За долги отдам тебя

Юлия Гауф, 2023

– На три месяца ты моя, Арина! И будешь делать то, что я скажу.В один момент спокойная, размеренная жизнь превратилась в руины.Прошлое настигло, как только мы с мужем и маленькой дочерью вернулись домой после долгого отсутствия. И имя этому прошлому – Алан.С ним меня связывают детские воспоминания, школьные годы. И тайна, которую я должна сохранить.Он хочет мне отомстить, а я больше всего желаю свободы.

Глава 8

На втором этаже пусто — мебели почти нет, и дом выглядит необжитым. Будто только после ремонта. Интересно, это вообще жилище Алана, или он снял его на время? До меня доносится скрип лестницы — кто-то поднимается на второй этаж. Разговаривать ни с кем не хочется, и я открываю первую попавшуюся дверь.

В комнате темно. Тихо закрываю за собой дверь, отсекая звуки гремящей музыки. Окунаюсь в тишину — спасительную и необходимую мне сейчас.

Надолго ли хватит этого покоя?

— Набегалась?

Он стоит за моей спиной, и мне не нужно оборачиваться, чтобы определить расстояние между нами. Я всегда его чувствовала.

Пара сантиметров. Или пара миллиардов километров… пара галактик.

Смотря, как считать.

— Алан, ты обещал, — говорю я, стараясь быть твердой.

Только бы не показывать свой испуг! Панику, которая действует на него, как лакомая дичь для хищника. Потому я стою, не двигаясь, ведь знаю: побегу, и он догонит.

Всегда догонял.

— Да, милая, — его голос почти ласкает. Как и его чуть шершавые пальцы, скользящие по моей полуобнаженной спине. — Я обещал, но ведь и ты свое слово не сдержала! Знаешь, что бывает с обманщицами?

Вздрагиваю от угрожающих нот в его голосе — мягким характером Алан никогда не обладал. Развернуться бы, влепить пощечину, прогнать его, или…

Отмахиваюсь от идиотских мыслей, а мужчина, тем временем продолжает:

— Ты так и будешь молчать?

— Чего ты хочешь? — я набираюсь смелости, и оборачиваюсь.

Он даже ближе, чем я думала — возвышается надо мной, подавляет. Делаю шаг назад, и чертовы шпильки подводят — я начинаю падать.

— Ты только и делала, что врала, — Алан подхватывает меня, не позволяя упасть. Склоняется надо мной — опасный хищник над своей жертвой. — Врала и предавала. А хочу я…

Взгляд Алана скользит по моему телу, обтянутому черной тканью. Черный взгляд, черное платье, черная комната… слишком много темноты! Но от взгляда его я снова загораюсь — как раньше, и от этого не менее горько.

И больно!

Ведь я знаю, что ему от меня нужно.

— Алан, я прошу тебя, — голос мой подрагивает. Упираюсь ладонью ему в грудь, чтобы остановить. — Ты сказал, что не станешь торопиться. И в доме гости, мы ведь не станем…

Замолкаю, не решаясь произнести вслух слово «трахаться». Алан всегда был порывистым, и я часто не понимала — что им движет: логика, расчет или сиюминутное желание?

— А ты обещала не лгать, — напоминает он мне и, крепко обхватывая, садится на кровать, устраивая меня на коленях.

— Я не врала!

— От кого твоя дочь, Арина? — спрашивает Алан жестко.

Опускаю взгляд, не желая выдавать правду. Сердце стучит бешено, разгоняя застоявшуюся кровь по венам. Жарко — скинуть бы неудобное платье из плотной ткани, но, думаю, успеется.

— Что ты прицепился ко мне? Тебя не должно касаться, от кого моя дочь, — выдавливаю я, и с вызовом смотрю на Алана.

«Попробуй только заговорить об отцовских правах, — мысленно кричу я. — И я посоветую тебе место, в которое можно эти права засунуть!»

— Просто интересно. Я его знаю? — вопрос Алана выбивает меня из колеи. — От Дениса? По описанию похож… или Слава? Ян?

Дикое облегчение смешивается во мне с жгучей, как кайенский перец, яростью. Себя Алан в этом «списке отцов» не назвал. Кого попало перечислил, а себя — нет. Может, память отшибло?

— Алиса — дочь Кости, — терпеливо повторяю я. — Внешностью она пошла в мою маму — я показывала тебе ее фотографии. От меня в дочери лишь глаза, от Кости тоже немногое. И я искренне не понимаю, почему ты считаешь, что я спала со всеми подряд.

Стараюсь расцепить капкан рук Алана, чтобы вырваться. В эту минуту я искренне его ненавижу — люто, как злейшего врага. Так ненавижу, что все слова в горле застревают. Если бы в эту минуту в комнату ворвался убийца, и в упор выстрелил бы в Алана — я бы смеялась от радости, что он умер…

… а потом мое сердце бы остановилось от невыносимого горя.

— Ладно, давай не будем об этом. Сейчас я прошу всего лишь поцелуй.

Алан сжимает мою талию одной рукой — не вырваться из этой хватки — а другой придерживает меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. И на его губы — такие знакомые мне. Я до сих пор помню, какое удовольствие доставляли мне его губы — на моих губах, на теле. Сто жизней проживу — не смогу забыть.

— Иди к черту! — не успокаиваюсь я. — И тебе, и мужу я верна была.

— Разве? — приподнимает он бровь. — Арина, я прекрасно знаю, что ты неплохо проводила время, пока я в армии был. И потом — когда в командировки уезжал. Хватит уже врать! Можешь не отвечать — плевать уже, но не лги.

Можешь не отвечать… как же! Хочу крикнуть, что это гнусная ложь! Что верна была — знает ведь, что первым у меня был. И ему верна была, и предателю-Косте, которому могла изменять с чистой совестью после его художеств.

Алан всегда ревновал — болезненно, дико. Подозревал меня в изменах, смотреть спокойно не мог на мужчин рядом со мной. Это было обидно и в какой-то мере сладко — ревность льстила. Его ко мне любовь доказывала, как я думала.

Но… Алан сделал мне больно своими домыслами. Пусть тоже получит — уязвленная гордость ранит не меньше горькой любви. И за прошлые обиды пусть тоже ответит!

— Ты прав, — зло улыбаюсь ему в лицо. — Раскусил меня! Мне было скучно, кровь кипела, вот я и…

Конец ознакомительного фрагмента.