Последняя из рода Энтаров

Юлия Арниева (2025)

Я — последняя представительница древнего рода Энтаров, обладающих способностью видеть демонов и подчинять их своей воле. После двадцати пяти лет скитаний, я возвращаюсь в родовой замок, но от некогда величественного строения остались лишь обугленные стены, хранящие память о ночи, когда мой род был уничтожен. И чем больше я погружаюсь в тайны своего наследия, тем больше возникает вопросов. Почему демоны, загнанные древними родами в разлом и запечатанные там более века назад, снова появляются в мире? Какая тёмная тайна кроется за истреблением рода Энтаров? И почему теперь охотятся за мной? От автора: Благодарю за комментарии, звездочки и комментарии! Каждый ваш отклик приносит мне радость и вдохновляет на создание новых историй. Ваша поддержка значит для меня очень много — она мотивирует продолжать творить и делиться с вами новыми произведениями. ЧЕРНОВИК, подписка График: 4 раза в неделю

Глава 17

— Я вижу — земли Энтаров скудны, — обратилась я к собравшимся, окидывая взглядом их уставшие лица. — Я проехала несколько поселений и знаю, как тяжело людям, оставшимся верными роду Энтаров. Увы, но у меня нет несметных сокровищ, чтобы восстановить былое величие этих земель, однако я сделаю все, что в моих силах, — мой голос окреп, а люди подались вперед, жадно ловя каждое слово. — Для начала те, кто болен, обратитесь к нашему лекарю Харди. Он, если это возможно, вам поможет. Затем составьте список необходимых продуктов, чтобы благополучно пережить эту зиму. Но знайте, я буду тщательно проверять каждый пункт, будьте благоразумны. Все необходимое нам придется купить на рынке. А также мне потребуются крепкие и выносливые люди для восстановления части замка, работа будет оплачена.

При упоминании оплаты глаза мужчин загорелись надеждой. Многие невольно расправили плечи, словно сбрасывая груз прожитых лет. И даже совсем юные парнишки, державшиеся за спинами взрослых, приосанились, мечтая показать свою силу.

Едва мне стоило замолчать, толпа тотчас зашевелилась, словно потревоженный улей. В вечернем воздухе повисло гудение десятков голосов, смешанное со скрипом старой кожаной обуви по утоптанной земле. А дети, прятавшиеся за юбками матерей, осмелели и выглядывали, с любопытством, рассматривая необычных гостей и их оружие. Наконец вперед выступил коренастый мужчина средних лет, люди за его спиной тотчас расступились, образуя полукруг, а разговоры стихли до едва слышного шепота.

— Беды начались три года назад, лэра, — взволнованно заговорил мужчина. — Сперва земля стала трескаться, будто от жара. Появились разломы шириной в ладонь, а то и в две. Посевы чахнут, а то, что всё же вырастает, горчит и быстро портится. Даже скотина отказывается есть такое сено.

— И звери ушли, — добавила пожилая женщина, кутаясь в потертую шаль, расшитую по краям выцветшим узором. Её морщинистые руки, покрытые старческими пятнами, нервно теребили бахрому, а в тусклых глазах читался страх. — Раньше в лесах полно дичи водилось — олени, кабаны, зайцы. А теперь… даже птиц не слышно. Только ветер воет меж деревьев, да волки по ночам.

— В лес теперь никто не ходит, — подал голос худощавый юноша, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Там… что-то есть. Невидимое. Старый охотник Керн пропал две луны назад. Нашли только его лук, расщепленный, словно от удара. А ведь Керн был лучшим следопытом в округе, знал каждую тропинку, — последние слова он произнес почти шепотом, и толпа согласно загудела, а некоторые женщины украдкой начертили в воздухе защитные знаки…

Я внимательно слушала каждого, мысленно отмечая, как при упоминании леса или замка люди невольно жались друг к другу, а их глаза наполнялись неподдельным страхом. Дети крепче цеплялись за материнские юбки, будто чувствуя беспокойство взрослых, а мужчины украдкой касались рукоятей ножей, заткнутых за потертые пояса. Даже самые крепкие из них, чьи руки были привычны к тяжелому труду, нервно озирались на темнеющий лес за околицей.

— Сегодня не время для грусти, — произнесла я, стараясь улыбнуться как можно теплее. — Несите свои миски и присоединяйтесь к нашей трапезе. Разделим хлеб как подобает древним обычаям.

— Том, ставь второй котел! — тут же скомандовал Базил, перепугав малышню своим громоподобным голосом. — И добавь специй, что мы в Карстоне купили! Да побольше мяса кидай!

— У меня немного крупы осталось! — вдруг раздался звонкий девичий голос откуда-то из толпы, и хрупкая девушка протиснулась вперед, протягивая холщовый мешочек. Следом просипел старческий голос, предлагая пару головок лука, бережно завернутых в чистую тряпицу. А вскоре и еще несколько голосов предложили посильную помощь в готовке, кто-то принес пучок сушеных трав для аромата.

— Я схожу за Торвином, — предупредила я Корха, быстро пересекла двор, где уже вовсю кипела работа, и распахнув скрипучую дверь, настороженно замерла на пороге… Старик сидел всё в той же позе, но что-то было не так. Слишком неподвижно, слишком тихо… Даже пылинки в воздухе словно застыли.

— Торвин? — тихо позвала я, чувствуя, как холодеет спина и немеют кончики пальцев. В тишине дома, нарушаемой лишь слабым потрескиванием свечи, мой голос прозвучал неестественно громко. Но старик не ответил. Даже не шелохнулся… Медленно приблизившись, я поняла — старик мертв. Его безжизненные глаза были устремлены в пустоту, а на губах застыла едва заметная улыбка, словно он, наконец, встретился с теми, кого так долго ждал. Пальцы, еще недавно нервно теребившие край рубахи, теперь покоились на коленях, неестественно бледные в сумеречном свете.

— Торвин, — просипела, чувствуя, как горло сдавило спазмом. Только что он говорил со мной, делился воспоминаниями о моих родителях, о даре Энтаров… И вот — словно невидимый ветер задул свечу. Слишком быстро. Слишком удобно. Именно в тот момент, когда он начал рассказывать о силе рода…

— Гархалова кровь! — зло выругалась я, а метку на плече вдруг обожгло, словно раскаленным железом. — «Демоны! Кто знает, сколько тварей проникли в наш мир через трещины в земле? И был ли Нарзул единственным, кто следил за мной?» — От этих мыслей по спине пробежал холодок, а в горле тотчас пересохло.

Стиснув зубы так, что заныла челюсть, я накрыла ледяные руки старика своими. Его пальцы, узловатые от многолетнего труда, уже начали коченеть. Ночью. Как только все уснут, я призову Нарзула. И клянусь всеми богами, он ответит на мои вопросы, или я найду способ заставить его это сделать. В конце концов, сила Энтаров течет в моей крови, даже если я пока не знаю, как ею пользоваться. А сейчас нужно позаботиться о достойных проводах последнего хранителя замка Энтаров…

Торвина провожали в последний путь на закате. Старое кладбище располагалось на небольшом холме, откуда открывался вид на замок Энтаров. Все жители умирающего поселенья собрались у погребального костра, держа в руках факелы, чье пламя трепетало на ветру. Тело старого слуги, завернутое в чистый белый саван, покоилось на сложенном из сухих поленьев помосте.

Когда первые языки пламени лизнули дерево, зазвучала печальная песнь проводов. Низкие женские голоса сплетались с хриплыми мужскими, создавая протяжную мелодию, от которой щемило сердце. Слова на старом наречии рассказывали о верности и чести, о служении и долге… Огонь разгорался все ярче, взметая искры к темнеющему небу, унося с собой душу последнего хранителя замка Энтаров…

Люди разошлись по своим домам только к полуночи, когда костер догорел до углей, а от земли начал подниматься туман, окутывая кладбище призрачной дымкой. Друзья, отказавшись от приглашения разделить кров, устроились во дворе дома Торвина, расстелив одеяла прямо на утоптанной земле. Я же с Харди и Зелимом заняли комнату в доме. Разместившись у окна, я подложила под голову свернутый плащ, пахнущий дымом погребального костра, и стала ждать, вслушиваясь в мерное дыхание товарищей.

Когда наконец храп Харди наполнил комнату, я осторожно поднялась и выскользнула за дверь, едва не сбив с ног Гвина, несшим караульную службу.

— Не спится? — тихо спросил наемник, бросив настороженный взгляд за мою спину, где в темноте дома угадывались очертания спящих товарищей.

— Да, выйду ненадолго. Буду недалеко, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее.

— Будь осторожна, пчелка. Ночь нынче недобрая.

— Буду, — натянуто улыбнулась, на мгновение остановившись у ворот. Родовой замок высился черной громадой на фоне звездного неба. Луна, наполовину скрытая рваными облаками, бросала призрачный свет на разрушенные башни, превращая их в застывших каменных стражей. В провалах окон будто мелькали тени, а ветер, гулявший между стен, создавал звуки, похожие на шепот давно умерших голосов. Казалось, что сами стены наблюдают за мной, храня какую-то мрачную тайну.

С трудом оторвав взгляд от завораживающего зрелища, я торопливо двинулась к заброшенному дому на краю улицы. Его покосившийся силуэт темнел среди зарослей бурьяна, часть крыши провалилась, а в пустых глазницах окон гулял ночной ветер.

— Нарзул, — позвала я, и воздух тотчас сгустился, наполняясь запахом сырой земли и пепла. Метка на плече отозвалась жгучей болью, а серебристые линии вспыхнули тусклым светом, едва заметным в темноте заброшенного дома. Но прошла минута, вторая, и ничего не происходило. Только ветер шелестел в высокой траве, пригибая сухие стебли к земле, да где-то вдалеке тоскливо ухала сова.

— Разлом тебя побери! — прошипела я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. А метка пульсировала все сильнее, с каждым ударом сердца разливая по телу обжигающий жар. — Демон гархалов! Быстро ко мне!

Последние слова прозвучали с неожиданной силой, заставив задрожать уцелевшие стекла в окнах заброшенного дома. Воздух сейчас же наполнился металлическим привкусом, а тени вокруг сгустились, превращаясь в вязкую черноту. И в следующий миг пространство исказилось, пошло рябью, а из мрака начали проступать темные силуэты…

Пять теней соткались из тьмы, медленно обретая плоть. Нарзул, возвышавшийся над остальными, выдвинулся чуть вперед. Его спутники, хоть и уступали ему в росте, внушали не меньший ужас. Их кожа переливалась оттенками от бордового до пепельно-серого, напоминая остывающие угли. Приплюснутые носы жадно втягивали воздух, а в оскаленных пастях поблескивали ряды острых, как иглы, зубов. Глаза-бусины тускло светились в темноте — одни кроваво-красные, другие мертвенно-серые…