Хранитель талисманов 2

Юлия Давыдова (2021)

Битва выиграна, но война не окончена. Обстановка остаётся напряжённой. Воды Озёр Мрака, затопившие долину Синевы, всё больше угрожают Алавии. А уцелевшие отряды сурвак, аркаидов и драконов объединяет под своим началом новый командир ─ Таркор. И он не остановится ни перед чем, выполняя последнюю волю повелителя. К тому же оборотень знает, как посеять тьму в сердце единственного хранителя и убедить его отвернуться от берегинь. Никита ищет способ пробудить Арнаву от вечного сна. Кому, как ни тёмному оборотню помочь ему в этом?

Пролог

Двадцать три года назад

Ночной ветер раздувал пепел по подоконнику. Холодный, осенний, очень сильный, но одинокий и безрадостный.

Елена осторожно выглянула в окно и затянулась последней сигаретой. Сегодня на улице никого не было. Лавочки пустовали, потому что днём их щедро полил дождь, да и никто в здравом уме не пойдёт гулять в такую погоду. Жаль лето. Пока тепло, ночь не так опасна. Много народа, шумных компаний, больше света в окнах, люди дольше не спят. А сейчас снова придётся бежать от остановки до дома, покупать продукты сразу на неделю, чтобы потом лишний раз не выходить из квартиры.

Елена тяжело вздохнула, вспомнив о деньгах. Сразу задумалась, что из припасов можно доесть, чтобы не тратить последние. Она на цыпочках вернулась в комнату, легла на кровать и потрогала лоб сына. Горячий. Температура держалась уже три дня.

На прикроватной тумбочке осталась только одна упаковка антибиотика и витамины. Значит, деньги уйдут на лекарства. Елена опустила руку под кровать, достала начатую бутылку. Водка была нужна, чтобы обтереть Никиту и дать ему хоть какое-то облегчение.

— Один глоток, — молодая женщина быстро открутила крышку, глотнула и сморщилась.

«Народные средства, блин. И я ещё врач!» — расстроенно подумала она.

Ветер глухо подвывал под окнами. Елена, обняв сына, всё-таки задремала. Её давно мучила бессонница. Цветные сны возвращали в прошлое, в реальные события её жизни, и каждый раз Елена подскакивала на кровати с криком. Поэтому сейчас она научилась дремать. Едва сон начинал развиваться в сторону кошмара, она успевала проснуться.

Звук ветра внезапно стал громче, и сквозь него на мгновение проступил вой. Отчётливый, близкий…

Елена вскочила в тот же миг, но… в комнате по-прежнему горел ночник, и ветер тихо шумел за окнами. Молодая женщина несколько минут глубоко дышала, потом снова легла. В надежде, что вой ей приснился. Ведь такое бывало часто.

Никита зашевелился под одеялом, высунул маленькую ножку в синем носочке. Елена улыбнулась, обняла его и снова задремала, на этот раз до утра.

Серый рассвет разнообразили звуки дома. Жильцы проснулись, заиграло радио. Елена выпила кофе, покурила, потом разбудила Никиту и заставила поесть. Тот, конечно, что-то промяукал — вроде того, что он не хочет, но съел всё.

Сын вообще мало разговаривал. Только по делу. В лексиконе не было слова «хочу», что Елену и радовало и пугало. Чтобы ребёнок в четыре года ничего не хотел? Это странно. Голубые глаза смотрели чересчур осмысленно, и кивал он тоже разумно.

— Никита, мама не может отдать тебя в садик.

Кивок.

— Тебе придётся посидеть дома одному.

Кивок.

— Ничего не бойся.

— Не боюсь.

И на этом Елена понимала, что в дальнейшие объяснения можно не вдаваться. Сын всё прекрасно понял. А если не понял, значит, такие вопросы его принципиально не волнуют.

Вот и сейчас, она поцеловала Никиту в лоб, дала лекарства и велела идти спать. А в обед пообещала прийти. Сын улыбнулся ей и пошёл в комнату.

— Господи, спасибо тебе, — сказала Елена.

Если бы её ребёнок был, как все обычные дети, она уже застрелилась бы. Но её сын ничего не просил, не ныл, вися на ноге, не кричал попусту и понимал всё с первого слова.

Елена быстро оделась, закрыла дверь на оба замка и спустилась на первый этаж. Не доходя до площадки, остановилась. Через несколько минут её ожидания вышел сосед, а Елена мастерски изобразила удивление:

— Ой, Анатолий Юрьевич, доброе утро! Как это мы всё время с вами вместе выходим?

— Утро доброе, Леночка, — поприветствовал молодую женщину сосед. — Ну что, на автобус?

— Конечно!

* * *

Елена работала совсем недалеко, всего три остановки. Была больница подальше, намного интереснее в плане зарплаты, и там тоже требовался медицинский персонал. Но другой конец города…

Нет, Елена не могла туда пойти. Лимит времени для возвращения домой — пятнадцать минут. Нельзя долго светиться на улице. В конце рабочего дня она всегда поджидала кого-нибудь в холле, выходила только с людьми и сразу бежала к остановке на первый же появившийся транспорт. Особенно сейчас, когда Никита лежал с воспалением лёгких.

Этот день оказался не менее тяжёлым, чем все остальные. Тянулся долго и жутко раздражал Елену. В обед она вернулась домой, по дороге забежала в аптеку, магазин, накормила сына, дала лекарства и помчалась назад. Опоздала на три минуты, выслушала кучу претензий. Занялась делами, думая как бы ей лечь вместе с Никитой на лечение. Потеря в зарплате будет, а это совсем не хорошо. Бюджет и так пуст. Значит, работать.

Наконец, рабочее время закончилось, и с огромным облегчением Елена поехала домой. Сын сидел на кухне в момент её прихода и пил чай. Вернее, дул в воду, наблюдая за пузырями.

— Ты что, сам поставил чайник? — удивлённо спросила молодая женщина, вешая пальто.

— Буу-у… — ответил Никита.

Елена подошла, потрогала его лоб и спросила:

— Где градусник?

Никита вытащил его из подмышки.

— Тридцать семь и пять. Многовато, — вздохнула Елена. — Почему ты не в постельке?

— Надоело, — невозмутимо заявил ребёнок.

— А, — женщина засмеялась, — уважительная причина.

Она села рядом и взъерошила светлые волосы сына:

— Давай договоримся, что ты сам чайник не ставишь пока?

— Ладно, — ответил Никита.

Невозмутимость голоса внушала доверие.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Елена.

Никита обнял маму и удобно устроил голову на её грудь:

— Хорошо.

— Что будешь кушать? — задумалась Елена. — Сварить картошку или суп доешь?

— Мёд.

Сын смешно причмокнул губами. Наверное, вспомнил, как весь перемазался липкой жижей и долго слизывал лужицу янтарного цвета со стола. Пока Елена, конечно, не застала его за этим занятием.

— Малыш, мёда нет, — сказала она.

— Знаю, — грустно ответил Никита, и в его голосе прозвучала полная трагическая обречённость.

Елена усмехнулась, ещё посидела подумала и, наконец, решила, что сын сделал правильный выбор.

— Подожди, мой хороший, — вздохнула она, поднимая Никиту на руки и отправляясь с ним в комнату.

Там Елена спрятала сына под одеялом, велев притвориться мышкой. Никита сразу принял игру и затаился в складках постели, вообще исчезнув из виду. А молодая женщина, забрав из кошелька последние купюры, пошла к соседке наверх.

Мария Дмитриевна открыла дверь на долгий звонок:

— Чего Леночка?

Та протянула ей деньги:

— Дайте мёда, на сколько хватит.

Елена спустилась на свой этаж, держа полный до краёв стакан, как золотой слиток, и замерла, взглянув на приоткрытую дверь квартиры. Она плотно закрыла её, выходя. Никакой сквозняк не смог бы её открыть, а Никита очень послушная и тихая мышка. По крайней мере, пока в её образе.

Неужели за три минуты её отсутствия кто-то залез?! Так тихо, так быстро?! Елена встала на цыпочки и просочилась в прихожую, не издав ни звука.

Из комнаты раздавался мужской голос.

— И как же тебя звать? — спрашивал он.

— Я мышка, — вполне честно отвечал Никита.

— Вот как? — мужской голос был приятным и весёлым. — Именно так ответил бы настоящий волк. А чего такой горячий?

— Воспаление.

Елена осознала тот факт, что понять горячий ты или нет, можно только потрогав, и страх очень быстро сменился на ярость. Кто посмел дотронуться до её ребёнка?!

— Так ты, мышка, болеешь? Ну что же, давай-ка выпей лекарство, — раздалось из комнаты.

И молодая женщина ворвалась в неё со стаканом наперевес, но… застыла, увидев картину. На диване сидел Никита, свесив ножки, и улыбался, а напротив него на полу расположился мужчина в светлой рубашке и брюках. Чёрная куртка лежала рядом с ним на коврике, а сам он держал перед мальчиком какую-то склянку с красной жидкостью, и по комнате расходился аромат малины.

На поток воздуха, внесённый Еленой, незнакомец обернулся. Оказался симпатичным, а когда встал, ещё высоким и широкоплечим. Женщина невольно отступила. Против такого противника ей точно не выстоять.

— Здравствуй, Елена, — незнакомец улыбнулся.

У него была очень приятная улыбка. Показались ямочки на щеках.

— Знаете меня? — Елена строго оглядела мужчину. — Вы кто?

— Я родственник, меня зовут Иван.

— Я вас не знаю.

— А я не твой родственник, — незнакомец сказал это насмешливо и кивнул на Никиту: — Я его дядя.

Ребёнок как раз засунул нос в баночку с красной жидкостью.

— Никита! Не пей!

Иван успел подхватить склянку, потому что от вопля мамы мальчик отбросил её от себя.

— Уходите! — Елена рассердилась и испугалась одновременно.

Иван отрицательно покачал головой и снова сел на коврик перед кроватью:

— Не бойся, я просто в гости.

— Я о вас никогда не слышала! — голос Елены задрожал.

— И я о тебе мало знаю, — улыбнулся Иван. — Давай познакомимся?

— Вон! — крикнула женщина в панике.

От напряжения ноги стали ватными, и стакан начал оттягивать руку своим весом.

— Ладно, сначала я, — почти ласково произнёс мужчина. — Меня зовут Иван Рилевский. Я отцу твоего сына приходился четвероюродным братом. Далёкие связи, конечно, но роднее никого нет. Так что Никите я дядя.

— Четвероюродный? — прошептала Елена.

— Да.

— Зачем ты пришёл?

— Я думаю, помочь.

— Мне не нужна помощь!

Иван встал, а Елена от страха выронила стакан.

— Я тебя понимаю, — кивнул Рилевский. — Ты уже четыре года прячешься. С того момента, как убежала из роддома.

Он сделал к женщине шаг:

— Наверное, у тебя есть причины так поступать, а мне пока доверять не за что.

— Откуда ты знаешь? — едва выговорила Елена.

От страха губы просто отказывались ей подчиняться. Она ждала резкого движения незваного гостя, уже готовясь отбиваться, бежать на кухню за ножом…

Иван поставил баночку на тумбу.

— Это и правда лекарство, — спокойно произнёс он. — Очень хорошее, сразу поможет.

И, забрав куртку с пола, не торопясь направился к двери.

— Я там гостинцы привёз, — между делом заметил он. — Только не выбрасывай. Сама не будешь, отдай кому-нибудь.

Это Рилевский сказал уже из подъезда, и его удаляющиеся шаги заставили Елену подскочить к двери и захлопнуть её. Она сразу же побежала на кухню посмотреть в окно. Возле дома «родственник» сел в УАЗик, минут пять прогревал двигатель, но Елена даже не сомневалась, что он смотрит в её окна. А потом он уехал. И только тогда женщина опустилась на стул.

Её трясло ещё полчаса, но постепенно разум взял верх. Она вспомнила, что надо кормить сына и посмотрела на четыре раздутых пакета на кухонном столе. Стала разбирать их. И по мере того, как на столе выкладывались горками продукты, у Елены начала появляться мысль, что она, наверное, не всё правильно поняла. Хотя это лучше, чем ошибиться в самом начале. Если ты жертва, секунда промедления стоит ровно столько, сколько вся твоя жизнь в целом.

Елена давно усвоила это правило выживания и сейчас не пожалела о том, как встретила в квартире незнакомого мужчину. У неё были все права на грубость.

Но содержимое пакетов всё равно приятно радовало. Иван, похоже, скупил всё, что попалось на прилавках и даже привёз что-то домашнее. Аромат сладких пирогов обнял кухню. Елена с сомнением достала один, откусила кусочек и застыла. Волшебно растаявший на языке, он вдруг унёс её в незнакомый бревенчатый дом с жаркой печкой. Там румянилось сладкое тесто, на столе, покрытом вышитой скатертью, стояли чашки с ягодами и кувшины с молоком…

— Мам!

Голос сына вернул молодую женщину в реальность, и она вздрогнула. Видение растаяло, оставив чувство летнего тепла и волшебного света, наполнявшего тот чудесный дом.

— Вкусно, — заявил Никита и поставил на стол пустую узорную баночку.

Елена шёпотом выругалась. Как же она забыла про так называемое лекарство?! На лице сына играла улыбка и появился румянец. Елена положила руку на его лоб, подумала и взяла градусник. Через несколько минут убедилась окончательно, что температуры нет.

— Это не возможно, — сказала она сама себе, понюхав остатки напитка, от которого исходил сильный и очень приятный запах малины.

Никита уселся за стол и тоже начал разбирать еду. Просто играл с кучей предметов разных форм и размеров. Елена внимательно следила за ним, думая вызывать скорую или нет. Кто знает что было в этой склянке? Может, медленный яд?

— Я свихнулась, — наконец призналась себе женщина. — Меня давно пора лечить, а я скрываюсь. Ну пришёл к нам родственник, может, и правда родственник.

Елена постаралась точно вспомнить всех, кого знала со стороны своего мужа Ярослава. Среди них не было никакого Ивана Рилевского. Даже никогда не упоминали. Но с другой стороны, все, кого она знала, мертвы. Все довольно страшной смертью. А он очень, очень дальний. Может, его не нашли? Хотя могут. А он тут…

Елена похолодела. Если Иван действительно тот, за кого себя выдаёт, то ему очень опасно находиться рядом с ними. Его тоже убьют! Если, конечно, он не один из тех…

Женщину опять затошнило. Несмотря на то, что этим воспоминаниям было четыре года, они, похоже, намертво закрепились в её голове. И никакому времени не удастся хоть чуть-чуть, хоть каплю смазать их.

— Мам, — позвал Никита, вытряхнув из пакета пачку денег.

У Елены возникло ощущение нереальности происходящего. Может, Иван дьявол? Хочет купить душу? Платит едой и деньгами. Так может… продать? Да уж, если он убийца, то очень странный.

* * *

Следующий день был таким же хмурым. Елена не находила себе места на работе и даже выбежала на пять минут пораньше. Но по закону подлости долго не было автобуса, так что она успела порядком замёрзнуть и понервничать на остановке.

Когда приехала, уже стемнело. До дома оставалось метров двести, и молодая женщина мчалась на всех парусах. Сердце вздрагивало всё сильнее. На улице совсем никого. Холодно, дождь.

Елена понимала, что нельзя просто мчаться вперёд, надо оглядываться по сторонам, только так вовремя увидишь опасность. Но страх был сильнее разума, и она почти бежала, думая только о крыльце своего дома.

Параллельно её дороге тянулась освещённая аллея. Свет фонарных столбов горел тускло, но фигуру человека всё же обозначил…

Елена, заметив его, резко остановилась, и по спине пробежал холодок. Человек стоял неподвижно, наполовину скрываясь за столбом. Непонятно было, куда направлен его взгляд, но движение головы последовало за Еленой. Это мог быть пьяный парень, отдыхающий у столба, пока его сильно укачивает, или трезвый парень, ожидающий девушку на свидание, или же… охотник, поджидающий добычу.

Елена стояла. Осветив столб, вспыхнуло синее пламя, и уже совсем другая тень скользнула в темноту. Наверное, человек, увидевший это впервые, испугался бы, но и всё же испытал бы интерес. Из-за простого любопытства или каких-то фантастических предположений.

Только Елена уже видела это. Четыре года назад. Поэтому она знала: если у тебя ещё есть ноги — беги!

Туфли отлетели в стороны. По мокрому асфальту она бежала босиком, не чувствуя ни боли, ни холода. Мелькнули яркими пятнами окна домов, словно мираж появилось крыльцо…

— Лена! Стой!

Чьи-то сильные объятия внезапно поймали её в тиски.

— Да что с тобой?

Иван, наконец, зажал женщину так, что она уже не могла пошевелиться, только с безумным страхом смотрела на аллею. Но там никого не было.

Рилевский отпустил её:

— Ну всё? Ты от кого так неслась?

Елена постояла ещё секунду и медленно сползла по руке Ивана, отчаянно шепча:

— Нельзя терять сознание.

А оно ей уже не подчинялось, исчезая во тьме.

* * *

Елена очнулась через несколько минут в квартире. Сразу попыталась вскочить, но Иван удержал её.

— Не так резко, — улыбнулся он, — голова закружится.

Никита стоял рядом, держась за длинные мамины волосы. Она быстро прижала сына к себе.

— Что ты здесь делаешь?! — Елена всё-таки подскочила. — Как вошёл?

— Пришёл снова в гости, — пожал плечами Рилевский. — А ключи у тебя в кармане были.

Молодая женщина наконец осознала, что сидит на диване, а из одежды на ней только рубашка, но нижнее белье, правда, на месте.

— Ты меня раздел?! — Елена грозно встала.

— Ой, только не бей, — Иван, смеясь, закрыл голову руками. — Ты вся мокрая была и ноги в крови.

Елена посмотрела вниз. Поняла, почему у неё такое странное ощущение — обе ступни были в перевязке. Она же бежала без обуви.

— За мной гнались, — прошептала Елена и замолчала.

Рилевский вопросительно смотрел на неё, но женщина не смогла продолжить. Как можно сказать: за мной гнался оборотень?

— Я долго без сознания? — спросила она.

— Минут сорок, — ответил Иван. — Пока ты спала, мы начали ужинать.

— Что? Ты… ты… — возмущённо залепетала Елена.

Рилевский поднялся с пола:

— И еда там остывает, пойдём.

Елена дар речи потеряла. Слов не было как-то назвать такое поведение. Это была даже не наглость! Какой-то мужчина спокойно входит к ней в дом, играет с Никитой, даёт ему какие-то лекарства без спроса, а теперь ещё кормит ужином, а её раздевает в придачу!

При этом сам такой… Следующая мысль отвлекла Елену от первой в пользу Ивана. Трудно не назвать его симпатичным. Даже красивым. И эта фигура — крепкая, грациозная в движении, прямая осанка. Такой человек должен быть привыкшим смотреть свысока, но нет! Он просто образец простоты и добродушия. Настолько образец, что может позволить себе без колебаний пойти и приготовить ужин на чужой кухне.

Елена сделала осторожный шаг, стараясь не тревожить повязку на ступнях.

— Я тебя отнесу, — предложил Иван.

Елена погрозила ему пальцем:

— Только дёрнись!

— Не сердись, — Рилевский, наблюдая за ней, засмеялся. — Святые духи, я свою жену так не уговаривал.

— У тебя есть жена? — Елена остановилась.

— Да.

«Обидно», — молодая женщина вовремя удержалась и не сказала это вслух.

— Она у меня чародейка, — весело добавил Иван, поднимаясь. — И меня волшебничать учит, только не сильно у меня получается.

Он взял Никиту за руку и, дружно шагая рядом, они вместе пошли за Еленой. На кухне Рилевский поставил перед ней тарелку, положил картошку с курицей и подвинул салат:

— Я не повар, так что не придирайся.

Никита потянулся к Ивану ручками, и тот, сев на табуретку, поднял мальчика к себе на колени. Елена взирала на эту картину с непониманием и недоверием.

— Никита, иди к маме, — позвала она.

Ребёнок коротко ответил «нет» и остался с дядей.

— Никита! — Елена занервничала. — Иди сюда.

— Ладно, Никит, — Рилевский сам отпустил его, — иди к маме.

Елена прижала сына к себе и посмотрела на картошку в тарелке, источающую горячий вкусный аромат. С минуту молча наблюдала, как стекает золотистыми каплями тающий кусочек сливочного масла и, наконец, сказала:

— Я тебе не верю.

— И правильно, — Иван, щурясь смотрел на неё. — А почему?

— Почему? — Елена сверлила его взглядом. — Убили всю вашу семью. Ярослава, его мать, отца, его родного брата, даже бабушку. Ты что, не знаешь об этом?

Голос женщины был спокоен, но подрагивающие руки выдавали напряжение:

— Их в буквальном смысле разорвали на куски!

— Знаю, — кивнул Иван. — Послушай, я жил очень далеко отсюда, связи были почти утеряны, но…

— Но? — Елена ждала.

— Я отправился на поиски совсем недавно, — вздохнул Рилевский. — Нашёл всех погибших по некрологам. Сначала своих маму и отца…

Женщина вздрогнула, удивлённо глядя на него.

— Потом искал двоюродных, троюродных, — продолжал Иван, — и да, даже четвероюродных братьев и сестёр. Я искал всех. А потом нашёл тебя. Помнишь друзей Ярослава? Павла, например?

— Да, — Елена вздрогнула.

Такой друг и правда был.

— Я говорил со всеми, кто знал вас, а все говорили о тебе, — рассказывал Рилевский. — И о том, что ты родила в день трагедии и исчезла. Твои родители ничего не объяснили, кроме того, что ты им звонишь иногда и просишь тебя не искать. Лена, я уважаю твоё желание быть ненайденной, — Иван внимательно смотрел на неё, — но вы мои единственные родные. Я очень рад, что нашёл тебя. Надеюсь, ты поймёшь это и не убежишь от меня.

Елена резко встала и посадила Никиту на стул.

— Если ты знаешь, что случилось с твоими родственниками, почему ты так спокоен? — спросила она. — Тебя не посещала мысль, что это неспроста?

— Конечно, — Рилевский невозмутимо пожал широкими плечами, — но я пока жив.

— Вот это меня и пугает! — Елена наконец сорвалась. — Ты ведёшь себя не как член семьи! Ты не боишься!

Она следила за выражением лица Ивана и боялась сейчас, в этот самый момент увидеть то, что не убедит её — сомнение или волнение. То, что выдаст его, докажет его причастность.

— Никита их кровиночка и посмотри на нас! — нервно сказала Елена. — Я бегаю уже четыре года, и моя жизнь ад, но ты!.

Рилевский внезапно встал, и женщина замолчала, испугавшись, что обидела его, но он лишь показал на Никиту:

— Давай-ка мы сначала уложим спать богатыря.

Иван поднял ребёнка и понёс его в спальню. А Елена открыла форточку и закурила, слушая, как Рилевский что-то тихо рассказывает её сыну. Тот смеялся, даже что-то отвечал. Определённо, Никите новый родственник нравился. Наконец, голоса в комнате стихли, а Иван вернулся на кухню.

— Нам надо уехать, — Елена встретила его этими словами, когда он вошёл.

Рилевский кивнул:

— Хорошо. Куда?

Женщина выдохнула дым и молча оглядела родственника.

— Я на твоей стороне, — произнёс он насмешливо.

— Я этого не знаю, — серьёзно сказала Елена.

— Что же мне сделать? — спросил Иван. — Чтобы ты мне поверила.

Елена хмыкнула. Она и сама не знала ответа на этот вопрос.

— Я хочу помочь, — мягко заверил Рилевский. — Лен, позволь мне.

— Тебе надо уходить, — вздохнула Елена, — как можно дальше. Эти твари, кажется, нашли нас. Если мне не показалось.

— О ком ты? — нахмурил брови Иван.

— Я не знаю, — женщина вздрогнула. — Не знаю, кто они. Они убили семью моего мужа. И они не люди. Сначала выглядят, как мы, а потом превращаются…

Елена замолчала. Рилевский ждал ещё мгновение, а потом подошёл к ней и обнял. Как Елена не хотела потерять контроль сейчас. Превратиться в плаксивую куклу на глазах у человека, уже глубоко ей симпатичного, и которому она всё ещё не доверяла. Потому что только эта привычка — никому не верить, сохранила жизнь ей и её сыну. Но как сильны были эти объятия…

Елена не видела, а Иван, прикоснувшись к ней, что-то прошептал, не потревожив звуком воздух, зато ощутила, как успокаивается биение её сердца, и всегда холодные пальцы рук теплеют. Сознание окутала приятная дымка. Словно заклинание Ивана отделило от неё страх и недоверие.

Елена положила голову на его грудь и всё-таки призналась:

— Я убегала от оборотней всё это время.

Это были слова, после которых можно было ожидать всего — смеха, вызова бригады скорой помощи из ближайшей психбольницы, но…

Рилевский наклонился к её уху и произнёс:

— Никто тебя больше не обидит.

Елена подняла на него глаза.

— Я не сумасшедшая, — прошептала она, — это правда…

— Никто, — твёрдо повторил Иван.

Елена застыла, испытывая странное ощущение. От Рилевского исходила сила не только физическая. Взглянув впервые по-настоящему в его глаза, она вдруг поняла, что они очень похожи с глазами Никиты. Тот же наполненный тёмно-голубой цвет в чёрном обрамлении густых ресниц. Но за этим невинным цветом виделся блеск, которого пока не было у её сына, словно душой Ивана была сталь, излучавшая жаркое тепло кузнечной печки, в которой она закаливалась.

— Ты действительно хочешь помочь? — с надеждой спросила Елена.

— Хочу, — Рилевский смотрел на неё с улыбкой.

— Спасибо… — прошептала женщина.

Иван наклонился и поцеловал её в лоб:

— Не за что.

* * *

Утром Рилевский отвёз Елену на работу, вечером встретил. На следующий день соседи уже спрашивали, что это за приятный молодой человек? Это даже льстило Елене.

Вечером за ужином она попыталась расспросить Ивана о его жизни, но он просто мастерски уходил от прямых ответов, отвечая что-то общее. В итоге Елена так и не поняла где конкретно он живёт и чем занимается. Но добродушие Рилевского притупляло её хорошо натренированное внимание.

Елена знала, что это зря, что её должно настораживать отсутствие полной информации, но впервые за четыре долгих года она позволила себе переложить хотя бы малую долю своей тревоги на плечи другого человека, и это с лихвой компенсировало всё.

Иван сказал, что приехал ненадолго и скоро уедет, но на следующий день он остался, а потом ещё на один. Дата отъезда всё переносилась, и вот уже неделю его присутствие согревало Елену.

Он сидел с Никитой, с неподдельным интересом занимался домашними делами, словно каждый раз заново изучал возможности духовки и дешёвой отечественной стиральной машины. Елена по-прежнему относилась к нему с опасением, но, едва увидев в окне УАЗик со знакомым номером, улыбалась. Рилевский встречал её в холле здания и, взяв за руку, вёл к машине.

Елена продолжала оглядываться по привычке, даже испытывала чувство, что за ней следят, наверное, тоже по привычке, но это быстро улетучивалось, когда Иван захлопывал дверцу машины и, весело рассказывая что-нибудь, вёз её домой.

К концу недели Елена поверила ему. Поверила, как себе. И когда перед сном, Рилевский не подошёл поцеловать её, она возмущённо пискнула:

— А как же я?

— Ага! — Иван обрадованно подошёл к Елене. — Всё? Душенька твоя спокойна?

Он припечатался губами к её щеке от всей души, прижав Елену к подушкам, а потом так же уложил спать Никиту. Насмешил обоих и, пожелав спокойной ночи, лёг на свой матрас на полу.

— Спасибо, — тихо-тихо прошептала Елена, засыпая сладким сном.

Ненадолго…

Ночью она проснулась от кошмара, в котором снова стояла у окна роддома и смотрела сквозь мутное стекло на улицу. Сразу села на кровати отдышаться и уже по привычке повернулась посмотреть на Ивана. Вид его крепкого тела в одних трусах, в дружеской обнимке с плюшевым медведем, служившим подушкой, обычно придавал спокойствия, но…

Ивана не было. Одеяло откинуто, одежды нет.

«Ночь, на часах половина второго! И где он?»

Елена почувствовала приступ нервного удушья. Она на цыпочках прокралась к окну на кухне и стала всматриваться в темноту.

Машина Рилевского стояла напротив. Как и он сам. В чёрно-синей ночи его фигура в тёмной куртке почти сливалась с УАЗиком, но вот он сделал шаг, став хорошо различим в свете единственного тусклого фонаря. Кажется, он ждал. Не потревожив звуком тишину, рядом с ним появился огромный чёрный волк…

Елена застыла, превратившись в пустой манекен в собственных мыслях. Вспыхнуло синее пламя, и в темноте перед Иваном встала человеческая фигура. Они, похоже, разговаривали.

Елена сползла на пол.

«Он с ними… — мысли медленно образовались в голове. — Он вошёл в наш дом, он ближе, чем кто-либо».

Женщина поползла в комнату:

— Он нас убьёт, убьёт…

Руки сами вытащили сумку, забросили в неё первые попавшиеся вещи, лекарства и документы. Потом связали простыни.

— Никита, — Елена растормошила его, — вставай.

Тот открыл глаза и удивлённо взглянул на маму.

— Вставай, — Елена подняла сына, одела и обвязала простынями.

Сквозь распахнутое окно врывался холодный ветер.

— Мама, я сплю, — неловкий протест остался не услышанным.

Елена дёрнула узел, проверила прочность и посадила сына на подоконник.

— Мы играем, солнышко, играем, у нас ночные убегалки, — горячо шептала она, пытаясь сдержать дрожь в голосе и не напугать ребёнка.

— Опять? — возмутился Никита.

Женщина медленно спустила сына со второго этажа, сбросила сумку и сползла по простыням сама. Они оказались с другой стороны дома.

Елена молила бога, чтобы Иван дольше стоял на улице и не торопился в квартиру. Она подхватила Никиту, несмотря на его протесты, и побежала к дороге. Погони всё ещё не было. Машина такси затормозила на отчаянную жестикуляцию женщины с ребёнком.

— К вокзалу, — сказала Елена, усаживая сына. — Поехали!

* * *

На железнодорожном вокзале было светло, как днём. Народа немного, но компания молодёжи была. Они громко смеялись, пили лимонад, украдкой добавляя в него водку, и часто выходили курить.

Елена ходила за ними по пятам. В таких компаниях можно было спрятаться, просто находясь рядом, хотя… она понимала, что это ей только кажется. Если бы её преследовали люди, может тогда, наличие свидетелей играло бы роль, но те, кто охотился за ней, принципиально не видели свидетелей.

Возле роддома, где убили Ярослава, было много народа, и едва начинался вечер. Тогда на улице, ещё при свете солнца, дворник подошёл отогнать надоедливого папашу от окон. Один свидетель и две жертвы в итоге.

Никто не поверил Елене, которая своими глазами видела, как к спорящим внизу людям подошли два человека. Смуглые парни с красивыми фигурами, почти одинаково одетые. Они не сказали ни слова, просто вспыхнуло синее пламя и огромные чёрные волки уложились в тридцать секунд, оставив на земле лужи крови и куски разорванных тел, а потом исчезли в кустах.

Никто тогда не поверил Елене. Даже она сама не поверила себе и ещё несколько дней была в шоковом состоянии, беспрерывно спрашивая, где её муж. А потом, когда ей показали кровавые фотографии дома его родителей, логика подсказала, что теперь очередь Никиты. И только тогда она поняла, что надо бежать.

По залу разнёсся голос диспетчера, объявляя о прибытии поезда. Елена взяла билет на самый первый, проходящий мимо. Не важно куда. Она выберет следующий город в расписании поезда напротив купе проводницы. Это всё очень просто. Она выйдет на перрон, сядет в такси, поедет в гостиницу. С утра начнёт искать квартиру и работу. Как делала это уже много раз.

Елена подняла спящего Никиту на руки, повесила сумку на плечо и пошла за людьми к выходу. Но внезапно… её взгляд выхватил высокого смуглого парня, стоящего в центре зала. И сердце молодой женщины ушло далеко вниз, к самым пяткам.

Человек осматривался внимательно, явно в поисках кого-то. Елена опустила голову, приблизилась к впереди идущему мужчине, пряча за его спиной Никиту. Она уже прошла мимо парня, но что-то внезапно заставило её обернуться и… она похолодела. По-звериному потянув носом воздух, он уставился точно на неё, безошибочно выделив запах страха.

Елена не заметила, что уже бежит. Сумка вылетела из рук, Никита проснулся и непонимающе заголосил:

— Мама! Мы куда?!

С угла зала наперерез шёл ещё один оборотень. Елена, увидев его, с ужасом поняла, что это конец. От них не убежать! Не спрятаться! Они не видят свидетелей, и никто их не остановит. Их просто нельзя остановить! Они убьют Никиту! Это конец!

И вдруг… в проёме дверей перед ней возник Иван. Елена врезалась в него, не успев остановиться, и попыталась отскочить. Но сильной рукой Рилевский остановил её, обнял и завернул за широкую спину.

Ничего не понимая, женщина увидела, как бликуя в свете ламп, лезвие меча выходит из-под куртки Ивана.

На лицах оборотней зажглись хищные улыбки, и клыки вырвались из дёсен, выбивая кровь. Фигуры охватило синее пламя, мгновенно уничтожив одежду и человеческое тело, и огромные волки, перелетев мешающих людей, закрыли собой свет…

Елена не могла кричать. Горло пересохло так, что никакой звук не смог бы пройти. Прижимая к себе Никиту, оглохнув от испуганных воплей, заполнивших зал, она смотрела.

Не сходя с места, Иван встретил чудовищ круговым движением меча. Первый получил удар в бок под основание лапы, и лезвие вошло в грудную клетку. Рилевский успел провернуть его в ней, прежде, чем толкнуть тело волка навстречу другому оборотню. Тот сменил направление атаки в долю секунды, но Иван увернулся, разворачивая и Елену с Никитой, закрыв их собою, словно щитом. Оскаленная пасть оказалась над его головой, и, перехватив меч, он послал его снизу вверх, пробив горло волка. В падении зверь пропахал лапой по груди Рилевского, и тот низко присел, чтобы воткнувшиеся в плоть когти не вырвали рёбра.

Елена, видя это, наконец взвыла. От страха и удивления, смешавшихся вместе, получился просто глухой вопль, а не крик. Иван отшвырнул тело огромного чудовища от себя одним движением и прижал ладонь к груди, туда, где из-под ткани рубашки густо засочилась кровь. Но это всего миг, и Рилевский поднялся, убрал меч за спину, забрал Никиту из ослабевших объятий Елены, а её саму поднял за локоть:

— Идём!

Они побежали на улицу, оставив в зале толпу перепуганных людей.

Машина Ивана стояла близко, почти у ступеней крыльца вокзала, двери салона приоткрыты. Рилевский усадил Елену с Никитой на заднее сидение, сел за руль и дал по газам. Колёса взвизгнули, и УАЗик на бешеной скорости выехал на дорогу.

За окнами замелькали точки фонарей, а всё за ними стало тёмной стеной.

— Куда мы едем? — охрипшим голосом спросила Елена, крепко прижимая к себе сына.

Никита смотрел на неё своими голубыми глазами, и кажется, совсем не боялся. А Иван напряжённо глядел во все зеркала.

— Домой, — ответил он. — Собираем вещи, и я тебя отвезу в другое место.

— За нами погоня? — женщину затрясло.

— Думаю, да, — кивнул Рилевский. — В зале были только двое. А мои следопыты доложили, что группа минимум из шести.

— Твои следопыты? — у Елены противно кружилась голова и сильно тошнило.

— Да, моя хорошая, ты видела нас, да? Поэтому убежала? — Иван взглянул на неё. — Прости, надо было тебе рассказать. Не знал как.

— Мне надо пакет, — еле выговорила Елена.

Она открыла окно, вдохнула холодный воздух и краем глаза заметила три фигуры на дороге позади…

Сердце больно ударило в груди, и оглушённая этим звуком Елена сползла по сидению:

— Иван, Ива-ан…

— Вижу, — отозвался тот, — они уже километров пять за нами.

Елену всё-таки вырвало, она прижала к лицу какую-то салфетку.

— Мы умрём, — зашептала она.

Тело стало ватным, безнадёжно слабым, и именно в этот момент через окно пассажира впереди, с жутким грохотом выбив стекло, ворвалась чёрная морда с жёлтыми глазами и оскаленной пастью. А Елена даже не закричала. Только зажала сына руками, как утопающий держит спасательный круг, и перестала воспринимать происходящее.

От внешнего удара машина ушла с полосы. На такой скорости полёт за пределы дороги был делом одной секунды. Реакция Ивана была почти мгновенной, но она ушла на то, чтобы молниеносно выброшенный меч вошёл в горло твари по самую рукоять. По инерции при резком торможении, уже бездыханное тело выбило лобовое стекло, вылетая в тёмные заросли. УАЗик срезал кусты и мелкие деревца и, наконец, с грохотом остановился, встретив дерево помощней.

— Догнали, — прошептала Елена.

— Не-а, этот ждал на дороге, — быстро ответил Иван, уже толкнув дверцу.

Он выскочил сам, вытащил Елену с Никитой из машины, завёл их в заросли и плеснул им на одежду какую-то жидкость.

— Ни звука, слышишь? — сказал он Елене. — По запаху вас теперь не найти.

Женщина слабо кивнула, но Рилевский взял её за плечи и сильно встряхнул:

— Даже если меня убьют, ни звука! Вас найдут Северсвет и Дарья, запомнила? Они идут за нами. Нам продержаться всего несколько минут.

Елена со слезами на глазах смотрела на него.

Иван поцеловал обоих и помчался назад к машине. Вернулся как раз к тому моменту, когда три волка спрыгнули с дороги. Один из них прошёл по крыше УАЗика и обратился в человека. Елена видела его, и даже в человеческом облике оборотень наводил ужас. Чёрные, как смола волосы, жёлтые огоньки глаз, мощная фигура с хищной пластикой.

— Рилевич, гадский выродок… — довольно зарычал он.

Рилевский почему-то засмеялся:

— И я тебя приветствую, навиец.

Елена не могла видеть эту схватку сквозь слёзы. Оборотни ринулись на Ивана все втроем, и звук лезвия его меча, молниеносно рассекающего воздух, словно разрубил её саму. Одна её часть едва дышала, задавленная ужасом, а вторая осознавала, что Рилевского сейчас убьют!

Елена в отчаянии посмотрела на сына. Почему? Почему за Никитой такая страшная охота? Почему истребляют всех, кто хоть как-то с ним связан?

Сквозь пелену слёз, она взглянула на Ивана. На нём уже не было куртки, он сам сбросил её. В складках ткани его рубашки, ставшей красной от воротника до пояса, собиралась кровь и капала на землю. Меч в левой руке, потому что раскроенную правую он держал согнутой в локте возле рассечённой груди, чтобы приостановить потерю крови. Но на окруживших его волков он смотрел без страха и, несмотря на ясный финал этого неравного боя, не собирался отступать ни на шаг.

Елена плакала беззвучно, но внезапно ощущение чужого присутствия позади, всего на мгновение опередило руку, зажавшую её рот. Женщина ринулась всем телом к Никите, но её силой удержали на месте и она услышала над ухом:

— Тихо, Леночка, свои.

Елена обернулась и увидела двоих — парня и девушку. Не надо было долго раздумывать, чтобы понять — это не люди! Помимо того, что оба были почти голыми, чёрные волосы девушки обрамляли красивое лицо с золотыми волчьими глазами.

Парень произнёс:

— Я Северсвет.

Елена замерла. Девушка улыбнулась ей, оскалив белоснежные клыки, а парень отвёл руку от её рта:

— Сиди тихо, Леночка.

И оба поползли вперёд. Елена вытянула вслед голову, но они уже исчезли из виду. А возле машины, оборотни, окружившие Ивана, не торопились убивать его, словно хотели насладиться моментом сполна.

— Ну, где же вы? — Елена всматривалась сквозь ветки кустов.

Она неосторожно подалась вперёд, и едва слышный шорох мгновенно развернул оборотней в её сторону. Мелькнувшего светлого пятна пальто было достаточно, чтобы всё понять. Они ринулись к Елене в тот же миг.

В кустах полыхнула вспышка, и огромная собака с белыми лапами, ничуть не меньше волков, врезалась в одного из них. С другой стороны поднялась чёрная волчица и прыжком догнала другого, но третий…

Елена застыла, понимая, что им с Никитой не убежать. Оборотень прыгнул точно к её сыну. Конечно! Ведь целью всегда был он!

Но внезапно… голос Ивана наполнил воздух, словно гром, и произнесённые слова, будто сорвали печати всех измерений. Ослепительно-яркий свет окутал Никиту, став очертанием огромного волка, закрывшего ребёнка собой. Звуковой волной его рёва несколько деревьев рядом вырвало с корнем, и третий зверь рухнул на землю оглушённым, из его пасти брызнула кровь. Призрак растаял в сиянии в ту же секунду, а Елена подхватила Никиту, крепко прижав к себе.

— Как ты, как?. — она заглянула в его глаза, ожидая самого худшего, но сын был спокоен. Даже… улыбался.

Елена встряхнула его:

— Мальчик мой!

— С ним всё хорошо, — раздалось за её спиной.

Женщина обернулась. Иван стоял рядом, опираясь на меч. В разрывах ткани его рубашки виднелись глубокие порезы, наполненные кровью, но заметив полный страха взгляд Елены, он ободряюще улыбнулся:

— Выживу, моя хорошая, не бойся.

Рилевский расстегнул ремни, которыми на спине крепились ножны меча, снял мокрую рубашку, вынул из кармана брюк кусочек белой ткани с вышивкой и приложил его к самой глубокой ране.

Елена смотрела на него и молчала, испытывая все чувства сразу: страх, тревогу, облегчение и удивление.

— Ты давно сражаешься, — наконец сглотнула она.

Иван кивнул как ни чём не бывало:

— Можно сказать с рождения.

А Елена, широко открытыми глазами смотрела, как белая ткань стягивается на ране, склеивая её края, как останавливается кровь и вспухшая на месте разреза кожа возвращается в нормальный вид.

— Кто ты, всё-таки? — с придыханием прошептала она.

Иван только улыбнулся:

— Я действительно дядя Никиты.

Елена понимала, что Рилевский говорит правду, но лишь малую её часть.

Пока они стояли, вокруг вовсю шла работа по сокрытию следов произошедшего. Северсвет, оставшись собакой, копал яму под тела оборотней, очень быстро углубляясь лапами в землю.

— Машина выживет! — крикнула Дарья от УАЗика. — Вроде. Северсвет, потянем?

Елена с новым для себя ощущением разглядывала девушку оборотня. В человеческом облике её фигура, покрытая тонкой тканевой сеткой, была мускулистой и крепкой, длинные чёрные волосы спадали на плечи. Дарья помогла Северсвету столкнуть тела оборотней в яму, а потом в одно мгновение снова стала волчицей. Вдвоём с собакой они легко вернули машину на дорогу.

Иван посадил Елену с Никитой, сам сел за руль. Оборотни на этот раз тоже поехали с ними в салоне. Елена от шока даже не обращала внимания на их быстрый переход из одного облика в другой. Три секунды — и в синем пламени либо волк, либо человек.

Весь обратный путь она просто молчала. Так много хотелось понять, но любая попытка сосредоточиться, чтобы сформулировать вопрос, приводила только к повторению перед глазами картин сегодняшней ночи. Елена и не заметила, как оказались у дома. Когда поднялись в квартиру, Северсвет весело спросил:

— Нам полагается ужин?

— Уже завтрак, — усмехнулась Дарья.

Пока Иван укладывал Никиту, Елена собрала на стол, и через несколько минут все сели на кухне. Тихо гудело радио, готовясь проснуться. Елене казалось, что она никуда не уезжала. Отчасти потому, что её не было дома всего два часа.

Ощущение нереальности подогревали полуголые оборотни, смаковавшие чай с конфетами, запах крови и разговор…

— Место подготовлено, — рассказывал Северсвет. — Город местного значения. Квартира в центре, возле стоянки службы такси. Здание старого образца, стены толстые, окна и дверь уже заменили. Пуленепробиваемый стеклопакет. Я сам пробовал пробить. Только трещину сделал.

— И плюс там лесопосадки вокруг отличные, охране будет где обращаться и прятаться, — добавила Дарья и посмотрела на Елену: — Ты их видеть не будешь, как и никто. Но сама будь на виду.

Иван добавил к этому:

— Да, моя хорошая. Мы, конечно, поняли, как тебя быстро находить, но лучше, если ты нам поможешь и сократишь это время до самого минимума. Хорошо?

Елена утвердительно кивнула и спросила:

— Кто спас Никиту?

Белый волк был самым непонятным из происходящего, уже хотя бы потому, что он был призраком. Северсвет и Дарья переглянулись, и тоже вопросительно посмотрели на Рилевского. Хотя в их взгляде читался чисто практический вопрос. Тот пожал плечами:

— Чего смотрите? Я и сам не знал, что будет такой ответ.

Иван задумался:

— Меня Брада научила перед этим заданием. Велела, если вдруг опасность будет велика до смертельной угрозы, позвать этого духа. Ну вот, до Никиты никому из нас было не успеть, так что я позвал.

— Берегини будут удивлены, — заметил Северсвет. — Ответ хранителя во внешнем мире — это новость.

Рилевский взглянул на притихшую Елену и объяснил:

— Это был дух-хранитель белых волков Бимир. Ярослав был из этого рода, как и твой сын, соответственно. Я тоже имею в себе частичку этой крови, наши рода связаны, поэтому Бимир ответил на мой призыв о помощи. Но это действительно невероятно, потому что уже почти сто лет, как живых хранителей нет. И никому за это время не посчастливилось видеть этого духа.

— Похоже, берегини совсем не зря поручили тебе это задание, — задумалась Дарья. — Не мне судить о важности жизни твоего племянника, но появление Бимира говорит о многом.

— Берегини? — переспросила Елена.

— Верховная берегиня — это кто-то вроде президента, — объяснил Иван. — Только полномочий у неё побольше будет.

Он усмехнулся:

— Представляешь, какое у меня важное задание?

Елена достала сигареты и закурила.

— Я пока не понимаю ничего, — сказала она, — но это потому, что я в шоке. Когда пройдёт, я подумаю. Только ты мне проясни: белые волки или хранители, это оборотни?

— Конечно, — кивнул Иван.

— И что, Ярослав мог?.

— Не мог, — отрицательно покачал головой Рилевский. — И Никита тоже не может, об этом не волнуйся. Не будет так, что зайдёшь в комнату, а там белый волчонок носится.

Елена сделала глубокую затяжку и с облегчением выдохнула дым.

В открытую форточку внезапно влетела большая птица, внеся поток ветра. Елена от неожиданности присела и выронила сигарету. А грациозный медово-коричневый сокол сел на руку Ивана. Тот вытянул её для птицы.

Елена тихо выругалась и, схватив полотенце, пошлёпала им по дымящейся сигарете. Рилевский насмешливо наблюдал за её действиями. Женщина, наконец, остановилась и шумно выдохнула. Просто сложно было справиться со всем вот этим…

Сокол посмотрел Ивану в глаза внимательно, совсем по-человечески, и через мгновения взмахнув крыльями, вылетел в окно, а Рилевский сказал:

— Дорога проверена. Никого. Поехали.

* * *

В восемь утра Елену привезли на работу, к обеду она была уволена по собственному желанию. Раньше отъезд проходил в быстром темпе без процедур. Елена предпочитала заводить новую трудовую книжку на каждом месте, боясь потерять ценные минуты. Но сейчас, рядом с Иваном и двумя оборотнями она не торопилась.

К вечеру этого дня они преодолели пятьсот километров и въезжали в другой город. Старинное здание в центре оказалось великолепным сооружением для весьма небедных владельцев. Елене даже было стыдно сюда заезжать. Но вещи уже внесли, Северсвет и Дарья попрощались и вышли, а Рилевский, посадив её на кухне, отдал последние указания:

— Часто у нас видеться не получится. Наверное, в следующий раз я появлюсь совсем не скоро. Но ты всегда знай — рядом с тобой охрана, за тобой наблюдают. Сама будь настороже. Охранников своих не ищи, этим ты их засветишь, и ещё… расскажи Никите.

Елена нахмурилась:

— Я подумаю.

Иван кивнул:

— Твоё право.

— Может, и не скажу.

— Тоже твоё право.

Рилевский обнял её:

— Всё, моя хорошая, мы поехали.

Елена удержала его в объятиях.

— Постой, — улыбнулась она, — сейчас наберусь духу тебя отпустить.

Иван засмеялся, постоял ещё немного, пока Елена слушала звук его сильного сердца, прижавшись ухом к груди.

— Спасибо, — наконец вздохнула она. — Хотя это не то слово, чтобы выразить мою благодарность.

Уже направляясь к двери, Иван улыбнулся:

— О чём ты? Вы же моя семья.

Елена проводила всех, помахав рукой с крыльца дома отъезжающей машине. Когда вернулась в квартиру, села возле Никиты. Сын ещё спал, и она наклонилась над ним, рассматривая его лицо. Спокойное и безмятежное.

Хорошо не знать об опасностях, которые грозят тебе каждый день. Можно жить, не прячась и не боясь.

«Зачем тебе знать»?

Елена вздрогнула от этой мысли.

«Чтобы оглядываться всю жизнь и видеть кошмары»?

Она погладила сына и поцеловала в лоб.

— Нет, ты не узнаешь, — прошептала Елена. — Пока, а может, и никогда. Я сделаю всё, чтобы ты не узнал. У тебя будет хорошая, достойная жизнь, пойдёшь в школу…

Как давно она не могла позволить себе помечтать. Ведь каждый день был всего лишь ещё одним и к вечеру мог оказаться последним. Незачем думать о будущем. Но сейчас…

Сейчас за окном зажегся вечерний свет, и шумящие деревья вдруг стали невероятно красивыми в тихом ночном ветре. Волшебное чувство — знать, что кто-то там, за этими окнами, наблюдает за тобой, заботится о тебе и хранит от всех невзгод.

Елена обняла Никиту, накрылась пуховым одеялом и, наконец, заснула, забыв обо всем.