Белая птица

Юки Аме, 2022

Князья-оборотни делят власть и земли, на дорогах появилась нечисть. Значит пришло время для возрождения Белой птицы.

Глава 3

Формально Чужак выполнил свои обязательства, переправив меня на территорию соседнего княжества, но когда мы коснулись земли, он, не сбавляя шага, побежал в лес и остановился только дойдя до небольшой поляны среди плотно стоявших деревьев. Я отпустила шею зверя и практически скатилась вниз, изможденная долгим прожитым днем. Волк озабоченно покосился на девушку.

— Мне нужен живой огонь. — Сказала я в ответ на его взгляд и открыла сумку, чтобы показать, что прихватила с собой из замка огниво.

И когда зверь исчез среди кустов, разгребла в снегу ногой площадку под костер. Вервольф убегал и возвращался несколько раз, притаскивая сучковатые палки и пучки высушенной осенней травы. Где он ее только находил?

Сложив небольшую горку, мне удалось зажечь первый рыжий огонек, который постепенно разгорался все лучше и лучше. Следующим шагом я достала из сумки трупик мыши-песчанки с кисточкой на хвосте и, не глядя, кинула его на полыхающее полено.

Волк удивлено уставился на меня, подумав, что я решила зажарить мертвечинку, но я устало пояснила:

— Это дух очага, не волнуйся.

И продолжила искать нож в своих запасах. И правда, пока я отвечала, мышиный труп развалился на спине кверху пузом, раскинув лапы во все стороны с явно блаженным видом. Вокруг него играли яркие язычки пламени.

Зверь фыркнул. Наверно, смешливо, не знаю.

Я же расстегнув дубленку, оттянула дорогую, искусно вышитую ткань юбки и безжалостно воткнув в нее нож, начала резать по кругу вокруг талии. Материал поддавался с трудом, именно поэтому мне нужно было избавиться от лишней тяжести. Откинув серебро в сторону, я прихватила полоску и от нижней хлопковой юбки, чтобы превратить ее в бинт для руки. Кажется, я брала небольшую склянку с заживляющей мазью для ожогов. Воспользуюсь хотя бы ею.

Праздничные серьги сняла с ушей и тоже убрала в сумку, завернув в платок, все же это были деньги. Что ждет меня впереди никто не знает и, наконец, опустилась ближе к огню, впитывая нежное тепло.

Волк смотрел на все это с непонятным мне выражением, я не специалист по физиономиям вервольфов, от предложенного куска коржика он отказался, но когда я собралась спать, так и не сумев согреться, молча подошел и лег рядом, подставляя мне меховой бок. О том, что внутри прятался человек, мужчина, сложно было представить в настоящий момент, поэтому я спокойно зарылась руками в шерсть, прижимаясь к горячему звериному телу.

Пока мы перед этим сидели у костра, я спросила:

— Как мне называть тебя?

Пусть все это время я мысленно окликала его Чужаком и Пришлым, но говорить вслух разумному существу что-то подобное или «Эй, ты» было некрасиво и очень невежливо.

Он как-то равнодушно передернул плечами.

— На что похоже твое имя? — не сдавалась я.

Волк повертел головой и носом указал на старый ясень, с несколькими засушенными сережками. Я задумалась.

— Тогда, будешь Игг.

Вспомнив древнюю легенду северных воинов о великом древе Иггдрасиль — ясене, который соединял небо и землю. Снова легкое движение плеча.

Ладно.

А ночью мне приснился сон. Я сразу поняла, что это чужое видение и что я лишь невольный свидетель в нем. Могучая сила воли и духа Игга не позволили бы мне управлять сновидениями, как это получалось с прислужницами в моей комнате, но совместная ночевка у костра приоткрыла душу волка.

Нам снился яркий летний день, с бесконечно синим небом. Впереди простиралось поле или луг с цветными вкраплениями синих васильков, желтой сурепки и алых диких маков. Далеко, в теплом мареве, колыхалась стройная женская фигура, а сюда, через цветы бежала маленькая девочка, раскинув руки в объятия, и радостно крича:

— Братик!

Медные пряди ребенка буквально светились на солнце.

Я, мы знали, что ее щеки усеяны милыми теплыми веснушками. Все ближе и ближе.

Но красные маки по сторонам тоже становились все ярче и ярче, надвигаясь и заполняя собой все пространство вокруг. Мы помнили, должно случится что-то плохое… сейчас, близко… как ожидание неизбежного…

Я с бьющимся сердцем и с испариной на лбу выскочила из чужого сна. Рядом зверь беспокойно задергал лапами и тоже очнулся, часто дыша. Я тотчас притаилась, делая вид, что крепко сплю и не слышу, как он тихо уходит в лес.

Волк не возвращался и меня сморил тревожный сон. Утром от костра остались чуть тлеющие угольки. Шут давно вернулся в кулон, предпочитая отсиживаться в тепле, хоть и не любил быть запертым. Послышался шорох, и сквозь ветки мелькнула знакомая коричневая шерсть. Я непроизвольно шумно выдохнула, отпуская тревогу и мысли о том, что осталась одна в незнакомом лесу.

— Доброе утро! — с улыбкой повернулась я к волку и замерла.

Приближающийся зверь скалил зубы на подрагивающей морде, вымазанной в чем-то красном и угрожающее рыча, не сводил с меня знакомых глаз, но с узкими черными зрачками.

— Я уже начала волноваться, Игг, — продолжаю через силу веселым тоном. — Думала на тебя напали белки и закидали шишками. Когда двинемся дальше? Ты готов, или можно натопить воды, только придется заново разжечь костер…

«Возвращайся, пожалуйста…»

Вервольф опускает морду, слушая бессвязную речь и когда поднимает назад, то в его карих глазах вновь светится разум. Времени остается все меньше, он слишком долго пробыл в шкуре волка.

И мы оба понимали это.

Дедушка Геве, старый ключник, в коморку которого я часто сбегала от нянюшки, полагая, что об этом никто не догадывается, рассказывал мне много сказок, легенд и делился своей житейской мудростью, перебирая в руках огромные, потертые, старые ключи, собранные на связки. И однажды он упомянул, что раньше, в долгих военных походах с вервольфами всегда находились люди, которые беседами, разговорами поддерживали в волках человеческие чувства.

Поэтому весь новый день, в те моменты, когда мы с Игом шли рядом, пока он отдыхал от скачек, я болтала как неугомонная сорока, выуживая из памяти любые темы для одностороннего диалога.

–… и так было бы интересно увидеть все 48 созвездий… — вещала я. — Дома я часто утаскивала атлас Птолемея из библиотеки, когда была возможность, меня всегда завораживали их названия и легенды: Орион, Гидра, Кассиопея…

Мы бок о бок шли по лесу, перелезая или огибая старые деревья, поваленные бурей, на елках лежали огромные шапки снега, а сверху нас разглядывало безразличное жемчужно-серое небо. И до сих пор не верилось, что я сбежала по-настоящему.

–… еще мне попался необычный переведенный трактат о новой науке — алгебре. Ты знаешь, в нем утверждают, что магия однажды исчезнет из нашего мира и с помощью заклинаний из цифр и написанных формул, будет строиться реальность. Для всех настанут новые времена.

Зверь рядом иронично фыркнул, возможно, не соглашаясь, но это означало, что он прислушивался к моей болтовне.

Мы останавливались днем на короткий привал, но Игг больше не решался охотиться на зайцев или белок, помня об опасном утре. Все было спокойно, вплоть до самого вечера, когда я вновь разожгла костер под высокой каменной грядой, защищающей от пронизывающего ветра. Волк лежал, положив голову на передние лапы, и смотрел на огненный танец трещавших веток. Я, утомленная, молчала, протянув озябшие ладони к костру. Скоро можно было ложиться спать.

«Увижу ли снова его сон…не хотелось бы…»

Но тут голова вервольфа взлетела вверх, и чуткие уши начали настороженно поворачиваться. Я тихо спросила, напрягаясь:

— Что…

Волк уже вскочил, вглядываясь в пустоту за моей спиной и приподнимая шерсть на загривке. Я, не размышляя, отбежала за кострище и, прищурившись, тоже увидела… его.

— О, Боже! — вырвалось у меня.

Могильный падальщик, отвратительная темная сущность, появляющаяся на разрушенных кладбищах. Мало кто из людей переживал встречу с ним. Размером с небольшую собаку, словно с содранной кожей и со стекающими по жуткому мясистому телу маслянисто-черными разводами. Их желтая слюна была ядовита, по рассказам они сперва загрызали свою жертву, а возвращались чуть позже, когда… еда начинала разлагаться.

Я вытащила их костра горящую ветку и направила вперед, без понятия, поможет ли это хоть чем-то. Приняв позу для нападения, Игг осторожно, по окружности двинулся к существу. Тот стоял разинув пасть, с вывалившимся мерзким языком, но по непонятным причинам не делал попыток напасть.

Как никогда в жизни я ощущала болезненные удары сердца под ребрами.

И тут мы поняли, чего ждал могильщик — со всех сторон начали раздаваться одинокие визги. Это была стая. А мы были уже заочно мертвы.

Я сделала шаг назад, наталкиваясь на холодную скалу. Хрустящие шаги слышались и слева, и справа и тошнотворная вонь постепенно наполняла пространство. Оглядывающийся вервольф также непроизвольно попятился назад, опуская хвост к земле и осознавая бесплотность попыток на спасение, от нежити не убежать, не спрятаться.

Дождавшись остальных, первый падальщик утробно зарычал и резко прыгнул на Игга, отскакивающего влево и готовящегося схватить зверя за склизкий бок. Черные тени стремительно неслись к нам, не оставляя следов.

Я закрыла глаза, выбора не было, и шепнула:

— Стань моей душою птица…

Женская фигура скатывается по камню вниз, прядь волос за ухом, бывшая «как воронье крыло», белеет до самых концов, а появившийся в воздухе белоснежный ястреб, сотканный из света и тумана, проносится стрелой над головами нежити, стирая их в пепел, из которого они появились, и растворяется в лесу.