За долги отдам тебя

Юлия Гауф, 2023

– На три месяца ты моя, Арина! И будешь делать то, что я скажу.В один момент спокойная, размеренная жизнь превратилась в руины.Прошлое настигло, как только мы с мужем и маленькой дочерью вернулись домой после долгого отсутствия. И имя этому прошлому – Алан.С ним меня связывают детские воспоминания, школьные годы. И тайна, которую я должна сохранить.Он хочет мне отомстить, а я больше всего желаю свободы.

Глава 4

На парковку выхожу, тела своего не чувствуя. Мысли в тумане, ноги ватные, и я земного притяжения я не ощущаю — оказывается, такое состояние бывает не только от счастья.

От несчастья тоже. Завтра… о Боже мой! Завтра начинаются наши три месяца.

— Ты долго, — замечает Костя, когда я сажусь в машину.

— Разве? Ах, поехали уже.

Муж словно и не слышит мою просьбу убраться отсюда скорее. Обхватывает мое лицо руками, разворачивая голову к себе.

— Чем вы там занимались? — рычит он, и сдавливает мои скулы пальцами.

— Уймись!

Отталкиваю Костю, и приподнимаю бровь — слишком многое он себе позволяет в последнее время. Хватит с меня морального давления, но силу к себе применять я не позволю.

— Трахались, да? — не успокаивается муж.

Лицо его покраснело. Дышит коротко и часто, верхняя губа подрагивает, и я выставляю руки вперед:

— Костя, мы просто разговаривали. Прошу тебя, отвези меня домой — я устала…

— Ну-ка, — он резко проталкивает руку между моих ног, с силой раздвигая их. — Трахались, да? Сейчас проверю, и если ты посмела только… если вы оба…

Первый порыв — вырваться с криком. Пнуть, выпрыгнуть из машины — и я бы могла это сделать. Вот только Костя не успокоится. Какой же он псих — неужели думает, что Алану нужна Шахерезада, и он удовольствуется сказками?

— Сухая… хорошо, — из Кости словно воздух выпустили. Рука его перестает терзать мою промежность, а мне вдруг становится жаль этого мужчину. Он ведь тоже несчастен. Может, побольше моего.

— Поехали домой, — повторяю я.

Едем в молчании. Я готовилась к допросу. К тому, что Костя всю душу из меня вытрясет, но он молчит. И я молчу — думать о том, что будет завтра страшно.

Снова я теряю саму себя, и снова из-за Алана!

— Мамочка, папочка, — Алиса бросается к нам, едва мы с Костей заходим в дом. Няня, глядя на такое поведение подопечной лишь качает головой, а я улыбаюсь ей — пусть!

— Малышка, — Костя подхватывает дочь на руки, и лицо его смягчается — Алису он любит.

Вот только по имени он ее не называет, к сожалению, никогда.

— Мама обещала мне сегодня все, что угодно, — радуется моя девочка, оповещая об этом моем обещании всех собравшихся. — Я подумала, и решила — хочу кататься!

Только не это…

— Конечно, ипподром недалеко, — кивает Костя, и просит Анну Михайловну подготовить амазонку дочери.

Алиса хлопает в ладони, и я вздыхаю — ну как ей отказать? Сама я на лошадей предпочитаю любоваться издали, хоть и обучена верховой езде. Только жокей из меня никудышный. А Алиса весьма недурно скачет на пони, радуя меня своим бесстрашием.

И вроде бы все хорошо — Костя словно позабыл и о своей вспышке, и о том, что брак наш скорее мертв, чем жив. Придерживает лохматого пони, ведет его под уздцы, что-то весело обсуждая с Алисой. И на совместном позднем обеде мы тоже неплохо проводим время, и я даже могу притвориться, что все в порядке.

Вот только притворство это трещит по швам, когда мы уже приближаемся к дому.

— Мам, расскажи мне историю, — просит Алиса, положив темную головку мне на колени. — Только о любви, ладно?

Хочу ответить, что сказка будет ночью, перед сном, но Костя меня опережает:

— Да, расскажи ей историю любви! Расскажи про Алана…

— Заткнись! — грубо обрываю я мужа, и ярость мгновенно вскипает во мне. — Ты ведь обещал! Не при ней…

— Что за Алан? — сразу же вычленяет Алиса главное. — Мама, папа? Ты не рассказывала мне эту историю!

Зло гляжу на мужа, который и сам понял, что лишнее сболтнул, и при ком? Как же это низко!

— Потом, милая, — бормочу я дочери, которая все не успокаивается.

— Точно?

— Конечно, — обещаю я, надеясь, что она забудет.

Подарю Алисе новую куклу, или разрешу воспользоваться моей косметикой — и новые впечатления вытеснят из ее головы неосторожные слова Кости.

Вот только я не учла, что дочь обожает сказки! Терроризирует меня, няню, Костю, всех наших знакомых, заставляя рассказывать сначала известные всем нам сказки, а затем уже и выдумывать новые — память у моей малышки хорошая.

И Алиса не успокаивается, пока не получает свое!

— Расскажи про Алана, — требует Алиса, крепко ухватившись за мое запястье.

— Завтра…

— Сейчас! Ты обещала! — дочь приподнимается на подушках, и скрещивает руки на груди, явно пародируя кого-то.

— Это сложная история. И она вовсе не о любви.

Я честна. Врать своему ребенку не хочется, ведь доверие — весьма хрупкая вещь, а для Алисы я хочу быть лучшей мамой на свете! Чтобы никакой лжи и нелюбви, которыми я сама была окружена в детстве.

— Папа сказал, что о любви. Мам, ну расскажи! — Алиса почти молит, и я осознаю — теперь имя «Алан» она не забудет никогда.

Спасибо тебе, Костя…

— Жил-был на свете мальчик, и звали его…

— Алан, — договаривает за меня Алиса, которая не любит длинных пауз.

— Да. Алан. Ему было семь лет, когда он встретил одну девочку. Твоего, Алиса, возраста, — улыбаюсь я, и картина нашего прошлого встает перед моими глазами.

Прошло двадцать лет с момента нашего знакомства — целая жизнь — но будто вчера это было.

— Ну мам, не молчи! — дергает меня Алиса, и я усмехаюсь — вот егоза.

— Девочка убежала из дома, у нее случилась беда — ее маму украла злая колдунья…

… если так можно назвать болезнь.

— Девочке было плохо? — печалится впечатлительная дочка, и добавляет: — Я бы очень расстроилась, если бы тебя украли. Пошла бы тебя искать!

Ложусь на кровать, и притягиваю Алису к себе. Накрываю нас обеих пуховым одеялом, и продолжаю рассказ:

— Та девочка была не такая смелая, и маму свою она не спасла. Она часто убегала из дома, в котором без мамы стало одиноко, и однажды набрела на… замок. И в окне этого замка девочка и увидела мальчика — Алана…

Конечно, то был не замок, а старый двухэтажный барак, из окна которого и смотрел на меня худой, изможденный Алан.

— Он принц? — шепчет Алиса. — И замок этот — злой королевы?

— Да, это был замок очень злой и жестокой королевы, — киваю я, и тяжело сглатываю. — Она запирала мальчика в комнате, и уходила…

Мать Алана, действительно, была жестокой. Или просто равнодушной. Она была наркоманкой, которая оставляла маленького ребенка в холодной квартире одного — без еды, и именно голодный, злой взгляд Алана был первым, на что я обратила внимание в своей жизни.

— Мам, а девочка его спасла?

— Девочка… постаралась, — подбираю я слова, и глажу Алису по пушистым, шелковым волосам. — Она пробралась в замок, на высокую башню, где и был заперт Алан…

То была не башня, но я каким-то чудом забралась на подоконник — уж очень одиноким выглядел Алан. Заброшенным, злым и несчастным, и это резонировало с моим состоянием: мне тоже было плохо после смерти мамы.

Гораздо легче быть несчастными вдвоем, чем по одиночке.

— А дальше что? Мам, ну не молчи, — тянет Алиса, но голос у нее сонный.

Сказку пора заканчивать.

— Девочка освободила Алана, и увела из этого черного замка. И отныне они не разлучались, — тихо договариваю я, и целую Алису в лоб. — Спи, милая.

— Хорошо… это очень короткая сказка, — шепчет дочка, и засыпает.

Сказка и правда была короткой, если вообще была. Злая это сказка…

— Арина, — шепчет Костя, открыв дверь детской, — идем спать.

— Я останусь с Алисой…

— Нет, — чуть повышает он голос. — Ты моя жена, хочу тебе напомнить, и спать ты будешь со мной!

На Костю снова что-то нашло. Спорить не хочется — не до того мне. Тихо поднимаюсь с кровати, и выхожу из детской, направляясь в супружескую спальню… в которую меня не тянет. Даже просто находиться рядом с Костей тяжело, а об остальном и говорить не хочется.

— Завтра тяжелый день, — говорю я, укладываясь на свою половину кровати. — Спокойной ночи!

Костя не отвечает — молча лежит на кровати, а я стараюсь даже дышать тише. Ругаться не желаю, просто разговаривать нам не о чем, а о сексе даже подумать страшно и противно…

Мысли мои обрывает движение руки мужа по моей груди. Сжимает, гладит с нажимом, и опускается ниже — к животу.

— Костя, нет. Я устала, — говорю я мужу, и переворачиваюсь на бок — спиной к нему.

— Вечно вы, бабы, устаете, — бормочет он, и придвигается ко мне вплотную. — Я не хочу устраивать марафон. Просто лежи, а я все сделаю сам.

Сжимаю зубы, когда муж переворачивает меня на спину, и понимаю — сейчас я его не выдержу! Закричу, завизжу, вытерпеть не смогу. Не после всего, что случилось. И раньше-то тяжело было — после всех его шлюх, а сейчас…

— Я уже сказала, что не хочу, — отталкиваю я мужа, и сжимаю ноги. — Если так хочешь секса — думаю, для тебя не проблема поехать к одной из твоих потаскушек. А меня оставь в покое!

В комнате темно, и выражения лица нависшего надо мной мужчины не разобрать, но я всеми фибрами души чувствую исходящую от него ярость. Только бы не ударил… хотя, Костя не из таких мужчин. При всех его недостатках — женщин он бьет не физически.

Гораздо интереснее уничтожать морально. Давить день за днем, год за годом.

— Бережешь себя для него, да? — шипит Костя, и я вздыхаю — он снова понял все превратно, согласно его извращенной логике.

— Да пошел ты к черту! — не выдерживаю я. — Мне это все надоело — упреки, угрозы… сам сделал из меня шлюху. И у меня нет никакого желания спать со своим сутенером, ведь мужа я в тебе больше не вижу.

Снова переворачиваюсь на бок, и зажмуриваю глаза — надеюсь, мои слова отбили у Кости желание… да, отбили. Слышу, как он поднимается, открывает дверь гардеробной, а через некоторое время хлопает дверью.

Решил воспользоваться моим советом, и поискать любви у кого-то более сговорчивого, чем я? Странно, но сейчас я не испытываю даже каплю обиды.

Лишь облегчение, с которым и засыпаю — завтра и правда тяжелый день.