Кавиан. Альфа

Эндрю Брин (2025)

Планета Кавиан полностью покрыта локусами — растениями-убийцами, за исключением маленького полуострова. Кавианки либо вымрут окончательно, либо воспрянут и начнут бороться за выживание. Молодая дочь королевы — Нэ'Тус — строптивая непослушная девушка, но именно ей предрекают стать «Нашей Спасительницей». Но знают ли последние выжившие, что это спасение будет иметь слишком высокую цену для всего мира.

Глава 5

Я так скучаю по сестре. Айлис… интересно, а она скучает по мне? Так стыдно, что я вообще забываю про неё пока живу в Агма. Сейчас такой суровый и загруженный быт, а дни летят так быстро, что я и не замечу как наступит новый сезон сильных ливней. Это будет мой шестнадцатый дождь.

Сегодня я проснулась раньше Иртисс, только начинало рассветать. Будить не стану, просто разолью нектар по пиалам и дождусь её пробуждения. Но она спала, поэтому чего нектару заставиться, сама выпила. Вот так думая о времени, проведённом в Агма, я посмотрела на пиалу и смешно вдруг стало, в первый день она казалось гигантской. Да что там пиала, какой я была в тот самый первый день? Вот этот сладкий и сытный нектар превратил ту «дохлую» Нэ’Тус в… очень красивую девушку, чего скрывать то? Когда не замечаешь, как пролетают дни тем более не замечаешь, как растёт тело, а когда сейчас я начала себя осматривать, ощупывать, гладить — радовалась за саму себя. Своей фигуры я могу уже не стесняться. Ей нельзя стесняться.

Любуясь собой, я не заметила, как проснулась Иртисс. Она просто сидела на ложе и как будто любовалось мною, но любовалась особенно, по-матерински что ли. За завтраком, я поделилась своими впечатлениями о своей фигуре и что только сейчас придала этому значение.

— Да не жужжи, ты начала хвастать своими формами, едва они начали у тебя появляться, — говорила мне Иртисс, — на вечерних купаниях чуть ли не первой снимала капоа, так и хотела показать всем: «Смотрите, какая я».

— Разве? — я изобразила скромность.

— Конечно. Я ещё на первых порах заметила, что ты любишь быть в центре внимания, со стороны это очень заметно, — улыбнулась Иртисс, — И это правильно, что ты понимаешь свою красоту и стараешься эффектно её преподносить. На тебя уже приятно смотреть, но поработать ещё есть над чем. Видела Высших Сестёр?

— Видела. Если вы говорите про их красоту, то мне они показались не такими уж привлекательными. Слишком выделяются мышцы.

— Да, я тоже считаю что это перебор. Некоторые Высшие просто не гонятся за всеобщим признанием их красоты. Это их выбор.

— А мне нужно быть такими накаченными, как они?

— Нет, вот этого делать точно не нужно. Ты должна быть особенной. Не смотри на кавианок и не создавай единое представление о красоте. Наша семья имеет только одну цель в обучении — это сделать из кавианки сильную защитницу. Но, как показывает практика, переизбыток физической силы не помогает в условиях огромного роя, где все кавианки делают одну работу. Если сказать иначе, то, как бы ты ни тренировалась, какой бы сильной ни была, гиганта остановить ты всё равно не сможешь. Единственное что должно быть у тебя накаченным до каменных мышц — спина, которая даёт быстрый и сильный мах крыльев. Только это… ты не думай, что на всё остальное можно просто махнуть крылом, твоё тело должно быть сильным, только доводить его до страшных рельефов бессмысленно. Просто исторически сложилось что наш выбор в борьбе с локусами пал именно на скорость с выносливостью и на реакцию.

Моя келле не часто так добра и откровенна со мной. Я слушаю ее, затаив дыхание.

— Нас, Агма, всегда считали неотёсанными дурами, и наша семья, наверное, уже на инстинктивном уровне пытается доказать обратное. Желая показать, что мы тоже красивые кавианки, давно выработалась культура тела, отличимая от всех остальных семей. Эта культура создала определённый стереотип идеальной середины: сильной, но в то же время красивой женщины. Ты можешь развить своё тело так, что будешь сильнее всех, но никто этого не оценит. Безмозглая груда мышц с кеноа в руках — это неприемлемое уродство. Совсем другое, когда твоё тело сохраняет гладкость, пышные здоровые формы, и вместе с грацией это делает из тебя истинную сестру Агма. Остальные семьи тайно нам завидуют, потому что в худобе, которую они так рьяно стараются соблюсти, нет ничего красивого, в этом нет здоровья. А посмотри на наших сестёр, на их стан, их ноги, грудь, талию. Посмотри на плавность их движений. Но в то же время обрати внимание, какие они все разные, потому что каждая учится преподносить себя и свою собственную, уникальную красоту. Такой будешь и ты. Не жди этого как очередного испытания, это придёт с возрастом. Тебе кажется, ты сейчас красивее всех и умеешь себя преподносить, ты вдруг «увидела» в себе изменения. И так у всех кавианок, не у тебя одной, — улыбнулась келле.

— И как добиться идеальной середины? Тренироваться дальше? — заинтересованно спросила я.

— Ну, здесь нужен целый комплекс тренировок и умеренное питание. Это уже ты будешь сама смотреть, когда подрастёшь. Вот, например, я каждый день тренируюсь вместе с тобой, чтобы поддерживать форму, сохранить фигуру. Создаю баланс между выпитой порцией нектара и тренировками.

— И любое отклонение приведёт к изменению в теле? — спросила я, по-новому глядя на идеальное тело своей келле.

— Конечно, — кивнула Иртисс, — Если я буду заниматься интенсивней, значит, буду тратить больше энергии, тело начнёт сушиться — сильно проступят мышцы, фигура будет портиться резкими рельефами.

— А если наоборот?

— Наоборот? — посмеялась Иртисс, — В смысле, мало тренироваться, но пить много нектара?

— Да.

— Были бы мы жуками-водоглотами, толстели бы как они, но в нашем теле излишки почти не откладываются. Лишний вес, знаешь ли, плохо влияет на полёт. Так что потолстеть ты не сможешь, самое большее — прибавишь в плотности. А будешь просто так пить огромные порции, начнешь блевать нектаром.

— Ой, фу…

— Вот-вот. К тому же это опасно, можешь надолго сбить себе аппетит.

После питья Иртисс отправилась в экосовые заросли — позаниматься, а я как всегда, на собрание к Высшим Сестрам — формировать рой.

Кстати, скоро начнутся бои с кавианками, и келле хотела посмотреть, чему я уже научилась и научить меня нескольким приёмам сама. Пришлось пожертвовать тренировкой крыльев и весь день посвятить урокам с кеноа. Тренировались на нашем цветке. Мы взяли тупые палки, внешне почти копирующие кеноа, и размялись. Иртисс встала передо мной, широко расставив ноги.

— Хочу посмотреть на твой удар, — воинственно сказала она, — сделай выпад, мне в бок, вот сюда. — Указала келле направление удара.

Намечается что-то интересное. Я встала в боевую стойку.

— Защищайтесь.

— Нет, ты не поняла. Просто ударь, по мне самой.

— Вас? Я… я не могу, — растерянно пробормотала я.

Она прошипела некесами и возмутилась:

— Что значит, не можешь? Просто возьми и тресни меня со всей силы. Всякий раз, когда ты злишься на меня, у тебя такое выражение лица что вот-вот на меня набросишься, так что представь такой момент и «отомсти».

— Да ну, госпожа, вы не то обо мне подумали. Я никогда бы и в мыслях не могла представить, чтобы причинить вам… что-то.

— Ага, у тебя мысли похуже бывали, — передразнила келле, — Бей я сказала!

Вот пристала.

Ой… простите.

Ладно, хочет посмотреть на мой удар? Сейчас получит! Но вот крыло драное, это сделать не так-то просто — нанести намеренный выпад по своей учительнице. Я собралась с силами, замахнулась кеноа и как треснула…

Келле громко охнула, и, скрючившись, упала набок.

— Келле Иртисс!

В панике я кинулась к ней и помогла подняться. Она держалась за бок и тяжело дышала.

— Ого… ого, вот это да, — с трудом выдыхала кавианка.

— Вам больно? — я обеспокоенно пыталась заглянуть в глаза наставницы.

— Ну… приятного мало, но я довольна. Фух. Я тебя недооценила. Хороший удар. Отличный.

— Правда? — спросила я и почувствовала, как зеленею от похвалы.

— А не видно, как меня скрючило? — усмехнулась Иртисс, уже, кажется, придя в себя.

— Я думала, попала куда-то не туда, у вас же там шрамы.

— Они старые, давно уже не болят, — успокоила она, — Всё, теперь я. Убирай кеноа.

Не совсем понимаю, что она хочет от меня теперь.

— А мне теперь что делать?

— Выдержать мой удар.

— Но постойте, вы меня теперь ударите?!

— Конечно! Должна же я тебя наказать за то, что ты подняла руку на свою келле?

— Но вы…

— Я шучу, — рассмеялась наставница, — Но бить буду. Мне-то не впервой получать сильный удар. Поверь, о боли я знаю много, а ты?

Не успела я ничего ответить, как госпожа ударила тупым концом кеноа мне в живот. Вспышка боли согнула меня пополам, я рухнула на колени.

— Ай-й-й….

— Вот и всё. Один удар, и наша красавица Нэ’Тус побеждена. Поэтому надо быть всегда готовой, держи своё тело постоянно напряжённым, зря, что ли его тренируешь? Мышцы пресса тебе для чего? Напрягла бы их, так сильно бы удар не почувствовала. Болит?

— Д-да, — простонала я.

— Терпи, — равнодушно хмыкнула безжалостная келле, — А теперь вставай. Глубокий вдох! Сделай небольшой массаж… всё, полегче? — она удостоверялось в том, что мне и в самом деле полегчало, — Теперь слушай меня, удар по животу, конечно, опасный, но так бьют редко, слишком очевидное место для атаки. Три зоны на твоём теле имеют большую уязвимость…

Госпожа подошла ко мне.

— Первая — твоя голова: затылок и верхняя часть хорошо защищены хитином, но вот лицо очень уязвимо. Но обрадую тебя: в бою на арене по голове никто бить не будет, запрещено. Если попытаешься стукнуть кого-то по башке, то тебя сразу пинками выгонят с арены, а мне опять зеленеть из-за тебя. Ладно, идём дальше.

Иртисс нежно провела рукой по моей груди и ухмыльнулась.

— М-м, растут родимые.

— Моя грудь?

— Второе опасное место, как ты уже догадываешься. Не думай, кстати, что ее размер как-то «смягчит» удар. Достаточно попасть сюда, — она ткнула пальцем мне в место чуть ниже груди, — дыхание сопрёт мгновенно, и ты ничего не сможешь сделать, — она скользнула рукой с груди по животу, прямо на промежность, — а это третье место. Когда гладишь здесь, приятные ощущения, правда?

— Да.

— Это всё из-за плотной нервной системы. В этих местах у нас есть… специальные органы которые… делают детей, когда кавианки заглатывают слюну… я без понятия, как эти процессы называются, зато знаю, что эти органы расположены от низа нашего туловища почти до низа груди, поэтому тебе и было больно, когда я тебе по животу треснула. Такая же боль будет, если я тебе и между ног заряжу тупым концом.

Я скосила ноги только представив эту боль. Мало того, что больно, так там у нас чешуйчатые наросты, скрывающие так называемый «нижний канал» между ног. Единственное что я запомнила из уроков в Амми, так это то, что канал как-то связан со всем этим сложным делом по рождению детей.

— Короче, удар в нижник считается «грязным» приёмом. Если удар будет сильный и попадёт в центральный нерв, тебя парализует. Ненадолго, конечно, но, поверь, это очень паршивые ощущения. А теперь, готовься, — отошла келле и приготовила кеноа.

— Опять ударите меня?

— Я тебя била разве? — почти искренне удивилась она, — Сделала тычку в живот, а ты сразу «ай-ай» и упала и подёргала крылышками. Бери кеноа и защищайся!

Мы затеяли небольшую схватку. Я отражала нехитрые удары Иртисс, она проверяла моё умение блокировать. Спровоцировав меня на атаку, госпожа отбила моё кеноа в сторону, а сама обратной стороной тупой палки ткнула меня в бок. Я скрючилась, но быстро восстановилась. Нежелание выхватывать от сильной келле само по себе заставляло меня учиться защищаться. Иртисс показывала, как правильно наносить удары, уклоняться и парировать.

Надо было закрепить результат. Оттачивание рефлексов дело не быстрое, но я многому научилась аккурат ко дню сражений на арене. Госпожа Иртисс хоть и оставалась недовольна моей спиной и махом крыльев, всё же предпочла, чтобы я достойно выступила на арене. Как же я этого ждала. Махать кеноа и сражаться куда интересней скучных полётов на экосах. Я была готова, но в день сражений опять не могла избавиться от липкого волнения. Честно — я боялась Иртисс. Ужас того дня, когда я оплошала с кувшином, по сей день меня преследует.

Сражения на арене начинались вечером, и весь день я посвятила разминке и повторению приёмов. На арену мы с келле отправились вместе. Это был большой свободный участок среди иплисов, сами они сплетены в почти неприступную стену, которая и создавала арену, а вокруг стены пестрело множество высоких цветков, куда могли слетаться зрительницы. В обычные дни эта арена почти всегда пустует, сюда прилетали только кавианки, желающие померяться силой и несколько зрительниц, но сегодня здесь были все. Стояло невообразимое жужжание, огромный несобранный рой скопился над ареной и занимал места на цветках. Келле с ученицами приземлялись на арену, выстроившись вдоль окружной стены из иплисов.

Летающие над местом событий Высшие Сёстры долго наводили порядок. Все сегодня нервные, видимо от волнения, я же стояла смирно и бегло осмотрела свой строй — ровесниц, учениц других келле. Мои будущие соперницы выглядели по-разному: одни были очень серьёзно настроены на бой, другие оглядывались, явно пытаясь не думать о предстоящем. А я думала, и морально готовилась, а ещё помнила слова келле о том, как важно оценить телосложение оппонентки. Наш строй я осмотрела и вывод для себя сделала не самый радостный — никого из нас язык не повернётся назвать худышкой, едва держащейся на крыльях; Сильные и здоровые девушки, некоторые вообще были крупнее остальных, и страшно представить, какой силы будет их удар. Не попасть бы к такой.

Учительницы столпились в большую крылатую кучу и тихо переговаривались. Когда порядок среди зрительниц был наведён, келле разошлись к своим ученицам, встав за их спинами. Иртисс положила руки мне на плечи… как в самый первый день инициации. И я задрожала совершенно так же, как в тот день.

— Да не волнуйся ты так, — сказала она мне, и слегка повернув меня… поцеловала в щёку, — У тебя всё получится.

Да. Да! Получится! После случая с кувшином я очень серьёзно занималась и готова выплеснуть всю свою силу в сегодняшнем бою.

Все иплисы вокруг арены были забиты кавианками, но Высшие смогли добиться тишины. Вдоль стены вытянулся длинный плотный строй из молодых учениц и келле за их спинами. Помощницы организаторши долго что-то обсуждали в центре арены, после чего неожиданно, не дав никакой команды, взлетели. Я не знала имён смотрящих, они просто подлетали к нашему строю и выбирали учениц случайным образом, выводили их на центр и объясняли правила. Так и случился первый бой между двумя кавианками. Все, соблюдая тишину и затаив дыхание, наблюдали.

Да уж, красивым бой молодых учениц не назвать, но каждое последующее сражение отличалось. Некоторые бились яростнее, некоторые чуть пассивно, но в каждом поединке прослеживался некий шарм. Хотелось болеть за победу некоторых девушек, так сильно они старались. Но главное — никто не сдавался, они махали кеноа, с криками и волей к победе колотили друг друга, пока одна из соперниц не падала на землю без сил. Избитые, но невероятно довольные, они возвращались в строй. Мой страх ушёл, появилось только желание узнать, что именно заставляло всех кавианок, даже проигравших, возвращаться с улыбками.

Вот и настал мой черёд. Смотрительница выбрала одну кавианку, велела ей выйти в центр арены, а потом, пролетев вдоль строя, остановилась напротив меня.

— Агма Нэ’Тус — на центр арены!

— Давай, — шепнула Иртисс и похлопала по плечам.

Ох… Необычно это — выходить из строя, и под молчание тысяч пар глаз двигаться к центру. Я шла уверенно, своей особой походкой, которая так нравится Иртисс. Грудь вперёд, крылья расправить, кеноа держать уверенно. Я Нэ’Тус, королевская дочь, и пусть все видят мою грацию и красоту. А ещё — мою силу.

Так, надо оценить соперницу. Уже на подходе смотрю на фигуру и прикидываю, на что кавианка по имени Л’Тис будет делать упор, на скорость или будет давить меня саму. Мы поклонились друг другу без чувства соперничества. Не знаю, на что рассчитывает Л’Тис, но я намерена выиграть в этом бою.

Возле нас приземлилась смотрительница и взглянула на обеих.

— Итак! Правила: проигрывает та кавианка, которая окажется на земле и уже не сможет сопротивляться. Приёмы допускаются любые, но есть исключения. Запрет первый: не бить в голову! Хоть одна из вас коснётся кеноа головы соперницы — я прекращаю бой. Запрет второй: держите своё достоинство у спины, взлетать и всячески пользоваться крыльями нельзя. Вопросы?

— Приёмы любые? — спросила Л’Тис.

— Да. Сами решайте, как хотите победить. Готовы? Сестра Л’Тис?

— Да, — ответила соперница.

— Сестра Нэ’Тус?

— Готова! — вскрикнула я, чувствуя, как закипает кровь.

— Расходитесь на десять шагов.

На десятом шагу я обернулась, между мной и соперницей оставалось приличное расстояние. Смотрительница крикнула: «Бой!» — и взлетела над нами. Началось!

Боевая стойка, наблюдаю за движениями соперницы, пока не буду к ней подходить. Но мы сблизились, а когда она оказалась в зоне досягаемости, я атаковала. Первый удар нехитрый, но проверяющий, как учила Иртисс. Надо узнать, какая у девчонки реакция, почувствовать силу, которую она прилагает для блока, проверить: пошатнётся она или нет. Л’Тис без труда блокировала мой удар и нанесла свой, быстрый и тяжёлый. Она определённо знала, как биться.

Как-то вяло начинается наш бой. Так хочется напасть, но Иртисс учила не рваться первой в атаку, а по возможности выждать ошибки соперницы, но кажется Л’Тис действует так же. Но моя реакция не подведёт, я первой ринулась в бой и сделала целую серию разных ударов. Л’Тис не успела заблокировать последний, он прилетел ей в ногу, девчонка на мгновение потеряла равновесие и отступила. Надо давить дальше, пока та в замешательстве. Получай!..

Но она отбила и в ответ сделала тычку ногой, оттолкнув меня. На меня снова посыпались удары. Сверху летело кеноа, но я выставила палку и отвела её ударом в бок. Л’Тис сделала круговой замах, чтобы ударить меня с открытой стороны, но я успела заблокировать. Она ловко обращалась в кеноа, превращая все отведенные мной удары в новые, махая кеноа, словно пёрышком. Последние взмахи были быстрыми, и я пропустила удар в плечо. Поставила блок вправо, не успев среагировать на удар по левому боку. От боли я согнулась, превратив своё движение в уклон от следующего замаха.

Обменявшись тумаками и проверив защиту друг друга, мы перевели бой в совершенно другой характер. Разгорячённые, мы били друг друга, превозмогая боль. Важно держать дыхание и не потерять силы — вымотать соперницу для меня важнее всего. Л’Тис отступила, опасаясь моего ответа, но я не стала нападать, сделала два шага назад и стояла в стойке, переводя дыхание. У меня болят бока, нога ноет, в руку отдаёт. Так, что там ещё советовала Иртисс? Не могу вспомнить, не до этого, я смотрю только на Л'Тис и думаю, чтобы такое сделать? Продолжив бой мы скрестили кеноа, мерились силой. Моя рука подводит, Л’Тис давит меня прямо в землю и пытается свалить, но я не дамся. Надо… чуть-чуть бы помочь себе крыльями. Чуть-чуть.

Я раскрыла их, сделала пару махов и оттолкнула девчонку от себя.

— Крылья, Нэ’Тус!!! — заорала сверху смотрительница, — ещё раз увижу — оборву как поганый локус!

Скажу, что забыла, если спросят. Надо нападать, сейчас же. Л’Тис угадала направление выпада, скользнула вбок, а инерция отправила меня на землю, я успела встать в позу и уклониться от ответного удара.

Бой закипел с новой силой, и я сразу поняла, что победа скоро будет моей — Л’Тис начинает выдыхаться, а я ещё полна энергии. Время как будто остановилось, я слышу своё умеренное дыхание и понимаю, насколько сейчас спокойна и собрана, хотя тряслась перед боем. Стоило сопернице показать свою слабость, как моё волнение ушло, а я стала настоящей хозяйкой арены. Л’Тис тяжело дышала, всячески пытаясь отступать, дабы прийти в форму. Вот он — путь к победе: напасть на неё или заставить атаковать, и всё — её удары быстро станут вялыми и ничтожными. Достаточно будет просто ткнуть, и она бы упала. Вот они — тренировки Иртисс! Вот ради чего она меня столько мучала. Я не чувствовала усталости. Казалось, я сильнее всех этих вялых букашек.

Тесня Л’Тис, я била со всей силы. Вкладывала всю мощь. Кавианка пока отбивала удары, но с каждым новым теряла концентрацию и спотыкалась. А я била ещё и ещё. Без хитрости и тактики. Так, что у соперницы не было сил и времени среагировать и хитро ответить. Я её выматывала.

Последние несколько ударов полностью иссушили силу её рук, и кавианка, охнув, свалилась на землю. Однако почти сразу же встала. Пора было с этим кончать, Л’Тис уже ничего не могла сделать. Последний мой удар выбил из её рук кеноа, и я нацелилась ей в бочину. Издав стон, Л’Тис упала на колени. Я подошла и слабым тычком кеноа повалила её на крылья, затем поставила ногу ей на грудь.

Что… что это?

Это жужжание роя. Л’Тис, обхватив мою ногу, смотрела на меня и жадно глотала воздух. Она признала мою победу.

— Бой окончен! — спустилась смотрительница. Я отошла от Л'Тис, помогла ей подняться.

Я вернулась в строй, сразу же попав в крепкие объятия Иртисс. У меня дрожат руки, не хотят выпускать кеноа. Келле что-то торопливо, возбужденно говорила, и я ей невнятно отвечала с улыбкой на лице, но в голове до сих пор картинка моего боя.

Я не могла вдоволь насладиться своей победой. Крылья сами восторженно поднимались от этого непередаваемого ощущения триумфа. Бой с кавианкой был, может, и не самый зрелищный, но какая разница, когда после того, как она упала, жужжали только мне. Я победила! Я не знала, что может сделать этот день ещё счастливее, но потом, когда бои закончились, а отлетела от арены, Иртисс прилетела ко мне и обняв, поцеловала. Одно её искреннее слово «молодец» подарило мне настоящую, ни с чем не сравнимую радость.

Иртисс оставила меня отдыхать, а сама ушла побеседовать с подругами. Ой зря, я так хотела с ней поболтать о своём успехе. Как я работала ногами, как махала этой палкой, ух! Боль и усталость не помешали мне повторить приёмы, которые использовала в бою, на воображаемой Л’Тис.

Я так увлеклась боем с тенью, что не заметила, как вокруг меня собрались кавианки. Их пятеро. Подходите смелее, девчонки, я ещё не устала сегодня собирать похвалы. Но смотрю на этих девушек и не вижу в их глазах ничего хорошего. Вот бы знать кто это, они выглядят гораздо старше меня. Ученицы, судя по символу на их лбах. Пятеро окруживших меня кавианок злобно улыбались, явно хотят сделать какую-то пакость.

— Вот она, смелая победительница, — ядовито сказала одна из них, — крылышки не надорвала?

Они сужают вокруг меня кольцо. Надо отступать, но куда? Я упёрлась крыльями в одну из этих взрослых девушек, и та с силой меня оттолкнула прямо в руки другой, та легко, играючи, отбросила меня в обратную сторону. Потеряв равновесие, я упала и выронила кеноа. Посыпались насмешки. Встать мне не дали, одна из кавианок пнула ногой и отодвинула кеноа.

— Уже не такая смела, а? Малявка, почему тебя не выгнали с арены? Ты пользовалась крыльями! Победила не честно, а теперь кичишься этим?

«Замолчите!»

Я вскочила на ноги, хотела ударить обидчицу, но та перехватила мою руку. Её звали Ги’Лус, единственное, что я успела прочитать на её лбу, прежде чем она дала мне такую пощёчину, что меня развернуло на месте.

— Я выиграла честно!

— Врёшь, ты махала крыльями.

— Я случайно.

Треск, вспышка. Я как-то оказалась на земле, голова кругом, глаз болит. Дура, меня ударившая, мерзко повторила:

— Ой, я случайно.

Вдруг тычка в спину и несильный удар в бок. Больно!

— Стойте, хватит! Пожалуйста, не бейте!

Я скукожилась на земле, закрыв голову руками, крыльями закрыла тело. Больно и обидно за такое обращение, а я ведь ничего не сделала. Теперь лежу грязная и боюсь новых ударов и боли.

— Хватит, пожалуйста.

Унизительно — умолять их, но кажется это сработало. Вдруг рядом ещё один вскрик:

— Вы окрылели совсем?! — это была Иртисс.

Кавианки поспешно расступились, освободили меня. Келле помогла мне подняться и быстро задвинула за свою спину, а что произошло дальше, я не сразу успела понять: госпожа оказалась возле Ги’Лус и треснула её по лицу. Это была не пощёчина и не толчок, я услышала именно стук удара. Моя обидчица отлетела назад и свалилась на землю, схватившись за лицо. Кавианки преградили дорогу моей келле.

— Прекратите! Что вы делаете? — запаниковали они.

— Это что ВЫ делаете? Пошли вон, или всех тут оприходую! — пригрозила Иртисс.

Девушки испуганно заметались, подхватывая стонущую на земле подругу. А я не знала, как реагировать. Я бы сама дала отпор, но за меня вовремя заступились. Иртисс ничего не сказала, осмотрела меня, взглянула на фингал и мы полетели домой.

Теперь я не могу заснуть. Как я могла попасть в такую дурацкую ситуацию? Ещё и просила их не бить меня, как трусиха! Это больнее синяков. Но поступок Иртисс ещё больше поменял мое отношение к ней. Это может, и неправильно, когда взрослая сильная келле бьёт почти мою ровесницу, но в тот момент я почувствовала опеку своей учительницы. Неужели это любовь ко мне, иначе стала бы она так себя вести?

Мы вообще об этом не говорили, как будто ничего не произошло, Иртисс и так довольна моим выступлением на арене. Но в итоге об этом случае узнала келле, на чью ученицу подняли руку. На следующий день, сразу поле полуденного питья, когда я занималась на экосах, а Иртисс за мной следила, к нам прилетели две кавианки: та самая Ги’Лус, с синяком под глазом и её келле — Ри’Ус. Стать у этой взрослой женщины была гораздо внушительнее, чем у моей учительницы. Я обеспокоенно приземлилась в лужу, откуда росли тренировочные экосы, и настороженно замерла, следя за развитием событий.

— Фиа э лоа, — поздоровалась Ри’Ус. Её лицо было усыпано красивыми узорами, подчёркивающие пухлые губы и полные мудрости и опыта глаза. От нижних краешков некесов завивались ещё линии, сплетающиеся в остроконечный рисунок не шее.

— Фиа, — ответила Иртисс.

Чужая келле подошла к месту нашего занятия. Её ученица стояла рядом, но в ней уже не было смелости, с которой она унижала меня вчера. Ри’Ус говорит:

— Келле Иртисс, мы прилетели выслушать ваши объяснения по поводу того, что случилось вчера. Как вы посмели поднять руку на мою ученицу? Что вы себе позволяете?

— Ваши ученицы отвратительно себя вели, — холодно заметила моя келле, — много чести впятером накидываться на одну.

— Это мои ученицы, вы правильно заметили, поэтому обучать их поведению и дисциплине буду я. Их поступок отвратителен, и они будут сурово наказаны, но куда отвратительнее поступок ваш. Почему вы сразу не прилетели ко мне и не рассказали об этом? Теперь, чтобы замять этот позорный случай, преклоните перед Ги’Лус колени и извинитесь.

Я замерла, что же будет? Иртисс недолго думала и покачала головой.

— Я не сделала того, за что мне нужно извиняться.

Ри’Ус уставила руки в бока.

— Ничего себе! Нормально это, когда здоровая тётка поднимает руку на девочку?

— Я поставила на место вашу ученицу и всё. Ничего страшного с ней не случилось, она Агма — не развалится. Улетайте, никто кроме нас с вами об этом не будет знать.

Теперь Ри’Ус широко расставила ноги, как будто встала в боевую стойку. Понятно — ответ не принят. Уверенно и в то же время грациозно чужая келле подошла к моей госпоже. Ри’Ус разговаривала вежливо, как со своей ученицей… да что там, как с дочкой. Подошла, легко погладила мою госпожу по щеке и осмотрела её.

— Иртисс, девочка, ты такая наивная. Ты уже давно келле, но делаешь вид, что не знаешь, как решать такие вопросы. Ты либо извиняешься, либо мы встречаемся вечером. Терпеть такое унижение мы не станем.

Смущённая поглаживанием по щеке, Иртисс отступила на шаг. На фоне хитро лыбящейся Ри’Ус моя келле выглядела не слишком угрожающе, но она всё равно ответила смело:

— Встретимся вечером.

— Так тому и быть, — согласилась Ри’Ус.

Чужая келле с ученицей улетели. А моя некоторое время просто стояла, уставившись в землю.

— Госпожа Иртисс, всё в порядке? — я не знала, что ещё спросить. Винила себя во всем произошедшем.

— В полном, — уверенно ответила она, — почему ты остановилась? Ты же только начала тренировку.

— Уже возвращаюсь. А что будет между вами вечером?

— Ничего, я полечу к ней, и мы просто поговорим.

Ладно, вернусь на экосы. Занятия пролетели незаметно ещё и потому, что ожидала этого самого вечера. О чём же обе келле будут «разговаривать»? Понимать, что на самом деле произойдёт, я стала, когда мы вернулись домой. Иртисс полностью разделась, достала из-под влажных лепестков ложа своё ещё живущее капоа и вынула затупленное кеноа. Когда келле облачилась в лиственный костюм я просто сидела с открытым ртом; Никогда не видела госпожу в капоа и в полной боевой готовности. Настоящая воительница, как будто только прилетела с той самой злосчастной границы.

Я просто хотела уточнить у неё:

— Что всё это значит?

— А ты так и не догадалась?

— Догадываюсь. Но не до конца.

Она вздохнула.

— Ладно, не понимаю, зачем я вообще пыталась это от тебя скрыть, — она присела рядом со мной, — Представь, что эта Ри’Ус прилетела и ударила тебя. Я бы такого не потерпела, да и ты тоже. Она бы, как я, не стала бы извиняться. У нас в Агма нерешённый конфликт решается только одним, но действенным способом… на арене. Мы будем драться, Нэ’Тус. Кто победит, та останется права.

— Но вы могли и извиниться.

— Ты бы извинилась на моём месте? Я защищала свою ученицу, тебя. Я люблю тебя, Нэ’Тус, и не хочу, чтобы какие-то выскочки вытирали об тебя ноги. Таково моё решение, и я буду его отстаивать.

— Я полечу с вами!

— Нет! — отрезала она, — сиди здесь и никуда не суйся. Я запрещаю!

И она улетела. Оставила меня одну на растерзание мыслям. Я не могу просто сидеть здесь, пока они там решают конфликт, который разгорелся из-за меня. Пускай бы лучше надо мной посмеялись те дуры, чем Иртисс будет драться. Сидеть и ждать я не собиралась, хотя уже представляла, как потом келле будет ругать меня за нарушение запрета.

Я полетела к арене и сумела незаметно приземлиться на необжитый цветок иплиса. С него было не очень хорошо видно, но кое-что разглядеть удаётся. На арене, кроме зрительниц, были двое: моя госпожа и келле Ри’Ус. Драка началась почти сразу. Вот уж не знаю, на чьей стороне преимущество, чужая келле уверено чувствовала себя в бою: блокировала все удары и ловко отвечала более мощными. Каждый раз, когда Иртисс не успевала отбиваться, она ловила удар, а меня дёргало, словно от настоящей боли.

Неприятно видеть, что у Иртисс нет никаких шансов, если только она не сможет проявить хитрость или попробовать как я, измотать соперницу. Но, думаю, она получше меня знала, как биться на арене, хотя со стороны выглядело всё очень плачевно. Ри’Ус оставалась лучшей во всём: у неё молниеносная реакция и особый стиль боя, который превращал любой встречаемый удар в обратный. А на фоне взрослой и сильной Ри’Ус, моя госпожа сама выглядела как неопытная ученица. Зачем она согласилась на этот бой?

Госпожа проигрывала, но держалась. Падала и сразу поднималась, чтобы попытаться снова атаковать. Пробить защиту Ри’Ус она не смога, и за каждую попытку Иртисс расплачивалась, получая изворотливый и сильный удар. Крики боли я слышала даже на таком расстоянии. Недолгий бой заканчивался, Ри’Ус уже игралась со своей соперницей, не давая ей ничего сделать. Под конец она нагло отобрала кеноа у ослабевшей Иртисс и ударила ту в живот. Госпожа упала на колени.

В моём сердце кольнуло, больно видеть келле в таком положении. Она не могла подняться — не было сил. В отчаянии Иртисс посмотрела на соперницу, протянула руки, пытаясь вернуть своё оружие, но Ри’Ус отбросила палку далеко в сторону, схватила мою госпожу за шею и подтянула её лицо к себе. Я была далеко, но видела всё, что происходило между ними, читала чувства на лице Иртисс: сжавшись и стиснув от боли зубы, она слушала победительницу. Чужая келле добилась своего: выбила извинения. Ри’Ус сделала шаг назад и тупым концом кеноа нанесла последний удар. Иртисс охнула и упала, схватившись за грудь, но кавианка до последнего не хотела оказываться на земле, поэтому падая, схватилась за ногу оппонентки. Ри’Ус небрежно избавилась от хватки моей келле, развернулась и ушла вместе с ученицами ликующих от этой победы.

Меня трясёт, я смотрю на избитую Иртисс, но не могу отвернуться. На глазах собираются слёзы. За болью от увиденного во мне так и разгорается гнев. На арену вышли кавианки, которые подняли мою келле, подхватив за подмышки, и вспорхнув, улетели, держа поверженную учительницу на себе. Я поспешно направилась обратно на иплис и успела вернуться до их возвращения. Две агма, которые помогли долететь моей учительницы, были её подругами, одна из которых Зи’Гис, с выжженным глазом и со следами от переломов на крыльях. Кавианки поставили мою келле на ноги и помогли добраться до ложа, там её уложив.

Зи’Гис подошла ко мне, повернулась левой стороной лица и посмотрела здоровым глазом.

— Нэ’Тус, позанимаешься пару дней сама. Иртисс надо восстановиться и прийти в форму.

— Да, сестра Зи’Гис.

Они улетели, а я ничего не успела спросить. Да и не нужно было. Даже если бы я не летала к арене, то по виду келле обо всём бы догадалась сама.

Я стояла возле ложа, смотрела на наставницу. Она почти не двигалась, сжимала бок и грудь, которая, наверное, вся горела после таких ударов. Иртисс прерывисто дышала, иногда постанывала. Рядом с ложем я обнаружила тупое кеноа. Теперь руки чешутся, так хочу взять палку и полететь к этой Ри’Ус. Злость заставляет верить, что мне по силам поколотить её до состояния, когда она упадёт в ноги и будет молить о прощении. Но… кого я обманываю? Если Иртисс не смогла… она понимала, что не сможет, но смело летела на арену. Она знала, что всё закончится её поражением, и поэтому запретила мне с ней лететь.

Я легла рядом и обняла свою госпожу. Снова греют чувства, которые я ощущаю рядом со своей матерью. Заботу.

***

Побои не помешали Иртисс встать самой. Я завтракала. Хромая и кряхтя, келле подошла ко мне, спросила, почему я ещё не на тренировках.

— Я думала, вам может нужна будет помощь, — ответила я.

— Мне плевать, что ты думала! Быстро в экосовый сад! Я сейчас туда прилечу.

Она на меня накричала. После всей проявленной ей любви и заботы? Но как бы я себя вела, если бы меня избили из-за собственной ученицы? Её нельзя было порицать за такое отношение, но с другой стороны… это не я ударила младшую сестру, а потом не хотела извиняться.

За нагруженными буднями об этом инциденте уже все перестали вспоминать. Келле пришла в норму и больше не проявляла вспышек злости, тем более что я радовала её своими успехами. После арены, где я выиграла с явным превосходством над соперницей, мне стала очевидна польза упорных и мучительных занятий.

Наконец подошла пора учиться медитировать и общаться мысленно. Это оказалась не так трудно, способности приходили сами собой, с возрастом, как и обещала Иртисс. Направляя сяжки на кого-нибудь, я могла пока немного, но устанавливать ментальный контакт. Наши совместные с госпожой медитации закрепляли и улучшали этот эффект, мы проводили ночи в медитативном сне, в котором можно сохранять концентрацию, при этом позволяя организму отдохнуть.

В жизни наступает новая пора. Мои основные тренировки заканчиваются, а это значит, что скоро меня, как и других ровесниц, распределят по другим семьям. Не знаю куда направят меня, но в любом случае меня ждёт простая работа; Будем помогать слабеньким сёстрам таскать тяжести и быть простой физической силой. Может попаду в Агха и увижу наконец свою сестру? Должно это случится сразу после сезона дождей, который вот-вот начнётся; уже стягиваются облака, но дождя пока нет.

Наверное, это самая счастливая пора в Агма: тренировок нет, ждём сезона и распределения, а это куча свободных дней, когда можно заниматься вообще чем угодно. Келле расслабилась, почти не появлялась на цветке, проводила время со своими подругами. Однажды утром после купания, я вернулась на иплис и увидела, как келле ставит возле себя пустой кувшин.

Я страдальчески вздохнула:

— О не-ет… опять менять?

— Ты смотри, совсем обленилась, — отшутилась келле.

Причём тут «обленилась», если я помню, что недавно меняла кувшин. Когда мы успели его выпить? Но паника оказалась напрасной, пустой кувшин вообще не наш, но где госпожа его нашла, она не объяснила. Лишь достала наш собственный и отлила чуть меньше трети оставшегося нектара в пустой.

Мне приказано ждать. Неужели опять какое-то испытание или работа? Ну почему сегодня? Ладно, лягу, подожду. Намечалось что-то особенное, потому что на наш цветок слеталась целая толпа кавианок. Три старшие сестры — подруги Иртисс, среди которых и знакомая мне Зи’Гис — прилетели каждая с одной ученицей, а те несли по кувшину. Кувшины поставили рядом с нашим, пустым, а учениц отправили ко мне на ложе.

— Фиа э лоа, сестра Нэ’Тус.

— Фиа, — поздоровалась я и кивнула на ложе, — садитесь.

Все мы покорно ждали и смотрели на своих учительниц. Те общались вполголоса в заметно приподнятом настроении. Сплетничали?

— А что мы будем делать? — спросила меня незнакомая девчонка.

— Не знаю, — пожала крыльями, — думала, вы скажите.

— Они готовят какой-то ритуал, — ответила другая.

Вскоре прилетели ещё две келле, тоже с ученицами и кувшинами. Девушек отправили ко мне, и теперь кувшинов стало шесть. После нехитрых наблюдений я поняла, что нектара в них меньше половины. Иртисс с подругами поставили пустой кувшин на середину и перелили содержимое всех в один. Он наполнился почти до краев. Всем нам — сидящим на ложе юным кавианкам — стало любопытно, что сейчас будет?

— Смотри на них, как притихли, — сказала одна из келле, глядя на нас.

— Девочки, встаньте, — попросила другая.

Мы сгрудились возле кувшина: шесть учениц с одной стороны — келле с другой. Госпожа На’Итс сделала шаг вперёд и ласково обратилась к нам:

— Сегодня наша компания старших сестёр должна провести один очень важный ритуал, и мы решили совместить его с испытанием, в котором вы примете участие. Посмотрим, как вы ориентируетесь в нашем саду. Готовы его выполнить?

Конечно мы сказали «да». Иного ответа не существовало.

— Чтобы провести ритуал, нектар необходимо насытить соком редкого растения, поиск которого и ляжет на ваши крылья. Каждая из вас должна найти и принести по два цветка с растения под названием «корит». Искать вы должны вместе, и пока у каждой из вас не окажется нужное количество, сюда не возвращайтесь. Все поняли?

— А как выглядит цветок? — спросила одна из нас.

— Спросите у сестёр Уэкко в Эйга-Нек, где раздают нектар. Поиск знаний входит в ваше испытание. Подсказывать вам мы не будем. Приступайте и не возвращайтесь без цветков.

Мы вшестером покинули иплис и сразу же отправились в Эйга-Нек. Я была плохо знакома с новыми напарницами, но мы сразу сдружились. На складе нектара нам охотно и дружелюбно объяснили, как выглядит этот цветок и где его можно найти. Но оказалось, он очень редок в нашем саду, и эти поиски — нелёгкая задача. Но никто из нас подвести свою келле не хотел, и найти цветки надо было в любом случае. Наша команда разделилась, чтобы побольше вызнать о том, где может произрастать этот самый корит. Мы летали по всему саду и заглядывали в каждый укромный уголок. Довольно скоро первые фиолетовые цветки с заострёнными лепестками были найдены.

У нас всё получилось. Помогла ли слаженная работа, страх перед келле, или просто улыбнулась удача, но мы смогли найти двенадцать цветков корита еще до полудня. Довольные, мы вернулись на иплис. Но едва приземлились — замерли в удивлении, старшие сёстры изменили наш цветок: ложе, некогда свитое из лепестков, разделилось, и на нем уместились сразу все кавианки. Весёлые, они что-то обсуждали, но их лица сразу наполнились наставнической строгостью, когда появились мы.

— Молодцы! — довольно воскликнула одна из келле. Они взяли цветки и, смяв их, бросили в кувшин — настаиваться.

— Мы готовы к ритуалу, — обратилась к нам Иртисс, — а так как вы быстро управились, то теперь можете быть свободны. Делайте, что хотите: отдыхайте, гуляйте, общайтесь, но, чтобы до вечера, а ещё лучше, до ночи, вас тут не было. Даже не вздумайте сюда явиться! Сурово накажем!

Ура, свобода! Пускай они проводят свой непонятный ритуал. Пообщавшись с ученицами подруг Иртисс, мы нашли общий язык и поначалу просто резвились, летали, общались, в целом весело проводили время. Потом быстро придумали весёлое занятие, точнее я придумала.

— А давайте полетим в экосовый сад и подурачимся над молодняком!

Меня поддержали. Ещё бы, ведь это весело. Мы вшестером прилетели в знакомые места и сразу отыскали себе жертву. Молодая девочка отдыхала после подхода на экосах, сделав себе лежанку из травы рядом с цветами.

— Фиа э лоа, — поздоровалась малая.

— Эй, жучиха, почему лежишь, расслабляешься? — смеялась я, какие глазки у этой трусихи.

— Я отдыхаю.

— А кто тебе позволил, а? А ну быстро вернулась на корни, ты же хочешь быть такими как мы?

Она повиновалась, встала и побежала к корням. Я поторапливала молодуху, после чего та споткнулась и рухнула прямо в лужу. Заливаясь от смеха, мы полетели «кошмарить» других. Моим новым подружкам забавляться над беспомощными ученицами показалось не очень приятным занятием, но тут стоит только распробовать и остановиться невозможно. Вот они и распробовали, после чего наша команда отлично повеселилась, пока мы не нарвались на чью-то келле. Мы успели улететь, едва не выхватив от неё. Та кричала вслед:

— Пшли вон! Ещё раз увижу, крылья оборву! Мерзавки!

Заливаясь хохотом, мы улетели в небо и устроили небольшую гонку — кто выше всех.

Ближе к концу дня наша команда распалась, каждая улетела по своим делам и занятиям. После насыщенного дня мне стало до жути интересно что же за ритуал устроили наши келле? Бесшумно подобравшись к цветку по земле, я взлетела и чутка заглянула за лепесток. Шесть взрослых кавианок распивали нектар из кувшина, куда ранее бросали цветки корита.

Я чуть не рухнула вниз, когда увидела, что творят наши учительницы. Они вели себя странно, еле стояли на ногах, теряли равновесие. Моя Иртисс положила голову на бёдра подруги и громко хохоча, игралась с сяжками кавианки. Ещё двое подруг в обнимку о чём-то жарко спорили, а последняя пара так вообще лежала на нашем ложе и… целовалась? Настроение у всех было нам на зависть.

Я вернулась позже, почти ночью. Застала страшный бардак: опрокинутый пустой кувшин, полуразобранные лиственные пиалы, просто листья, валяющиеся то там, то здесь. Моя госпожа спала не на ложе, но рядом с ним, крепко обняв охапку листьев. Училка даже не шелохнулась, когда я начала наводить порядок.

Что же это был за ритуал, превративший вечно строгих наставниц в развязных и весёлых женщин? Всё встало на свои места, когда мне рассказали про этот цветок — корит. При смешивании с нектаром напиток приобретает новые необычные свойства; Он опьяняет, причём очень сильно. А значит, этот ритуал был тем, о чём я и подумала: келле разогнали нас прочь, а сами напились до отвала и развлекались. Я застала их тогда вечером уже сильно пьяных, но, кто знает, что они делали весь день?

Келле, после этой истории, больше не казалась такой вечно серьёзной воительницей. Моя госпожа собрала у нас дома своих боевых подруг, которых, наверное, знала ещё со времён жизни на границе. Вспоминали ли они о своих боевых подвигах или просто болтали — неважно. Важно, что им было хорошо. Ведь Иртисс вовсе не бездушная учительница, а обычная женщина со своими потребностями и маленькими слабостями. И меня это радует. Иртисс так и не узнала о том, что я за ними подглядывала. Честно говоря, они были слишком пьяны, чтобы заметить меня тогда. Ну, госпожа… ну вы даёте.

Прошёл сезон дождей. Мой шестнадцатый по счёту. После обильных ливней на всеобщем собрании учениц мне огласили место моей будущей работы.

— Агха!

Да! Наконец смогу увидеть сестру и маму… после почти двух дождей разлуки.

— Это следующий этап в твоей жизни, — говорила келле, перед моим отлетом в сад Агха, — и он очень важен. Ты будешь частью коллектива под присмотром других старших сестёр. Там вы будете работать, выполнять всякие нехитрые задания. Уж получше, чем целыми днями на экосах летать. Хотя ты их так из земли и не вырвала.

Она сказала это с иронией. Но на прощание меня ждал её лёгкий поцелуй и объятия.

— Нэ’Тус, мы обе знаем, что тебя без присмотра оставлять нельзя. Ты хорошо выполняешь обязанности, только если стоять у тебя над душой. Но там, в Агха, меня не будет, отвечать за свои поступки ты будешь сама, а натворишь что-нибудь, буду отвечать и я тоже. Я хочу сохранить свой символ келле, поэтому, Нэ’Тус, прошу… нет… умоляю тебя, не влезай ни в какие неприятности. «Не суй крылья в чужой иплис». Работать вы будете посменно. Сначала ваша группа несколько декад, потом другая. Затем по новой.

Я понимаю её недоверие ко мне, сама виновата в такой репутации. Но я не хочу подводить госпожу, кавианку, которая изменила «вялую букашку».

Новым солнечным утром, сформировав большой рой, мы с сёстрами улетели в Агха, перед этим я уверила Иртисс, что за меня она может не волноваться.