Слово, изменившее жизнь

Эн Корски, 2021

Книга о том, как одна встреча мужчины и женщины оказалась способна на протяжении долгих лет менять их отношение к миру, людям, убеждениям и друг к другу. Кто-то скажет: это было предрешено. Кто-то: такова судьба. Но действительно ли мы в силах сами на что-то влиять или же все предопределено заранее? Она верит, что у каждого в мире существует человек, предназначенный ему небесами, но при этом каждый сам пишет свою судьбу.Он, наоборот, отрицает существование предопределенности и твердо убежден, что если хочешь что-то получить, иди и возьми это. Порой мы произносим слова, не осознавая их ценности. Совершаем поступки, не придавая им особого значения. А что если вся наша жизнь состоит именно из важности осознания сказанных слов и совершенных поступков? Можно проехать полмира в поисках своей судьбы, ответов на вопросы, а по итогу обнаружить, что это был поиск себя.И как ответить на вопрос, чтобы ответ не стал началом конца?

Посвящается

Папе, знающему мою эмоциональность и твердившему мне: «В каждом решении, сохраняй трезвость ума».

Маме, которая строже любого редактора. Но без ее участия книгу было бы невозможно читать. И которая никогда не забудет упомянуть о Боге.

Сестренке, именно она знает, как меня рассмешить, когда все катится под откос, а в какой момент приехать с большим ведерком мороженого. Даже не знаю, что я ценю больше.

Брату, немногословному и никогда не дающему советов. Но именно он твердо и настоятельно сказал мне: «Пиши», когда я засомневалась в создании книги.

Вы все в моем сердце.

Люблю.

— Что ты хочешь увидеть?

‐ То, что никогда не забуду.

‑ Что ты хочешь знать?

‐ То, что буду помнить всю жизнь.

‐ Что ты, вообще, хочешь?

‐ Счастливой любви.

‐ Но любовь редко бывает счастливой.

‐ Это я знаю и помню всю жизнь…

Пролог

Человек может годами придавать чему‐то ценность и обесценить самое дорогое в одночасье.

Иногда наши иллюзорные мечты, желания, знания, утверждения, разбиваются о реальность. Разбиваются на множество осколков алмазных крупиц. И это не значит, что они такие же ценные как бриллианты. Скорее наоборот — бесценны. У них нет качества, веса, пробы. Всего того, что может повесить на них какой-либо ярлык и выставить на всеобщее обозрение с предложением «продается». Но именно они, дают ощущение реальной оценки мира и жизни, в которой находишься в данный момент времени.

Говорят, что жизнь может измениться в один миг. Но так ли это?

Наша жизнь меняется не по взмаху волшебной палочки и не по щелчку пальцев, а постоянно. Ежечасно. Ежеминутно. Изо дня в день. Из года в год. Каждый день происходят события, которые влияют на дальнейшее течение времени. Все зависит от выбора, который мы делаем, от действий, поступков, сказанных или не сказанных слов, ответов, принятых или не принятых решений. И к моменту, когда наступает тот самый «миг», можно прожить целую жизнь с чередой событий, изменений, встреч и расставаний, которые тем или иным образом приводят, в итоге, к этому самому мигу.

Мой миг настал сегодня.

Хотя, может, он настал десять дней назад, когда прозвучали слова, которые никогда не должны были вырваться наружу и сотрясти воздух?

А, возможно, моя точка невозврата, произошла множество лет назад, когда мы возненавидели друг друга с полувзгляда?

Или все это была череда событий, состоящих из встреч, расставаний, опыта, различных обстоятельств и количеством людей, принимавших в них участие, которая в конечном итоге привела меня к тому, что я стою сейчас здесь. Вдыхаю полной грудью влажный воздух, чувствуя, как ноги утопают в мокром песке, разглядывая береговые огни пока еще незнакомого мне города. И всеми силами стараюсь принять ту реальность, которая меня настигла.

Так, когда же именно все изменилось?

За 39 дней до…

Если вы вольны выбирать — вы живы.

Все началось много лет назад, когда Сара впервые попала в этот город N. Юность. Молодость. Горячая пора. Круговороты событий. Естественно, они ее закружили и вскружили. Были взлеты. Были падения. Отчаяние. Радость. Неверие. А после надежда. И это касалось всего. Работы. Бизнеса. Отношений. Мужчин. Особенно мужчин. И Любви. Естественный жизненный цикл любой молодой и привлекательной женщины. Конечно, не обошлось и без ошибок. Жизнь не всегда прекрасная сказка из любовного романа. Хотя ошибки случаются и в любовных романах.

Порой мы ошибаемся с выбором работы или профессии. Начинаем идти совершенно не тем путем, что на самом деле хотим. Живем в навязанном родителями или обществом жизненном цикле, который совершенно не отражает сущность нашего внутреннего естества. В итоге можем потратить целую жизнь на бег по замкнутому кругу, с маленькой толикой надежды, что когда-то настанет тот день, когда порочный круг, белки в колесе, наконец-то разорвется.

Мы так часто и так во многом ошибаемся, пока идем не своим путем. Ошибаемся с открытием бизнеса или в выборе партнера для этого бизнеса. Ошибаемся в выборе людей, которые могу нас окружать по нескольку лет, утягивая на дно. В любимых, сказав да вместо нет.

Женщины ошибаются с выбором мужчин. Мужчины с выбором женщин. Да и кто не ошибается? Ведь именно на ошибках и учатся. Или… не учатся.

Сара помнит, как все начиналось. Помнит, как впервые приехала в город N. И назвала его «Город солнца после дождя». Город янтарного блеска. Солнечно‐оранжевых бликов. Холодных витрин. Глянцевых женщин. Роскошных мужчин. Шумных улиц. И безумно‐бурной ночной жизни. Она влюбилась в этот город с первого раза. Да, именно с первого раза, а не взгляда. Как только в нем оказалась. Как только ступила на землю города, залитого золотым, солнечным блеском, в своих новеньких Converse¹.

Город N. покорил ее. Поразил в самое сердце. Он был, как первая школьная любовь. Когда ты видишь парня и влюбляешься в него без всяких на то причин и логических объяснений. И сколько бы других парней не окружало тебя, сколько бы лет не прошло, ты навсегда запоминаешь свою первую любовь. Чувства, которые она родила. Эмоции, которые вызвала.

Первая любовь — это знакомство со своим внутренним мироощущением.

Сейчас Сара даже не вспомнит, как родилось это решение: «Я остаюсь здесь жить». Она всегда много путешествовала. Часто меняла города, страны. Приезжала, смотрела достопримечательности, гуляла по улицам, сидела в кафе. Но ни разу прежде, ни один из городов не вызвал у нее желание задержаться в нем на более длительное время, чем она запланировала изначально.

Но «Город солнца после дождя» стал ее первой любовью. И если задать ей вопрос: «Чем же тебя так покорил этот город»? Ответ будет однозначный: «Всем».

И именно в этом коротком слове заключен истинный смысл.

За 38 дней до…

Мы выбираем простор в вещах, но стесняем себя в чувствах.

Утро разбудило ласковыми прикосновениями солнечных лучей. Мягкий, согревающий луч света бродил по кровати, пока не добрался до лица. И замер. Почувствовав, нежность и теплоту прикосновения, еще не открыв глаза, и не смахнув с себя сонную дремоту, Сара улыбнулась. Новый день настал. А вместе с ним взошло новое солнце. Началась новая жизнь. И впереди ждали новые свершения.

Ей всегда нравилось просыпаться в лучах солнечного света. Именно расположение спальни на восточной стороне, там, где солнце начинает свой дневной путь, повлияло на окончательное решение купить эту квартиру. Хотя требований и пожеланий, которые должны были сойтись и подтолкнуть к этому решению, было очень и очень много.

Конечно же, пункт: спальня на солнечной стороне, был на вершине списка. Как и простор комнат. И огромные панорамные окна на лоджии, расположенной на западной стороне, откуда открывались дивные закаты по завершении дня. Сара во всем любила простор и легкость пространства. Минимум мебели, минимум лишних деталей, вещей. Максимум света и воздуха.

Она всегда состояла из безграничного множества тонкостей. С самого детства. И с возрастом тонкости и детали ее сущности видоизменялись, трансформировались, приобретали новые формы. И они ей всегда нравились. Она принимала их все. Пусть, порой, и не сразу. На некоторые требовалось время. Но она никогда от них не отказывалась, даже если какие‐то ей были, на первый взгляд, не понятны. Они все важные составляющие ее сущности. А от себя, она никогда не откажется.

«Пора вставать, сегодня день полный событий, и нужно успеть столько дел сделать», — с этими мыслями Сара выбралась из теплой постели и отправилась на кухню варить кофе.

Естественный утренний ритуал. Сварить кофе. Расположиться в кресле и нежась в лучах утреннего солнца, наслаждаться этим божественным напитком, щурясь от удовольствия.

Звон мобильного прервал ее размышления.

— Доброе утро, красотка. — услышала Сара приветствие Макса, едва приложив телефон к уху.

— Доброе, но позже.

— А-а-а, кофе еще не допит?

— Именно, я еще в процессе первой чашки.

— Значит, ты еще не готова к общению и ответам на все мои вопросы? — голос Макса был шутливый и беззаботный.

— Вопросы? А их много? — недовольно протянула она.

— Предполагаю, с десяток точно.

— Ты в курсе, что ты зануда?

— А ты в курсе, что ты неповторимая?

— Ладно. Один‐один. Давай свой десяток вопросов и не вопросом больше. И да, у тебя на все пятнадцать минут.

— Ты подготовилась к поездке? — спросил он серьезным тоном.

— Ты решил в одном вопросе сформировать, как минимум, пол десятка? Хитро.

— Я просто слишком хорошо тебя знаю. Так что?

— Пятьдесят на пятьдесят, — немного озадаченно ответила она.

— Продолжай.

— Ма‐а‐а‐кс… — простонала Сара в трубку. — Может, ну его? Столько всего надо сделать еще.

— Давай, рассказывай, — продолжил настойчиво он.

— Ладно, все равно не отстанешь. Мне нужно подумать, что взять с собой в поездку, посетить салон, ну ты же понимаешь, навести женскую красоту.

— Понимаю, — смеясь, ответил Макс, — а потом?..

— А потом, подготовиться морально и пройтись по магазинам, упаковать все в чемодан, а это, как ты знаешь, собрать и разобрать его три раза, — Сара не слышала смех Максимилиана, но почувствовала, как его губы расплылись в улыбке.

— Я так понимаю: моя помощь нужна будет только с шопингом, так?

— Нет, — твердо заявила Сара, но через секунду добавила, — я справлюсь. Наверное… — закончила она не очень уверенно.

— Знаю я, как ты справляешься. Через двадцать минут позвонишь и будешь стонать, что тебе не нужна новая одежда и вполне хватит того, что у тебя уже есть.

— Я ненавижу шопинг! Это что, плохо? — с вызовом бросила Сара.

— Нет. Это твоя уникальность.

— У тебя осталось семь минут, какие еще вопросы?

— Во сколько у тебя вылет?

— В 1:30 ночи.

— То есть у нас есть чуть меньше суток. Отлично. Времени предостаточно.

— А вообще, — начала вкрадчиво говорить Сара, — я уже подумала, и решила, что мне не нужна одежда.

— Ты даже до торгового центра еще не доехала, — он расхохотался.

— Не хочу я туда ехать! — простонала капризно она, — Там люди! Очереди! Примерочные! Мне определенно нечего там делать, и никакая одежда мне не нужна, — закончила она упрямо.

— Пожалуй, соглашусь. С твоей‐то фигурой!

— Ой, не начинай свои бурные мужские фантазии. Я о том, что возьму из гардероба то, что есть, а остальное куплю в Греции.

— Минимализм. Только ты можешь улететь в другую страну на несколько месяцев с маленьким, полупустым чемоданом.

— Именно. Правда, обратно прилетаю сразу с тремя полными.

— Во сколько у тебя заканчивается наведение женской красоты?

— Часам к шести вечера уже освобожусь.

— Отлично. Пришли мне адрес, где тебя забрать, я заеду, и поедем шопиться.

— Ты со мной не поедешь.

— Конечно, нет. Это ты поедешь со мной.

— Макс. Я серьезно! — сердито произнесла Сара.

— Я тоже. Пришли мне адрес.

— Как же ты меня бесишь порой, — обреченно выдохнула она, понимая, что он не отстанет.

— И я тебя обожаю. — Макс вновь расхохотался, — жду адрес.

Сара посмотрела на дисплей телефона, убедившись, что звонок прервался, и Макс положил трубку.

«Какой же ты зануда», — пробурчала она, глядя на экран телефона и улыбнулась.

Настало время творить великие дела.

За 37 дней до…

Аэропорт — это радость встреч и грусть расставаний.

Сара всегда любила аэропорты. За их многолюдность, движение, яркость красок и возможности. Они дарят радость встреч и легкую грусть расставаний. Объединяют и разводят людей в разные стороны.

Если присмотреться, можно заметить, как аэропорт «дышит». Он, словно каждым своим вдохом, впускает в себя новых пассажиров, и, выдыхая, отпускает.

Как магнит, имеет сторону «плюс» — притягивает, позволяя людям встретиться, воссоединиться после долгой разлуки, заключить друг друга в нежные объятия.

И «минус» — отдаляет, разводя по разным городам, странам и даже континентам.

Некоторых, он «отталкивает» на короткий миг: день, неделю, месяц, отправляя в командировку по работе или просто в небольшое путешествие. Но случается и так, что кому‐то предстоит расстаться — Навсегда.

Навсегда — слово, заключающее в себе всю вселенскую скорбь и безысходность несправедливости жизни.

И есть те, кому приходится это пережить. Те, для кого это наполненное людьми здание и идеально ровные серые полосы, принимающие и отпускающие «железных птиц», станут последним местом, где два человека видят друг друга.

Миг, когда они смотрят друг другу в глаза. Когда держатся за руки, чувствуя мягкость кожи и тепло прикосновения. Миг, когда в крепких объятиях они последний раз могут почувствовать живое биение сердца того, кого больше никогда не увидят. До кого больше никогда не смогут дотронуться. Прикоснуться. Поцеловать. Провести пальцами по щеке. Пригладить волосы.

Аэропорт — это магнит, имеющий равные стороны с разным значением. Но именно он является единым целым этого удивительного места и существует в извечном балансе.

Аэропорт — это радость.

Аэропорт — это грусть.

У Сары с аэропортами свои ассоциации. Она любит в них бывать. Даже когда никуда не улетает. Любит, когда ее никто не провожает, когда можно самой, медленно собраться с мыслями и «взмыть» в воздух. И еще обожает, когда ее встречают. Улыбаться в ответ, отвечать на вопросы, о том, как она долетела, и в очередной раз не смогла поспать в самолете. Сара не спит в самолетах во время полета. Никогда не спит.

Вот и сейчас, она мчится туда, где была двадцать три дня назад. В один из своих любимых аэропортов. Возможно, кто-то осудит ее за эту «аэропортную манию», но такова уж ее натура и безудержная страсть к путешествиям.

Есть люди, которые, когда хотят побыть в одиночестве, закрываются дома и отключают все средства связи с собой или идут гулять по городу. Кто-то едет в парк, кто-то в ресторан, кто-то гуляет по улицам огромного мегаполиса, а кто-то катается по городу на машине. В этом Сара ничем не отличается от других восьми миллионов человек, проживающих в этой стране. Но порой случались ситуации, когда хотелось уединиться, сбежать, спрятать себя от всех или скрыться. В эти моменты она отключала свой мобильный и уезжала в аэропорт. Она просто мчалась в аэропорт, словно он был ее спасением от окружающего мира. Светлой надеждой. Даже, если она никуда не улетала. Даже, если никого не встречала. Аэропорт был для Сары, как спасительный круг, способный удержать в такие моменты на плаву, и не дать ей погрузиться в пучину безысходности.

Сколько городов и стран она успела посетила за свою жизнь? В скольких аэропортах побывала? Всех уже и не упомнишь. Но сколько бы их не было за прожитые годы, есть те, которые особенно запомнились. Те, что полюбились. А сколько их еще будет на ее жизненном пути?

Но сегодня день особенный. День отлета. Она улетает туда, где не была несколько лет. В страну, которая когда-то стала ее домом и спасением. В страну, которую она полюбила всей душой. Страну, которая заменила ей дом.

Сара услышала, как объявляют ее рейс, и отправилась в сторону «выхода» на посадку.

«Интересно, как много изменилось там за эти четыре года? Как изменился он? Еще и не узнает меня», — она улыбнулась своим мыслям. В прошлый приезд, четыре года назад, она была блондинкой, а теперь ее волосы стали золотисто-рыжие.

Ее размышления прервал звон мобильного. Сара улыбнулась, услышав мелодию звонка, и достала из сумочки телефон. Единственный контакт в ее записной книжке, у которого была индивидуальная мелодия на входящем звонке.

— Ты в аэропорту? — услышала она вопрос Макса.

— Да.

— Хм…

— Что за хм-м-м… такое?

— Немного странно. Ты в аэропорту и твой телефон в зоне доступа, и я даже могу с тобой говорить, — произнес он с иронией.

— Может ты забыл, но у меня рейс через тридцать минут? — она засмеялась.

— Не забыл. Но ты поняла, что я имел ввиду.

— Поняла.

— Прилетишь — позвони! — произнес Макс голосом наставника.

— Никос меня встретит, все будет отлично.

— Все равно позвони.

— Боишься, что самолет со мной на борту может не долететь? — иронично спросила Сара.

— Отвратная шутка перед вылетом, — сердито проговорил он в ответ.

— Отвра-а-а-тная? — нарочито громко и протянуто повторила Сара.

— Да, — буркнул в трубку Макс.

— Серьезно? Прям вот — отвра-а-а-тная? — еще раз протянула она последнее слово.

— Не беси меня.

— Отвратная, — еще раз повторила Сара и рассмеялась, — кто вообще так выражается? Отвратная.

— Нашла к чему прицепиться.

— Ты порой выражаешься так, словно тебе пятьсот лет. Где ты вообще такие словечки находишь?

— Читаю много правильной литературы. Зато ты на словечки порой совсем не скупишься.

— Ты уверен, что книги, которые ты читаешь — правильные? — она вновь рассмеялась.

— Уверен.

— Макс, — позвала его Сара.

— Что-о-о? — протянул он ворчливо.

— Ты… — она выждала небольшую паузу и добавила, — ты древний, — и расхохоталась.

— Я не древний. Я начитанный, — сердито пробурчал он в ответ.

— Ну-ну…

— Ох, и получишь ты у меня, когда увидимся.

— Хорошо, что это произойдет не скоро, и к тому времени ты успеешь забыть этот разговор. — Сара продолжала от души веселиться и подтрунивать над ним.

— У меня очень хорошая память. Я никогда ничего не забываю. И особенно не забываю того, что касается тебя.

— Я тебя не боюсь, — с вызовом произнесла Сара.

— А следовало бы…хоть иногда.

— Ладно, ваше сиятельство, мне пора на посадку.

— Ох, дождешься ты у меня, — нараспев произнес он.

— Как скажете, ваше сиятельство!

— Будь я сейчас рядом, ты бы точно не была такой храброй.

— Тогда мне вновь повезло, что ты так далеко, а не так близко.

Они замолчали ненадолго. И каждый подумал о чем-то своем.

Макс о том, что находится слишком далеко от нее и не имеет возможности посмотреть ей в глаза, заправить за ушко прядь непослушных волос, которая всегда выбивалась из любой прически, даже когда она забирала волосы в «хвост». О том, что не может сжать ее в объятиях и почувствовать равномерное биение ее сердца. О том, что не может дотронуться до ее руки, ощутить мягкость ее кожи и легкое подрагивание пальцев. Когда Сара улетает, перед самой посадкой у нее всегда слегка подрагивают пальцы. Словно она волнуется, хотя внешне остается совершенно спокойной и невозмутимой.

Сара во время разговора с Максом остановилась у окна и смотрела на то, как взлетают и заходят на посадку самолеты.

«Отвратная шутка перед вылетом», — всплыли в голове слова, сказанные Максом несколько минут назад. Очередной самолет зашел на посадку и плавно скользил по полосе.

«Ваше сиятельство», — вновь мысль в голове. Сара улыбнулась. Фамилия Максимилиана была Шереметьев. Она досталась ему то ли от русской бабки, то ли прабабки по отцовской линии, которая во времена своей юности вышла замуж, но фамилию менять не стала, а позже переехала за мужем в Австралию. Так и вышло, что Максимилиан оказался с русской фамилией и австралийским гражданством. И Саре очень нравилось над ним подшучивать, называя его то «ваше сиятельство», то просто — граф. Порой он делал вид, что это его жутко бесит, но каждый раз прощал ей эту маленькую шалость.

— Сара, — голос в трубке вырвал ее из размышлений.

— Да?!

— Обещай, что улетев выше облаков, ты обязательно вернешься.

Его обычная, и ставшая уже такой естественной и привычной, просьба, которую он всегда произносил перед любым ее отлетом.

— Я всегда возвращаюсь, пока ты меня ждешь.

— Я всегда тебя жду, Сара.

— Мне пора, Макс. Посадка заканчивается, — весело защебетала Сара, стараясь прогнать эту секундную грусть.

— Насладись хорошенько полетом, ты любишь ночные перелеты и постарайся все же поспать.

— Насладиться — это всенепременно, а вот поспать?.. Ты же знаешь — это из разряда фантастики.

— Позвони, как долетишь.

— Всенепременно.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Сара убрала телефон в сумочку и зашла в салон самолета.

За 36 дней до…

Всегда можно вернуться туда, где ты уже был, но только не в прошлое.

Почувствовав легкий толчок, Сара открыла глаза. Посадка совершена. Обычно она не спешит покидать «железную птицу» после приземления, а спокойно дожидается в кресле, когда все пассажиры встанут и покинут салон. Но не в этот раз. Сегодня она спешила вместе со всеми. Ей хотелось, как можно быстрее, покинуть салон самолета и оказаться по ту сторону терминала.

Сара получила багаж. Прошла паспортный контроль. И вышла на улицу. Как только раздвижные двери аэропорта закрылись за ее спиной, она замерла в немом недвижении. Подняла голову вверх, подставляя лицо солнечному свету. И хотя сегодня солнца не было, его скрывали легкие перистые облака, она все равно наслаждалась тем, как легкий ветерок касался лица и играл с волосами. Сара вдохнула в грудь побольше воздуха и выдохнув, произнесла: «Я вернулась».

Улыбнулась своему блаженному состоянию, открыла глаза и слегка прищурившись посмотрела вперед. Там, на другой стороне тротуара, стоял Никос. Он наблюдал за ней, не решаясь подойти и нарушить ее миг блаженства. Она улыбнулась и помахала ему рукой. И в ту же секунду он стремительно двинулся к ней и когда да нее оставалось всего пара шагов, раскинул руки в разные стороны. Сара бросилась к нему в объятия. Он поймал ее, обнял и закружил, отрывая от земли.

Сара звонко рассмеялась. «Все именно так, как и должно быть», — подумала она, когда он бережно и аккуратно поставил ее на землю.

— Ну, привет, καλη μου²! — ласково произнес он.

— Привет, мой хороший, — ответила она улыбаясь.

Никос подхватил одной рукой ее чемодан, второй приобнял Сару, и они не спеша пошли к машине.

— Хорошо-то как! — протянула Сара.

— Что ж, хорошего-то? Солнца нет, пасмурно, и не факт, что к обеду оно появится! — возразил Никос.

— Ты не понимаешь, — ответила она, улыбаясь, — ты здесь живешь и уже не замечаешь этого блаженства. А я, — она чуть помедлила, — я вижу и чувствую по‐другому. И поверь мне, Греция для меня лучшая из всех стран, где мне доводилось побывать.

— Я знаю.

Он загрузил чемодан в багажник, и они сели в машину. Завел двигатель и повернулся к ней.

— Я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала.

— Ты, наверное, голодная? Поехали, позавтракаем. А пока едем, ты расскажешь мне, что у тебя новенького произошло с нашей последней встречи.

Сара улыбнулась, соглашаясь со всеми его предложениями.

По дороге она рассказала ему, как сложилась ее жизнь за те четыре года с момента, как они виделись в последний раз. Рассказала, как по возвращении в свою страну открыла галерею, осуществив заветную мечту. Как встретила мужчину. Как вышла за него замуж. Переехала вместе с ним далеко-далеко от дома, на другой край света, откуда можно только ехать в одном направлении, потому что в другом можно только морем плыть. Она рассказала, как не сложилась ее семейная жизнь в чужой для нее стране. Рассказала про свое одиночество там. Про одиночество замужней жизни. И что все сложилось не так, как она себе представляла. Как они оба представляли. Совсем не так. Она рассказала, как распалась ее не состоявшаяся семья. Как она улетела из той страны в свой день рождения, просидев одиннадцать часов в аэропорту, в ожидании рейса. Улетела и поклялась больше никогда туда не возвращаться. Рассказала, как вернулась домой и начала все с чистого листа. И как получилось, что она вновь прилетела в Грецию. К нему. В страну, которую полюбила всем сердцем.

И пока рассказывала, она незаметно наблюдала, как Никос ее слушает. Иногда хмурится, что-то спрашивает, словно уточняя, и снова хмурится. Она наблюдала, как он улыбался и смеялся, когда она рассказывала очередную смешную ситуацию из жизни. Сара вслушивалась в его смех и голос. А всматриваясь в его лицо, заметила небольшие морщинки в уголках глаз.

«А раньше я их не замечала, или их раньше не было», — размышляла она про себя.

Спустя сорок минут Никос припарковал машину в небольшом переулке со множеством магазинчиков.

— Пойдем, навестим кое-кого, — сказал он, улыбаясь, и вышел из машины.

— Кого? — спросила Сара, захлопывая дверцу.

— Сама увидишь.

— Ладно.

Он обошел машину, подошел к ней и, взяв за руку, повел к одному из магазинчиков.

Когда они зашли внутрь магазина, Сара увидела Анджелоса, младшего брата Никоса. Анджелос сидел за столом и не замечал вошедших. Он пристально смотрел в монитор ноутбука и что‐то быстро печатал на клавиатуре.

— Привет, Анджи, — произнесла Сара.

Молодой человек оторвал взгляд от монитора и посмотрел на нее. Секундное замешательство, потом сомнение, улыбка, и он вскочив со стула, быстро направился к ней, протягивая руки для объятий.

— Са-а-а-ра-а-а, — нараспев протянул. — Ты ли это? Как…как ты здесь оказалась? Дай на тебя посмотреть! Ты хорошеешь и молодеешь с каждым годом. Такая красотка, — он говорил быстро, обнимая и целуя ее в обе щеки.

— Γεια σου αδελφος μου³, — в дверях появился Никос, — не узнал ее? Она все хорошеет и хорошеет.

— Да, и не говори. Сара, присаживайся, — Анджи придвинул к ней стул.

— Анджи, закажи покушать. Тиропита⁴, пончики и кофе. Мы только из аэропорта, еще не успели перекусить.

— Сейчас, все сделаю.

Через пятнадцать минут они сидели втроем за столом, ели горячую выпечку, запивая ее фредо-капучино⁵ и весело болтали.

— Как долетела, дорогая? — спросил Анджи.

— Отлично, просто отлично.

— У тебя во сколько был вылет?

— В 1:30.

— В 1:30?! — удивленно воскликнул Анджелос. — Ты хотя бы в самолете поспала?!

— Она не спит в самолетах, — ответил за нее Никос, — никогда не спит.

Сара посмотрела на него и улыбнулась.

— Почему не спишь? — удивленно спросил Анджи.

— Не знаю, просто не сплю и все. Не могу заснуть.

— Тебе, наверное, поспать нужно? Ты же всю ночь не спала.

— Нет, я не хочу спать. Греция дает мне столько сил, что сна требуется очень мало.

Анджи с Никосом засмеялись.

— Хорошо тебе, — сказал Анджи, — какие у вас дальше планы? Ты на сколько прилетела?

— Я не знаю, — Сара рассмеялась. — Я ведь никогда не покупаю обратный билет заранее, тем более, когда лечу в Грецию. У этой страны, как показала многолетняя практика, постоянно свои планы на мое пребывание. А свои планы, я тоже не знаю, — она посмотрела на Никоса, — я еще вообще ничего не планировала.

— Я уже все спланировал, — сказал Никос, — мы поедем в Лутраки⁶ на несколько дней. Согласна?

— Кончено, согласна! Обожаю озеро Вулиагмени⁷.

— Счастливчики, — протянул Анджелос, — я бы тоже сейчас хотя бы на пару дней куда-нибудь уехал.

— Ты же только недавно был в отпуске, — засмеялся Никос.

— Мало. Я еще хочу.

И они втроем рассмеялись.

Час спустя Сара и Никос уже мчались в сторону Лутраки, делая небольшие остановки по пути. Никосу нужно было решить рабочие вопросы, чтобы можно было спокойно потом насладиться отдыхом.

— Давно там не был, — сказал Никос после того, как они заправили машину и двинулись в путь.

— Почему? Тебе, все ближе, чем мне, — Сара улыбнулась.

— Времени не было, — и после небольшой паузы добавил, — я люблю туда приезжать. Очень люблю.

— Да, я помню.

— Сара?

— Да-а-а-а?! — протянула она.

— Можно вопрос?

— Тебе можно хоть миллион вопросов, — и она тихонько засмеялась, но видя его серьезное выражение лица, встревожилась.

— Что такое, Никос? Спрашивай, что ты хотел спросить?

— Да нет, так, глупости всякие.

— Начал — договаривай, — и она притворно сердито надула губы.

Никос посмотрел на нее, потом засмеялся, видя какую смешную гримасу она скорчила.

— Ладно. Почему ты… почему… — он помедлил в нерешительности, но все же продолжил, — почему ты вышла за него замуж?

Сара перестала корчить гримасу и удивленно посмотрела на него.

— Ну, я.…э-э-э… Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно, — ответил он серьезно. И она почувствовала, как машина, нет, она не поехала быстрее, она понеслась по дороге, словно в мотор незаметно установили реактивный двигатель. Стрелка спидометра, легла на 180 км/ч.

Сара легонько положила свою ладонь Никосу на плечо и почувствовала, как оно напряжено, нежно провела вниз по руке до запястья и остановилась. Он потихоньку стал сбрасывать скорость. И когда стрелка оказалась на 120 км/ч, она убрала руку и заговорила.

— Я вышла за него, потому что была влюблена. Он был добр и внимателен. И кажется, любил меня…

— Хм… кажется ей. — с сарказмом произнес Никос, не давая ей договорить.

— Тогда я была уверена, что он любит меня, — продолжила спокойно Сара. — А сейчас, мне только кажется, что он любил меня. Он хороший человек. Просто мы оказались настолько разные, что не смогли жить под одной крышей. К тому же он… к тому же он… — она замолчала и отвернулась к окну, надевая большие солнцезащитные очки.

— К тому же он… что? — продолжил Никос, переспрашивая.

Она молчала.

— Сара, — позвал он ее. Но она продолжала смотреть в окно. Словно отгородилась невидимым куполом от всего мира и осталась там одна.

Ей осталось только как в детстве сказать: «Я в домике».

Он сбросил скорость и перестроился в крайний правый ряд. Ему захотелось остановить машину, открыть дверцу, вытащить ее из этого «панциря» и обнять. Обнять, прижать к себе, провести ладонью по ее рыжим волосам, и разбить вдребезги купол, которым она себя окружила. Ему хотелось вырвать ее из цепких лап одиночества, в которое она сама себя отдала. Хотелось забрать ее себе. Для себя. Чтобы она была только с ним и только его. И ничья больше. И он бы защитил ее. От всего защитил бы. От этого мира. От одиночества. Он сделал бы для нее все.

Но он знал, знал, что эта женщина не может кому‐то принадлежать. Она со всеми. Но она ни с кем. Всегда одна. Сара была женщиной, покорившей множество сердец, но путь к собственному сердцу она тщательно скрывала.

Невозможно удержать того, кто всегда будет рваться на свободу.

Он съехал на обочину и остановил машину.

— Почему мы остановились? — спросила она, поворачиваясь к нему. И снова ее взгляд, голос, лицо, настроение были такими, как несколько минут назад. Минуты, показавшиеся ему вечностью.

— Мне показалось, что тебе… — он замолчал.

— Что мне? — с искренней улыбкой переспросила она.

Он всматривался в ее лицо и не мог поверить, что еще несколько секунд назад эта женщина, отгородившаяся от него стеной завесы, была настолько далека от него, что от Земли до Марса пешком и то ближе было бы дойти. А теперь она улыбается и снова здесь с ним. Такая близкая, такая своя и такая родная.

Он улыбнулся и выехал на дорогу.

— Не делай так больше. — попросил он.

— Как? — ответила она, искренне недоумевая.

— Ты знаешь как, — ответил Никос и посмотрел на нее.

— Нет, — засмеялась она в ответ, — не знаю. Как не делать?

— Не закрывайся от меня.

— Но я не…

— И не спорь, — перебил он ее. — Только не спорь со мной.

— Ладно, — ответила Сара спокойно и снова отвернулась к боковому окну.

Какое-то время они ехали молча.

— Ну, вот опять! — воскликнул он.

— Что опять? — спросила Сара и встревожено посмотрела на него.

— Ты вновь закрываешься. А-а-а-а… когда ты так делаешь, у меня ощущение, что рядом со мной Снежная Королева едет, а кондиционер работает на максимуме.

— Ты сейчас пошутил так, да? — спросила обижено Сара.

— Нет. Какие тут могут быть шутки?! Ты же… ты… как тебе вообще это удается?

— Что?

Он сердито посмотрел на нее.

— Сара, ты издеваешься?

— Та-а-ак, — протянула она. — Что я опять не так делаю?

— Ты все делаешь так. За исключением одного.

— И чего же?

— Ты… я не знаю, как у тебя это получается, и как ты это делаешь…

— Давай, говори, — перебила его Сара, — а я о-о-очень постараюсь понять, что ты имеешь ввиду, — она начинала сердиться.

— Вот сейчас… еще двадцать минут назад, ты была такая своя, такая родная и близкая, а потом… потом ты словно создала вокруг себя невидимый и непроницаемый купол и спряталась там. И я не знаю… но меня словно холодом обдало. Словно ты только что была со мной, а потом раз и исчезла. И стало так пусто. И…одиноко, — закончил он шепотом.

Она смотрела на него и не могла поверить в то, что кто‐то может вот так ощущать ее одиночество. Ощущать, как она закрывается от всех и всего мира.

— Прости. — прошептала она. — Прости, я…я не хотела, чтоб ты это ощутил. Я даже не думала, что кто–то может это чувствовать. Чувствовать, как я… ухожу в себя.

— Как тут не чувствовать? Я удивляюсь, что тебе еще до сих пор этого никто не сказал, — он посмотрел на нее.

— Макс говорил несколько раз. Но-о-о, я часто не воспринимаю его слова всерьез. К тому же это Макс, а с ним всегда все не так, как со всеми.

— И часто ты это делаешь? — он снова взглянул на ее лицо.

Оно было задумчивым и непроницаемым.

— Понятно. Ты делаешь это постоянно, — утвердительно заключил он.

— Ну, как бы не так уж и постоянно, — робко возразила она.

— Ага, конечно, — уже более спокойно и даже с улыбкой заметил Никос. — Очень тебя прошу, никогда так больше не делай. Хотя бы пока ты со мной.

Оставшуюся часть пути они ехали, беззаботно болтая о разных пустяках, рассказывая друг другу смешные истории из своей жизни.

Никос больше не поднимал тему, которую они не закончили. Но то, что она тогда так и не договорила, он запомнил.

Подъезжая к Коринфскому заливу⁸, он сказал:

— Вот и Коринф. Помнишь его? — и он указал рукой в левую сторону.

— Конечно, помню. Как его можно забыть? — весело ответила она, повернувшись в ту сторону, куда он показывал.

— Это уж точно! Как можно забыть 160 метров высоты, с которой ты в прошлый раз сиганула вниз. Такое сложно забыть. Как тебе, вообще, пришла в голову эта сумасбродная мысль — прыгнуть?!

В свой прошлый приезд, когда они проезжали по мосту и остановились посмотреть на царившую вокруг него атмосферу, Сара увидела группу людей, занимающихся банджи джампингом⁹ и, конечно же, она захотела прыгнуть. Они долго спорили с Никосом, ведь он был определенно против такого экстремального увлечения. Но Сара даже слушать ничего не хотела. И через час, дождавшись своей очереди и пройдя инструктаж, экипированная и с безумно бьющимся сердцем, Сара стояла на краю моста и смотрела вниз. Сосчитав мысленно до семи, она — прыгнула.

— Да, ладно тебе! Было же прикольно! — звонко рассмеялась она.

— Особенно, когда я стоял на мосту и смотрел, как ты летишь вниз, — строго добавил он.

— Ой, ладно тебе. Можно подумать, это тебе было страшно, а не мне, когда я вниз головой летела?

— А то нет?! Мне кажется тебе вообще ничего не страшно. Ты же безбашенная рыжая бестия.

— Но-но, поласковее. — шутя, сказала она. — К тому же ты ведь помнишь, что я все же кое‐чего боюсь?

— Ах, ну да, летающие тараканы, — и он со свистом покружил ладонью над ее головой и резко опустил руку ей на плечо.

— А-а-а, — вскрикнула Сара от неожиданности. — Прекрати! — и скинула его руку со своего плеча.

— Труси-и-ишка, — пропел он смеясь. — Сара труси-и-ишка.

— Ну да, и что? — развеселилась и она.

И в таком весело-беззаботном настроении, они въехали в Лутраки. Доехали до гостиницы, выгрузили вещи и пошли гулять по городу.

— Мне нужно позвонить Максу. Я совсем забыла о своем обещании позвонить ему, как только прилечу и обустроюсь.

— Ты же не даешь обещаний, — Никос расхохотался.

— Именно. Не даю. Видимо, поэтому я и забыла. Но если я сейчас ему не позвоню… — Сара замолчала и посмотрела на Никоса.

— Тебе от него попадет, — закончил за нее Никос.

— Нет, конечно, — беззаботно ответила Сара, — но тираду из нотаций и нравоучений мне придется выслушать.

— Тогда звони, а я схожу за твоим любимым лимонным мороженым.

— Ты — лучший! — крикнула она в отдаляющуюся спину Никоса.

Он повернулся и рассмеялся.

— Вот, запомни это. Сама сказала, — крикнул ей в ответ Никос.

Сара сняла с плеч свой маленький рюкзачок и стала искать в нем мобильный. В этот же момент она услышала звонок телефона. И по мелодии, что воспроизводил мобильный, Сара уже знала, кто звонит. Она достала телефон и посмотрела на экран. Имя, которое высвечивал экран мобильного, вызвало непроизвольную улыбку, а в глазах заплясали озорные чертики.

— Алло? — как можно беззаботнее промурлыкала Сара.

— Ты прилетела? Обустроилась? Сидишь, пьешь кофе? Созерцаешь очередные развалины? И напрочь забыла об обещании позвонить? — посыпались вопросы от знакомого голоса в телефонной трубке.

— Макс! Притормози. — рассмеялась Сара. — Да, я прилетела. Только обустроилась. И нет, я не забыла об обещании. Клянусь! Только достала из сумочки телефон и собралась набрать тебе.

— Врешь!

— Нет, правда.

— Вре-е-ешь, — более убедительнее протянул он.

— Да нет, же. Клянусь! — Сара едва сдерживалась, чтоб не рассмеяться.

— Точно врешь.

— Ладно, вру, — сдалась Сара. — Я забыла, — и звонко рассмеялась.

— Так и знал. — голос в трубке расхохотался. — Врать ты не умеешь. Так что оставь эти тщетные и безнадежные попытки. — Ладно. Какие развалины ты созерцаешь на этот раз? Акрополь?

— Не смей называть Акрополь, развалинами. Это же исторический шедевр, — как можно серьезнее ответила Сара.

— Как скажешь, — подытожил Макс и, после небольшой паузы, добавил, — составила уже план действий?

— И да, и нет. Решила не усложнять и позволить судьбе самой прокладывать мой путь.

— Славный план.

— Как всегда, ты же знаешь.

— Да, знаю.

Макс действительно знал. За пятнадцать лет он хорошо изучил ее. Например, то, что врать она не умеет. Или как накручивает прядку волос на указательный палец левой руки, когда не решается что-то сказать. Как в задумчивости перебирает шармы на своем браслете Pandora, который всегда носит как талисман, на удачу. Она не добавляет молоко в кофе, который сварила в турке, но зато не скупится на него, когда кофе из кофемашины. Знал, что Сара не любит ваниль, корицу и клубничный сироп. О том, что она поет в душе и ненавидит ванну с пеной. Знал, что ей очень нравятся большие лохматые собаки, и почему Сара не заводит себе такую. Или то, что она раньше страдала от аэрофобии, и в то время предпочитала путешествовать на машине или поезде, хотя и не любит поезда, и как он на протяжении нескольких лет помогал ей избавиться от страха полетов.

За прошедшие годы между ними происходило разное. Ссоры, расставания, браки, разводы. Гонки на его машинах по ночным мегаполисам. Посиделки на крышах домов и даже небоскребов. Полеты в другую страну после выхода из ресторана, когда она была в вечернем платье, а он в костюме. Прыжки в ледяную воду водопада, название которого она до сих пор не в состоянии запомнить и выговорить.

— Макс, — голос Сары из телефонной трубки прервал его воспоминания. — Макс! Ты еще здесь?

— Конечно, — ответил он.

— Думаешь очередные думки? — рассмеялась Сара.

— Да, вспомнил мою любимую рубашку, которую ты умудрилась испортить.

— Ой, да ладно тебе, наплевать и забыть, — она вновь звонко засмеялась.

— Тебя послушать, так в этой жизни стоит только отплевываться и забывать, — рассмеялся Макс.

— Нет, не только. Можно еще много путешествовать и поменьше работать. Тебе бы это точно не помешало.

— Все, красотка, я поехал на встречу, а ты начинай осуществлять свой судьбоносный план.

— Как скажешь, — Сара вновь засмеялась.

— Кстати, Никос встретил тебя?

— Конечно. Это же Никос.

— Передавай ему от меня привет. И скажи, что он головой за тебя отвечает.

— Привет я ему передам, а вот вторую часть твоего милого послания, оставлю при себе.

— Тебя должен кто-то беречь, пока меня нет рядом.

— Да неужели?! И как это я столько лет прожила и даже выжила, пока ты так много работаешь и живешь совершенно на другом полушарии от меня?

— Сам в шоке от этого. И как тебе это удается? — он рассмеялся.

— Все, Макс, пока-пока, — пропела Сара в трубку.

— Рад был услышать тебя. До скорого.

К тому времени, как Сара закончила говорить по телефону, Никос вернулся с большим стаканчиком мороженного в одной руке и кофе в другой.

— Ну что, как поговорили? — спросил он.

— Как обычно. Это же Макс. Тебе привет. Мне нотации. А еще он обозвал Акрополь развалинами.

— Скорее руины.

— Вы сговорились с ним что ли?! Акрополь — это исторический шедевр!

Никос рассмеялся.

— Пойдем, дойдем до Костоса. Там вся наша тусовка должна быть, — предложил Никос.

— А кто такой Костос?

— Костос — мой друг. А что в прошлый раз я тебя с ним не знакомил?

— Нет, — ответила Сара и покачала головой из стороны в сторону, словно подтверждая свое отрицание.

— Что ж, сейчас познакомлю.

Они шли по узкой улочке, на которой с обеих сторон были расположены кафе и магазины. В основном, это были маленькие сувенирные магазинчики, предназначенные для туристов. Вскоре Сара заметила белую вывеску с большими красными буквами «Туристический магазин. У Костоса». Она улыбнулась. А когда они поравнялись с магазином, увидела напротив двери, с другой стороны тротуара, небольшой кованый столик и три, в таком же стиле, стула. На столике стоял чей–то недопитый фредо-капучино, рядом лежала пачка сигарет «Мальборо», а в пепельнице дотлевала сигарета.

Никос зашел в магазин.

— Костос! — громко позвал он. И из глубины зала вышел высокий белокурый мужчина.

— Какие люди! Никос, — ответил мужчина, и Сара поняла, что это и есть тот самый Костос.

Мужчины обняли друг друга, пожали руки, и Никос повернувшись в сторону Сары, произнес:

— Костос, это Сара. Моя прекрасная и очаровательная подруга. Костос улыбнулся Саре, и она улыбнулась в ответ.

— Костос, — представился мужчина и протянул Саре руку.

— Приятно познакомится, — ответила она, протянула руку и почувствовала, как ее ладошка утопает в теплой мужской руке.

— Какими судьбами, Никос? Хотите кофе?

Никос посмотрел вопросительно на Сару, и она утвердительно кивнула головой.

— Присаживайтесь, а я сейчас организую, — сказал Костос и ушел в сторону кофейни.

Сара присела на один из кованых стульев, облокотилась на столик, поставив подбородок на ладони, повернув лицо в сторону солнечных лучей.

— А солнце все-таки вышло, — произнес Никос глядя на ее довольную мордашку.

— Угу, — протянула Сара в ответ, не открывая глаз.

Костос вернулся буквально через пять минут с тремя пластиковыми стаканчиками фредо-капучино.

— Угощайтесь, друзья! — предложил он, ставая на стол стаканчики.

— М-м-м… как вкусно-о-о! — протянула восторженно Сара, делая глоток этого холодно–божественного напитка.

— А где Александр? — спросил Никос у Костоса.

— Где-то в городе. По крайне мере, был с утра.

— Позвони ему.

Через пару часов маленький кованый столик у магазинчика окружало уже двенадцать человек. Мужчины. Женщины. Кого-то Сара знала, кого-то видела впервые. С теми, кого она знала, обнималась и целовала на греческий манер в обе щеки, на каждую по одному поцелую. А тем, кого видела в первый раз, пожимала руку. В целом, со стороны складывалось ощущение, что все эти люди знают друг друга довольно-таки давно. А то, как они порой шумно, эмоционально, практически наперебой разговаривали, смеялись, что-то обсуждая спорили, позволяло думать, что они давно не виделись и очень соскучились друг по другу. Кто-то уезжал и приезжал на мотоцикле, кто-то на машине, кто-то приходил.

Ближе к полуночи Костос закрыл магазин, и вся компания отправилась на набережную, прихватив с собой несколько пледов и покрывал. Дойдя до пляжа, они расстелили покрывала почти у самой кромки воды на каменистом берегу. Кто-то пил виски с колой, кто-то вино, кто-то узо. Сара не помнит, кто принес большой пакет со льдом, но то, что он спас положение было однозначно. Как можно было бы пить узо безо льда? Да никак.

Спустя еще несколько часов Никос с Адонисом (молодой человек чьей-то сестры) затеяли спор. Саре было сложно понять, о чем именно был этот спор, поэтому она периодически все же уходила в себя и наслаждалась внутренней тишиной. Слушала море. Смотрела на звездное небо. Вдыхала воздух любимой страны. И со стороны создавалось видение, что эта маленькая, хрупкая женщина абсолютно счастлива. По сути, так оно и было. Ведь она вновь здесь. В своей любимой стране. Лишь изредка, когда она слишком уходила в себя, Никос брал ее за руку и тихонько сжимал ладонь, возвращая тем самым в этот реальный мир. И она возвращалась. Улыбалась ему. И старательно пыталась вникнуть в суть разговоров и споров. Но, не поняв за полчаса ничего из того, что обсуждалось и к чему были споры, вновь уходила в себя.

Ближе к шести часам утра эта шумная, веселая и дружная компания разъехалась каждый в своем направлении. Кто-то уехал домой, кто-то в гости к друзьям, у которых остановился. Сара и Никос, отправились в гостиницу по своим номерам.

За 35 дней до…

Утро — это возможность прожить еще один день.

Солнце еще не успело подняться высоко над горизонтом. Но уже ярко светило и предвещало очередной неповторимый день. Окна в номере не были задернуты плотными шторами, а свисали плавными волнами с одной стороны, позволяя утреннему свету проникать в комнату.

Солнечный лучик постепенно пробирался от прикроватного столика на постель. Он скользил, замирал на какие-то мгновения и вновь продолжал свой неторопливый путь. Он не спешил, словно сам наслаждался своим скольжением, постепенно подбираясь все ближе и ближе к спящей Саре. И как только коснулся ее лица, как только он добрался до ее щеки, Сара приоткрыла глаза.

— Хорошо-то ка-а-а-а-к! — протянула она нараспев, сладко потянулась и перевернулась на спину, подставив лицо солнечным лучам и направив его в сторону окна.

«Настал новый день. Взошло новое солнце, и я в любимой стране, — рассуждала она. — Нельзя терять ни секундочки! Который час?» Вскочила с постели, подбежала к столу и взяла телефон, переворачивая его экраном к себе. «Девять? Не может быть? — она тихонько засмеялась. — Я поспала всего-то три часа, а бодрая и выспавшаяся будто проспала вечность».

Сара быстро приняла душ, оделась, сделала легкий макияж и вышла из номера. Подошла к одной из дверей в коридоре и прислушалась. За дверью стояла полная тишина.

«Сто процентов спит еще», — подумала она и отправилась вниз завтракать.

После завтрака Сара подошла к метрдотелю и спросила, может ли она взять еду и отнести ее в номер к другу, который еще спит? Он не был против такого жеста заботы и даже сказал официанту помочь ей донести завтрак.

Дверь номера она открыла запасным ключом, заранее попросив его у администратора. И взяв из рук официанта поднос с завтраком, сказала на греческом:

— Ευχαριστώ πάρα πολύ¹⁰.

— Παρακαλώ. Να εχεις μια ωραια μερα¹¹.

Поставив аккуратно поднос на прикроватный столик, Сара закрыла дверь номера. На носочках, чтобы не разбудить спящего Никоса, вернулась обратно в комнату. Она накрыла на столике завтрак и тихонько присела на край кровати. А он все еще спал. Сара наблюдала за ним и не решалась разбудить.

— Καλημέρα¹², Сара, — услышала она его сонный голос и улыбнулась.

— Καλημέρα, Никос! — ответила она и, наклонившись, чмокнула его в щеку.

Никос открыл глаза, щурясь от яркого света.

— Вставай, соня. Вставай. Завтрак подан, — и засмеялась.

— Да? Ты заказала завтрак в номер?

— Нет. Я принесла завтрак к тебе в номер.

Он удивленно посмотрел на нее и сел в постели.

— Только не говори, что ты уже позавтракала.

— Ага, — и она закивала утвердительно головой.

— Во сколько ты встала? И сколько сейчас вообще времени?

— Я проснулась в девять. Сходила, позавтракала. И решила немножко позаботиться о тебе. И вот, вуаля. Завтрак подан в номер, — пропела она на одном дыхании и указала жестом в сторону столика.

— Да-а-а? И как же ты зашла в номер?

— Э-э-э, взяла запасной ключ у администратора.

— И он тебе его так просто дал?

— Ну, нет, что ты, совсем не просто. Мне пришлось поулыбаться ему минут пять.

— Вот ты хитрая лиса, а, — и он взъерошил на ее голове волосы.

— Ну не на-а-а-до, — протянула Сара, — я только уложила прическу.

Никос посмотрел на прикроватный столик.

— Ты что, ограбила весь ресторан? Куда столько много?

— Ну, я думала, ты будешь голодный. К тому же ты мужчина, а мужчины всегда едят много.

— Только не я.

Пока Никос завтракал, Сара озвучивала план на сегодняшний день.

— Ты говорил вчера, что здесь есть прекрасный пляж, где ночью видно все звезды, предлагаю вечером уехать туда. А сейчас, когда ты позавтракаешь, мы искупаемся и поедем еще раз смотреть Коринф, и можно отправиться в Олимпию.

— А что ты там хочешь посмотреть в Олимпии?

— Ну не знаю, говорят, оттуда произошли Олимпийские игры, а значит там должно быть на что посмотреть. Например, храм Геры и Зевса.

— Это далеко, Сара. Давай лучше я тебя свожу в Эпидаврос, вот там действительно есть что осмотреть.

— А что это — Эпидаврос? Что там есть?

— Там древнегреческий амфитеатр, сохранившийся до сих пор практически в целости и сохранности.

— Да-а-а? Хорошо, поехали.

— Хорошо, только можно я сначала доем? А потом искупаемся в море.

— Конечно, можно, — весело ответила Сара, — тебе вообще все можно.

Через сорок минут Сара, скидывая с себя одежду, уже бежала в воду. Никос присоединился к ней, и они поплыли, рассекая воду равномерными взмахами. Вдоволь наплававшись, вышли на берег и улеглись на полотенца.

— Ну что? Греемся, обсыхаем и едем смотреть Эпидаврос? — спросил Никос.

— Определенно, — ответила Сара, не открывая глаз, наслаждаясь солнечным теплом.

Через час они мчались в сторону Эпидаврос. Одной из главных достопримечательностей которого, являлся античный театр, один из самых крупнейших в мире и сохранившийся до наших дней. Его вместимость насчитывала четырнадцать тысяч человек.

— По приданию, этот театр был построен в середине четвертого века до н. э. И так как Эпидаврос считается местом врачевания, он посвящен богу медицины Асклепию. Сам амфитеатр был построен для развлечения знати, но говорят, что акустика и звучание в нем имели целительную силу, — рассказывал Никос пока они ехали.

— Мне всегда была интересна греческая мифология. Мне кажется ни в одной культуре нет столько мифов, приданий, легенд, разных богов и богинь, сколько в греческой. Я считаю, что в них какая-то своеобразная магия, что ли. Во всяком случае для меня.

— Значит тебе там определенно понравится, — ответил Никос.

— Расскажи еще что-нибудь про Эпидаврос, пока мы едем.

— Ну-у-у, — протянул он, — скоро сама все увидишь. Но вообще сам театр поражает. Он состоит из пятидесяти пяти рядов, которые выстроены из камней. Раньше рядов было тридцать четыре, если не ошибаюсь, но потом достроили еще двадцать один ряд. Само театральное действие происходит внизу, в центе. И в самой середине есть такой медный пятачок, диаметром сантиметров сорок, может пятьдесят, максимум. Так вот, если на него бросить монетку, то ее звон ты услышишь даже на самом верхнем ряду.

— Невероятно! — воскликнула Сара.

— Что сказать, уже в то время греки умели строить, — Никос рассмеялся.

— А этот Асклепий, если я ничего не путаю, он был сыном смертной и бога Аполлона. Его воспитывал кентавр, который и учил врачеванию. Только вот не помню почему, именно кентавр занимался его воспитанием, а не его мать.

— Ты не путаешь, Сара, по легендам все так. Аполлон влюбился в смертную Корониду, и пока она носила ребенка, сама влюбилась в смертного и изменила с ним Аполлону. Он узнал и убил ее. И когда ее тело сжигали на костре, Аполлон сжалился над ребенком, который вот-вот должен был родиться, как ни как все же он был его сыном. И он вынул его из утробы Корониды, за что и получил свое имя — Асклепий, что переводится как «вскрытый».

— Да уж, ну и страсти у них бушевали.

Через час они были на месте.

Никос был прав. Это древнее наследие действительно поражало. И не только своим размахом. Но своим духом, атмосферой, вызвавшие в Саре определенные эмоции. Когда они оказались у театра, было уже за полдень и солнце потихоньку начинало свой путь к закату, погружая долину в мягкий-желто-оранжевый оттенок. Людей, на удивление оказалось мало, лишь редкие туристы, путешествовавшие парами или маленькой компанией, а обычных туристических групп не было вовсе.

Сара поднялась по ступенькам с нижнего ряда до самого верха. Потом не спеша прогуливалась вдоль рядов дотрагиваясь руками до каменных сидений, спустилась вниз. Прошла по большому кругу сцены и встала на середине. На том самом медном пяточке, про который рассказывал Никос. Она подняла голову слегка вверх, подставляя лицо солнечным лучам, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и плавно выдохнув, затаила дыхание. Окружающие звуки померкли, и она погрузилась в свои ощущения.

«Как же изменчиво время. Это сооружение простояло две с лишним тысячи лет и еще столько же может простоять. Оно пережило не один десяток веков и сотни поколений. Мы приезжаем чтоб посмотреть на него, а на самом деле это оно смотрит на нас.

Историческая достопримечательность, это не просто уникальный, доисторический элемент культуры, позволяющий нам соприкоснуться с прошлым, нет, это временной гигант, сохраняющий в себя историю каждого из нас.

Для человека это всего лишь мгновение, несколько проведенных рядом с ним часов позволившие увидеть нечто необычное, удивительное, радующие глаз и вызывающие восхищение.

Сколько людей тут уже побывало? Сколько глаз смотрело на этот театр? Мы все видим одно и тоже, просто в разные эпохи и в разном состоянии. Для нас это творение, созданное одним человеком и сохранившиеся до наших времен.

Но он, Эпидаврос, он видел каждого из нас. Он видел какой человек бывает в разные века. Одеяния, культуру, пороки, религии, национальные и межрасовые различия. Проникал в души миллиардов людей и оставлял в них свой след. Он видел события, о которых мы никогда не узнаем, слышал слова, которые нам никогда никто не перескажет. Смотрел как проходили представления, сплетались интриги, случались кровопролития и зарождалась любовь. Наблюдатель, ставший свидетелем бесчисленного множества человеческих историй. А мы знаем о нем всего лишь одну, с разными ответвлениями, доводами, предположениями и догадками.

Мы для него крупицы песка, извечно движущиеся во временном потоке.

Я уйду, а на это место встанет другой человек. И у него будет своя жизнь, взгляд на мир, история, которой он поделится с этим местом, навечно оставив тут крупицу себя».

— Сара.

Он медленно открыла глаза и повернулась к Никосу.

— Все хорошо? — спросил он.

— Да, — ответила она, улыбнувшись уголками губ, — я просто поделилась с этим местом своей историей, и возможно он о сохранит ее, увековечив в себе.

— Я говорил, тебе здесь понравится.

— И ты оказался прав.

— Если ты не против, пойдем, прогуляемся еще по окрестностям, потом поужинаем и будем выдвигаться в сторону Афин.

— Я не против.

Вечером они вернулись в Афины и Никос отвез Сару в дом, который она всегда арендовала во время своего пребывания в Греции. Его владелицей была милая старушка — София, которая жила по соседству.

За 34 дня до…

Счастье живет внутри каждого из нас, и у каждого оно свое.

Да, ей нравилось каждое утро посыпаться в лучах солнечного света. Чувствовать ласковые прикосновения на лице, такие нежные и согревающие, неторопливо скользящие по бархатной, загорелой коже. Сара сладко потянулась и внутренне замурлыкала.

Из открытого окна она почувствовала запах свежей выпечки. Ей нравился аромат свежего хлеба по утрам, доносимый ветром из булочной внизу, всего через дом от нее. Можно проснуться, умыться, спуститься по ступенькам лестницы вниз и выбежать на улицу, и прищуриться от ослепительного солнца и удовольствия. Дойти до магазина. Купить свежее молоко, и только испеченные, горячие тиропита и пончики. Рядом на рынке купить фрукты и овощи, которые еще рано утром росли на полях. А вернувшись домой, не спеша, позавтракать. А после, прогуляться до берега моря. Этот десятиминутный путь доставляет Саре огромное удовольствие. Не надо стоять в пробках огромного мегаполиса ее страны, дышать пылью и выхлопными газами машин. Не надо видеть сонные, недовольные лица серой толпы любимого ею города. Здесь, в этой стране, ничего подобного нет. Тут все приветливы и улыбчивы. Даже если для улыбки нет никаких причин.

Здесь нет ничего, что хочется исправить. Море и горы, воплощающие ее совершенную мечту. Спокойная и размеренная жизнь, наполненная теплой приветливостью.

«Как же я счастлива» — подумала Сара, и на ее губах заиграла блаженная улыбка.

«Что делает людей счастливыми? — рассуждала она, пока готовила завтрак и варила кофе. — Семья? Карьера? Деньги? Работа? Дети? Муж или жена? Родители? Достижение поставленных целей? Покорение непокоренных высот? Осуществленные мечты и желания? Как человек впадает в это состояние эйфории под названием — счастье?

Счастье — это отрывистые мгновения жизни? Моменты? Ситуации? Окружение?

Человек испытывает счастье в какой-то определенный момент времени, а что потом? Что потом, когда этот момент проходит? Чувствует себя несчастным? Или же этот приступ эйфории притупляется, но остается внутри и не ощущается так остро?

Можно ли быть постоянно счастливым? Если я счастлива сейчас, просто счастлива, от того, что солнце светит, на кухне пахнет вкусным завтраком и кофе, у меня отличное настроение, то что будет потом, когда я через час выйду за дверь? — продолжала рассуждать Сара.

— Буду ли я также счастлива? Или это состояние притупится? Гормоны поутихнут. Эйфория мгновения пройдет. Но буду ли я счастлива? Или я — буду просто я? В каком-то настроении, которое можно будет определить словом «хорошее». Но смогу ли я быть в этом настроении так же счастлива, как сейчас?»

Она налила в фарфоровую чашку кофе из турки и вышла на залитую солнечным светом лоджию. Села в мягкое кресло, покрытое шелковой накидкой. И почувствовала приятную прохладу, когда ткань шелка прикоснулась к ее коже. Сделала маленький глоток восхитительного напитка и зажмурилась от удовольствия.

Ей нравилось, как мягкая ткань шелка соприкасалась с кожей, оставляя на ней легкую прохладу. У нее был еще целый час до приезда Никоса. Час, который она могла посвятить себе и своим мыслям. А после они отправятся покорять новые горизонты.

— Что же ты приготовил для меня на этот раз? — прошептала Сара и улыбнулась. Никос всегда умел удивлять ее, увозя в очередное путешествие.

Никос. Мужчина с прекрасными карими глазами и печально‐одинокой душой. Они познакомились много лет назад и почти сразу стали друзьями. Видимо одинокие волки чувствуют друг друга.

***

Она вспомнила, как десять лет назад в свой первый прилет в Грецию, через несколько дней оказалась у друзей на вечернем приеме, в честь дня рождения сына подруги. Она не раз и не два бывала на подобных приемах, и этот, по своей сути, ничем не отличался от предыдущих. Только лишь страна другая. Люди другие, она бы сказала, более искренние и душевные, скорее от того, что на нем были, родственники и близкие друзья семьи. И эта греческая манера общения: внимание, теплота и взгляды, полные доброты и искренности.

Сара стояла в стороне у входа на большую лоджию, расположенную на втором этаже дома, откуда просматривался весь зал, в котором проходил прием. Она пила красное вино, наслаждаясь его фруктовым ароматом. Ей нравился слегка терпкий привкус послевкусия, которое оно оставляло после каждого глотка.

Сара проводила взглядом по залу, наблюдая за пришедшими и новоприбывшими гостями. Скользила от лица к лицу, от силуэта к силуэту, ни на ком не задерживаясь. И поэтому, когда она увидела смуглого, достаточно крепкого мужчину в белой рубашке и темных джинсах, ее взгляд скользнул по нему также спокойно и легко, как и по всем другим гостям. Потом замер на мгновение, остановившись на старинных часах в углу зала, и вновь вернулся к этому незнакомцу. Сара была уже знакома со многими людьми, находившихся в этом зале, но его она видела впервые.

— Это Никос, — прошептал на ушко мягкий женский голосок, принадлежавший Клео.

Клео и Сара были давними подругами. И этот прием Клео организовала в честь дня рождения своего младшего сына.

— Он мой двоюродный брат. И кажется, ты с ним еще не знакома? — она тихонько рассмеялась.

Сара настороженно посмотрела на нее.

— Клео, умоляю тебя — не надо, — с мольбой в голосе прошептала Сара.

— Что не надо-о-о? — как можно более невинно протянула Клео, и в ее глазах заплясали озорные чертики.

— Даже не вздумай заниматься сводничеством, я прекрасно знаю этот твой взгляд и заговорщический голосок.

— Ой, перестань. У меня и в мыслях не было, — она вновь тихонечко рассмеялась.

— Клео. Я серьезно. — сказала Сара строгим голосом и бросила на нее сердитый взгляд.

— Не хмурься, морщины раньше времени появятся, — прошептала Клео. — Сара, я не собираюсь вас сводить, хотя Никос очень даже хороший, чертовски обаятельный, и из приличной семьи.

— Значит, тот еще ходок.

— Кто-о-о-о? — Клео посмотрела на Сару удивленным взглядом.

— Ходок, — спокойно ответила Сара.

— Это еще кто такой?

— Ты что не знаешь значения слова — ходок?

— Не-е-е-т. Объясни.

Сара притворно тяжело вздохнула. Потом бросила взгляд на Никоса, который продолжал стоять в противоположном углу зала.

— Ходок, то же самое, что бабник и ловелас. В общем, любимец женщин.

— Я поняла. Γυναικας¹³.

— Наверное.

— Γυναικας — переводится, как ловелас или любитель женщин. Перестань, Сара, Никос хороший, и никакой он не гинэкас, — немного сердито произнесла Клео. — И он мой брат.

— Двоюродный брат, — поправила Сара.

— Двоюродный брат, — повторила Клео и после недолгой паузы продолжила, — а это значит, что он член семьи и вам нужно познакомиться.

— Солнышко мое, я не горю желанием с кем-то еще знакомиться. Я пришла выразить тебе свое уважение, и поздравить своего крестника, и подарить ему подарок.

— О-о-о, — протянула Клео, — Михалис, как всегда, в восторге от твоих подарков, смотри, он из рук его даже не выпускает, — и она плавно, и изящно указала рукой куда-то в сторону.

Сара, проследив за ее жестом. Вновь увидела Никоса, держащего на руках ее крестника. Михалис звонко смеялся и, обхватив Никоса за шею обеими ручками, не выпускал из рук подарок Сары. Она улыбнулась при виде этой милой картины. Но через секунду вновь нахмурилась. Клео посмотрела на ее, засмеялась и произнесла:

— Я говорила тебе не хмурься, морщины появятся раньше времени, — она легонько толкнула ее локотком в бок, вновь засмеялась и ушла. Сара видела, как она подходит к Никосу и что-то говорит ему. Потом услышала звонкий смех своего крестника, и вот уже Михалис протягивает ручки к маме и, обхватив ее за шею, перебирается к ней на руки. Сара, наблюдая за этой милой картиной, невольно улыбнулась.

«А ей идет материнство», — подумала она. Да, Клео была одной из немногих женщин, которую материнство красило, делало еще прекраснее и женственнее.

Сара заметила, как Никос посмотрел в ее сторону. Пробежался взглядом по ней сверху вниз и обратно. Его губы расползлись в улыбке, а в глазах появился тот самый азартный блеск, который Сара видела уже не раз. Блеск, который свойственен мужчинам, когда они смотрят на нее. Она перестала улыбаться, и тяжело вздохнув слегка помотала головой, словно рассеивая наваждение и, повернувшись, вышла на лоджию.

«Немного свежего, прохладного воздуха будет сейчас как нельзя кстати», — подумала она.

— Ты похожа на одинокую волчицу с глазами спелой оливы и сердцем любящей матери, к которой тянутся дети, — услышала Сара мужской голос за спиной и повернулась.

В нескольких шагах от нее стоял Никос. Сара посмотрела ему в глаза, но прежнего блеска в них уже не было. Зато появилось что‐то другое. Этот взгляд был ей тоже хорошо знаком, но она никак не могла вспомнить, где она его видела. Когда? У кого? Она молча отвернулась и продолжила смотреть на море. Никос подошел ближе и встал рядом.

— Прекрасный вид, — сказал он и посмотрел на нее.

— Да, чудесный, — тихо ответила Сара.

— Я Никос, — представился он и протянул руку.

Сара вновь посмотрела ему в глаза, потом перевела взгляд на протянутую руку. Смуглая, загорелая кожа очень контрастировала на фоне белоснежной рубашки.

— Сара, — ответила она, вложив свою ладонь в его руку. Никос слегка сжал ее маленькую ладошку, которая утонула в его руке, и провел большим пальцем по запястью.

— Какая гладкая и шелковая кожа.

Сара выдернула ладонь из его руки, тяжело вздохнула и вновь отвернулась.

— Это просто комплимент, не более, — сказал он.

— Да. Я так и поняла, — коротко ответила она.

— Но он тебе не понравился, — заключил Никос.

— Дело не в тебе, не в комплименте, просто… — она замолчала.

— Просто… — повторил Никос, — ты не договорила.

Сара вновь повернулась лицом к нему, еще раз окинула его взглядом и… заулыбалась.

— Так почему же я похожа на одинокую волчицу с какими‐то там глазами и сердцем? — спросила она, меняя при этом тему их разговора, и как можно беззаботнее улыбнулась.

— Запомнила? — Никос засмеялся. — Одинокая волчица с глазами спелой оливы, — еще раз повторил он, замолчал на секунду и продолжил, — этого не объяснить.

— А ты попробуй.

— Ты выделяешься из всех здесь присутствующих.

— Не такая загорелая как все? — пошутила Сара.

Никос улыбнулся.

— Дело ни в загаре и ни в цвете кожи. Ты просто — другая. Привлекательная. Изящная. Элегантная. И чертовски красивая…

Сара удивленно вскинула одну бровь и улыбнулась уголками губ.

— Тут все такие. Приветливые. Милые. Элегантные, — ответила Сара.

— Но ты единственная, кто завораживает, — продолжал Никос, — в тебе есть что-то такое, что выделяет тебя из всех.

— Может то, что я блондинка? — пошутила Сара.

Никос посмотрел на ее волосы, уложенные чуть выше затылка в легкую прическу, открывая простор элегантной шеи. Некоторые прядки выбились из прически и спускались непослушными локонами к плечам. Легкий ветер обдувал их своим прикосновением, играя с завитками волос, слегка поднимая их вверх, закручивая маленьким вихрем, и после отпускал на свободу.

Никос улыбнулся.

— Скорее то, что ты особенная, — произнес он после недолгого молчания.

— Это не делает меня одинокой волчицей, — заключила Сара.

— Но ведь это так.

— Возможно, но это не точно. Ну-у-у, а ты… Ты одинокий волк?

— В душе, да. Но по жизни предпочитаю ходить стаей.

— Хм-м-м-м…а я вот предпочитаю быть одна.

— Для этого есть причина?

— Для всего, всегда есть своя причина, — тихо произнесла Сара и снова посмотрела в сторону моря. Лунная дорожка отражалась на морской глади серебристыми бликами.

— Клео сказала, что ты прилетела совсем недавно.

— Да, верно.

— Надолго?

— Не знаю. В моем запланировано-незапланированном плане обычно нет временных ограничений.

— Где уже успела побывать?

— Можно сказать, я еще толком нигде не была. Ездила в Монастира́ки¹⁴, посмотрела Акрополь¹⁵, посетила несколько парков и гуляла по городским улицам. Но я составила весьма амбициозный план путешествий по Греции. Хочу побывать везде, куда только смогу доехать на машине или доплыть на пароме.

— Возьмешь меня в компаньоны для осуществления своего плана путешествий? — спросил Никос серьезно и вновь посмотрел, как легкий ветер закручивает прядки ее волос на шее.

Сара взглянула на его лицо. Никакого блеска в глазах. Никакой полуулыбки.

— Я могу показать тебе в Греции такие места, о которых не написано ни в одном путеводителе, но поверь, они заслуживают внимания. Некоторые даже больше, чем всеобщие достопримечательности.

— Почему? — спросила она.

— Потому что в них есть нечто особенное, уникальное, как и в тебе.

— Почему ты хочешь, чтоб я включила тебя в свой план путешествий?

— Потому что тебе стоит увидеть то, что ты никогда не видела. А увидев, уже никогда не забудешь. К тому же эти места тебе никто не покажет кроме меня.

Сара посмотрела на Никоса и задумалась.

Он стоял напротив и наблюдал за ней. За ее взглядом, который смотрел на него, но словно проходил сквозь него. Будто она смотрела куда-то дальше, за его пределами. Наблюдал, как подрагивают ее ресницы, и как она в задумчивости перебирает бусинки браслета на запястье. Ветер продолжал свою игру с ее непослушными прядками, слегка подбрасывая их вверх. И когда завитки коснулись и на мгновение остались у нее на щеке, у Никоса возникло желание дотронуться до ее лица и заправить непослушные волосы за ушко. Он уже был готов протянуть руку и убрать непослушную прядку, но ветер опередил его и тихонько откинул волосы назад.

Никос мысленно улыбнулся такому хитрому ходу. И в следующую секунду от легкого дуновения, одна из непослушных кудряшек поднялась чуть выше и зацепилась за ресницы. Сара вздрогнула и машинально дотронулась до лица рукой, стараясь убрать волосы с ресниц.

Никос, легонько перехватив ее ладонь, отвел от лица.

— Позволь мне.

Сара молча кивнула.

Он дотронулся пальцами до ее подбородка и аккуратно приподнял его вверх, и повернул лицо к свету. Она посмотрела ему в глаза и несколько раз моргнула.

— Не бойся, я аккуратно.

— Я не боюсь. Просто щекотно.

Он улыбнулся. И продолжая держать Сару за подбородок, дотронулся до ее ресниц, снял с них непослушную прядку. Через секунду, его руки уже не касались ее лица.

— Спасибо, — тихо прошептала Сара.

Он лишь улыбнулся в ответ. Но как-то немного грустно и слегка печально.

— Поверь мне, Сара, тебе стоит это увидеть.

— Я подумаю. Хорошо?

— Хорошо. Я оставлю тебе свой номер, если вдруг надумаешь, позвони, и перед тобой откроются все самые прекрасные и удивительные уголки этой страны.

Сара лишь улыбнулась в ответ.

— Еще увидимся, — произнесла она и слегка дотронулась до его плеча, потом повернулась, и ушла в зал к гостям.

Семьдесят два часа спустя она написала ему смс: «И что мы поедем смотреть в первую очередь?»

Именно так начались их путешествия. Именно так свела их судьба или случай. А может, это был хитроумный план самой Вселенной? Соприкоснуть одинокого волка и одинокую волчицу.

***

Звонок в дверь выдернул Сару из воспоминаний. Она вздрогнула от неожиданности.

Я совсем забыла о времени, — подумала Сара, направляясь к двери. — Никос уже приехал, а я еще даже не начала собираться.

Она открыла дверь. Никос стоял на пороге в белоснежной футболке и темно-синих шортах по колено, с мокрыми волосами словно только что вышел из душа.

— Ты, наверное, шутишь, καλυ μου¹⁶, ты до сих пор еще не готова?

— Прости, я быстро. Я просто задумалась слегка, пока пила утренний кофе.

— Ничего себе — слегка! Полтора часа прошло как я звонил тебе, — притворно-возмущенно проговорил он.

Но Сара уже убежала переодеваться в комнату.

— И о чем же ты так «слегка» задумалась? — спросил громче Никос, чтобы она его услышала.

— Я вспомнила наше знакомство, — весело крикнула Сара из спальни.

— О-о-о, ну раз ты думала обо мне весь этот час, значит, ты прощена, — он рассмеялся.

— Не будь таким самоуверенным, — сказала Сара, выходя из комнаты полностью собранная и готовая к очередному путешествию. — Что необыкновенного я увижу на этот раз?

— Как всегда, то, что никогда не забудешь, — ответил Никос и оглядел ее с ног до головы. Удовлетворительно кивнул, убедившись, что то, что она выбрала, подходит для его плана.

— Меня это более чем устраивает, — ответила Сара, подхватила свой рюкзачок для путешествий, в котором обычно лежало самое необходимое: ключи, документы, кошелек и маленькая косметичка.

Через пятнадцать минут они выезжали на хайвэй и мчались в новое путешествие навстречу солнцу, узнавать неизведанное.

Вечером, вновь оказавшись дома, Сара налила себе бокал вина, вышла на лоджию, наслаждаясь вечерней прохладой, и отправила Максу сообщение.

Сара: «Как часто ты ощущаешь себя счастливым?»

Макс: «Эм-м-м…бывают моменты. Но явно непостоянно»

Сара: «Как думаешь, возможно ли чувствовать себя счастливым каждый день? Человек вообще на это способен?»

Макс: «Сара, каждый выбирает сам, что для него счастье каждый день. И кто-то счастлив каждый день, потому что у него есть на это свои причины. А кто-то раз в неделю, и у него тоже на это свои причины».

Сара: «А ты? Как часто ты чувствуешь себя счастливым?»

Макс: «Всегда, когда получаю твои сообщения. Вижу тебя. Или болтаю с тобой по телефону».

Сара: «А за пределами меня? Твой мир же не ограничивается только мной»

Макс: «Та-а-а-к…рассказывай, что у тебя случилось?»

Сара: «Ничего»

Макс: «Рассказывай»

Сара: «Ничего. Просто очередные мои думки и размышления».

Макс: «Мне позвонить?»

Сара: «Не-е-е-т)))»

Макс: «Ладно. Но знай, мне это не нравится»

Сара: «Что именно?))»

Макс: «Твое настроение. И то, что у меня ощущение, что ты вновь чувствуешь себя несчастной»

Сара: «Это не так. Просто сиюминутная меланхолия. Я в душ и спать. Завтра все будет хорошо.»

Макс: «Смотри. Обещала)))»

Сара: «Вранье. Я не даю обещаний. Ты же знаешь»

Макс: «Знаю. Просто хочу, чтоб ты была счастлива. Ты же в своей любимой стране. Или твой план пошел не по плану?»

Сара: «Я счастлива. И… у меня всегда все идет по незапланированному плану»

Макс: «Будешь хандрить, я брошу все и прилечу»

Сара: «Звучит, как угроза)))»

Макс: «100%»

Сара: «Я тебя обожаю»

Макс: «А я обожаю тебя. До счастливого завтра, красотка»

Сара: «Добрых на ночь»

Во всех ее путешествиях телефонные переписки с Максом стали их своеобразным ритуалом. Когда она находилась в очередной новой стране или улетала куда-то, Сара делилась с Максом не только сделанными фото и видео. Она делилась своими впечатлениями, мыслями, эмоциями. Всем, что ее поразило, привело в восторг или натолкнуло на размышления.

За 33 дня до…

Любовь — это целостность состояния сущности.

У каждого человека когда-то наступает в жизни момент, когда он встречает свою самую великую и всеобъемлющую любовь. Она становится его самым мощным источником силы и самой великой слабостью. Проходит рядом. Касается взглядом. Дотрагивается до кожи. Заставляя сердце учащать пульсацию крови.

Любовь поселяется в мыслях. Ее ощущаешь в легком касании ветра. В завитках волос. Чувствуешь на подушечках пальцев. В этот миг блеск в глазах становится ярче, улыбка приветливее, а внутри все наполняется светом.

Любовь окутывает своим пьянящим ароматом. Оставляет на одежде, коже, волосах тонкий шлейф своих духов. Она отражается в мелких морщинках при смехе, запутывается в волосах, ощущается теплотой дыхания на затылке. Она дарит крылья даже тем, кому когда-то их вырвали с корнем.

Любовь — это целостность состояния сущности.

Ощущаешь, как внутри зарождается легкое пламя, разливающееся теплом по венам, согревая самые холодные уголки души. Те, в которые уже давно не проникал свет, а о тепле там было забыто. Все естество наполняется великой внутренней энергией. Словно кто-то невидимый наполнил жизненными силами. И ты чувствуешь себя неиссякаемым источником Жизни.

Мысли становятся чистыми и прозрачными. Как кусочек льдинки, отломленный от замерзшей морской глади, который, взяв в руки, направляешь в сторону солнечных лучей. Яркий, пронизывающий свет проходит сквозь тонкую грань хрупкого кристального «стекла», и отражается чистыми, искристыми звуками хрустальных бликов, похожими на звонкий смех колокольчиков.

Любовь, неверующему возвращает веру.

Отчаявшемуся — дарит надежду.

У любви нет срока годности.

У любви отсутствует время.

Любовь — это бесконечное безвременье.

Сара и Никос ехали уже более часа и молчали. Наверное, у каждого из них было такое настроение. Не грустное. Не веселое. Настроение, когда хочется помолчать о чем-то своем. Молчать и знать, что молчание будет правильно понято.

— Ты когда-нибудь была влюблена? — спросил Никос, не отрывая взгляда от дороги, первым нарушив молчание.

Сара повернулась в его сторону, дотронулась рукой до своих солнечных очков, чуть-чуть опуская их вниз, и посмотрев на Никоса поверх оправы, с легкой улыбкой ответила:

— Конечно. Я ужасно влюбчивая.

Несколько минут они ехали, не произнеся ни слова.

— Почему ты спросил? — не выдержала Сара.

— Просто интересно.

— Хм…ничего интересного… вся моя жизнь состоит из мимолетных влюбленностей и одного большого одиночества.

— Γιατί?¹⁷

— Может от того, что мужчины меня боятся? — весело предположила она.

— Ηλίθιοι¹⁸ — заключил он.

— Μαλιστα¹⁹

Пару секунд они смотрят друг на друга, глаза в глаза и через мгновение оба «взрываются» от смеха.

— Ты бесподобна! — говорит он в перерывах между приступами хохота. — Ты до сих пор порой путаешься в словах и произношении, но умудряешься вставлять их в речь, попадая в яблочко.

— Ну, так. Это же я.

— Μαλιστα²⁰

И они вновь начинают смеяться.

— Слушай, — начинает Сара, немного отдышавшись от смеха, — давно хотела спросить, а что это, греческая манера такая: не отвечать на смс, или греки не умеют писать смс?

— Ты обо мне?

— Да.

— Я не пишу. А надо?

— Нет, — соврала она.

— Значит — буду. Просто мне проще позвонить, чем отправить смс.

— Больше не буду писать тебе сообщения.

— Нет, пиши.

— Нет, не буду, — упрямо отвечает Сара.

— Тогда позвони и сбрось звонок.

— Зачем?

— Ну, это что-то типа: я думаю о тебе.

— И зачем это? Что это вообще значит?

— Что я думаю о тебе, — произносит он с улыбкой.

— Глупость какая-то. Зачем так делать, когда можно просто написать смс? Можно написать открытым текстом, а можно с подтекстом. Все равно смысл будет ясен.

— Не знаю, — говорит он задумчиво.

— Никогда не поступала так, как все.

Он останавливает машину.

— Я знаю, — произносит Никос, смотрит на ее и заглушает двигатель.

Сара повернулась к нему лицом, чтобы что-то сказать, но он не дает ей этого сделать.

— Мы приехали! — произносит Никос, повернувшись к ней.

Сара еще несколько секунд смотрит на него, потом надевает большие солнцезащитные очки, открывает дверцу машины, ставит ножку на землю и, прежде, чем покинуть салон, весело отвечает:

— Все когда-то случается в первый раз, — выйдя из машины, закрывает дверь.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, и щелкает сигнализацией на брелке.

— Лишь то, что этого никто не знает.

Этот диалог закончен, их окружают друзья Никоса, начинается разговор обо всем и ни о чем…

Смогла бы она когда-нибудь полюбить Никоса? — рассуждала Сара на протяжении дня. — Он красивый. Милый. Заботливый. Обаятельный. Интересный собеседник. Возможно ли, полюбить того, кто открыл для нее эту страну? Она точно знает, что не влюблена.

Но, если предположить. Если задуматься. Почему бы и нет? Почему бы ей в него не влюбиться? Она, словно на весах, старательно взвешивает все «за» и «против», но никак не может разглядеть, в какую сторону перевешивает стрелка.

Возможно, она не с той стороны смотрит? И надо не взвешивать, а осознать и прочувствовать? И может быть, тогда она сможет найти ответ?

В их еженедельных встречах ей ничего не хочется изменить. И она уже ничего не боится, когда он рядом. Даже, если стрелка спидометра ложиться на 170 км/ч, она просто сидит расслабленно в кресле, пьет неспешно кофе и кормит его тиропито, вытирая крошки с его губ салфеткой. Не боится, когда он ненадолго оставляет ее одну. Ведь она чувствует, что он все равно где-то рядом с ней. Не боится вести машину по незнакомым улочкам.

И даже прилетающих на веранду тараканов, она перестала бояться, ведь он сидит за ее спиной и бережно обнимает за плечи. И она ощущает спокойствие и чувствует себя защищенной.

С ним вообще никогда не страшно.

Сара: «Макс, ты когда-нибудь любил? До онемения? До дрожи? Так сильно, что забывал дышать, словно она становилась твоим дыханием?

Макс: «К чему вдруг такой вопрос?»

Сара: «Мне неожиданно стало интересно: я знаю тебя большую часть жизни, но не знаю, любил ли ты так, что забывал дышать?»

Макс: «Да, Сара. Мне знакомо чувство, о котором ты говоришь»

Сара: «Правда?!?!!»

Макс: «Почему такое удивление?»

Сара: «Ты не похож на человека, который способен влюбиться без памяти, да еще и быть романтиком»

Макс: «И на какого же человека я похож в твоем представлении?))»

Сара: «Скорее на прагматика. Расчетливого (в хорошем смысле слова), ты умеешь видеть наперед, просчитывать ситуации, и предугадывать события. Ты отличный стратег, и я всегда завидовала в тебе этому качеству. Но образ влюбленного романтика… нет. Не представляю даже)))»

Макс: «Ты бываешь такой забавной и чертовски милой, когда начинаешь подобного рода рассуждения))»

Сара: «Ты, и правда, можешь быть романтичным?»

Макс: «Скорее, прагматичным»

Сара: «Но ты написал, что любил…»

Макс: «Я написал правду»

Сара: «Да? И кто же она? Ты никогда мне о ней не рассказывал. Я знаю почти всех твоих женщин… и сомневаюсь, что среди них была та самая…, может, это была Моника?»

Макс: «Ты знаешь далеко не всех)))»

Сара: «Ты не ответил. Я угадала? Это была Моника?))»

Макс: «Ты же знаешь, что с Мо у нас были совершенно другие отношения»

Сара: «Тогда кто она? Я ее знаю? Ты знакомил меня с ней?»

Макс: «С чего вдруг ты решила устроить мне такой допрос?»

Сара: «Это не допрос. Я знаю десятки твоих женщин и не знаю одну, которая пробудила в тебе чувства?! Как такое вообще возможно? Можешь мне объяснить»

Макс: «Как можно объяснить то, чего ты не видишь и не понимаешь?»

Сара: «В каком это смысле не понимаю? Я много что понимаю»

Макс: «Сара, у меня встреча, давай в другой раз поговорим»

Сара: «Вот ты зануда. И мы не закончили!»

Макс: «Я тебя обожаю, красотка»

Сара: «Бесишь! На самом интересном месте ты сбегаешь на свою очередную встречу. Это не справедливо»

Макс: «Жизнь вообще не справедлива. Тебе ли этого не знать…»

Макс: «Обнял тебя. И не грусти. И не дуйся, а то лопнуть можешь,)) а ты мне еще нужна))»

За 32 дня до…

Даже самые умные и великие люди могут не замечать очевидных вещей.

Легкая грусть, маленькая тоска, сумбурное эмоциональное состояние и полная хаотичность в душе. И почему она всегда начинает дорожить теми, кто уделяет ей только вежливое внимание, и медленно открывает душу? Почему она не умеет любить, а только — дорожить и сопереживать?

Совершает необдуманные поступки и нисколько о том не жалеет. Смеется искренне и от души, но порой, закрывает тем самым пелену слез на глазах.

Никос говорит, что никогда ее не забудет, что она не такая как все, что-то еще говорит, а она уже прыгает со ста шестидесятиметровой высоты с тарзанки в Коринфский залив. И возвращаясь, читает в его глазах все, что он думает о ней, неповторимой женщине из другой жизни. Но самое главное, что он не сможет ее забыть, никогда, даже если очень сильно захочет. Могут пройти годы, и ее образ и голос сотрутся из его памяти, но он все же будет помнить о том, что когда-то в его жизни возникла смешная, совершенно сумасшедшая девчонка.

Когда-нибудь он снова захочет ее увидеть. И скорее всего даже увидит, но не так скоро, как ему этого хотелось бы… как хотелось бы…

Но сейчас, он хочет знать о ней все. Все, что только возможно и даже больше, но понимает, что знать о ней все просто невозможно. Лишь только то, что она сама захочет рассказать, если, конечно, в очередной раз очень мягко не уйдет от ответа, что она делает, конечно же, чаще всего.

Никос спрашивает: «Сара, ты можешь сказать, что любишь меня?»

А она смеется, надевая свои большие солнцезащитные очки, скрывая выражение глаз и отвечает: «Любовь! Любовь важная часть всей моей жизни. Я есть любовь».

И он не переспрашивает, просто увозит ее в очередное путешествие. Знакомит с разными людьми, которые его окружают и являются частью его жизни. Еще один ресторан, расположенный на берегу моря, их приветствуют новые люди, ей не знакомые, но знающие его.

«Очередное место, где его все знают», — думает, улыбаясь, Сара.

Никос провожает ее за столик, заказывает бокал красного вина и просит подождать двадцать минут, пока он решает несколько рабочих вопросов. И уходит, оставив одну.

Сара берет бокал вина и выходит на пляж. Она знает, что пока Никоса нет рядом, за ней наблюдают. Те, кого он попросил присмотреть за ней, пока его нет рядом.

«Твоя безопасность — одна из главных моих задач, когда ты со мной», — неоднократно полушутя-полусерьезно говорил он.

А возвратившись через полчаса, Никос видит то, что менее всего ожидал увидеть. Небольшую группу мужчин, стоящих полукругом. Сара стоит в центре этого полукруга и что-то рассержено говорит незнакомому мужчине, стоящему, напротив. На какое-то мгновение Никос даже залюбовался происходящей картиной. Белоснежный топ обтягивал грудь, короткие шорты позволяли восхищаться красивыми, стройными ногами. Никос улыбнулся. Но вдруг Сара неожиданно вскинула правую руку, стараясь попасть мужчине своим маленьким кулачком по лицу. Тот попытался уклониться, но она, быстро предугадав его маневр, все же нанесла ему точный удар.

«А не плохо. Мои боксерские уроки не прошли для нее даром. Хороший удар, руку только надо получше поставить, а так очень даже…», — мельком подумал он, а через несколько секунд стоял уже рядом с Сарой и, за мгновение до того, как она попыталась нанести очередной удар, перехватил ее правую руку со словами: «Все! Брейк!»

Повернувшись к нему лицом, Сара бросила на него свирепый взгляд.

Никос, проигнорировав гневное выражение ее лица, произнес:

— Не плохо. Но разве так я тебя учил? Смотри! — и с этими словами два точных профессиональных удара рассекли воздух.

Мужчина, с которым она боксировала, попытался объяснить, что произошло. Но он прервал его, сказав что-то очень быстро по-гречески, так, что Сара не успела разобрать, и взяв ее за руку, повел прочь.

— Пойдем, я закажу тебе твой любимый Фредо-капучино, и ты мне расскажешь, что там сейчас произошло.

— Идем. Но рассказывать мне нечего.

Он бросил на нее серьезный и весьма строгий взгляд, который вынуждал дать объяснения.

— Ты… — начал он говорить, но Сара не дала ему продолжить, перебив.

— Он сам виноват. Нечего было называть меня сукой.

— И к чему он это сказал?

— Δεν ξερω²¹, — сердито ответила Сара, небрежно пожав плечами. — Но уверена, что теперь его мнение обо мне изменится.

— Сара… — вновь начал Никос.

— Я не хочу об этом говорить, — снова перебила она его. — Не сейчас, ни потом.

И Никос сдался. Он знал, что расспросы и допросы — бесполезны. Если она не настроена на диалог, из нее и слова не вытянешь.

Но через полчаса, уезжая с ней в дальнейшее путешествие, он знал все подробности. Этот мерзавец предложил ей хорошо поразвлечься и провести с ним ночку. Такие ублюдки есть в любой стране. Конечно, услышав, подобное предложение Сара сначала расхохоталась и сказала, куда ему нужно идти, давая тем самым понять, что он ошибся с выбором женщины и с предложением. И все бы было ничего, не схвати он ее за руку. Да, Сара ненавидит, когда ее хватают за руки.

***

Он вспомнил их первую ссору. Из-за какой-то мелочи. Вспомнил, как она развернулась, чтобы уйти, не желая слушать, что он говорит. Как схватил ее за запястье, пытаясь удержать. То, как она сперва замерла на долю мгновения, а потом резко повернулась к нему. Слишком резко. И вся ее хрупкая фигурка моментально напряглась, словно приготовилась к бою, а ладони сжались в кулаки. И взгляд, который она кинула на него в это мгновение, был полон, нет, не злости, и даже не ярости, он был пропитан презрением. Она смотрела на него несколько секунд, а потом, с ее глаз словно сошла пелена и она выдохнула, постепенно расслабляя мышцы напряженного тела.

После посмотрела на свою руку, в том месте, где он продолжал ее держать, и на полушепоте медленно произнесла: «Никогда, никогда больше, не хватай меня вот так за руку. Это вызывает у меня неприятные воспоминания. И может привести к непредвиденной и неконтролируемой реакции. А я не хочу сделать тебе больно». С этими словами она высвободила свою руку из его пальцев.

Он до сих пор помнит то выражение ее лица, как будто в нем была заключена вся вселенская скорбь или боль.

После этого их отношения пошли своим чередом, прошло немного времени, и однажды, когда они гуляли по набережной он спросил ее:

— Помнишь, тот день, когда мы поругались в первый раз и я схватил тебя за руку?

— Да, — спокойно ответила Сара, понимая каким будет следующий вопрос. И пока он еще не прозвучал, она уже принимала внутри себя решение, рассказывать ему или нет.

— Твоя реакция была неожиданной для меня и…., — он запнулся словно не решался продолжить, — …и я понимаю, что у тебя для нее есть причины. Расскажешь какие?

— Не все что с нами происходит в жизни, Никос, оставляет после себя приятные воспоминания. Бывают те, от которых хочется избавиться, но… память очень интересная штука, она подбрасывает нам то, что мы хотим забыть, и стирает то, что хочется помнить всю жизнь.

— Это связано с мужчиной?

— Давай присядем здесь, хочу посмотреть на море, — и Сара опустилась на теплый песок, скинула босоножки и устремила взгляд за горизонт. Никос присел рядом.

— Несколько лет назад, я начала встречаться с одним мужчиной. Он долго и весьма красиво за мной ухаживал, мы встречались, путешествовали, тусовались с друзьями и спустя какое-то время стали жить вместе. Это был первый мужчина, с которым я решилась на совместное проживание. Спустя год, во время нашей очередной ссоры… — Сара замолчала, вспоминая детали, и через мгновение проложила, — не могу сейчас вспомнить из-за чего мы ругались в тот день. Хотя это и не важно. Я помню, как уже порядком устала от этой ругани и понимала, что это нужно закончить. А так как я не любительница выяснять отношения, я решила, что самым правильным будет просто развернуться и уйти. Что я и сделала. Развернулась чтобы уйти. А он схватил меня за руку, разворачивая резко к себе лицом и влепил мне пощечину. Такую звонкую. От души. Наотмашь… — она вновь замолчала.

В этот раз она молчала намного дольше и Никос не торопил ее. Он просто наблюдал за тем, как она продолжает смотреть за горизонт, но всей своей сущностью, мыслями, она сейчас была так далеко от него.

— Потом, он конечно долго извинялся, — вновь заговорила она, — клялся в любви. Говорил, что это случайно, что этого больше не повторится и тому подобное. А я слушала его, приложив руки к полыхающей щеке и точно знала одно: такого точно больше никогда не повторится. На следующее утро, когда он уехал на работу, я собрала вещи, загрузила их в машину и ушла. Хотя, нет, я не просто ушла, я переехала в другой город, сменила номер телефона и поклялась себе, что больше никогда, ни один мужчина, не посмеет поднять на меня руку.

— Он не пытался тебя найти?

— Не знаю, если честно. Может и пытался, но ему это не удалось. Я умею уходить из жизни людей так, чтоб меня невозможно было отыскать.

— А Макс? Он знает?

— Нет. Есть вещи, о которых ему не следует знать. Для моего спокойствия, — Сара посмотрела на Никоса и улыбнулась. — Ты первый кому я это рассказала. Никогда прежде, никому не говорила. Может не хотела вспоминать, а может…. Во всяком случае, теперь ты знаешь то, что никто больше не знает.

— Ты правильно сделала, что ушла.

— Я знаю, Никос. Ни одна женщина не должна терпеть, когда мужчина поднимает на нее руку. Я знаю, что есть те, кто терпят и каждый раз прощают. Надеются в глубине души, что такого больше не повториться, что это последний раз. Хотя знают, что этот раз не последний и будут еще. Но терпят и не уходят. Из-за детей или чего-то еще. Но точно не из-за любви к таким уродам. Таких, любить просто невозможно. А те, кто считает обратное, просто не здоровы психически. Либо не знают другого. Или не хотят знать. Они продолжают жить в извечном внутреннем страхе, боясь что-то изменить к лучшему, а в итоге своими руками превращают свою собственную жизнь в ад.

— Спасибо, что рассказала, — Никос легонько приобнял Сару за плечи и прижал к себе, а она склонила голову ему на плечо.

***

И вот сейчас этот идиот… Никос тяжело и с шумом выдохнул воздух сквозь сжатые губы. Что произошло дальше, он знает. И не о чем этом он ей не говорит, и не спрашивает. Просто ведет машину, слушая ее молчание, и наблюдает за ней. Он зол. Дико зол. Думает, что нужно было вернуться и все же убрать этого ублюдка в нокаут. А вспоминая о ней, маленькой и боксирующей, начинает улыбаться.

— Больше я тебя одну не оставлю. Ты даже под присмотром умудряешься вляпаться в историю.

— Ага, — отвечает она, переключая очередную песню в своем телефоне и что-то записывая в блокнот.

— Я серьезно.

— Ага, — вновь отвечает она, даже не повернув головы и не посмотрев на него.

— Что ты делаешь?

— Потом узнаешь, — произносит Сара с улыбкой и, не отрывая взгляда от блокнота, продолжает — ты опять гонишь, как сумасшедший.

Это звучит не как вопрос, а скорее, как констатация факта. Он сбрасывает скорость. Никос знает, что ей не нужно смотреть на стрелку спидометра, чтоб почувствовать скорость и понять, что стрелка приближается к горизонтальному положению.

Тишину нарушил, пискнувший у Сары в руках телефон. Она провела пальчиком по экрану мобильного, открыла пришедшее сообщение, и заулыбалась прежде, чем успела его прочитать. Никос заинтересованно посмотрел на нее.

Макс: «Как ты там, красотка?»

Сара: «Лучше всех. Сегодня участвовала в боксерском поединке»

Макс: «А вот об этом поподробнее…»

Сара: «Ничего интересного. Один кретин пытался меня снять»

Макс: «Что-о-о? Во что ты влипла на этот раз?»

Сара: «Ни во что.)) Я не виновата… Он первый начал и, вообще»

Макс: «Вы же с Никосом должны были ехать на водопады сегодня. И где, хотел бы я знать, был в это время Никос? Что стало с тем кретином? Ты не пострадала?»

Сара оторвала взгляд от телефона и украдкой посмотрела на Никоса. Он вел машину, устремив взгляд на дорогу. Она снова взглянула на экран телефона.

Сара: «Кретину я заехала по лицу. И нет, я не пострадала»

Макс: «ГДЕ БЫЛ В ЭТО ВРЕМЯ НИКОС???»

Сара: «Где-то)))»

Макс: «Сара!!!»

Порой Сара ощущала настроение и эмоциональное состояние Максимилиана на расстоянии. Где бы он ни находился. В другой комнате. На другом конце города. Или, вообще, в другой стране. И сейчас она четко ощущала, что он злится. Причем не на Никоса, который по ответу Сары был «где-то» в момент происходивших действий. А на нее. И злость Макса ее веселила и раздражала одновременно.

Сара: «Ой, все… Даже не начинай! Все хорошо со мной. Так что паниковать и переживать не о чем».

Макс: «Ты сейчас это серьезно?!»

Сара: «Максимилиан. Перестань! Что со мной может быть?»

Макс: «С тобой-то? С тобой-то как раз, все что угодно…»

Сакс: «Ой, ладно тебе»

Макс: «Ладно. Я переговорю с Никосом позже»

Сара: «Даже не вздумай! Я запрещаю тебе!»

Макс: «Ты мне запрещаешь?»

Сара: «Ты решил мне сейчас вконец испортить настроение?»

Макс: «Нет. Но твоя безответственность и легкомыслие порой выводят меня из себя»

Сара: «Успокойся. И дыши ровнее. Я не маленькая и могу за себя постоять»

Макс: «Ты даже представить не можешь, как я сейчас зол на тебя»

Сара: «На меня???»

Макс: «Да»

Сара: «Точно на меня, а не на самого себя»

Макс: «Давай, поумничай как ты это любишь»

Сара: «Макс, ты не на все можешь повлиять. И ты не можешь всегда быть рядом, да и не к чему это. И не все зависит от тебя. Так что твоя злость совершенно бессмысленна»

Макс: «Как же ты меня бесишь порой»

Сара: «Ой, все! Хорошо, что ты сейчас так далеко))) Иди прими холодный душ. Выпей кофе или еще чего. Склей красотку. И выпусти пар»

Макс: «Бесишь!»

Сара оторвала взгляд от экрана телефона, достала сумочку с заднего сиденья и гневно закинула в нее телефон, бросила сумку обратно.

Никос посмотрел на нее.

— Ты сейчас задымишься от злости, — пошутил он, попытавшись разрядить обстановку.

Сара бросила на него свирепый взгляд.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — Никос отпустил руль и поднял руки в верх, словно действительно сдавался.

— Лучше руль держи, — буркнула Сара, — сдается он.

— Я так понимаю — это был Макс, — Никос бросил взгляд в сторону заднего сидения.

— Именно.

— Расскажешь, что у вас произошло? — он посмотрел на нее, стараясь предугадать ее настроение.

— Макс слишком много на себя берет. Слишком переживает. Слишком волнуется. Слишком опекает. Слишком беспокоится. Порой его заботы слишком много. Слишком много слишком.

— Сара, это нормально. Он действительно переживает и волнуется за тебя.

— И ты туда же, — раздраженно произнесла она, отвернувшись к окну, показывая тем самым, что этот разговор закончен.

— Ты позволишь мне задать вопрос? — продолжил Никос, но голос его звучал уже немного по-другому, серьезнее и слегка напряженнее.

— Спрашивай, — ответила Сара, повернувшись к нему лицом.

— Какие у вас отношения с Максом?

— Эм-м-м… — протянула она. Сара явно не ожидала такого вопроса от Никоса. Он никогда не расспрашивал о ее отношениях с мужчинами, да и вообще…

— Обычные, — наконец ответила она. — Ты же знаешь, мы много лет дружим.

— Почему?

— Что почему? — переспросила она, не понимая смысла вопроса.

— Дружите, почему.

— В каком смысле, почему мы дружим? — удивленно протянула Сара. — Я не понимаю твоего вопроса. Сам как думаешь, почему люди дружат?

— Я знаю, почему люди дружат. Но дружба между мужчиной и женщиной, это, как бы тебе помягче сказать… — он замолчал на несколько секунд, стараясь подбирать правильное слово, — это бредятина, бессмыслица.

— Вот уж не соглашусь, — упрямо продолжала Сара.

— Но ты сама подумай, зачем мужчине и женщине дружить? Они должны семью создавать, встречаться, флиртовать друг с другом, страстно заниматься сексом. Мужчина и женщина могут быть партнерами, любовниками, но никак не друзьями, это неправильно.

— Почему неправильно?

— Потому что, когда мужчина и женщина начинают общаться, с чьей-то стороны симпатия всегда есть. Один любит, другой позволяет. И поверь мне, моя дорогая, никакой нормальный мужик не хочет дружить с женщиной. Все, что он хочет, это затащить ее в кровать и заняться сексом.

— И это мне говорит мужчина, с которым я дружу несколько лет? Ты это серьезно? — она протянула это с легким сарказмом и улыбкой.

— Я же говорю, один любит, другой позволяет.

— Хочешь сказать, — медленно стала говорить она, — ты меня… Любишь?

— Ты мне нравишься. Как человек. Как женщина, — он многозначительно посмотрел на нее.

— Продолжай, — сказала она спокойно, выдержав его взгляд, и продолжая смотреть на него.

— Хотел бы я заняться с тобой сексом? Безусловно! Фантазировал ли я, как это могло у нас быть? Однозначно! И пока ты не перебила меня, — он вновь посмотрел на нее и улыбнулся, — я договорю свою мысль. — Ты привлекательная женщина. Очень красивая. Сексуальная. Но ты никого к себе не подпускаешь близко. Я несколько раз пытался, пока не понял, что это не бесполезно. Да, я так же знаю, что нравлюсь тебе, но близко к себе ты меня не подпустишь. И я не понимаю, почему? Ведь в близости мужчины и женщины, которые симпатизируют друг другу, нет ничего плохого.

— Никос, — тихим голосом начала Сара, — ты прав я не подпускаю к себе близко людей. Да и как ты знаешь, я не очень-то люблю людей. Да, ты мне симпатичен, но, — она замолчала, подбирая слова, — но мне лучше и легче оставаться одной. И оставить все так, как есть сейчас.

— Почему, Сара?

— Только так можно избежать очередного разочарования.

— Что ты имеешь ввиду?

— Во всех отношениях всегда есть разочарование. Кто-то не оправдывает чьих-то ожиданий или надежд. Я сейчас не о сексе. А, вообще, об отношениях между мужчиной и женщиной. К тому же легкие интрижки мне давно не интересны, как и курортные романы. Если мы завяжем отношения, то они обречены. У них нет будущего.

— Ты не можешь этого знать наверняка, — твердо заявил он.

— Могу. И знаю. Не спрашивай, как и откуда. Не смогу ответить. Просто знаю и все.

— Понятно. А у нас мог бы получиться превосходный секс! — он посмотрел на нее, и подмигнул.

— Я знаю. Но давай закроем эту тему, я не готова продолжать.

— Как скажешь. И сообщи, когда будешь готова.

— К чему?

— Ко всему, — ответил он с лукавой улыбкой.

Сара: «Все еще злишься?»

Макс: «Нет. Какой в этом смысл?»

Сара: «Это хорошо. Слушай, а ты думал когда-нибудь о том, что мы можем оказаться в одной постели?»

Макс: «Вот сейчас совсем не понял… Это что еще за вопрос? И откуда он вообще всплыл в твоей голове?»

Сара: «Как думаешь, правда, что в общении мужчины и женщины, один любит, а другой позволяет?»

Макс: «Сара, что происходит?»

Сара: «Ничего. Забей»

Макс: «Какой тут забей? Выкладывай давай все, как есть…»

Сара: «Говорят в отношениях между М и Ж, один любит, другой позволяет себя любить. И что дружба между ними, это полная туфта. Что мужчина всегда думает о том, как затащить женщину в постель»

Макс: «И кто тебе это сказал?»

Сара: «Ты ответишь хотя бы на один вопрос? Или так и будешь продолжать отвечать на вопрос вопросом?»

Макс: «Хорошо»

Макс: «Насчет «любит и позволяет» — зачастую в современном мире именно так и устроено. Но я считаю, что это не любовь, это скорее потребление, использование. В здоровых отношениях М и Ж любят оба, оба вкладываются в отношения, создают их, вместе решают сложившиеся трудности и проблемы…»

Сара: «Ну, а на счет дружбы?»

Макс: «Что на счет дружбы? Не понял»

Сара: «Что дружба между М и Ж, это туфта, и мужчина желает не дружить, а трахнуть в любом случае»

Макс: «Здесь сложнее. Если складывается так, что один влюблен, а другой ничего не испытывает, это снова потребление. Причем потребляет именно тот, кто знает о чувствах другого. А если М и Ж сексуально не привлекают друг друга (а такое тоже случается), то почему бы им не общаться…»

Сара: «Ясно. То есть, все же мужчина не всегда думает членом, а женщина вагиной))»

Макс: «Зачастую — всегда. Но имеются исключения))»

Макс: «Почему ты, вообще, подняла эту тему? Что-то случилось?»

Сара: «Нет, ничего не случилось. Не о чем беспокоится»

Макс: «Если ты так говоришь, значит, определенно, что-то случилось…»

Сара: «Не бери в голову. Просто мысли»

Макс: «Что-то мне так не кажется. Расскажи…»

Сара: «Я пока сама не поняла, и в своей голове все это не уложила, а ты говоришь: расскажи)) Как я могу рассказать то, в чем сама еще не разобралась»

Макс: «Ты можешь рассказать, и мы разберемся вместе)»

Сара: «Не сегодня. Но, правда, беспокоится не о чем»

Макс: «Ладно. Будешь готова, ты знаешь номер))»

Сара: «Спасибо»

Макс: «За что?»

Сара: «За то, что не стал настаивать»

Макс: «Я просто знаю, что это бесполезно))»

Сара: «Я тебя обожаю»

За 31 день до…

Перестаньте бегать от одиночества и затыкать его кем попало, подружитесь с ним, и вы увидите в нем много прекрасного.

От перемены мест меняется настроение. А от окружающих тебя людей становишься либо счастливее, либо уходишь прочь и неизменно возвращаешься к одиночеству.

Одиночество — это такая часть жизни.

Она существует в гармоничном балансе с человеческой сущностью. Независимо от того, есть рядом с человеком в этот момент кто-то или никого нет вовсе. И в одиночестве нет ничего ужасного, как считают многие. Наоборот, это время, моменты, мгновения, когда предоставляется возможность побыть один на один с собой. Выдохнуть. Отдохнуть. Отдышаться от суеты. Набраться сил. Восполнить жизненные ресурсы. Восстановиться.

Некоторые, путают, одиночество и одиночек. Для Сары, одиночество — это ресурсность. А одиночка — осознанная изоляция от людей. И если первое — наполняет и напитывает энергией. То второе — это всегда побег, от кого-то или самого себя.

А есть еще те, кто просто — одинок. В отношениях. В любви. В семье. Даже с самим собой ему одиноко. Обычно таких людей можно распознать, стоит только повнимательнее приглядеться. Они много и громко смеются, активно жестикулируют и часто улыбаются, но если присмотреться, заглянуть в их глаза, то вы увидите там столько грусти, боли, печали и безысходности. За масками счастья и беззаботности, они тщательно стараются скрыть свое несчастье и разочарование.

Сара никогда не была одинокой, но порой, осознанно выбирала одиночество. Ей это было необходимо, чтоб восстановить силы и вновь наполниться жизненной энергией.

Когда-то давно, у нее была любовь: сильная, чистая, не оскверненная пошлостью и жестокостью этого мира, не запятнанная грязью общественных мнений. Она берегла ее. Берегла изо всех сил, и порой на их пределе. Но не смогла уберечь, спасти и оживить в тот день, когда она умерла у нее на руках. И стало пусто и холодно. Вот тогда, к ней и пришло одиночество в самый первый раз. Окутало своим безмятежием, и принесло уединение. И хоть в тот период у нее почти совсем не осталось сил чтобы как-то бороться за свою собственную жизнь, она смогла заставить себя сделать первый шаг.

И вновь начинала двигаться. Сначала по инерции. На автомате. Улыбаться от мимики. Смеяться от свойства организма. Без ощущения жизненного вкуса. Без удовлетворения желаний, просто потребности. Она заставляла себя двигаться до тех пор, пока движения не входили в привычку. И когда она твердо встала на ноги, все возвратилось на свои места. Искренний смех от души. Веселые встречи с друзьями. Настоящие, живые эмоции, которые вызывали целую гамму чувств и ощущений.

Но каждый раз, каждый раз падая с Луны, Сара разбивалась насмерть о твердую поверхность Земли. Разбивалась на множество алмазных осколков. Ее подхватывал ветер и нес над землей, позволяя мерцать на солнце крошками бриллиантовых слез. Ветер кружил ее в танце, придуманном ей самой. Танце, в котором смешались сальса, вальс и танго. Танце, построенном на любви, нежности и страсти. На радости, счастье, переживаниях и горе, обретениях и потерях. Ветер кружил ее, позволяя набраться сил, и собирал изможденную, разбитую, опустошенную воедино. Вытесняя, горечь и боль утрат. Давая время, которого ей всегда так не хватало, чтоб у нее снова возникло желание — Жить!

Порой ей казалось, что она прожила множество разных жизней. Слишком уже многое было ей пережито. Но из каждой жизни, ситуации, он почерпнула определенный опыт и знания. Да, возможно, некоторые вещи лучше никогда не узнавать. Не слышать сказанных кем-то или кому-то слов. Не лицезреть то, что довелось увидеть. Но оглядываясь назад, Сара понимала, что даже несмотря на то, что в ее жизни были печальные и горькие моменты, она ничего не стала бы менять.

Ветер всегда был ее другом. Он наполнял ее жизнь верой в успех. Он обрушивался ливнем и гасил пламя под ее ногами. Он держал ее за руку, когда становилось страшно идти вперед. Он всегда шел на несколько шагов впереди. Он дарил ей любовь, счастье, свободу и веру в лучшее будущее. Он делал все, что было в его силах, чтобы она вновь поверила в себя. И он был не в силах изменить чью-либо жизнь, даже ее. Он воскрешал ее много раз, и она, словно феникс, возрождалась из пепла. Даже, когда теряла веру. Ведь неверие — это тоже Вера. Вера в ничто. А отчаяние — существенная Причина. И когда Причина и Вера сплетались воедино, бриллиантовые крошки слез, словно магнитом, соединилась в единое вещество, образуя форму ее нового тела.

И тогда она укрывалась от всех. Строила новую стену. Закрывала дверь. И погружалась в свой мир. Мир, в котором всегда было множество лавандовых свечей, и звучала приглушенная музыка ночного города. Сара отключала телефон и все средства связи с ней, брала в руки свои дневники — «очерки о прожитых жизнях», и писала об очередной прожитой жизни. О знаниях, которые получила. Об опыте, который приобрела при стечении различных жизненных обстоятельств. О людях, которые ее окружали. Сара писала обо всем, что произошло в очередной жизни, старалась навек сохранить в дневниках то, что могла со временем позабыть.

А после старательно выбирала новую дорогу. Новую судьбу. Новый образ. Аккуратно и педантично, избавляясь от всего старого. Она меняла свое окружение. Меняла страны. Дома. Квартиры. Друзей. Любовников.

В своих путешествиях ей часто доводилось слышать вопрос: «Где твой дом?» И всегда отвечала: «Я приехала из «Города солнца после дождя», но этот город не мой дом… Когда я была маленькой, я мечтала, что вырасту и буду жить в собственном доме на берегу океана. У меня будет большая веранда и стеклянная лоджия на втором этаже. А еще, я заведу собаку. Большую. Лохматую. И назову ее Фандер²². Но, не всем мечтам суждено сбыться. И пока это до сих пор остается — мечтой».

За 30 дней до…

Если вам не открылся тайный замысел Вселенной, просто не сопротивляйтесь ее плану.

Она любила эти легкие, неторопливые пробежки ранним утром. Когда солнце только начинало показываться над горизонтом, окутывая и освещая городские улочки первыми лучами ярко-оранжевого света.

Пробежки, во время которых мысли текли спокойным и ровным потоком. Ни за что не цеплялись. Не причиняли беспокойства. Не приносили с собой суеты. Не отдавались болезненными толчками душевных разочарований в груди. И не вызывали эмоциональной пульсации крови. Просто спокойный ход мыслей, в такт равномерному дыханию и бегу.

Добежав до набережной, Сара свернула на беговую дорожку, которая простиралась вдоль береговой линии. Кафетерии и таверны, находившиеся в отдалении, были еще закрыты. Да и людей на набережной совсем не было. Еще слишком рано. Слева на дороге раздался рев автомобиля. Сара повернулась посмотреть, кому не спится в столь ранний час. И увидела, промчавшийся по дороге, спортивный авто. Красный.

«Макс обожает такие «игрушки», — подумала Сара, и невольно улыбнулась. Ее мысленный поток направился в воспоминания, не нарушая равномерного бега.

***

Макс. Мужчина, с которым они дружат уже много лет. Тот, кто может довести до бешенства так же быстро, как и успокоить. Мужчина, которого она возненавидела с первого взгляда в день знакомства.

В жизни бывает любовь с первого взгляда, а бывает наоборот — не любовь.

Их первая встреча произошла в одном из ночных клубов огромного города.

Сара приехала с друзьями отметить день рождение подруги. В тот вечер было много мартини и текилы, танцев и безудержного смеха. Сара любила ночные клубы за возможность затеряться в толпе людей и отдаться ритмам музыки. Она обожала танцевать. Оказавшись на танцполе, она растворялась в музыкальных потоках, пропуская их сквозь себя, и окружающий мир в эти мгновения переставал для нее существовать. Ритмы и тональности заполняли ее организм своими вибрациями, позволяя выпустить наружу все накопившиеся внутри эмоции и чувства.

Макс же оказался в клубе по своей обыкновенной привычке просто хорошо провести вечер и склеить очередную красотку. Он заметил ее, еще когда она сидела за столиком в окружении друзей. Веселая. Легкая. Открытая. С очаровательной улыбкой. Порой до него доносился ее смех, звонкий и немного детский. Он заинтересованно наблюдал за ней, когда она танцевала. Наблюдал за тем, как она растворялась в звуках музыки, чувствуя и улавливая каждый такт, каждый музыкальный аккорд. Но когда Макс подошел к ней познакомиться, проявляя небрежную и самоуверенную настойчивость, блистая своей безупречной улыбкой, которая так нравилась большинству женщин, он и не предполагал, что в этот раз все пойдет совершенно по незапланированному сценарию.

Проведя на танцполе почти час, Сара подошла к бару, села на барный стул и заказала порцию текилы.

— Круто танцуешь! — услышала Сара голос рядом с собой. Повернувшись к источнику голоса, она увидела молодого мужчину, смотревшего на ее глазами победителя, будто был заранее уверен, что трюк-знакомство ему уже удался.

Сара бросила на него взгляд, оглядела с ног до головы и небрежно произнесла:

— Я знаю, — и отвернулась.

— Я Макс, — вновь услышала она голос мужчины. — Выпьешь со мной?

— Нет. — однозначно произнесла Сара, даже не повернувшись.

— А если так? — произнес он, и в следующее мгновение Сара почувствовала, как стул, на котором она сидела, подвинулся назад и через секунду резко развернулся, а она оказалась лицом к лицу с этим настойчивым парнем. Ее ноги оказались зажаты между его ног.

— Ты в своем уме? — гневно вскрикнула Сара, стараясь высвободиться из этой ловушки. — Я же сказала, нет!

— Мне не понравился твой ответ, — произнес он спокойно, и после секундной паузы добавил с самодовольной улыбкой. — Я не привык к отказам.

— Что ж, все случается в первый раз. Свяжешься со мной, придется не только к отказам привыкать. Так что подумай, оно тебе надо? — так же гневно продолжила Сара.

— Вот уж вряд ли.

— Точно. Поэтому… отвали от меня! — и она снова сделала попытку высвободиться и развернуться, но Макс только сильнее сжал ее бедра своими ногами.

— Я не стану привыкать к твоим отказам, — и прищурившись, лукаво улыбнулся.

Сара гневно сверлила его взглядом, словно старалась испепелить, в надежде, что он рассыплется, превратится в прах и развеется по клубу.

В этот момент бармен поставил перед ней бокал с коктейлем и произнес:

— Ваш коктейль!

Сара посмотрела на поставленный перед ней напиток, потом перевела взгляд на бармена.

— Я не заказывала. Вы ошиблись.

— Это вам от того мужчины, — пояснил бармен и показал рукой в сторону. Она проследила за его жестом и увидела в глубине зала мужчину средних лет, который, встретив ее взгляд, поднял свой бокал вверх, словно приветствуя ее.

— Ты пользуешься здесь популярностью! Видимо не меня одного меня впечатлили твои эротичные танцы, — вновь услышала Сара насмешливый голос Макса. Повернувшись к нему лицом, она одарила его яростным взглядом.

— Не было никаких эротических танцев, — гневно воскликнула она.

— Было! В следующий раз сниму тебя на видео. Сама убедишься.

— Следующего раза не будет, — она продолжала сердиться. Ее точка кипения достигала своего апогея. Она чувствовала, что еще чуть-чуть и она просто взорвется от ярости, которую испытывала к этому нахалу.

— Не стоит из-за меня отказываться от танцев, — произнес он насмешливо. — Ты прекрасно двигаешься и задница у тебя что надо, — с этими словами Макс положил руки Саре на бедра и быстро провел ими до ягодиц.

На несколько секунд Сара потеряла дар речи от такой самовольной наглости, ее тело словно парализовало, но в следующее же мгновение она пришла в себя и влепила ему звонкую пощечину.

Апогей был достигнут.

— Убери от меня свои руки, самовлюбленный кретин! — гневно крикнула она.

— Ты в своем уме? — прорычал он, убрав руки с ее ягодиц и потирая щеку. — Перестань строить из себя недотрогу. Девчонки, вроде тебя, приходят сюда только за одним: удачно подцепить мужика. Считай, твой план сработал, и ты склеила успешного мужика.

— Иди к черту! — прокричала Сара, и в следующее мгновение, схватив со столешницы коктейль, несколько минут назад поставленный туда барменом, выплеснула его на Макса.

Темно-синяя жидкость быстрыми ручейками стекала по его лицу, капая на белоснежную рубашку, оставляя голубые разводы. Несколько закрученных, оранжевых шкурок апельсина, которыми был украшен коктейль, прилипли к рубашке. А веточка мяты, распростерла свои листочки в разные стороны, на воротнике.

Сара продолжала гневно взирать на него, гуляя взглядом по его лицу, плечам, торсу, как вдруг, невольно, поймала себя на мысли о том, что то, во что превратилось сейчас его рубашка, больше похоже на произведение искусства, созданного на белоснежном холсте ее руками.

«Тут чего-то не хватает. Так, стоп. А куда делась вишенка?» — начала размышлять она, совершенно забыв о случившемся. Сейчас ее больше интересовало то, куда подевалась злосчастная, красная ягода, которой так не хватало в этом ансамбле, нежели гневный парень, обтекающий коктейлем.

«Была же еще вишенка. Я точно помню. Куда же она подевалась?» — она вновь пробежалась взглядом по сидящему напротив нее мужчине, разглядывая его волосы, плечи…

— Какого черта ты творишь? — зарычал Макс, — рубашка шестьсот долларов стоит!

Резкий голос Макса выдернул ее из размышлений. Она посмотрела ему в глаза и нахмурилась. Раздражение мгновенно вернулась и стало еще сильнее. То ли от того, что ягода так и не нашлась, то ли, что этот парень до сих пор сидел напротив нее.

— Лучше бы ты на эти деньги мозги себе купил. Хотя такому как ты, они, видимо, не нужны! — гневно парировала она, с силой оттолкнула его ноги и спрыгнув со стула, направилась в сторону, где сидели ее друзья.

Макс был зол и растерян одновременно. Еще ни одна женщина не разговаривала с ним так дерзко и с таким пренебрежением. Увидев, как она уходит, он в несколько шагов догнал ее и, схватив за руку, резко развернул к себе лицом. И в следующую секунду вновь получил звонкую пощечину.

— Не смей ко мне прикасаться! И уж более того хватать за руку! — яростно выкрикнула Сара.

— Тебе это, — он указал на свою рубашку рукой, — не сойдет так просто с рук. И это тоже, — он коснулся ладонью щеки.

— Уже сошло! — Сара выдернула руку из его цепких пальцев, — отвали от меня! Придурок! — гневно прошипела она.

— Ну, уж нет! — с усмешкой ответил он. — У такой откровенной дерзости, есть свои последствия.

И в ту же секунду он обнял Сару за талию и крепко прижал к себе, другую руку запустил в волосы, обхватив ее за затылок, и притянув к себе, жадно впился губами в ее приоткрытые от изумления губы.

На мгновение она растерялась от кого нахальства и бесцеремонности. Но быстро придя в себя, уперлась руками ему в грудь и изо всех сил попыталась оттолкнуть Макса. Он даже не сдвинулся с места, наоборот, еще сильнее прижал ее к себе. Ему хотелось не просто сорвать с ее губ поцелуй, но и преподнести урок: не одна дерзость в его адрес не останется безнаказанной.

Сара пыталась вырваться из его цепких объятий, стучала кулачками по его груди, предпринимая попытки высвободиться, но его это только забавляло и веселило.

Решив, что с нее достаточно, он резко отпустил Сару и сделал шаг назад, на секунду она слегка потеряла равновесие, но удержалась на ногах.

Она стояла напротив него, и в ее взгляде бушевала гроза.

— Ты…ты… — запинаясь, начала она, но он перебил ее, не давая договорить.

— Да, я знаю, ты от меня в восторге. К тому же, я классно целуюсь, — он усмехнулся, — но не стоит к этому привыкать и начинать за мной бегать. Я уже получил то, что хотел, а большего, — он окинул ее взглядом с ног до головы, — большего ты не стоишь, — закончил он саркастично, отвернулся и пошел в сторону бара.

«Да, что он себе позволяет? Грубый, самовлюбленный, невыносимый мужлан!» — крутились гневные мысли в ее голове.

— А ну, стой! — крикнула Сара в его удаляющуюся спину и сделала несколько шагов в его сторону. — Ты, самовлюбленный, невыносимый, грубый, наглый…

Макс, услышав ее оклик, остановился и повернулся к ней с самодовольной улыбкой.

–…наглый, невозможный, — продолжала Сара, глядя уже в его лицо, — беспардонный, самодовольный мужлан!

— Твой выпад, только подтверждает мое предположение, крошка. Я тебя зацепил и ты запала на меня, — сказал он с насмешкой, — но, поздно, ты мне больше не интересна.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Converse — американская компания, производящая обувь с начала XX века и наиболее известная своими кедами Chuck Taylor All‐Star.

2

Моя хорошая (греч.)

3

Здравствуй, брат (греч.)

4

Тиропита (греч. Τυρóπιτα) — греческий несладкий сырный пирог из теста филло и оригинальной начинки из яиц и сыра фета.

5

Популярная в Греции разновидность холодного кофе.

6

Город в Греции. Расположен на полуострове Перахоре на берегу Коринфского залива Ионического моря, в 84 километрах к западу от Афин и в 4 километрах на северо‐восток от Коринфа, у подножия гор Герания, к северу от Коринфского перешейка.

7

Лагуна, расположенная в 16 км. к северо‐западу от Лутраки, Греция.

8

Глубокий узкий залив Ионического моря в Греции, между Центральной Грецией на севере и полуостровом Пелопоннесом на юге.

9

Банджи‐джампинг (англ. «bungee‐jumping»), экстремальный вид спорта, прыжки со специальных высотных сооружений, а также мостов и других объектов с эластичным канатом, который крепится к ногам и иным частям тела прыгуна.

10

Спасибо большое (греч.)

11

Пожалуйста. Хорошего (удачного) дня (греч.)

12

Доброе утро (греч.)

13

Любитель женщин (греч.)

14

Монастираки (греч. Μοναστηράκι) — один из центральных районов Афин, находится вблизи Плаки и Афинской агоры, ныне почти полностью поглотил старый район Абадзидика. Монастираки наиболее известен своим рынком.

15

Акрополь (греч. Ακρόπολη Αθηνών) — акрополь в городе Афины, представляющий собой 156-метровый скалистый холм с пологой вершиной (ок. 300 м в длину и 170 м в ширину). Это было главное место для нахождения царя.

16

Моя хорошая (греч)

17

Почему? (греч.)

18

Идиоты (греч.)

19

Согласна (греч.)

20

Согласен, поддерживаю (греч. разговор)

21

Не знаю (греч.)

22

В переводе с англ. Thunder — гром