Птичий город за облаками

Энтони Дорр, 2021

Впервые на русском – новейший роман Энтони Дорра, автора книги «Весь невидимый нам свет», удостоенной Пулитцеровской премии; как и этот международный бестселлер, «Птичий город за облаками» включен в шорт-лист Национальной книжной премии США. Роман выстроен подобно матрешке (или «Облачному атласу» Дэвида Митчелла): здесь хитроумно перекрещиваются жизни и судьбы Анны и Омира, пребывающих по разные стороны стены в осажденном турками Константинополе 1453 года, а также пожилого энтузиаста древнегреческой литературы Зено и юного экотеррориста Сеймура в современном Айдахо, а также Констанции, которая летит к далекой экзопланете на корабле «Арго» под управлением всезнающей Сивиллы. Подобно Мари-Лоре и Вернеру в романе «Весь невидимый нам свет», все пятеро здесь – мечтатели и аутсайдеры, не теряющие надежды и посреди самого беспросветного, казалось бы, хаоса и отчаяния: «„Птичий город за облаками“ показывает, что для нас еще не все потеряно – и что важным инструментом спасения является именно литература» (Boston Globe) – например, мифическая история древнего грека Аитона, мечтающего обернуться птицей и улететь в сказочный заоблачный город… «„Птичий город за облаками“ охватывает невероятный диапазон знаний и жизненного опыта. Это человечная и вдохновляющая книга для взрослых, наполненная незабываемой магией читательских впечатлений детства» (New York Times Book Review).

Глава пятая

Осел

Антоний Диоген, «Заоблачный Кукушгород», лист Е

Истории о человеке, который по глупости преобразился в осла, такие как знаменитый «Золотой осел» Апулея, были широко распространены в Античности. Диоген беззастенчиво из них заимствует; улучшил ли он эти истории, вопрос дискуссионный. Перевод Зено Ниниса.

Как только сова вылетела в окно, я ворвался в комнату.

Служанка открыла сундук и принялась рыться в колдовских склянках, а я тем временем разделся догола. Я натерся с ног до головы мазью, которую дала мне служанка, взял три щепотки благовония, в точности как колдунья, бросил в лампу и произнес волшебные слова. Лампа, как и в прошлый раз, пыхнула и погасла. Я закрыл глаза и стал ждать. Скоро моя судьба переменится. Скоро я почувствую, как мои руки превращаются в крылья! Скоро я оторвусь от земли, словно кони Гелиоса, и взмою над созвездиями по пути к небесному городу, где придорожные канавы текут вином, а черепахи разносят на своих панцирях медвяные лепешки! Где никто ни в чем не имеет нужды, где всегда веет западный ветер и все мудры!

Я почувствовал, как пятки мои начали превращаться. Пальцы на руках и ногах срослись и увеличились. Уши вытянулись, ноздри расширились. Я ощутил, как лицо удлиняется и что-то — я надеялся, перья — прорастает сквозь мою…

Лейкпортская публичная библиотека

20 февраля 2020 г.

17:08

Сеймур

Первая пуля зарылась куда-то в любовные романы. Вторая попала бровастому в плечо и развернула его. Бровастый упал на колени, поставил рюкзак на пол, как будто это очень большое хрупкое яйцо, и пополз прочь.

Не стой, говорит голос у Сеймура в голове. Беги. Однако ноги не слушаются. За окнами сыплет снег. Гильза от пули дымится у стеллажа со словарями. В воздухе искрятся крупинки паники. Жан-Жак Руссо в переплете с зеленым корешком, на стеллаже через один отсюда, JC179.Р, сказал: «Вы погибли, если забудете, что плоды земли — для всех, а сама она — ничья!»^[13]

Ну же. Беги.

Он прострелил в ветровке две дыры, нейлон по их краям оплавился. Он испортил куртку; Банни расстроится. Бровастый, упираясь в пол растопыренными пальцами одной руки, заполз в проход между художественной и научно-популярной литературой. Рюкзак стоит на полу, молния главного отделения наполовину расстегнута.

Сеймур ждет, когда в голове раздастся рев. Смотрит, как из ржавых разводов на потолочной плитке сочится вода и падает в наполовину полный бак. Кап. Кап. Кап.

Зено

Выстрелы? В Лейкпортской библиотеке? Невозможно убрать вопросительные знаки. Может, Шариф уронил стопку книг, или столетняя балка под полом наконец провалилась, или какой-нибудь шутник взорвал в туалете хлопушку. Или Марианна хлопнула дверцей микроволновки. Дважды.

Нет, Марианна пошла в «Крастис» забрать пиццы «одним пыхом».

Был ли на первом этаже еще кто-нибудь из посетителей, когда они с детьми вошли в библиотеку? За шахматной доской, или в кресле, или перед компьютером? Он не помнит.

На парковке стояла только одна машина — «субару» Марианны.

Или была еще?

Справа от Зено Кристофер сумел направить прожектор для караоке идеально точно: освещена только Рейчел — служанка в гостинице. Алекс — Аитон из темноты звонко произносит свои строчки:

— Что со мной происходит? У меня на ногах вырастает шерсть, а вовсе не перья! Мой рот ничуть не похож на клюв! И это не крылья, а копыта! Ой, я превратился не в мудрую сову, а в большого глупого осла!

Когда Кристофер вновь переводит свет на Алекса, тот уже в ослиной голове из папье-маше. Рейчел давится смехом, глядя, как Алекс, пошатываясь, бредет по сцене. Из портативной колонки Натали доносится совиное уханье, а за сценой Оливия — разбойник в лыжной маске и с картонной саблей, обернутой фольгой, готова к своему выходу. Эта постановка с детьми — лучшее, что было у Зено в жизни, лучшее, что ему довелось сделать. И все-таки что-то не так, эти два вопросительных знака бегут по проводам его мозга, проскальзывая через все заслоны, которые он пытается выстроить у них на пути.

Это не уроненные книги. Не дверца микроволновки.

Он оборачивается через плечо. Стена, которую они поставили на входе в детский отдел, с внутренней стороны не покрашена: просто прибитая к доскам фанера, на которой там и сям поблескивают капли засохшей золотой краски. Дверка посередине закрыта.

— Ой-ой, — говорит Рейчел — служанка, все еще смеясь. — Наверное, я спутала колдуньины баночки! Но не беспокойся, Аитон. Ступай в конюшню, а я принесу тебе свежесрезанных роз. Как только ты их съешь, чары спадут, и не успеешь ты хвостом махнуть, как снова превратишься из осла в человека.

Из колонки Натали доносится ночной стрекот цикад. Зено пробивает дрожь.

— Какой ужас! — кричит Алекс — осел. — Я пытаюсь говорить, а у меня изо рта вырываются только ослиные крики! Переменится ли моя судьба?

В тени за сценой Кристофер присоединяется к Оливии и тоже натягивает лыжную маску. Зено трет ладони. Отчего ему так холодно? Сейчас ведь летний вечер? Нет, нет, сейчас февраль, он в пальто и двух парах шерстяных носков. А лето — в пьесе, которую разыгрывают дети. Лето в Фессалии, стране волшебства, и сейчас разбойники ограбят гостиницу, навьючат на превращенного в осла Аитона тюки с ворованным добром и погонят его прочь из города.

Должно быть какое-то безобидное объяснение для этих хлопков. Конечно должно быть. Но ему нужно спуститься на первый этаж. Просто для очистки совести.

— Не стоило мне связываться с колдовством, — говорит Алекс. — Надеюсь, служанка поторопится и поскорее принесет мне розы.

Сеймур

За библиотечным окном, за снегопадом горизонт поглощает солнце. Бровастый раненый дополз до лестницы и свернулся у нижней ступеньки. Кровь залила верхний угол футболки, затекла на слово «БОЛЬШИЕ» в «Я ЛЮБЛЮ БОЛЬШИЕ КНИГИ», окрасило багровым плечо и шею: Сеймуру страшно, что в теле, оказывается, столько крови.

Он всего-то и хотел, что откусить немножко от агентства «Эдем-недвижимость» за стеной библиотеки. Привлечь внимание. Открыть людям глаза. Быть воином. И что он в итоге сделал?

Раненый сгибает правую руку, батарея слева от Сеймура шипит, и он наконец выходит из столбняка. Берет рюкзак, торопливо идет в тот же угол отдела научно-популярной литературы, прячет рюкзак на другой полке, повыше, возвращается к входной двери и смотрит через объявление, приклеенное скотчем к стеклянной двери:

Сквозь падающие хлопья, точно из стеклянного шара со «снегом», он видит кусты можжевельника, контейнер для возврата книг, пустую дорожку, а дальше — «понтиак» под полуфутовой белой шапкой. Через перекресток в сторону библиотеки идет фигура в красной парке. В руках у нее стопка коробок с пиццей.

Марианна.

Сеймур задвигает щеколду, гасит свет, огибает раненого, проскальзывает через отдел справочной литературы и направляется к задней двери. «АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД, — написано на ней. — ВКЛЮЧИТСЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ».

Он медлит. Потом снимает наушники, и на него обрушиваются звуки. Завывания бойлера, капе́ль протечки, далекий стрекот и что-то похожее на полицейские сирены — за кварталы отсюда, но с каждым мгновением все ближе.

Сирены?

Он снова надевает наушники и давит нажимную штангу двери. Раздается визг электронной сигнализации. Сеймур высовывает голову под снег. По дороге к библиотеке мчатся красные и голубые огни.

Он захлопывает дверь, и сигнализация умолкает. К тому времени, как он добегает до главного входа, полицейская машина с мигалкой уже подъезжает к библиотеке, едва не сбив контейнер для возврата книг. Пассажирская дверца распахивается, кто-то выскакивает. Марианна роняет пиццы.

Луч прожектора ударяет в фасад библиотеки.

Сеймур оседает на пол. Они ворвутся сюда, застрелят его, и все будет кончено. Он придвигает регистрационную стойку к входу, баррикадируя дверь. Потом хватает стеллаж с аудиокнижками и тащит его к окну, роняя на пол кассеты и компакт-диски. Покончив с этим, Сеймур поворачивается спиной к окну, пригибается и силится раздышаться.

Как они добрались сюда так быстро? Кто вызвал полицию? Неужели два выстрела было слышно за пять кварталов в полицейском участке?

Он выстрелил в человека, но не взорвал бомбы. Агентство «Эдем-недвижимость» не пострадало. Он все запорол. Глаза раненого у основания лестницы следят за каждым его движением. Даже в тусклом свете, пробивающемся через снегопад за окнами, Сеймур видит, что пятно крови стало больше. В ушах салатовые наушники; они наверняка соединены с телефоном.

Зено

Кристофер и Оливия в лыжных масках грузят награбленное добро в сумы на спине превращенного в осла Аитона. Алекс говорит: «Ой-ой, тяжело, не надо больше, пожалуйста, это недоразумение, я не животное, я человек, простой пастушок из Аркадии», а Кристофер (разбойник № 1) замечает: «И чего это осел столько орет?», а Оливия (разбойник № 2) отвечает: «Если он не заткнет пасть, нас поймают» — и шлепает Алекса обернутой в фольгу саблей. Внизу включается сигнализация аварийного выхода, потом умолкает.

Все пятеро детей смотрят на Зено, который сидит в первом ряду, и решают, что это, видимо, тоже проверка. Разбойники в масках продолжают грабить гостиницу.

Зено встает, и бедро пронзает привычная боль. Он показывает актерам большой палец, ковыляет через все помещение и открывает маленькую сводчатую дверь. Свет на лестнице не горит.

С первого этажа доносится грохот, как будто двигают стеллаж. Потом все умолкает.

Горит только табличка «ВЫХОД» на верхней площадке лестницы, преображающая золотую краску на фанере в пугающую ядовито-зеленую. Где-то завывают сирены, по лестницам пробегает красный-голубой-красный-голубой свет.

Из темноты накатывают воспоминания: Корея, разбитое лобовое стекло, силуэты солдат на заснеженном склоне. Зено нащупывает перила, спускается на две ступеньки и тут замечает скрюченную внизу фигуру.

Шариф поднимает голову. Лицо у него осунулось. Левое плечо футболки в тени, или чем-то залито, или хуже. Он вскидывает левую руку, прикладывает указательный палец к губам.

Зено замирает на лестнице.

Шариф машет: уходите.

Зено поворачивается, старается тихо наступать на ступеньки. Перед ним золотая стена:

Ὦ ξένε, ὅστις εἶ, ἄνοιξον, ἵνα μάθῃς ἃ θαυμάζεις

Суровость древнегреческого внезапно пугает его инородной холодностью. На миг Зено чувствует себя так, будто, подобно Антонию Диогену, читает надпись на столетнем ларце. Он, пришелец из будущего, готовится войти в неведомое и совершенно чужое прошлое. «О чужестранец, кто бы ты ни был…» Нелепо притворяться, будто он понимает, что значат эти слова.

Зено, пригнувшись, входит под арку и закрывает за собой дверь. На сцене разбойники гонят Аитона-осла по каменистой фессалийской дороге. Кристофер говорит: «В жизни не видел более ленивого осла! Он жалуется на каждом шагу», и Оливия подхватывает: «Как только доберемся до нашего притона, перережем ему глотку и сбросим его с обрыва». Алекс сдвигает ослиную голову наверх и чешет лоб.

— Мистер Нинис?

Прожектор для караоке ослепляет. Зено, чтобы не упасть, садится на складной стул.

Кристофер говорит сквозь лыжную маску:

— Извините, что я спутал реплику.

— Ничего страшного. — Зено старается говорить спокойно. — У вас у всех отлично получается. Очень смешно. Гениально. Всем понравится.

В аудиоколонке стрекочут цикады и сверчки. Картонные облака поворачиваются на ниточках. Все дети смотрят на Зено. Что ему делать?

— Так нам продолжать? — спрашивает Оливия и взмахивает картонной саблей.

Примечания

13

Перевод П. Потемкина.