чашу упали первые красные капли.

— И принимаю её волю, как свою, — говорила берегиня. — Откликнусь на её зов, где бы я ни был, и выполню ею сказанное или начертанное, каков бы ни был это приказ…

Символы на плоской чаше вспыхивали, напитываясь кровью. С каждым словом Никиты лезвие мягко рассекало его кожу, окольцовывая запястье красной линией. И когда она сомкнулась кончиками, Гинева протянула кинжал хранителю. Он повторил то же самое с её рукой, услышав и её клятву. Не подвести его, когда ему будет нужна помощь, о чём бы он не попросил.

В полной чаше кровь смешалась и, вспыхнув пламенем на последнем слове клятвы, испарилась. А глубокие порезы на руках обоих затянулись, не оставив шрамов.

Никита поднялся с колена, и Гинева улыбнулась:

— Дело сделано. Увидимся в Алавии, хранитель.

Они попрощались, и серебряный дракон унёс берегиню в небо, а Велехов наконец вернулся в квартиру. Странное было настроение. С одной стороны клятва, данная только что, ещё будоражила своим магическим присутствием пространство. Казалось, мягкие наручники сковали запястье. С другой, он думал о Вурде.

Можно было понять, что ворлак и Брада связаны. Просто они хорошо прятались, а он не присматривался. Но всё-таки помнил взгляд, которым Вурда смотрел на берегиню. Силе воли ворлака оставалось только поражаться. Быть рядом с любимой женщиной, столь прекрасной и манящей, но ни словом, ни взглядом, ни вздохом не выдать себя.

Ночь закончилась быстро, а Никита так и не уснул. Утром вышел на улицу, сел на лавку возле дома, и пробыл в своих мыслях ещё какое-то время. Скоро мимо прошла Наташа с ведром мусора. На обратной дороге остановилась, задумалась о чём-то и села рядом с парнем. Вид у неё тоже был не выспавшийся и до сих пор напуганный. Но мятая куртка висела на плечах, и она как-то по-особенному в неё куталась, словно в очень дорогой плед.

— Ты сделал? — она провела рукой по крашенным доскам, — красиво.

Велехов промолчал, понимая, что девочка вряд ли присела за этим.

Наташа, наконец, решилась:

— Я в нашем дворе видела большую собаку, белую. Ты не видел?

— Видел, — кивнул Никита.

Девочка даже подпрыгнула. Этого ответа она явно не ожидала.

— Правда?

— Да, бегает тут здоровый пёс.

Наташа вздохнула. Видимо, увидев потерянную курку на ручке входной двери, она окончательно уверилась в мысли, что сошла с ума. Ведь куртка должна была оставаться на том месте, где её вчера сняли. Неужели огромный волк с белой шерстью, кроме её спасения, ещё и одежду принёс? Это уже чересчур…

Она ещё помолчала, вздохнула:

— Ладно, пойду.

Велехов усмехнулся:

— Хочешь мороженное?

Девочка удивлённо посмотрела на него:

— Чего?

— Мороженное. Торговый центр открывается через двадцать минут, как раз доберёмся. Поехали?

УАЗик Никиты был припаркован возле дома. А ключи и карту он всегда носил в кармане курки.

Наташа сидела ещё секунду в раздумьях, потом поставила пустое ведро у лавки, и кивнула:

— Поехали.

Уром в кафе не было никого. Никита заказал половину меню. С улыбкой наблюдал, как девочка поглощает горячее вприкуску с мороженным, запивая всё сладким чаем. Потом она собрала в карманы салфетки и зубочистки. Порывалась даже забрать солонку.

— Зачем тебе? — удивился Велехов. — Дома соли нет?

— Дома? — Наташа хмыкнула. — Соли, сахара, еды, одежды, а зачем мне это всё? Шутка, — добавила она в ответ на удивлённый взгляд парня. — Соль есть.

Никита улыбнулся:

— Ясно, пошли.

Теперь удивилась Наташа:

— Куда?

— Купим тебе это всё.

Девочка пошла за парнем, но слова «шутка» явно ждала. И когда они набирали всё, на что падал взгляд в продуктовых рядах, и потом, уже в магазине одежды. В итоге десять фирменных пакетов с кофтами, платьем, джинсами и шикарной белой курткой заняли всё заднее сидение машины, а Никита завернул Наташу, окончательно заблудившуюся в торговом центре, в магазин обуви за кроссовками и туфлями.

К двенадцати часам они ещё раз посидели в кафе, потом зашли в магазин мыльных принадлежностей, набрали всякой всячины, и напоследок вынесли из последнего на пути магазина огромную мягкую игрушку. И Велехов наконец повёз Наташу домой.

Такое количество покупок испугало девочку больше чем, что-либо в жизни. Но страх всё равно не мог убрать улыбку с лица. Глянцевые пакеты приятно хрустели, ароматные шарики для ванной рассыпались по полу салона, и новые туфли сидели на ногах, как влитые. Плюшевый медведь вальяжно развалился на заднем сидении.

Наташа посматривала на Никиту с большим опасением.

— Откуда у тебя столько денег? — спросила она наконец. — Ты бандит?

Велехов засмеялся. Вообще-то именно об этом он сам спрашивал Ивана, когда впервые с ним поехал. Чисто экономически, все природные ресурсы, находящееся на территории княжества, принадлежало князю, включая золотые прииски. Так что Иван уже давно открыл счета в банках внешнего мира, с помощью которых можно было всю жизнь жить на проценты. Берегини в этом деле помогли. Так же как и с паспортами, и вообще со всеми необходимыми документами. Там, оказывается, целая служба работала по таким вопросам. Вот таким же вкладом пользовался Никита сейчас.

По возвращении домой вездесущие соседки нехорошим взглядом оценили хорошее настроение обоих, количество пакетов, сразу прикинули стоимость, и сошлись во мнении, что всё это не просто так — не станет взрослый парень дарить девчонке столько всего ни за что.

— Значит, что-то есть…

— Ой, значит, вот это самое и есть…

— Ой, какой бесстыжий, она такая молодая…

И пошло, поехало.

Может, всё бы на этом и закончилось, но пока Велехов в три захода переносил покупки, приехала мама. Он уж и забыл, что она собиралась на выходные. Собственно, жили они не далеко друг от друга. Никита переехал в отдельную квартиру сразу по возвращении, несмотря на все уговоры. Просто ему надо было иногда исчезать по ночам.

Конечно, и Елене передалась информация из самого осведомлённого источника. Причём, как оказалось — «это» у Никиты с Наташей давно. В общем, когда он разобрался с вещами, отправил девочку домой, и они с мамой вошли в квартиру, первый вопрос звучал так:

— Это что, правда?

— Мам, ты издеваешься? — расхохотался Велехов.

— Нет, ну, просто… Может, я приеду к тебе на пару дней?

— Мама!

— Нельзя просто так купить девочке подарков на тридцать тысяч! Люди это воспринимают неправильно! Мысли им в головы лезут…

Никита накрыл на стол, усадил маму, налил ей чаю с травами.

— Я просто хотел её порадовать, — серьёзно сказал он.

— Не мог выбрать кого-нибудь не такого заметного? Не девочку четырнадцатилетнюю?

— А кого? — удивился Велехов. — Подарить её отчиму ящик водки? Пусть упьётся до смерти? А вообще ты права, это будет лучший подарок их семье.

— Почему ты такой злой?

— Я злой? — удивился Никита. — Я как раз добрый. И считаю, что надо помогать хорошим людям.

Елена вздохнула:

— Ты стал максималистом. Либо белое, либо чёрное.

— Нет, есть много оттенков, — жёстко заметил Никита. — Но каждый требует определённого реагирования. Лишняя глупость непозволительна.

— Ты словно на войне.

Велехов замер.

— Да, — Елена ухватилась за реакцию сына. — Наташа — мирный житель, которого ты защищаешь. Но остальные люди, словно враги! Её отчим, например!

Никита улыбнулся, потом не выдержал, засмеялся.

— Что? — не поняла мама.

«Мои враги долго не живут», — подумал он, но вслух сказал: — Ничего. Я всего лишь считаю, что нельзя потакать глупостям. Может, это и чересчур категорично. Нельзя не вмешиваться, когда речь идёт о жизни ребёнка и нельзя всерьёз обращать внимание на бред людей, которым просто нечем заняться.

— Ладно, — Елена подняла руки в знак примирения. — Сдаюсь, переубедить тебя не возможно. Буду пользоваться правом матери. Будь добрее к недостаткам других. Для меня это важно и я не хочу, чтобы о моём сыне говорили плохо.

— Хорошо, — Никита кивнул. — Я буду стараться.

Но оказалось, что сдержать это обещание будет трудно. Сначала всё шло неплохо. Дни недели летели спокойно, ночи стремительно. Наташа постоянно дежурила у окна, высматривая своего странного нового друга, даже вышла пару раз его позвать. Велехов конечно не пришёл, чтобы лишний раз не доводить до обморока. Мама приезжала каждый день, для вида сразу начинала обсуждать какие-то проблемы. Соседи успокоились. Наконец-то дошло всё доброе, что сеял Никита. Оценили ухоженный двор и белоснежные стены в подъезде. Стали вежливо здороваться, называть сыночком, при этом, правда, не перестали сплетничать о Наташе.

Отчим Наташи пришёл на разборки. Долго выяснял, что у соседа с его дочерью. Надо же! Дочерью! Чуть позже стало всё понятно. Мужик заявил, что если ему сейчас не компенсируют моральный вред крупной суммой денег, он заявит в полицию от имени Наташи об изнасиловании. Никита вежливо, поскольку Елена стояла рядом, сообщил отчиму, что ради собственного блага, ему стоит отказаться от подобных мыслей. Мужик задумался, ушёл.

Велехов жил в мыслях о предстоящем отъезде и впереди было самое тяжёлое — как-то объяснить маме, почему он должен снова её покинуть. Иногда, конечно, хотелось рассказать ей и позвать с собой, но он понимал, что принять Рилеву, Ивана, да и его самого, в их новом для неё свете, будет трудно.

Но всё хорошее закончилось в один миг. Выйдя рано утром на улицу, Никита увидел Наташу. Девочка сидела на лавке, обняв себя руками и дрожа. Сразу было ясно, что она тут уже давно. Замёрзла. Увидев Никиту, отвернулась, и при этом стал заметен синяк на шее.

Велехов подошёл.

— Уйди, — тихо сказала Наташа.

— Отчим? — спросил Никита.

Девочка отрицательно покачала головой:

— Собутыльники.

— Он дома?

— Не надо, — Наташа покачала головой.

Велехов присел рядом с ней, отвёл ворот кофточки. На девочке живого места не было.

— Не надо, — повторила она, но уже другим голосом, и быстро освободилась от руки парня.

Как много это сказало. В Никите закипела злость.

— Надо деньги, — прошептала Наташа, — мама в больнице, опять откачивают.

— Он решил заработать на тебе, — понял Велехов. — Ты ушла? Успела?

— Да, успела, — девочка вдруг резко развернулась к нему лицом, оглядела, сглотнула: — Но деньги и правда нужны. У тебя есть… Если хочешь, я могу с тобой… только не с ними.

— Ох… — зарычал Никита. — Вставай, пошли.

Наташа вздрогнула, испуганно сжалась. Велехов шёпотом выругался и уже громко сказал:

— Да не ко мне. В больницу поедем, к маме твоей.

Через час они оба шли по больничному коридору. Никита отправил девочку в палату, сам прошёл по врачам. Быстро договорился, чтобы мать подольше не выпускали, промыли её основательно, лучше с переливанием крови. Всю дорогу назад Наташа молчала, но, поднимаясь в квартиру, не выдержала.

Она сама остановила Никиту со словами:

— Можно, я у тебя переночую?

Хотя до ночи было ещё очень долго, Велехов утвердительно кивнул. Девочка прискакала через пять минут со всеми вещами, сразу заняла ванную на час. Она ещё купалась, когда приехала Елена. Вид выходящей из ванной комнаты Наташи её впечатлил. Одетая в рубашку Никиты, девочка открыла дверь, весело сказав:

— Я есть хочу!

И на этом тоже застыла, глядя на Елену. Потом пришлось выслушивать долго и доказывать, что ничего здесь не было. Елена в результате всё поняла правильно, но первым делом задумалась о сплетнях.

Наташе было глубоко наплевать на мнение соседей по поводу её пребывания у молодого симпатичного мужчины, но Елена всё-таки уговорила её вернуться домой на следующий день. Рано утром, когда девочка ещё спала, Никита поднялся наверх, позвонил в квартиру. Покачиваясь и потирая опухшие глаза, отчим открыл дверь, и уставился на парня вопросительно.

— Тебе не интересно где твоя дочь? — мрачно спросил Никита.

— Наташка мне не дочь, ты чё не в курсе? — до сих пор полупьяный мужик злобно оглядел соседа.

— Она придёт домой, — мягко произнёс Велехов, — и ты никогда больше её не ударишь.

Отчим удивлённо хлопнул глазами.

— В эту квартиру ты больше никогда никого не приведёшь.

— Ты чё?..

Он не успел закончить. Горло и звук вместе с ним намертво перекрыли пальцы Никиты. Изо рта потекла слюна, которой некуда было уходить.

— Когда вернётся её мама, — мягко продолжил Велехов, — ты тоже никогда больше её не ударишь.

Ноги мужика оторвались от пола, из горла вырвался хрип, и глаза налились кровью из-за лопающихся сосудов. Никита молчал, слушая, как сердце человека в отчаянной попытке удержать жизнь, с болью бьётся в груди. Это ощущение запоминается надолго. Каждый удар равен шагу смерти. Когда она подходит, каждый из нас знает, что вот этот удар, который сейчас будет… последний.

Никита разжал пальцы. Почти бездыханное тело глухо ударилось об пол. Мужик судорожно вздохнул, отплевался, и посмотрел на парня с ужасом.

— Уберись в квартире, приготовь ребёнку завтрак, — напомнил Велехов, уходя.

Когда проснулась Наташа, он проводил её домой. Отчим открыл дверь, оглядел девочку со странным выражением лица и неловко произнёс:

— Доброе утро.

Наташа от удивления выронила сумку с вещами. Мужик ещё помялся, выглянул в коридор. Увидев соседа, мгновенно юркнул назад в квартиру со словами:

— Я тебе завтрак сделал.

Никита вернулся к себе, но целый день прислушивался к звукам наверху. Там царили тишина и покой. Мама завалила его вопросами:

— Что ты сделал? Ты что-нибудь сделал? Зачем ты ходил к нему?

— Мы просто прояснили кое-что, — отмахивался Никита.

К вечеру всё успокоилось окончательно, и он проводил маму до её квартиры. Потом прогулялся по окрестностям, купил бродячим собакам еды, так что вернулся к дому только, когда стемнело. Издалека заметил, что у подъезда стоит Наташа и с ней незнакомый парень.

Что-то внезапно остановило Никиту. Вместо того, чтобы направиться к ним, он шагнул назад в тень, наблюдая. Парень стоял вполне обычный. Высокий, широкоплечий, в чёрной куртке. Волосы короткие, тёмные, кожа смуглая.

Велехов прислушался к разговору.

— Он такой же, как я… — долетело до него. — Только волосы светлые и глаза голубые. Зовут Никитой.

Девочка покачала головой:

— Нет, не знаю такого.

Велехов напрягся. Не зря говорят, что дети опасность чувствуют. Раз Наташа так отвечает, значит, и у неё сомнения.

— Ну, ладно, — парень пожал плечами, но не естественно. — А собаки белой тут у вас не водится? Большого пса какого-нибудь?

— Так…

Никита потянул носом воздух. Вот это уже совсем не хорошо. Обманчивый запах чувствовался, но странный, не похожий ни на что. И не оборотень, и ни человек. Трава или цветок…

— Да что б тебя, тварь!

Велехов понял. Запах сбит. Залит зельем с ароматами трав. Не угадал, гад. Это только в лесу поможет, но не здесь, не в городе. Здесь такая кристальная чистота тебя и предаст. Друг прятаться не стал бы, это факт.

Дверь в подъезде громыхнула, вышел отчим Наташи.

— Наташка, домой! — крикнул он.

Девочка пошла к крыльцу, а отчим вдруг направился к парню:

— Ты чё? Подкатываешь?

Тот не понял. Смерил мужика презрительным взглядом и развернулся, чтобы уйти. Никита усмехнулся. Разумеется. Та реакция, которая должна быть у жителя внутреннего мира.

— Э, стой…

Отчим только успел положить парню руку на плечо и тот себя выдал окончательно. С разворота кулак оборотня врезался в живот мужика, выбивая брызги крови. Наташа испуганно закричала. Никита выругался, сбрасывая куртку.

Оборотень отшвырнул мужика и направился к девочке, застывшей в ужасе. Свидетель не нужен ни кому. Наташа поняла это быстро, и ринулась к дому со всех ног. Одежду на парне уничтожил синий огонь, и огромный чёрный волк в два прыжка догнал девочку, намереваясь покончить с ней одним ударом, но третий прыжок оборвался в аккурат над головой Наташи.

Она упала, обернулась и увидела, как два огромных зверя сцепились над ней в смертельной схватке. Девочка застыла, прикусив губу в кровь от страха, но радостная мысль всё же пробилась — её белый друг пришёл на помощь!

— Хранитель! — радостный всплеск ярости проник в сознание Никиты. — Долго мы тебя искали!

— Кто это мы? — зарычал Велехов.

И навийские волки выпрыгнули с разных сторон. Значит, хотят живым. Чтобы убить достаточно двоих, чтобы удержать и вырубить нужны минимум пять.

Надо было сменить место схватки, чтобы Наташа смогла добежать до дома, но, мельком глянув на неё, Никита понял, что это не вариант. Она не успеет. Даже если он донесёт её до подъезда, его всё равно зажмут внизу, а кто-нибудь из оборотней прыгнет через окна подъезда на лестницу и всё.

Откинув нападавшего ударом в грудь, Велехов схватил девочку, забросил её на спину, и мощным мысленным импульсом приказал:

— Держись!

Место для разгона было. Белый волк помчался к дому. Оборотни за ним. Никита оттолкнулся от земли в прыжок, не будучи до конца уверенным, что получится. Наташа слетела с его спины в воздухе, но он перехватил её пастью через талию и подкинул. Синяки по сравнению с когтями оборотней ничто.

Девочка вскрикнула, упав через открытую створку рамы на свой балкон, а белый волк полетел вниз прямо в лапы врагам. Они сцепились в единый клубок, ещё не долетев до земли.

Наташа разрыдалась от боли и страха, и от того, что внизу убивают её друга. У него не было ни единого шанса! В отчаянии девочка принялась швырять вниз весь хлам, попадавшийся под руку, и жутко кричать:

— Помогите! Спасите! Позвоните в полицию! Пожар! Мама! Отстаньте от него!

Велехов сбросил оборотня со спины ударом о дерево, и едва тот ослаб, пробил шею до позвоночника. Вот всегда верил, что пригодится этот дубок! Второму разорвал живот, но ещё трое вцепились намертво. Когти Никиты остались в рёбрах одного из них. После того как лапа попала сначала в пасть, и жёрнов челюстей раздробил кости. Так что, воткнувшись в тело, половина лапы в нём и осталась.

Холку тоже ободрали основательно, аж до костей. Чёрный волк сплюнул кусок кожи хранителя вместе с позвонком, а Велехов почувствовал, что двигаться стало труднее, передние лапы не слушались. Теперь он точно знал, что его хотят живым. Оборотни делали всё, чтобы его обездвижить, а не убить. Что ж, только поэтому он ещё жив.

Швабра с грязной тряпкой врезалась в голову одного из волков. Наташа наверху не собиралась сдаваться. Бегала по квартире в поисках всего, что можно кинуть. Полетели ножи с кухни, кастрюли. Всё в цель. Умница девочка, пристрелялась.

Разинутая пасть, нацеленная прямо на Никиту, отклонилась от удара в голову волка электрической плиткой. Оборотни, наконец, завелись. Тот, которому попало, разъярённо повернулся в сторону дома. От его рыка Наташа внеслась назад в квартиру.

Разлетевшаяся плитка дала Велехову секунду времени. Она даром не прошла. Белый волк вывернул шею из челюстей оборотня и удачно вцепился в горло.

В окнах включался свет, слышались возмущённые возгласы жильцов, которые сначала подумали, что на улице шумная пьяная компания. Но мощный рёв заставил весь квартал застыть в ужасе с вопросом:

— Господи, это что?!

— Друг, держись! — это кричала только Наташа. — Не сдавайся! Я сейчас!

Сильный мысленный импульс пробился в сознание Никиты:

— Покалечим тебя, хранитель, и она следующая!

Ненависть дала Велехову ещё каплю сил. Одну каплю, чтобы сделать рывок и сбросить двух волков, но удар в грудь едва не остановил его сердце. Он рухнул на землю, не в силах подняться ещё секунду. Целая вечность для боя! За секунду можно убить или умереть!

Внезапное присутствие коснулось его сознания за секунду, до того, как с двух сторон нагрянули родные оборотни.

— Свои, хранитель!

И мощная красавица Дарья врезалась в одного из волков. Рир впечатал в стену дома второго, Димка и Лютик завершили дело с последним, а Никита, едва дыша, рухнул на землю. Лапы не держали. Но, правда, взглянув на балкон третьего этажа, улыбку не сдержал. Наташа вынесла телевизор с кухни. Стояла, раздумывала — сбросить или нет.

Рир обратился в человека и побежал к Велехову:

— Жив?

Никита опёрся мордой на его плечо, чтобы подняться.

— Да, вроде. Посторонись…

Рир поднял голову, и оба шагнули в сторону, как раз вовремя. Мимо со свистом пролетел телевизор и с грохотом разлетелся на детали. Оборотни засмеялись. Димка махнул Наташе рукой:

— Молодец! Что, не удержала?

Девочка не ответила, но покачнулась и отошла.

— Сейчас в обморок упадёт, — констатировал оборотень. — Надо бы ей таблетку одну дать, чтобы в памяти не осталось ничего такого, как мы.

Света становилось всё больше. Люди высовывались из окон.

— Давайте на ту сторону дома, — приказала Дарья. — Никита, ты как превращался? В одежде?

— Да, но куртка вон за теми кустами осталась, — показал тот кивком головы.

Там же лежали огарки от брюк и футболки.

— Лютик, неси, — отправила того Дарья. — Ждём.

Оборотень помчался вкруговую по кустам, а остальные перебрались за дом, забрав и тела. Никита принял человеческий облик. Теперь «паутинки» на нём не было, но Дарьи он не стеснялся, а осмотреть себя было надо. В принципе, всё уже начало заживать, только трещины в позвоночнике ещё не срослись, руки и ноги так и оставались ватными.

Но первым делом всё-таки обнял Рира и Димку.

— А, скучал, — засмеялись оборотни. — Хоть бы раз в свисток дунул, скотина ты эдакая.

— Как вы здесь оказались? — спросил Велехов.

— Так мы на работе, — усмехнулся Рир. — Следим, чтоб по территории Рилевы никто чужой не ходил. А сегодня засекли активацию тропы. Самая ближняя цель к точке выхода — ты. Сразу стало ясно куда пойдут.

Из-за угла дома внезапно появилась запыхавшаяся Наташа, замерла, оглядела всех широко открытыми глазами. Рир быстро загородил собой Никиту. Но девочка уже заметила его лицо среди остальных, и радостно прошептала:

— Я знала, что это ты.

Из кустов выпрыгнул Лютик с одеждой в зубах, а Димка подошёл к Наташе.

— Какая ты храбрая, — сказал он, присев рядом.

Девочка смотрела на него, широко открыв глаза. Симпатичный кареглазый парень с изящными чертами лица совсем не походил на мощного волка-оборотня. Лишь крепкое телосложение и чёрная сетка на теле показывали, что это не просто человек.

Димка улыбнулся, протянул Наташе конфету в золотой фольге:

— Съешь!

Никита оделся в остатки брюк, подержал во рту обрубки пальцев, чтобы быстрее росли.

— Никто мне не поверит… — долетал до него голос Наташи. — Не бойтесь, я не расскажу. Не надо конфету.

— Вот же умный ребёнок, — усмехнулся Велехов.

Сладкие драже были специальным средством разведчиков — порошок дурман-травы, смешанный с сахаром. При выходе во внешний мир полагалось их брать с собой. В воде и еде растворялись, можно было в порошок растолочь и в лицо дунуть. Один вдох и провал в сознании часа на три. Имя своё забыть можно.

Но Наташа явно чувствовала, что она нежелательный свидетель сейчас, так что подвоха с конфетой ждала с полной уверенностью.

— Скорая приехала, — сказал Лютик, наблюдавший из-за угла дома за происходящим перед крыльцом, — кто-то вызвал.

Перед домом толпились соседи, окружив лежащего в крови мужчину. Слышались удивлённые и испуганные голоса.

— Наташ, — позвал Никита, — сходи, помоги отчиму.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Надо отдать врачам его документы и вещи собрать.

— Он мне никто! — резко сказала Наташа. — Я ему помогать не буду!

Велехов покачал головой:

— Не отказывайся. Он за эти дни много боли получил. Может, и образумится.

— Пошёл он!

— Твоё право. Но я бы сходил, — настоял Никита.

— Вы уйдёте! Я вас больше не увижу! — испугалась девочка.

— Мы не торопимся, — усмехнулся Димка. — Будем у Никиты. Ты успеешь.

Наташа ещё подумала, но всё же кивнула, и помчалась бегом.

— Времени у нас не много, — сказала Дарья, проводив её взглядом. — Мы уверены, что это была не единственная группа.

Конец ознакомительного фрагмента.