Император. Зарождение

Юлия Григорова, 2020

Заняв место неизвестной девушки в Императорском поезде, Скерли не представляла, во что превратится ее жизнь. Поезд прибывает в столицу, прямиком во дворец и теперь она одна из претенденток в фаворитки для сыновей Императора. Девушке приходится пройти через многое, а самое главное решить, что делать дальше, прежде, чем принцы сделают свой выбор. Какой путь предпочтет Скерли? Решится ли она играть по правилам столицы и дворца Императора ради выживания или же найдет другой выход и способ выжить и выбраться из круга бесконтрольных для нее событий. Сможет ли она подстроится под правила и остаться собой не имея ни малейшего представления о том, что и как делать? Ведь как известно, дворец Императора ошибок не прощает.Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Скарлатина

В одном брат оказался абсолютно прав, знай я правду сразу, наорала бы на него прямо там, на кухне за столом. И точно избила бы сковородкой, но сейчас его нет. Джефферсону повезло меньше, подзатыльник ладонью он получил сразу, от второго увернулся и перехватил руку, пытаясь меня успокоить. Как этим двум, с виду нормальным людям, могла прийти мысль проникнуть в императорский поезд и порыться в нем с целью найти компромат на главу государства? Да где они видели, чтобы действительно важные улики, которые могли бы покончить с правительством перевозили в настолько доступном виде, что двое парней вот так запросто их найдут? Гневу не было предела, пальцы сжимали и разжимали край стола в подвале гостиницы, где жених показал карту и рассказал план сегодняшней операции.

Высказав все, что я об этом думаю, искренне полагалась на здравый смысл Джеффа. Он же никак не отреагировал, просто пожал плечами, продолжая настаивать на эффективности плана. В голове не укладывалось, как два довольно близких мне человека могли подумать о таком. Не понимаю, чего они намерены добиться, кроме своей казни за измену, а именно так расценят подобные действия. Изменить образ жизни и курс развития экономики им точно не по силам, на что бы не наткнулись в этом поезде. Следовало как можно скорее придумать план и сорвать самоубийственную операцию.

— У вас нет схемы поезда, вы не знаете в каких вагонах искать. Вы не подумали, что можете просто открыть дверь и столкнуться нос к носу с перевозимыми солдатами? Кроме высокопоставленных гостей, чьи вагоны, я не сомневаюсь, определить легко, там может быть все, что угодно. Надо отговорить его, запереть дома, рассказать родителям, я не знаю, сделать что-нибудь, — поток слов лился из меня не переставая, чаще всего в нем встречались ругательства в отношении брата. Теперь стало ясно, почему Мин советовал отказать Джеффу на предложение. Одно дело быть сестрой казненного за измену, это никак не бросает на тебя тени подозрений, и совсем другое — значиться его невестой. Особенно в глазах общества и людей. С женами и невестами предателей Империи не разговаривает никто, их не берут на работу, им не сдают комнаты. Теперь мне вдвойне стало страшно, — О чем ты думал, когда целовал меня на улице? Смерти моей хочешь? Если кто это видел, а вас поймают и…

— Скер, успокойся, Скер, все будет хорошо, не нервничай. Нас точно никто не видел, а если и видел, это будут только слухи. О чем я думал? Как раз о том, что могу попасться и умереть, так никогда этого и не сделав, — я с трудом держала себя в руках и не набросилась на парня с кулаками. Они так и чесались встретиться с его очаровательной физиономией.

— Вы просто пара психов, — непроизвольно сунув палец в рот, сама не поняла, как начала грызть ноготь. Дурные привычки из детства трудно искоренить, и когда нервничаю, перестаю контролировать себя, — Отлично, раз вы собрались умереть, я с вами. Или так, или я все равно пойду за вами и приму участие, — заявляя это, я предполагала, что меня никто не захочет подвергать опасности, и в таком случае затея сорвется. На самом деле, от одной мысли и правда принять участие в обыске императорского поезда, становилось дурно. Реакция Джеффа оказалась совершенно противоположной ожидаемой, его глаза загорелись от радости, словно он всегда мечтал совершить противоправные действия на пару с невестой.

— Пусть так, у нас будет больше шансов. Думаю Дон сможет подобрать тебе наряд служанки, — хитро улыбнулся он, а я очень надеялась, что у Минингита хватит ума отменить задуманное из-за моего вмешательства. Возразить сейчас больше нечего, ведь в суть дела и подробный план действий Джефферсон меня посвятил. Наблюдая за собирающим вещи женихом, мысленно понимаю, что не хочу ради него отдавать свою жизнь, если что-то пойдет не так. Как, впрочем, и за брата, несмотря на сестринскую любовь к нему. Значит, лезть в самое пекло определенно не стоит.

Мы завели Волчицу на территорию школы, до дома отводить не стали. Увидь кто из родных нас вместе, без брата, могли бы возникнуть лишние вопросы. Попрощавшись с собакой, позволила ей облизать руки и прикрыла ворота так, чтобы она сама не смогла выбраться и побежать следом за нами. Судя по горевшем огонькам в окнах, все родственники на кухне, второй этаж и чердак оставались без света. Если Мин с ними, то скоро сам направится к администрации, в противном случае, он уже на месте встречи. Со слов Джеффа, брат полон энтузиазма, и от него вполне можно такого ожидать.

Часы на здании телеграфа пробили одиннадцать раз, когда мы подошли к месту встречи и замерли там в ожидании остальных. Опасаясь посторонних глаз и стражей, Джефф завел меня в переулок между забором администрации и соседним ничем не примечательным домом. Представив выражение лица брата, когда тот увидит меня, невольно улыбнулась. Все это время мы с женихом молчали, он мерил шагами ширину проулка, а я прислонилась к стене и искала безболезненные выходы из ситуации. Минингит появился почти бесшумно. Только на подходе к повороту его шаги донеслись до наших ушей и заставили обратить все внимание туда. Показавшись из-за угла, брат замер при виде нас. Наблюдать ход его мыслей, отражаемый на освещенном фонарем лице — настоящее удовольствие. Нахмурив лоб так, что он покрылся глубокими морщинами, брат приблизился к нам в полумраке.

— Скерли, иди домой, тебе здесь делать нечего, — резко и сурово проговорил Мин, стараясь не смотреть на Джефферсона, словно тот оказался предателем и он не желает его видеть. Наверное, больше всего меня удивил внешний вид брата: он надел самые новые и чистые вещи, словно специально готовился к предстоящей роли.

— Нет уж, либо я с вами, либо никто никуда не пойдет, — стараясь придать голосу больше уверенности, заламываю руки за спину и сцепляю в кулак. Так хоть не будет соблазна избить брата за возникшую идею и безумные планы. Окинув меня злым, пронзающим взглядом, он выругался в сторону и покачал головой.

— Вот почему тебе никто ничего не сказал и мы пытались держать все в тайне. Это наш единственный шанс подобраться к Императору и хоть что-то о нем разнюхать. Может в поезде везут запрещенные материалы или товары. Другого такого случая не предвидится еще очень долго. Я не собираюсь его упускать из-за твоего упрямства, а участие посторонних может тем более все сорвать, — помолчав какое-то время, Мин перевел дыхание и посмотрел на друга, застывшего на одном месте, словно статуя, — а о твоей помолвке с моей сестрой мы поговорим, когда все закончится, если ты выживешь. Как ты мог вообще, она же на черте сколько лет тебя младше? — покачав головой, брат снова вернул все внимание ко мне, — иди домой, Скерли, тебе здесь нечего делать, увидимся утром.

Я не успела ответить, недалеко от нас раздался громкий хлопок дверью, затем шаги, и под фонарем у поворота возникла фигура высокого мускулистого мужика. От одного его вида бросало в дрожь, а учитывая наше положение, захотелось убежать, пока он не понял, кто мы.

— Вы уже здесь, отлично. График выезда поменяли, у нас примерно пять минут на погрузку чемоданов. Повозка с той стороны дома, наденьте вот это, — стремительно подойдя к нам, он всучил парням по куртке и уставился на меня, не ожидая увидеть еще и девушку. Да и я сама не ожидала, что буду здесь, так что мы оказались в одинаковом положении.

— Видишь, ты в план не вписываешься. Ну как можно быть настолько упрямой? Скерли, ты подвергаешь нас всех опасности. Ради нашей семьи, иди домой, — Мин был не на шутку зол на меня. Натягивая куртку поверх рубашки, он рассматривал пришитый к плечу флаг и аккуратно вышитое под ним слово «рабочий». Мускулатурой брат не вышел и она висела, как мешок. В отличие от него, Джеффу очень даже шла.

— Если кто спросит, вас нанял я, дал возможность подработать. Идем, чемоданы собраны, решайте свои проблемы побыстрее, — покосившись с подозрением в мою сторону, мужчина переминался с ноги на ногу в нетерпении. Вероятно, времени на споры на самом деле нет, и оттого чувствую себя как-то средне между виноватой и рассерженной. Вроде, должна на них злиться, но вместо этого совестно, что задерживаю.

— Скер, ты же умная, должна понять всю опасность, мы к ней готовы, и в нашем плане тебе места нет. Прости, я знал, что так и будет, но иначе тебя было не успокоить, хоть и на время, — пожал плечами Джефферсон, сделав шаг в мою сторону, но ладонь сама по себе выставилась вперед, не позволяя ему приблизиться.

— Мы расстаемся. Никакой свадьбы, никакой помолвки. Это конец, безвозвратно и окончательно. Если ты сейчас уйдешь, так и будет, Джефф, — хоть это должно было на него подействовать. Помолчав какое-то время, парень тяжело вздохнул и стянул с себя куртку.

— Мин, возьмешь ее с собой вместо меня. Я доберусь к поезду по лесу и осмотрю снаружи, может там будут подозрительные обозначения на вагонах, я не знаю. Дотащить пару чемоданов и она сможет, — последнюю фразу он произнес как раз перед тем, как брат попытался возразить, отрицательно мотая головой из стороны в сторону. Поспешно натянув куртку и представив, как забавно смотрюсь в ней, с трудом держала себя в руках, чтобы не показать Минингиту язык, — сотри краску с лица, так тебя любой в городе узнает, а без нее сойдешь за симпатичного мальчика, в таком то наряде, — добавил жених, уставившись на меня и явно не собираясь уходить первым. Положительно кивнув, достаю из кармана брюк носовой платок, слюнявлю его и принимаюсь пытаться оттереть лицо. На самом деле никакого желания идти обыскивать поезд не было, зато было — утереть брату нос и дело сейчас касалось исключительно принципа. Вопрос решили, когда я избавилась от рисунков и трое мужчин уставились на меня так, словно видели впервые в жизни.

Здесь мы и расстались, в переулке за главным зданием администрации города. Джефф на прощание пожал мне руку, потому что не рискнул при брате поцеловать, и незнакомый мужик увел нас в сторону главного входа. Обойдя строение, он провел нас через дверь для прислуги, кухню и кучу темных коридоров, пока мы не оказались в просторной прихожей. От прежнего величия чьей-то загородной усадьбы восемнадцатого века осталась одна хрустальная люстра, свисающая с потолка. Краска на стенах облупилась, половицы заменили на новые лишь частично, красный ковер на лестнице стал бордовым. Позолота с двухстворчатых дверей облезла, и теперь они выглядели скромно.

— Интересно, если бы Император знал, насколько ужасно все даже в здании администрации, то позвал бы Майерса на праздник или просто забыл бы о нем? — шепотом проговорил брат, усмехнувшись и покосившись на мужчину. Тот пожал плечами и указал на сложенные у подножия лестницы чемоданы. Их следовало отнести в повозку раньше, чем спустится сам глава округа и натолкнется здесь на нас. Прислушиваясь к звукам по ту сторону дверей, со всей уверенностью могу сказать, что транспорт пока не прибыл, а значит зря торопились. Попробовав на вес один из чемоданов и чуть не надорвавшись, порадовалась за наличие у них колесиков.

— Сидела бы себе дома, читала книжки, и не лезла во взрослые дела, — продолжил брат бурчать себе под нос, не смотря на шикнувшего мужчину. Лицо Мина так и перекосилось от злости, ноздри раздулись и мышцы вокруг приподнялись, делая внешность отталкивающей. Ничего не собираясь отвечать, подхожу к дверям на улицу и распахиваю их. Стук копыт и грохот колес раздавался на всю улицу. На повозках с лошадьми ездили исключительно члены правительства, и раз это секретная операция, он явно выдаст Майерса с потрохами. Однако в ближайших домах свет так и не загорелся, возможно, это исключительно рабочие здания, офисы, магазины, а не квартиры. Ожидая что-то вроде телеги, я была приятно удивлена при виде настоящей кареты. Прилагалась к бывшей усадьбе, не иначе. Огромные колеса чуть изменили, теперь они больше походили на велосипедные, но шире. Сама конструкция украшена завитками в форме листьев и цветов с позолотой. Транспорт выглядел, как новый. Следом за ней остановилась телега, которую я и ожидала увидеть, обычная деревянная. В нее мы и начали таскать чемоданы.

На вожжах сидел старик со смуглой, морщинистой кожей, борода и усы полностью покрывали подбородок и верхнюю губу так, что самих губ за ними оказалось не видно. Его хитрые, сощуренные глазки следили за каждым нашим шагом, хоть мы и двигались один за другим. Сжимая поводья тонкими, словно тростинки, пальцами, он время от времени ерзал на сиденье. От одного его вида бросало в дрожь, и я начала таскать чемоданы в обход него, лишние пара метров избавляли от приближения на опасное расстояние. Стараясь спрятать лицо в накинутом на голову платке, после каждой ходки приходилось поправлять прическу. Стоит хоть одному локону высунуться, и это непременно заметят. На улице стояла глубокая ночь, но света из здания и прилегающих фонарей вполне достаточно.

Закончив работу, я запрыгнула в телегу и устроилась на ее краю, свесив ноги. Задрав голову, всматриваясь в звездное небо, в очередной раз поражаюсь его красоте. Брат стоит рядом, но все его внимание поглощено главным входом в администрацию. Он ждет появления Майерса и отправления к поезду. Мне же, помимо прочего, хочется закрыть глаза и уснуть. Ночную тишину наконец нарушили мужские голоса. Они звучали так громко и сурово, что доносились до нас, несмотря на нахождение их источников в здании. Только спустя несколько минут фигуры появились на пороге, торопливо преодолевая расстояние от дверей до кареты. Трое мужчин пронеслись так быстро, что я даже не успела рассмотреть их. Одеты были исключительно в черные строгие костюмы классического покроя, это все, что смогла увидеть за долю секунды их пребывания на дороге. Кто-то взмахнул рукой из окна кареты, и та со свистом от хлыста и звуком удара тронулась первой. Старик последовал их примеру, взмахнул поводьями и неспешно поехал по дороге.

Минингит успел запрыгнуть в телегу на ходу, она чуть накренилась в его сторону, но выровнялась, не замедлившись. Недовольно что-то пробормотав, старик не смотрел в нашу сторону. Когда выехали из центра, контраст стал сразу заметен, здесь фонари работали исключительно по одному на улицу. И горел он слабо, где-то в ее центре. Карета неслась вперед буквально вслепую, но в такое время на дороге точно никого быть не должно.

Сразу за чертой города начинался лес. С этой стороны он был почти вплотную к последним строениям, задние стены домов чуть ли не прижимались к деревьями, игравшим роль опоры. Стоило выехать, и наш старик на вожжах, как и кучер кареты, включили стоящие рядом с собой лампы. Свет больно ударил по глазам, пришлось заново привыкать к нему, но вскоре я смогла разглядывать стволы деревьев, листву и обочину дороги. Поезда, отправляющиеся с нашего главного вокзала с другой стороны города выглядели всегда одинаково. Ровные прямоугольные вагоны, выкрашены в однотонный красный, синий, оранжевый или зеленый цвет, в зависимости от направления следования. Вероятно, от одного вида показавшегося из-за поворота локомотива глаза непроизвольно расширились, пытаясь рассмотреть его во всей красе. Состав стоял в свете множества фонарей, но он оказался длиннее старой станции и терялся в темноте за ее пределами. Вагоны выкрашены в цвета флага с изображениями герба в центре. Первый обрамлен позолоченными символами округов. Именно они определяли, кто из глав где должен расположиться.

Карета остановилась так, что пассажиры могли не терять времени, и сразу из нее начать подниматься по ступенькам станции. Платформа представляла собой возвышающуюся примерно на метр над землей бетонную плоскость на подпорках. Простояла здесь еще до войны и ничего с ней не случилось. Рассматривая местность, я упустила из виду вышедших из кареты и скрывшихся в вагоне мужчин, да и они особо не представляли сейчас интереса. Брат оторвал спину от дня телеги и протер глаза впервые за всю дорогу. Наш старик дернул за поводья и остановился подальше от платформы, осматривая суетящихся вокруг поезда людей. Проследив его взгляд, я заметила огромные ящики, что стояли почти в самом конце, несколько человек с трудом поднимали один и переносили в открытый вагон, без отличительных знаков округов.

— Эй вы, багаж тащите туда дальше, пятнадцатый вагон. Считать умеете? — раздался сухой голос и я обернулась. Примерно в шаге от нас стоял мужчина в классическом черном костюме и широкополой шляпе, закрывающей лицо, когда голова наклонена. Он держал черную пластинку и водил по ней пальцем и даже не смотрел на нас.

— Как скажете, — отозвался старик, взмахнул поводьями и аккуратно повел лошадей вдоль вагонов, вслух отсчитывая номера. Пока я рассматривала интересный предмет в руках незнакомца, вытянув шею, брат крутил головой, словно лопастями мельницы. Когда мы выехали за пределы станции и дорога стала уже, старик сбавил скорость, пустив лошадей трусцой и приподнялся на сидении, рассматривая землю впереди. Телега остановилась у пятнадцатого, где нас ждал другой парень, на вид не старше меня.

— У вас чемоданы подписаны? — интересуется он, схватившись за бортик телеги и подпрыгнув, пытаясь рассмотреть ее содержимое. Отрицательно покачав головой, Минингит спрыгивает на землю и начинает сдвигать чемоданы к краю.

— Видимо, нет, я как-то не проверял, — честно отозвался брат, подняв ближайший и осмотрев со всех сторон. Недовольно нахмурившись, парень кивает и отойдя, распахивает перед нами дверь вагона. Оттуда льется теплый, окутывающий свет, так и манящий к себе. Я даже не поняла, как оказалась ногами на земле. Почувствовала это только когда наступила в лужу и ботинок промок насквозь.

— Тащите в первое купе, на верхнюю полку, — достав из кармана блокнот и ручку, он начал что-то записывать, пока мы с братом кое-как таскали чемоданы. За то время, что у меня уходило на один, Мин успевал дотащить и закинуть два, а то и три. Внутри вагон представлял собой длинный коридор с отъезжающими дверями с одной стороны. За каждой из них скрывалось купе, и наше оказалось просто заставлено вещами, свертками, такими же чемоданами. Исключение представляла полка, которую и велел занять парень. Когда мы закончили, у меня болело все, от промокшей ноги, до ноющей шеи. Про руки, плечи и спину и говорить не стоит. Пальцы не сгибались, настолько им оказалось непривычно заниматься физическим трудом. Проверив, что все правильно, парень попрощался и захлопнул дверь прямо перед носом, оставшись внутри вагона.

— Забирайтесь, довезу до дома, — заявил старик на вожжах, заставив тем самым сердце биться быстрее. Если брат хочет обыскать поезд, ему явно не нужно сейчас ехать домой. Как он тогда собирается избавляться от посторонних глаз? В мыслях представали разные картины развития событий, и я очень надеялась, что убивать его Мин не будет. До сегодняшнего дня предполагала, что он не способен на такое, но кто знает, ведь и про столь самоубийственный план считала так же.

— Не, спасибо, мы пойдем спросим, не нужно ли что погрузить, может доплатят, — брат оказался куда умнее, просто отмахнулся от старика и сделал вид, что направился в сторону платформы, попрощавшись с ним таким образом. Кивнув в подтверждение его слов, я поспешила последовать примеру. Взмахнув поводьями, старик погнал лошадей дальше по тропинке, намереваясь обогнуть поезд и вернуться в город другой дорогой. Здесь развернуть телегу практически невозможно. Деревья подступали к рельсам слишком близко. Когда он скрылся в темноте, Мин остановился и посмотрел на меня, — А теперь мы пойдем делать свое дело, — недовольно проговорил он, осматриваясь по сторонам и изучая ближайшие вагоны.

— И что ты намереваешься делать? Дергать за ручки, надеясь, что двери откроются и на тебя вывалятся скелеты в шкафу Императора? — закатив глаза, стараюсь не отставать от него, но тот шагает так, словно опаздывает, да и ноги у брата куда длиннее. Один его шаг равен примерно трем моим.

— Думать головой, Скерли, думать головой. Первые вагоны, они отмечены символами, для важных пассажиров. Следом за ними грузовые, в них сейчас грузят ящики, как ты могла заметить. Предположим, что этот и пара следующих предназначены для багажа важных персон, оттого они выглядят, как пассажирские, пусть таковыми и не являются. Надо искать начиная с шестнадцатого хотя бы, — с этими словами он запрыгнул на подножку следующего вагона и дернул за дверь. Стоило ей распахнуться, и из тамбура, полного света, на нас уставились карие глаза женщины, далеко за сорок. Она много моргала, словно только что проснулась.

— Вы еще кто? — сурово поинтересовалась она, а у меня все мысли были лишь о том, что в этот раз точно попались и никак не сможем выпутаться. Брат же оказался совершенно спокоен, он мило улыбнулся и отступил на шаг назад, сойдя с подножки.

— Мы рабочие главы Майерса, нам сказали здесь есть места для персонала, — нагло соврал он, оставляя меня лишь поражаться тому, чего еще я не знаю о собственном брате. Широкие, густые брови женщины приподнялись, и голова сразу отрицательно замоталась.

— Нет, у меня все забито, — выпалила она, потянувшись за дверью с намерением захлопнуть перед нашим носом.

— А не скажите, где свободно-то? Скоро отправление, а мы еще место не нашли. Нам сказали в восемнадцатом есть, а у вас оказывается забито все, — принялся судорожно задавать вопросы Мин, намереваясь выудить побольше информации. Я могла только стоять и поражаться ему, ведь у самой пропал голос и слова не хотели срываться с языка.

— Так это шестнадцатый, тебя где считать учили, дурень? — отпихнув его, женщина наконец захлопнула дверь, лишив нас света из своего вагона. Перед глазами на пару секунд все стало темно из-за таких перепадов, но постепенно снова привыкла и видела очертания вагонов и леса. Отряхнув руки, брат покосился на меня и стремительно направился вперед.

— Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый для персонала и вероятно все забито. Идем до двадцатого, там посмотрим, — всматриваясь в темноту, я слышала, как он шепотом продолжает считать общее количество вагонов, но хвост поезда терялся где-то в темноте среди деревьев. Мы прошли достаточно далеко, прежде, чем Минингит остановился и начал всматриваться в дверь. Внешне они ничем не отличались друг от друга, за исключением появившегося металлического засова. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что мы отошли на приличное расстояние от станции и поблизости никого нет, брат запрыгнул на подножку и со всей силы дернул засов. Сдвинувшись на пару сантиметров, тот явно не собирался так просто поддаваться и парню пришлось попотеть, прежде, чем сумел открыть дверь. Я прям видела, какие усилия ему пришлось приложить для этого, руки и лицо брата покраснели от напряжения. Дернув на себя с огромной силой, Мин уперся ногой в стену вагона, а когда дверь поддалась, аж отлетел назад, но быстро вернулся на подножку. Стоило ей распахнуться, он мгновенно проник в вагон. Последовав за ним, я остановилась и как следует рассмотрела механизм при свете. Оказалось засов запирался с помощью магнитного замка, но брату удалось оторвать дверь благодаря физической силе.

Осторожно переступая с ноги на ногу, дабы не издавать лишних звуков, плетусь по почти точной копии предыдущего вагона. Длинный узкий коридор и несколько дверей на его протяжении. На каждой из них наклеена табличка с цифрами. Поднеся палец к губам, брат аккуратно обхватывает ручку и открывает ближайшее к себе купе с обозначением 1144-1147, что бы оно не обозначало, мне становилось все более неуютно с каждой минутой. Дверь на удивление легко открывается и с грохотом откатывается в сторону. Поморщившись от раздавшегося звука, непроизвольно оборачиваюсь назад и надеюсь не столкнуться там с представителями гвардии Императора. Ведь если нас застукают здесь, никакие надуманные оправдания не спасут. Вернув взгляд на содержимое купе, я поняла, почему брат застыл на месте с приподнятыми в удивлении бровями.

Две нижние и две верхние полки занимают четыре девушки. Они мирно лежат, сцепив руки на животе, глаза закрыты, лица выглядят расслабленными и умиротворенными. Над каждой висит капельница, провод от которой заканчивается на внутренней стороне их рук. Прозрачной жидкости во всех пакетах осталось примерно половина, и они также обозначены номерами, но уже по отдельности. Место над столом в центре, где должно быть окно, закрыто металлической створкой. Переступив через порог купе, брат склонился над одной девушкой с темной кожей и пухлыми красными губами. Ее волосы заплетены в косу, спускающуюся от затылка по плечу к груди и мирно покоящуюся там, словно уснувшая змея. Аккуратно дотронувшись до запястья, Мин заметно расслабился.

— Ну они хотя бы живы, — сделал он вывод, заставив меня усмехнуться. А чего еще он ожидал? Что Император перевозит контрабанду в мертвых девушках? Покачав головой, я время от времени прислушивалась к звукам за пределами помещения и оборачивалась на вход. Никаких признаков приближения охраны не наблюдалось, но спокойней не становится. Встав на ноги, Минингит осматривает остальных. Одну верхнюю полку заняла вторая темнокожая девушка, но не с такими пухлыми губами и короткими волосами. Ее соседка оказалась удивительной красоты с яркими рыжими волосами и светлым цветом кожи, но не таким белым, как у девушки под ней. Последняя в купе, лежавшая под капельницей с номером 1147 по всем параметрам очень похожа на меня. Волосы чуть более желтые, чем мои, раскидались по подушке, словно она сопротивлялась, когда ее клали сюда. Светлые брови и ресницы, полное отсутствие загара. Только сейчас, внимательно рассматривая незнакомку, вытянув шею насколько можно, не переступая порога, замечаю прикрепленные к полкам широкие кожаные ремни в области рук, ног и пояса. Но они не использованы, девушек успели усыпить прежде, чем возникла необходимость приковывать их. Брат нашел, что искал, признак явного компромата на Императора. У меня же по спине бегали мурашки от осознания находки, да и ситуации в целом. Жутко хотелось развернуться и убежать. Оставаться все опасней, поезд мог тронуться в любую минуту, о чем и поспешила предупредить сообщника. Какое-то время брат просто стоял в центре купе и смотрел на девушку со светлыми волосами. Очнувшись, он присел возле нее и осторожно вытащил иглу из руки.

— Какого черта ты делаешь? — наверное, слишком громко и с явным возмущением в голосе спрашиваю я, делая шаг назад и врезаясь в стену коридора. Аккуратно подняв незнакомку с полки, брат выносит ее из купе и укладывает на пол. Она одета в обычные хлопковые брюки и рубашку.

— Дай свою куртку, надо накрыть ее голову и укутать. Светлые волосы бросятся в глаза, если нас кто увидит, — проигнорировав мой вопрос, заявляет Мин, но не получив результата, встает на ноги и разворачивается так, что нам становится тесно в коридоре и мне пришлось обойти их стороной и втиснуться спиной в купе, — она ключ ко всему. Когда придет в себя, то сможет рассказать куда и для чего их везли, и я уверен: здесь что-то неладное. Будь они просто пассажирами, их бы не стали усыплять, будь они больны, одних ни за что не оставили бы. Я просто пытаюсь мыслить логично, — объяснял он свою точку зрения, пока я стягивала куртку рабочего и нехотя отдавала брату.

— Ее отсутствие заметят, и подумав так же логически, вычислят, где именно она могла пропасть и придут к нам в город. Что будет дальше, ты и сам можешь представить. Мы не знаем, что за раствор им вводили и когда именно она придет в себя. Может даже не успеть до этого, и ты ничего не узнаешь, — пожалев, что не прихватила с собой что-нибудь тяжелое в качестве оружия, подавляю желание ударить Минингита по голове. Задумавшись, он потер подбородок с начинающей за день отрастать щетиной и уставился прямо на меня. В этом взгляде не читалось ничего хорошего, и я невольно попятилась назад.

— А они ее и не хватятся, потому что ты займешь ее место, — на мой резонный выкрик «Что?», брат лишь хитро улыбнулся и закрыл собой выход из тесного помещения, — Скер, ты даже не представляешь какой это шанс для нас обоих. Я получу доказательства виновности Императора в черт знает чем еще, и люди не смогут это опровергнуть и закрыть глаза, а ты, наконец, получишь шанс посетить столицу. Ты ведь так мечтала путешествовать, вот тебе и поездка твоей мечты, — меня начало тошнить. Ринувшись вперед, пытаюсь протиснуться мимо брата и вырваться из купе, но он с силой отпихивает меня назад.

— Ты псих, мы даже не знаем, для чего они здесь, куда их везут и что с ними будет. Это могут оказаться испытания опасных препаратов, и мне останется жить считанные дни. Я не собираюсь подставлять себя опасности из-за твоих бзиков, — вторая попытка вырваться снова закончилась провалом. Замахнувшись для удара, неловко промахиваюсь, Минингиту стоит сделать шаг в сторону, и рука поражает воздух в том месте, где он только что был. Схватив за предплечья, брат со всей силы тянет меня вниз и укладывает на нижнюю полку, где до этого лежала девушка. Пальцы безрезультатно пытаются задеть любую часть тела и поцарапать, но вместо этого просто сотрясают воздух. Хватка брата сильна, места, где сжимаются руки болят, и как бы я не пыталась вырваться из нее или выкрутиться, ничего не выходит. Кричать нельзя, это приведет к идентичному концу, и казнят уже нас обоих.

— Скер, я уверен, ты справишься. Это императорский поезд, ты окажешься так близко к нему, как никто из нашего окружения за всю историю. Что бы ни делали с этими девушками, не думаю, что они провезли их по всей стране только для того, чтобы убить в столице, — не знаю, кого он пытался убедить этими речами больше, меня или себя, но когда один ремень стиснул запястье и капитально прижал руку к полке, шансов освободиться не осталось.

— Я — твоя сестра, Мин, а ты обрекаешь меня на верную смерть. Если я сейчас закричу и созову сюда всю охрану, мы умрем вместе, — пока брат застегивал второй ремень, откидываю затылок на подушку и чуть ли не вою от ужаса. Будь здесь Джефф, он ни за что не позволил бы так со мной обойтись, но его здесь нет.

— Ты этого не сделаешь, именно потому, что я твой брат. Поверь мне, я прав. Как только девушка очнется и все расскажет, я уверен, мы вытащим тебя оттуда, куда бы тебя не отправили. Просто дай нам время и подожди. Мы свергнем Императора с твоей помощью, и твое имя запишут в следующие учебники истории, — красивые слова, могли бы подействовать на кого угодно, кроме меня. Закончив со всеми ремнями и проверив их прочность, Минингит берет в руки иглу и склоняется над моей рукой в поисках вены, но не находит ее, — Сделаем вид, словно она выпала из-за тряски, прими вялый вид что-ли, я не знаю, — недовольно чмокнув губами, он выпустил иглу, и та скатилась на полку и легла рядом с рукой, — Удачи, Скер, — поцеловав меня в лоб на прощание, он встал и подошел к выходу. Ситуация давно вышла из-под контроля, и собственная жизнь и судьба казалась важнее всего остального.

— На помощь, кто-нибудь, — начинаю кричать, что есть сил, но брат срывается с места, стягивает с моей головы платок и оборачивает его, чтобы заткнуть мне рот, — Джефферсон тебя не простит, — прошипела я от безысходности в последний момент, дернувшись всем телом, но ремни не позволяли лишнего движения. Закончив, Минингит натянуто улыбнулся и покачал головой, прислушиваясь к окружающей обстановке. Никто не услышал моих криков, и не придет сюда на них.

— Он не должен был связываться с тобой, да и ты о чем думала? У вас восемь лет разницы, да и он тебе должен быть, как старший брат, — покачав головой в очередной раз, он спокойно вышел из купе, закрыв за собой дверь, словно вовсе не оставлял меня здесь. Лежа на жесткой нижней полке с одной единственной подушкой под головой, я не могла пошевелиться, не могла кричать. Попытки издать хоть какой-то звук проваливались и были поглощены платком во рту. Сейчас единственное, что я могла делать, это молча плакать и в сердце ненавидеть Минингита за его поступок. Променять жизнь родной сестры на блеклую тень шанса добыть информацию, с которой он ничего не сможет сделать, способен не каждый. Со временем поймет, и тогда совесть будет грызть его до самой смерти.

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как за братом закрылась дверь. Каждая проведенная в купе минута казалась вечностью и длилась неописуемо долго. Стоило вагону тронуться, издав характерный скрип колес и дернувшись в самом начале, я взвыла от ужаса. Чувствуя, как поезд везет меня в неизвестность, предприняла попытку высвободится, но она заранее обречена на провал. Прислушиваясь к равномерному стуку, краем уха замечаю шаги и звук открывающихся дверей. Кто-то определенно шел по коридору и проверял комнаты. Меня охватила паника, что будет, если он заметит подмену и распорядится остановиться? Что будет со мной за подобное? Закрыв глаза, стараюсь не дышать и притвориться спящей, как и остальные девушки. Стоило двери в купе открыться, сердце определенно забилось чаще. Любопытство боролось со страхом, но нельзя ему поддаваться. Человек вошел в купе и сделал несколько шагов. Остановившись в центре, он просто стоял. Я ощущала присутствие каждой клеточкой тела, и не представляла, что может произойти.

Когда холодные пальцы коснулись кожи, ощупали место сгиба локтя, с трудом удержалась от попытки отдернуть руку. Ремни на запястьях не позволят сделать этого, а значит просто выдам себя лишними движениями. Острие иглы вонзилось в кожу, затея брата удалась, меня приняли за ту девушку. Прошло не больше минуты, раствор начал действовать, и я не почувствовала, как человек убрал пальцы и вышел.