И пойду искать края

Юлия Валерьевна Шаманская, 2015

Кто из людей заключал контракт с Богом на количество прожитых дней? Возможно, у нас есть еще время привести в порядок свои дела и приготовиться к переходу в иной мир. Но это не точно. Герою романа посчастливилось получить второй шанс.

Глава 7

Виталий немного успокоился, только вновь ощутив руку бабушки. Ангел открыл гигантские двери, и они вошли в большой старинный зал. Посреди него стоял стол, наполненный изысканными яствами.

— Ну, наконец-то! — сказал Виталий. — Можно отдохнуть от ужаса и даже перекусить.

Он сел в одно из кресел в конце и только потянулся к еде, как заметил в отдалении, во главе стола золотой трон с бархатными подушками.

«Вот это местечко лучше», — подумал он.

Виталий встал и направился к трону. Место было немного возвышенное, перед троном на столе стояла табличка VIP.

Едва Виталий уселся на трон, как из темноты возник человек, похожий на скелет. Его одежда была разорвана. На изможденном лице сверкали огромные глаза.

— Я голоден! Уступи мне место! — приказал он.

— Здесь много свободных мест и много еды, — возразил Виталий.

— Но это место мое! — не отставал скелет.

— Где это, интересно, написано? — рассердился Виталий.

Истощенный мужчина с необычайной силой набросился на конкурента и скинул его с трона.

Виталий упал в ближайшее кресло. Перед ним лежал ароматный окорок. Запах вызвал сильный аппетит, захотелось съесть кусочек. Но обида и уязвленное самолюбие вынудили отложить исполнение этого намерения.

«Почему этот урод сидит на троне? — возмутился Виталий. — Чем он лучше меня?»

Шолохов вскочил с кресла и ринулся на обидчика.

Они стали бороться, скидывая друг друга с возвышенного места. Время шло, голод рос, но Виталий не мог остановиться. Он твердо решил: либо будет сидеть на троне, либо умрет с голоду (если здесь такое возможно). Впрочем, Виталий в пылу борьбы напрочь забыл о том, где находится.

— Повеселились, и хватит! — прогремел над ухом голос Ангела, и пиршественный зал исчез.

Виталий очнулся, и ужаснулся самому себе. Ведь прошло много времени, и он мог насладиться отдыхом и едой, сидя в любом из кресел.

— Что это было? — спросил он у Ангела. — Наверное, мытарство зависти?

— Мытарство тщеславия! Но почти угадал, тщеславие без зависти не живет.

— А где бабушка?

— Я здесь, — отозвалась Нина, — сейчас не отпускай моей руки. Крепись, будет очень страшно!

Бабушка взяла Виталия за руку. С другой стороны так поступил Ангел. И они полетели куда-то вниз. Полет был долгим. Как показалось Виталию, они направлялись к центру земли, потому что становилось все жарче. Внезапно густую тьму осветило красное пламя, и они остановились.

— Смотри туда! — сказал Ангел.

Виталий пытался увидеть, что же там внизу. Сначала мешал черный дым, но потом картинка прояснилась, и он заметил толпы людей, идущие в сторону гигантской машины.

— Это же мясорубка! — ужаснулся Виталий.

Над агрегатом стояло невероятно огромное и омерзительное существо, похожее на паука, оно хватало липкими лапами людей и кидало в мясорубку. Из ее сетки выходило месиво. И самое ужасное, что оно было живым! Все действо сопровождалось страшными воплями. Вокруг машины суетились чудовища поменьше. Они собирали «фарш» и бросали его на угли огромной пылающей печи. Месиво поджаривалось, не прекращая издавать душераздирающие крики.

— В чем повинны эти люди? — спросил Виталий, чувствуя, что силы его покидают.

— Сатанинская гордость! Это диавол готовит себе обед, — послышался отдаленный голос Ангела.

Внезапно из горы вопящего мяса сформировалась фигура. Шолохов увидел красное лицо с выпученными глазами. Это была его мать.

— Мама, ты здесь? — ужаснулся Виталий. — Но за что?

— Я была горда настолько, что гордилась даже своей гордостью! — прошептала мать измученным голосом.

Ее шепот был слышен даже сквозь гул огня и вопли осужденных.

— Но я не замечал в тебе особых пороков, — не согласился Виталий.

— Где было их заметить? Гордость может совмещаться даже со святой жизнью. Человека, больного этой страстью, оставляют другие. Я всегда считала себя лучше прочих людей. Красивее, талантливее, добрее. Я винила Бога, или судьбу за то, что не дал моим талантам нужного обрамления, за то, что мне не повезло.

— Надежда! — со слезами в голосе ответила бабушка. — Если бы Господь дал тебе желанную славу, ты бы с гордостью своей принесла много зла.

— Мама, что толку учить меня? — ответила несчастная. — Всю жизнь учила. Лучше спаси!

— Я пытаюсь, доченька!

— Плохо пытаешься! — крикнула мама, и повернула к сыну обожженное лицо. — А ты, Виталька, можешь спасти меня? Я же никого, кроме тебя, не любила. Я заботилась о тебе!

Мать протянула красную руку без кожи и умудрилась схватить сына за край одежды. Она тянула его вниз, в огонь.

Виталий чувствовал, что с ним происходит нечто непоправимое. Он терял разум. Смрад, жар и ужас были совершенно невыносимы. Руки ослабли, и он полетел вниз, услышав над собой отчаянный крик бабушки:

— Господи, помилуй его!

Молитва бабушки возымела действие, и Виталий приземлился в месте, напоминающем подземелье с узкими каменными коридорами. В темном лабиринте можно было дышать свободно, но грудь сдавливала неясная тревога. В воздухе как будто витала опасность.

«Нужно убираться отсюда!» — подумал Шолохов, и стал осторожно пробираться вдоль стены. В одном из ответвляющихся коридоров мелькнула тень. Умерший ощутил животный страх и побежал. Он бежал долго, чувствуя, что тень вот-вот догонит. И вдруг она возникла прямо перед ним в образе знакомой девушки, подруги его юности. Но здесь она мало чем напоминала доброе и нежное создание, каким запомнилась при жизни. Девушка ловко накинула на шею Виталия петлю и затянула, зажав в руке другой конец веревки. И снова чувство удушья! На этот раз боль почти невыносима.

— Пойдешь со мной! — завопила девушка.

— Почему? — прохрипел Виталий.

— Ты убил меня и моего ребенка.

— Неправда! — отбивался Виталий. — Ты сама убила ребенка, и убила сама себя водкой.

— Ты во всем виноват! — кричала девушка.

— В другой раз! — повелел внезапно возникший между ними Ангел, и фурия исчезла вместе с удавкой.

— Мытарство убийства! — догадался Виталий.

— Правильно! — согласился Ангел. — Здесь же истязаются грешники, побежденные страстями гнева, ярости и злопамятства. Хоть бы, по природе своей, человек добродушный, но, как видишь, и здесь бы пострадал, если бы не защита бабушки. Но нам нужно идти дальше.

Путники пошли вперед по выжженной геенским огнем пустыне. Слева от них простиралось темное озеро, которое издавало невыносимый смрад и время от времени вспыхивало высоким и мрачным огнем. Там также были люди. До Шолохова доносились крики и стоны осужденных.

— Надеюсь, нам не нужно идти туда? — дрожащим голосом спросил Виталий своего Ангела.

— К великому моему облегчению, ты миновал в своей жизни грехов чародейства, — отозвался Ангел, — но боюсь, та компания, что направляется к нам, не минует тебя, так как ты им всю жизнь служил душой и телом.

Ангел говорил о группе женщин в яркой одежде, показавшейся вдали. Виталий в недоумении обернулся к бабушке и заметил, что та бледна и дрожит, как осиновый лист.

— Бабушка, тебе нехорошо?

— Милый, мне трудно вынести их, они уж очень безобразны.

— Спрячься за моей спиной, — предложил ей Ангел, и она воспользовалась его предложением.

Женщины уже поравнялись с Виталием, и он удивился, почему бабушка назвала их безобразными. Совершенно обычные девушки. Где-нибудь в ночном клубе, их облик был бы уместен, но здесь, разумеется, мини-юбки, длинные ногти и яркий макияж их выглядел странно. Заметив Виталия, девушки развеселились, заулыбались и бросились к нему на шею, бросая злобные взгляды в сторону Ангела.

— Пойдем с нами! — упрашивали они. — С нами весело! Мы обещаем много удовольствий! Будешь жить с нами вечно?

— Но я не знаю, кто вы? — ответил Шолохов.

— Как так? Ты не знаешь своих господ? — засмеялись они. — Ты служил нам, и теперь станешь нашим вечным слугою!

— Я не знаю вас, — отступил Виталий.

— Ты будешь вспоминать нас одну за другой, пока не вспомнишь всех! — стали злится они. — Мы сожрем тебя, а затем исторгнем, и снова напомним о тех, с кем ты грешил!

Внезапно, на глазах у Виталия, женщины слились в одно тело, и превратились в страшного кровавого цвета дракона с двумя головами. Эти головы имели человеческие лица, которые ежесекундно изменялись. Виталий с ужасом понял, что узнает их. Это были женщины, с которыми он имел в своей жизни близкие отношения. Не медля не секунды, дракон бросился на него, чтобы поглотить, но Ангел покрыл Виталия своим крылом, и ужасные клыки щелкнули рядом, не достигнув цели. Некоторое время, дракон искал свою жертву, но, не обнаружив ее, с проклятьями провалился под землю.

— Что это за чудище? — спросил Виталий, силясь унять дрожь. — И почему у него две головы?

— А ты не догадался? — печально поинтересовался Ангел. — Одна голова дракона — блуд, а другая прелюбодеяние. Желаешь еще расспросить об этом звере?

— Нет, мне все ясно, — повесил голову Шолохов.

Последнее приключение совершенно лишило Виталия сил, и он решил, что больше не сдвинется с места. Шолохов стал осматривать красную почву вокруг, намереваясь, присесть и отдохнуть. Вдруг до его слуха донесся гул, похожий на землетрясение. Действительно, поверхность под ногами Виталия задрожала и треснула. Трещина все расширялась, и оттуда вырывались языки пламени.

— Загляни! — приказал Ангел.

Виталий подошел к краю и увидел яму, наполненную кровью и экскрементами. Там были люди и животные. Они бросались друг на друга, мучили и издевались. Все это действо было замешано на похоти. Некоторые хотели выбраться, но скользкие, покрытые испражнениями стены не позволяли это сделать.

— Хочешь посмотреть поближе? — спросил Ангел.

Виталий почувствовал, как дрогнула рука бабушки в его руке. От ужаса Виталий онемел.

— А ведь это место твое! — сказал Ангел. — Твой дом, можно сказать.

— За что? — еле слышно спросил Виталий.

— Здесь все сластолюбцы и извращенцы. Любители острых ощущений. Ведь именно в поисках таких ощущений ты все время прелюбодействовал?

— Но ведь я не гей и не зоофил, не некрофил…

— В твоем случае это не имеет значения. Чем все перечисленные тобой извращенцы от тебя отличаются? Только тем, что в поисках экзотических наслаждений зашли дальше.

— Нет, нет! — закричал в отчаянии Виталий. — Я не знал, что это все серьезно! Теперь я понимаю, и готов на все, чтобы исправиться! Спасите меня!

— Идем! — сурово сказал Ангел. — Разумеется, запоздалые мольбы никому не помогли еще в этом скорбном месте. Но, к счастью, мы пока лишь осматриваем его.

Вздохнув с облегчением, Виталий поспешил отойти от края страшной ямы.

— Следующим истязаются грехи ереси, ты не повинен в сем. Но, к сожалению, и истина в земной жизни тебя мало интересовала.

Шолохов не заметил, как оказался в тесной яме, похожей на свежевырытую могилу. Он остался совершенно один.

— Помогите! — крикнул Виталий.

— Привет! — отозвался кто-то сверху.

Шолохов вгляделся в черты человека, наклонившегося над могилой, и узнал своего когда-то лучшего друга Лешу.

— Леша, вытащи меня отсюда! — обрадовался он.

— Помочь? — заулыбался друг. — А помог ли ты мне, когда моя дочь попала в аварию? От тебя зависела ее жизнь. Ведь денег у меня не было, а у тебя было в избытке.

— Но так дочь же спасли! — возразил Виталий.

— Да! Господь помог! И я помогу тебе, я не жадный.

— Правда? — недоверчиво спросил Виталий.

— Я дам тебе то, что ты больше всего любил в жизни. Деньги, сэкономленные тобой на добрых делах.

С этими словами Леша подкатил к краю могилы большую тачку и наклонил ее. В яму, прямо на голову Виталию, посыпались крупные монеты. Они били его тело, как булыжники.

— Стой! Остановись! Хватит! — кричал Шолохов, но монеты все сыпались, пока не засыпали его полностью.

— Спаси меня Ангел! Помоги, бабушка! — взмолился Виталий.

Но, на этот раз, никто не пришел на помощь. Шолохов чувствовал, что почва уходит у него из-под ног, и он вот-вот провалится куда-то в бездну.

— Господи, помилуй! — в отчаянии закричал он.

— Суд без милости не оказавшему милости! — услышал он откуда-то сверху голос, подобный грому.

Бездна разверзлась под ногами, и он устремился вниз.

Виталий падал так долго, что, казалось, прошли годы, а он все летел вниз в недра преисподней. С каждой минутой становилось все темнее. И когда умерший думал, что темнее уже и быть не может, тьма сгущалась еще сильнее. На всем протяжении полета Виталий не услышал ни малейшего звука, не ощутил дуновения ветерка. Он двигался в полном вакууме, пока давящую тишину вдруг не сменил оглушительный шум. Тысячи воплей заполнили пространство. В лицо пахнуло жаром, будто из ракетного сопла. Виталия пронзило болью от огня, который был невидим, но настигал каждый миллиметр его израненной души. Умерший ощутил страшный удар в бок, а затем раскаленную плиту где-то под щекой. Он вскочил, и в панике побежал куда-то во тьму. Виталий чувствовал, как передвигаются его ноги в горячем пространстве, но ничего не видел и не слышал, пока не наткнулся на стену. Думал, что снова упал, и попытался подняться, но вокруг были такие же стены. Вверху, внизу, с боков, всюду гладкий горячий камень. Виталий понял, что выхода нет, он замурован.

Конец ознакомительного фрагмента.