Хранитель Книги Света

Юлия Бун

Таинственный мир разворачивается прямо на улицах Дании. Средневековые улочки, старое поместье, которое досталось в наследство главному герою – Марти. Он писатель, который раскрывает в себе дар волшебника и отправляется в мир, что запрятан в глубинах темноты. Накрытый мраком и Огненной Луной он возьмёт в руки книгу, чья магия подвластна только силе самой природы. Его губы произнесут заклинание…

Раздел Æ

Книжная лавка старика Франни находилась в соседнем квартале от моего дома, который начинался после улицы Рандерсвей. Ничем непримечательное место, спрятанное в глуби между таверной и магазинчиком с цветами от Флоры. Его всегда проходили мимо. Никому и в голову не приходило поднять глаза и рассмотреть, что-то ещё. На входе болтался железный флажок, при сильном ветре, он противно скрипел. С виду может показаться, какая лавка крошечная, но в этом случае восприятие ошибочное. Я узнал о месте случайно, когда бродил в заброшенном парке и проходил мимо двух женщин. Одна рассказывала второй, как найти редкую книгу из Тёмных земель. Я запомнил маршрут, который донёс их шёпот. Книги напитывали меня лучше, чем плотный ужин, и я надеялся, что смогу найти интересные экземпляры в этом месте.

В субботний день, когда уличные экспонаты покрывались дождём, я шёл по улицам в поисках книжной лавки. Эта была игра разума или размывающий зрение дождь, но стоя напротив, я не видел её. Только под определённым углом рассмотрел проход. Перед входом я стряхнул с одежды потоки воды, дёрнул за ручку, а дверь толкнула меня по спине, когда я вошёл. Тусклый свет пробивался через щели между стеллажей. Они как гигантские статуи, высеченные из разного дерева. Уходили вглубь, а проходы образовали прямоугольный лабиринт. Я сбился считать количество полок на стеллажах, последняя упиралась в потолок. Все шкафы стояли заполненными, на них не было пустого места. Большего всего меня удивило, как на таком количестве книг отсутствовала пыль. Из-за дубового стеллажа вышел старик невысокого роста, с седой бородой до пола; густыми бровями, что свисали на глаза; очень щупленький, и одетый в светлую мантию.

— Здравствуйте, мистер Сэтвул. — сказал старик Франни.

Я немного опешил: — Удивлён, что вы меня знаете.

— Я давно живу в этом городе, знаю про каждого. Тебя легко узнать по глазам Брэдли. Ты здесь уже был, но возможно не помнишь.

— Не помню. А вы хорошо знали моего отца?

— О, да! Он часто заходил к нам, пока не исчез. В основном за книгами из раздела «Ø». Старик подошёл ближе, поднимал мои руки, рассматривал их. Он замерял взглядом длину предплечья, потом ширину запястий. — Буквы — не просто буквы, — он заглянул в глаза, его зрачки расширились, казалось, что дотронулись до моих мыслей. — Слова способны на многое.

— С тётушкой Бетти вы тоже были знакомы?

— А, — махнул рукой, — Она не из наших. Здесь действует одно правило — не торопиться. Спешка ни к чему хорошему не приводит. Осматривайся, ты почувствуешь какую нужно взять, рука потянется, а глаза проведут тебя, — это были последние слова старика, после которых он исчез.

Я огляделся по сторонам и шагнул дальше по лабиринту. Архивариус чётко пронумеровал разделы синими чернилами на карточках. Книги стояли не по алфавиту, как принято, а сохраняя числовую комбинацию, которая повторялась. Я поднял голову рассмотреть, что хранилось наверху. Потолки поднимались, где-то на четыре-пять метров в высоту.

— Марти?

Я обернулся. Передо мной выросла высокая тучная женщина с худыми пальцами и острым подбородком. Она протянула мне руку в зелёной перчатке из бархата: — Калиссия Декур!

— Приятно познакомиться, Мисс Декур.

— Ох, как ты вырос! Это удивительно! — слегка потрепала меня за волосы, рука легко проскользила по ним.

— Эм… Мэм, точнее Мисс, а вы меня знаете?

— Как не знать, Сэтвулов! Ваши книги занимают весь раздел «Æ».

— А вы можете рассказать, где он находится? Я здесь впервые, боюсь не найду, не могу понять логику на этих табличках. Непривычно видеть, как книги располагаются не по алфавиту.

— Это проделки архивариуса, любит он на всех навести смуту. Я расскажу тебе, но ты должен увидеть сам, иначе мои слова не помогут. Тебе нужно высмотреть то, что ищет сердце. Если намерение искреннее, знаки помогут выстроить дальнейший маршрут. Внимательно запомни, что я дальше скажу. Пройди два пролёта вперёд, потом поверни направо, отсчитай 180 шагов, дальше поверни налево, пройди пролёт прямо через белые стеллажи и поверни направо.

Я едва успел за ходом слов Калиссии, она говорила слишком быстро. Через секунду в её руках появилась книга с верхней полки. Она конечна высока, но не три метра, чтобы дотянуться до корешка книги. Мы попрощались. Я направился к разделу «Æ». Стеллажи за спиной стали захлопываться. Я ускорил шаг и провалился в маленькую светлую комнату. В ней находилось девять столиков из тёмного дерева, подле каждого табурет с сидушкой из английского шёлка. Пачка бумаг лежала на круглой столешнице, как рухнувшая башня. Ты мог выбрать любой стол, чтобы сесть и писать, либо читать книги. Комнату прогревал мягкий свет от фонариков. Эта точка от которой нужно отсчитать 180 шагов. Раз… Два… Три… Как только я закончил, уткнулся носом в стеллаж. Он отличался на фоне других широкими плечами и высокой спинкой. Прохода дальше не было. Я покрутил головой, рассматривая торчащие корешки старых книг. Через несколько секунд надписи на переплётах девяти из них загорелись зелёным. Я не знал этого языка, чтобы разобрать написанные слова, доверился внутреннему голосу, который говорил посчитать местонахождение. Это логично, если всё в лавке завязано на цифры. Кажется, что буквы не имеют значения в этом месте, кроме тех, которые на страницах книг. Исходный код получился: 33 6 77 69 60 1 13. Я придвинул табурет к хвойному стеллажу, и сдвигал книги внутрь, чьё место совпадало с комбинацией. Последняя книга выехала как паровозик наружу и раздала щелчок. Стеллаж рассоединился на две части, и он отворил тёмный проход. Дальше дорога вела налево, потом последний пролёт прямо. В конце пролёта виднелся обрыв ведущий на лестницу. Туннель завершался чернотой, на глаз не прикинуть, сколько ступенек нужно пройти, чтобы он закончился.

— Эй! — произнёс я, раздалось эхо вибрацией по стенам.

Объявился старик: — Кричать в картотеке запрещается! — потом исчез.

Бетонные стены обрамляли лестницу, местами на них рассекали полосы небесной краски. У начала спуска висел канделябр. Я снял его с облезлого крючка и двинулся дальше. Кроме тусклого огня от свечи меня ничто не спасёт в этой мгле. Спуск затянулся, ноги отбивали ступеньки, как будто маршировали. Как только я приблизился к черноте, глаза рассмотрели дверь. Дёргаю на себя и вижу поворот направо, передо мной выросла табличка «Раздел Æ».

Я выдохнул, счастлив, что ступеньки закончились, как и счастливы мои ноги. Фонарики около стеллажей из ольхи вспыхнули. Рангом Сэтвул — книга «Убийство восточного короля», Фетуния Сэтвул — «Колдовская жатва», Гендби Сэтвул — «Припять магических утех». Лавка хранила книги больше десятка тысяч, по полсотни на каждого Сэтвула, кроме одного. Его фамилия выглядела затёртой на переплёте. Я нашёл только одну книгу отца — «Ненависть Бьюика». Мне открылась целая сокровищница о семье. Жадно хватая книги, перелистывал страницы, потом ставил на место. Было невозможно остановиться, хотелось посмотреть всё. Именно в этом месте, среди неживых книг ощущал невероятную поддержку, как будто они стояли все здесь, рядом со мной. До этого дня терзался мыслями, чем мне дальше заниматься. Я только нащупал это влечение к письму, был совсем не уверен, что из этого что-то выйдет. Недавно понял почему со сверстниками мне неинтересно. Их не влюбляют звёзды, им неважно, как красиво ложится тень на дерево во дворе, какой звук у корочки хлеба из печи. Писательство — не про успех, деньги и общее одобрение. Это сама жизнь, внесение всех её элементов на бумагу. Перо перемещает меня сквозь время на Затерянный остров. Писать — это наблюдать за всем, что происходит: ругающиеся люди на остановке; собака, которая всех облает; уставший рабочий, что ремонтирует дорогу. Я понял, как люблю жить, всё подмечать, не могу об этом молчать. Бумага для меня Библия, где я хочу рассказать другим о тонкостях красоты этого мира.

Появился старик Франни: — Время! — он держал в руках песочные часы, показывая указательным пальцем на стекло. Постучал по нему длинным ногтем, как коготь у хищной птицы.

Я спросил: — А сколько сейчас времени?

— Почти полночь мистер Сэтвул. Вам стоит поторопиться, лавка закрывается.

— Полночь? — я удивился, потому что пришёл сюда утром около девяти часов к солнцу. Раймонд и Стелла, меня точно обыскались! Как только последняя песчинка на часах упала, пространство закрутилось в туннель и выплюнуло меня наружу. Я оказался на улице у входа. Вывеска сама перевернулась на: «Закрыто». Фонари, стоявшие у дороги включались один за другим с хлопком.

«Дзынь, дзынь» — на дороге появился велик, который взялся из неоткуда. Было странно забраться на него, но тратить ещё полчаса на дорогу, я не готов.

В доме Форестов горел свет, хотя обычно в это время все спали. Я открыл дверь, Стелла подскочила с кресла, которое стояло в гостиной, за ней появился Раймонд. Они не ложились спать, ждали, когда я вернусь.

— Марти! Как это понимать?! — грозно вымолвила Стелла.

Никогда не видел её в гневе. Красные щёки, пульсирующая венка на шее говорили сами за себя.

— Я потерял счёт времени, простите…, — и продолжил раздеваться на пороге.

Раймонд схватил меня за ухо, чуть было не подняв в воздух: — Марти, ты наказан! Месяц под арестом, а сейчас живо в комнату!

Я теребил ухо, которое пульсировало, и поднимался наверх. В тот день не узнал комнату. Все вещи перевёрнуты, постельное на кровати скомкано в объёмные тучи, рисунки лежали одной пачкой на столе, а книги валялись беспорядочно. Ящики стола выпотрошили. Они лежали пустые на полу, я не нашёл глазами дедушкино письмо и рванул в спальню Форестов: — Это вы? Кто взял моё письмо?

Малышка Ника проснулась, её напугал крик, она начала громко плакать. Это немного сбавило мой пыл, стало стыдно, что разбудил её.

— Живо к себе в комнату молодой человек! Мы завтра поговорим об этом, сейчас спать! — сказала Стелла.

Я удалился из родительской, но не смог удержать гнев, чтобы не хлопнуть дверью. От испуга прибежали ещё двое Кентер и Билл. Я выслушал крики, что всех разбудил и побрёл в комнату. Мне всегда было тяжело доверять людям, поэтому и сейчас стараюсь никого не впускать в свою жизнь. Они ворвались в очень личное. Ситуацию не смягчает тот факт, что они волновались. Это не оправдывает поступок. Представьте, если бы к вам в голову, в ваши мысли залезли без разрешения. В самые потаённые и скрытые уголки. Как бы вы себя чувствовали? Злость — это меньшее, что испытываешь в такие моменты.