Последняя из рода Энтаров

Юлия Арниева (2025)

Я — последняя представительница древнего рода Энтаров, обладающих способностью видеть демонов и подчинять их своей воле. После двадцати пяти лет скитаний, я возвращаюсь в родовой замок, но от некогда величественного строения остались лишь обугленные стены, хранящие память о ночи, когда мой род был уничтожен. И чем больше я погружаюсь в тайны своего наследия, тем больше возникает вопросов. Почему демоны, загнанные древними родами в разлом и запечатанные там более века назад, снова появляются в мире? Какая тёмная тайна кроется за истреблением рода Энтаров? И почему теперь охотятся за мной? От автора: Благодарю за комментарии, звездочки и комментарии! Каждый ваш отклик приносит мне радость и вдохновляет на создание новых историй. Ваша поддержка значит для меня очень много — она мотивирует продолжать творить и делиться с вами новыми произведениями. ЧЕРНОВИК, подписка График: 4 раза в неделю

Глава 2

Утром Харди сменил повязки и строго-настрого запретил мне вставать. Седая борода, заплетенная в две косички, слегка подрагивала, когда он ворчал о том, что торговец, рассчитавшись с отрядом за службу, ушел со своим караваном вглубь города, оставив раненных на попечение лекаря, не заплатив тому и мадра.

— Неделю минимум вам всем отлеживаться, — бурчал Харди, осторожно смазывая мои раны какой-то пахучей мазью. От её резкого травяного духа, напоминающего смесь полыни и болотных трав, слезились глаза. А зеленоватая субстанция чуть светилась в полумраке комнаты, оставляя на коже прохладное покалывание. — Вот только попробуй ослушаться, привяжу тебя к кровати. И не посмотрю, что ты дочь Базила.

— Вот еще, из-за какой-то царапины, — хмыкнула, стараясь подражать манере наемницы. Я сделала большой глоток уже остывшего отвара, за глиняной кружкой, покрытой мелкими трещинками, пытаясь скрыть искривленные от боли губы.

— Мазь тота хороша, Базил отвалил за нее немало золотых монет торговцу с востока, но даже она не всесильна, — предупредил Харди, завершая процедуру перевязки.

— Как там… наши? — чуть запнувшись, спросила, не скрывая облегчения и поспешно пряча оголенный живот под шерстяным одеялом. Этот жест не укрылся от внимательного взгляда лекаря, и его брови едва заметно сдвинулись в удивлении.

— Никто к эланам за эту ночь не ушел, и то хорошо, — ответил Харди, убирая в потертую кожаную сумку свой лекарский инвентарь. — Те, кто ходить могут, элем балуются да девок портят. Гор — дурная голова, на одной ноге прискакал, монеты прохиндею трактирщику горстями сыплет, вино заморское потребовал подать.

— На неделю хоть вырученных за работу монет хватит? — спросила, внимательно наблюдая за выверенными движениями лекаря.

— Если Базил не вмешается, за три дня растратят, — усмехнулся Харди, и в его глазах промелькнуло понимание — такова уж доля наемника. Впрочем, он тоже все свое жалование оставлял в трактирах и прочих питейных заведениях.

Вся жизнь наемников состояла из опасной работы — сопровождения торговых караванов и шумного празднования ее завершения, до тех пор, пока монеты не закончатся. А после снова наем и тяжелая дорога… И сейчас я не была уверена, что мне хотелось бы так «весело» жить. Что-то внутри меня, противилось такому бесшабашному существованию…

На пятый день моего затворничества и соблюдения предписаний лекаря я поняла, что больше не могу находиться в четырех стенах. Тело, привыкшее к постоянному движению, ныло от безделья, а голова распухла от противоречивых воспоминаний. Дождавшись, пока Харди и Базил отправятся пополнять запасы лекарских настоек, я оделась и выскользнула из таверны.

Древний город Карстон раскинулся по обе стороны реки Серебрянки, чьи воды, отражая солнечные лучи, казались расплавленным металлом. Два берега соединял массивный горбатый мост, сложенный из серого гранита, отполированного за века тысячами ног до глянцевого блеска. Его каменные перила украшала искусная резьба — драконы и морские девы, чьи очертания от времени стали едва различимы.

Улицы, вымощенные серым известняком, извивались между домами, неспешно поднимаясь от оживленного порта к просторной центральной площади. Вдоль них теснились двух — и трехэтажные дома с остроконечными крышами, крытыми красной черепицей.

Первые этажи домов занимали многочисленные лавки и магазинчики. Пекарня наполняла улицу одурманивающим ароматом свежеиспеченного хлеба и сладкой. По соседству расположилась бакалейная лавка, где с потолочных балок свисали связки пряных трав и сушеных грибов, а на полках теснились глиняные горшочки с заморскими специями и диковинными сладостями.

В лавке травника чьи окна были затенены раскидистым плющом, на полках стояли бесчисленные склянки и банки с целебными настойками. Воздух здесь был напоен ароматами сушеных трав, а в дальнем углу мерцал большой бутыль с остатками гоблинской горилки.

Неспешно прогуливаясь вдоль торговых рядов, я заглядывала в каждую лавку, с удивлением обнаруживая причудливое смешение знакомых и совершенно диковинных вещей. В лавке тканей шелка переливались всеми оттенками радуги, напоминая мне о модных бутиках другого мира, но рядом с ними лежали совершенно незнакомые материалы — воздушная паутинка с серебристым отливом и ткань, меняющая цвет от прикосновения.

Ювелирная лавка притягивала взгляд витринами, где драгоценности мерцали в лучах полуденного солнца. Массивные серебряные браслеты с рунической вязью соседствовали с изящными золотыми цепочками, похожими на те, что я носила в офис. А между ними поблескивали странные амулеты из неизвестного мне металла, испускающие едва заметное голубоватое сияние.

В лавке письменных принадлежностей я с трепетом погладила пергаментные свитки, чья шероховатая поверхность так отличалась от привычной офисной бумаги. Перья для письма, чернильницы из цветного стекла и сургучные печати выглядели одновременно архаично и элегантно. В дальнем углу приметила что-то похожее на авторучку, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это магический артефакт для создания светящихся надписей.

Оружейная лавка заставила мое сердце забиться чаще — и не только от воспоминаний недавнего боя. Начищенные клинки всех размеров и форм были развешаны по стенам, словно произведения искусства. Мой внутренний воин безошибочно определял качество закалки по узору на лезвиях, в то время как память офисного работника удивлялась, как естественно ощущается тяжесть меча в руке.

Особенно долго я задержалась возле лавки алхимика, где на полках теснились бутылочки и склянки всех форм и размеров. Некоторые зелья пузырились и меняли цвет, другие испускали разноцветные искры или легкий дымок. Часть названий на этикетках казалась знакомой — экстракты трав и настойки, другие же были написаны на неизвестном языке, а некоторые склянки и вовсе сияли изнутри загадочным светом…

По мере приближения к центру города улицы становились шире, а дома — богаче и внушительнее. Здесь возвышались роскошные особняки лэрдов и кирфов, окруженные коваными оградами тонкой работы, за которыми виднелись ухоженные сады. Витражные окна особняков сверкали разноцветными стеклами, а резные карнизы и наличники рассказывали истории о древних героях и забытых богах.

По улицам непрерывным потоком сновали горожане всех сословий и занятий. Важные купцы в добротных камзолах, расшитых серебряной нитью, степенно вышагивали под руку с супругами в шелковых платьях. Юркие подмастерья в кожаных фартуках, испачканных сажей и краской, спешили по поручениям своих мастеров. Служанки с плетеными корзинами, полными свежих овощей и фруктов, переговаривались звонкими голосами, обсуждая последние городские сплетни. Стражники в начищенных до ослепительного блеска нагрудниках неторопливо обходили свои участки, позвякивая связками ключей на поясах. А между ними сновали уличные торговцы с лотками, предлагая горячие пирожки, леденцы и прочую снедь.

Центральная площадь Карстона была довольно просторной, выложенной белым мрамором. По краям площадь обрамляли величественные особняки с колоннадами и широкими балконами, увитыми плющом и диким виноградом. А в её центре возвышался фонтан — три морские девы, держащие на поднятых руках чашу, из которой струилась вода.

Устало опустившись на прохладный бортик фонтана, я с любопытством исследователя наблюдала за городской жизнью, разворачивающейся передо мной. Знатные дамы в парадных одеждах прогуливались под кружевными зонтиками, уличные артисты развлекали публику, а мальчишки, устроив потасовку возле лоточника, стащили у незадачливого господина кошель.

Но вдруг среди этой пестрой толпы мой взгляд притянула странная пара: роскошно одетая дама что-то увлеченно рассказывала своему спутнику, но он её не слушал — застыл, уставившись на меня так, словно увидел призрака. Его точеное, надменное лицо внезапно побледнело, тонкие губы беззвучно шевельнулись, а в темных глазах промелькнуло узнавание, смешанное со страхом и.… виной?

Я нахмурилась, пытаясь понять, откуда могу его знать. Память услужливо подбрасывала картинки тренировочных боев, долгих переходов, привалов у костра — но этого человека среди них не было.

Мужчина вдруг дернулся, словно хотел подойти, но его спутница потянула его за рукав, показывая на что-то в витрине ближайшей лавки. Когда он снова повернулся к фонтану, меня там уже не было — я скользнула в толпу, чувствуя, как неистово колотится мое сердце…