Доминика

Эмилия Марр, 2021

Он выкупил меня с торгов и теперь требует полного подчинения. Но я не из тех, кто будет выполнять чью бы то ни было волю, а уж человека однажды предавшего меня – тем более. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Я бегу от чего-то ужасного, тёмного, страшного. Не вижу от чего, но чувствую, что надо бежать прочь, как можно дальше. Спотыкаюсь, падаю, ползу, лишь бы не останавливаться, нельзя останавливаться, иначе… иначе произойдёт что-то настолько плохое, что уже невозможно будет вернуть все на свои места. Но оно настигает меня.

«Нет. Нет. Н-е-е-ет!»

Вскакиваю и одновременно открываю глаза, тяжело дышу. Это сон, это был всего лишь страшный сон!

Осматриваюсь.

«Где я?»

Просторная спальня, светлая. Из мебели все только самое необходимое: кровать, шкаф, прикроватная тумбочка, кресло напротив кровати. Но надо признать, мебель поражает своей красотой и изысканностью. Да, ее, определённо, подбирал дизайнер. Встаю с кровати, хочу подойти к окну, замечаю, что я в пижаме. Странно, не помню у себя такой секси пижамки. Слышу стук в дверь, поворачиваюсь… и входит ОН!

Начинаю вспоминать, оглядываюсь вокруг и вновь возвращаю свой взгляд к нему.

Ох уж эти глаза — бесстыжие, дерзкие, раздевающие.

Хочется прикрыться руками, но за миллисекунду передумываю — гордо вздёрнув подбородок, направляюсь в сторону другой двери, надеясь, что там ванная комната.

Все это время физически ощущаю на себе его взгляд, что он, не отрываясь, наблюдает за моими передвижениями по комнате. Захожу в ванную, закрываю дверь на замок. Слышу смешок.

«Да, дорогой, я знаю, какой ты. Я не забыла».

Фух… надо передохнуть и успокоиться. Принимаю душ, стараюсь прийти в себя и понять, что произошло.

«Как по прошествии двух лет можно было встретиться, да еще и при таких обстоятельствах?!»

Капли воды подействовали на меня расслабляюще, вернула себя в уравновешенное состояние. Лицо, волосы — в порядке. Только глаза еще выдают нервное напряжение. Надеваю халат и смотрю в зеркало.

«Ну что ж… начнём наш спектакль для одного зрителя!»

Выхожу и сразу говорю:

— Привет! — Улыбаюсь. — Давно не виделись!

— Вот так, значит? — выжидающе смотрит на меня. — Ну, хорошо, привет. Да, давно не виделись. Хм, как дела?

— Пока не знаю… хотела у тебя спросить, как у меня дела? — И снова улыбка.

Да, я такой человек: чем больше нервничаю, тем больше улыбаюсь. Ничего не могу с этим поделать. На экзаменах в универе преподаватели тоже постоянно говорили, что для меня экзамен — праздник, что всегда в хорошем настроении прихожу. Они же не знали, как у меня все колотится внутри. И он не знает. Надеюсь, что не знает.

— Думаю, уже хорошо. Даже лучше — прекрасно! До недавнего времени было все очень паршиво, но тебе повезло, что я был ТАМ. И теперь — все замечательно. Так же, как и у меня.

И тут такая ехидная улыбочка на его лице.

— И… что будет дальше?

— А что ты хочешь? — опять ухмылка.

— Не думаю, что ты это выполнишь.

— Ты всегда была умненькой девочкой, даже чересчур умненькой, — и на долю секунды что-то появляется на его лице — огорчение? Да ладно! Но вот опять он с привычным выражением смотрит на меня.

— Возвращаемся к моему вопросу: что будет дальше?

— Может, завтрак? — прищуривает глаза и улыбается уголками губ.

«Ненавижу!»

— Да, можно было бы.

— По-прежнему не любишь жареные яйца на завтрак?

«Помнит?! Я в шоке!»

— Да, по-прежнему. Может, даже вспомнишь, что люблю?

— Нет, я помню только то, что не нравится. Так интересней, — смешок. — Иди за мной, «находящая-приключения-на-пятую-точку», проголодался я, пока ждал твоего пробуждения.

Выхожу за ним из комнаты, повторяю весь вчерашний путь, только в обратном направлении. Спускаемся по лестнице и обходим её, а там, в арке, — столовая. Сервированный стол. Открывает блюдо, на тарелке — яичница.

«Вот гад!»

Поворачивается и с улыбкой подмигивает мне!

«Прибила бы, честное слово! Но ничего, я не спешу… Ты мне ещё поулыбаешься!»

Скалюсь в ответ.

Парень садится напротив меня. Смотрит в глаза, как будто что-то ищет в них.

«Ну-ну, не так быстро, дорогой».

Опускаю взгляд в тарелку и приступаю к пище.

«Мм… а я проголодалась, кажется, даже вкусно!»

— Кто готовил?

— Хотелось бы, чтобы этим кем-то был я?

«Ненавижу!»

— Нет, хотела сделать комплимент. Вкусно!

— Я знаю, — довольно улыбается, — невкусное тут не держим.

«Нет, ну что за детский сад! Хорошо, раз так хочешь — играем дальше».

Не люблю тишину за столом, поэтому продолжаю:

— Твой дом?

— Желаешь знать, от чего отказалась?

«Ненавижу его привычку отвечать вопросом на вопрос! Ну как с ним разговаривать?!»

Но на моем лице ничего не отражается.

— Я ли отказалась?! У меня не спрашивали. — Продолжаю быстро, не давая ему вставить и слова: — Опять не угадал. — Улыбаюсь. — Красивый дом, очень красивый и очень большой!

Кидает приборы на тарелку, откидывается на спинку стула и бросает на меня убийственный взгляд:

— Так как ты до такого докатилась, что оказалась там, Ника?! И что это за история с ребёнком?! Где же твой су*а муж? — последнее слово выкрикивает с возмущением. — И почему он позволяет своей жене, матери своего ребёнка, находиться в таком месте, продавать себя и своё тело за деньги?! Хотя не спорю, деньги хорошие. Пять сотен тысяч — нехилая сумма, правда?! Пятьсот тысяч долларов — вот в такую сумму ты оценила себя, Доминика! Ты меня вообще слышишь?

Он орёт на меня! На меня!

— Не ори, — спокойно отвечаю я, — не ори на меня.

А у самой глаза на лоб лезут. Пятьсот тысяч долларов! ПЯТЬСОТ! ТЫСЯЧ! ДОЛЛАРОВ! Это ж сколько я ему должна в рубликах родимых?!

— Ты не понимаешь?! — продолжает, но уже спокойнее. — Ты не представляешь, что там за люди сидели! Это больные люди, которые помешаны на своих сексуальных, садистских и ещё бог знает каких наклонностях! Попади ты к ним в руки — и уже ни о каком ребёнке или муже, а тем более об обычной жизни, вообще можно не мечтать. Повезет, если выберешься живой, но вот с какой психологической травмой — это вопрос, — и такая горькая усмешка.

Молчу. Сама понимаю, что он прав. Нечего добавить.

— Ты представляешь, как тебе повезло, что я там оказался? Я уже собирался уходить, так как все, что желал приобрести, я уже купил. И тут услышал о знакомом узоре на заднице лота, думал, показалось. Не бывает таких совпадений. Повернулся на всякий случай — а там ты. Такая красота голая, с поднятыми вверх руками — бери не хочу! Чуть не упал от неожиданности!

— Ты так говоришь, как будто я там одна в такой позе стояла.

— Да! Именно так, ты там такая одна была! Все девушки в разных позах, но только ты так сексуально смотрелась, что сразу два урода начали из-за тебя торг вести!

— Ну конечно! Ты-то уже купил себе девушку, — отворачиваюсь.

И почему мне неприятно, что он приобрёл себе индивидуальную игрушку. Мне должно быть все равно! Сколько воды утекло с тех пор! Сколько всего произошло!

— Кстати, где она? — делаю вид, что ищу ее.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Да неужели! Я чётко слышала, что это твоя вторая покупка на данном аукционе! — о боже, это я таким обиженным голос говорю?

Он меняется в лице:

— Ты ревнуешь? Серьёзно?! Ух ты ж… а мне приятно!

— Размечтался! Просто ты сам говорил, что там больные садисты, получается, и ты один из них.

Смеётся! Неужели я сказала что-то смешное? И с ужасом осознаю, что так соскучилась по его смеху.

— Нет, я не один из них. Но сейчас разговор не об этом. Что ты там делала? Где твой ребёнок и грёбаный муж?

И вот что ему ответить?! Встаю из-за стола, пытаюсь быстро сообразить, какой ответ дать на его вопрос.

— Ну, во-первых, спасибо, что выкупил меня. Деньги действительно большие, ещё не знаю, как я тебе их верну, но я что-нибудь придумаю.

— Доминика! Не зли меня! Сейчас разговор не о деньгах, о них мы поговорим позже! Где твой ребёнок и муж?!

— Зачем тебе это нужно знать?

Если бы все было не настолько серьезно, я бы даже посмеялась, глядя на выражение его лица.

— То есть, ты считаешь, что это от праздного любопытства я интересуюсь?

— Я считаю, что это не твоё дело. Это моя личная жизнь! И я не собираюсь о ней тебе рассказывать. Повторяю: это моё личное дело!

Тишина.

Поднимаю на него глаза, и меня начинает трясти от страха. У него такой взгляд, как будто он намеревается меня убить.

— Ты и святого до греха доведёшь, — цедит он сквозь зубы. — А ты знаешь, что ты моя? Что я тебя купил, и ты целиком и полностью МОЯ! Что захочу, то и буду с тобой делать.

— Но это не касается моего желания тебе что-либо рассказывать. Ты, конечно, вправе делать, что тебе угодно, с моим телом, но душа и разум останутся моими, и я не собираюсь тут перед тобой в откровения играть.

— Я рад, что ты понимаешь суть происходящего. Ну что ж, тогда начнём заниматься тем, чем я захотел, как только увидел тебя на торгах.

Мужчина хищной походкой огибает стол и направляется ко мне. И взгляд у него такой, что съест и не подавится. Понимаю, что он хочет сделать, и прихожу в ужас. Нет, я не хочу этого. Начинаю отходить назад, пока не натыкаюсь на стену. Итак, моя последняя надежда — выставляю руку вперёд и говорю:

— Максимилиан, стой! Пожалуйста!

Он замирает. Боль отражается в его глазах. Откуда это? Не понимаю.

— Я тебе отвечу, только задавай по одному вопросу и спокойным тоном, хорошо?!

— Хорошо, — берет паузу, — как ты туда попала?

— Я не знаю. Стой, стой! Я правду говорю! Я не знаю! Меня похитили. Я вышла с работы, хотела заскочить в один магазинчик, но в переулке меня схватили и впихнули в машину. Дальше я уже очнулась у них в комнате с другими девушками. Нам сказали вести себя хорошо, тогда с нами ничего плохого не случится, по крайней мере, тут, как они уточнили. Иначе… они нам продемонстрировали, что может произойти в случае плохого поведения, и поверь, ни одна из нас этого не захотела. После все побывали в душевой, дальше — стилисты и визажисты, ну а потом ты сам нас видел. Ты же не мог подумать, что я сама туда пошла?!

Молчит. Странно. Неужели он решил, что туда можно пойти по собственной инициативе? Продолжает молчать и изучающе смотреть на меня.

— Кстати, они не уточняли, сколько я находилась без сознания. Какое сегодня число?

До этого его лицо было настолько сосредоточенным и сердитым, что мой вопрос его немного озадачил.

— Эм… сегодня двадцать седьмое июля.

«Так, значит, пошли уже третьи сутки вне дома».

— А где мы находимся? В каком городе?

— Доминика! Не заговаривай мне зубы! Рассказывай дальше.

— Так я тебе все рассказала. Все как было.

— Что-то не сходится! Они жен и матерей не похищают. У них бывают только девочки, которых не станут искать. И как ты это объяснишь?

— А я откуда знаю, значит, прокололись в моем случае.

— Нет. Это не те парни, которые могут ошибиться. Возвращаемся к началу. Где твой ребёнок и муж?

— А можно без этой информации?

— Ника! — рычит.

— Окей, окей. Сейчас расскажу. У меня нет мужа и ребёнка.

— Что? Как? А как тогда молоко? Так, Ника, моё терпение заканчивается!

— Я серьёзно! Мы, э… мы расстались, ребёнок остался у него.

— И сколько твоему малышу?

— Ему, э… полгода.

«Боже, что я несу?!»

— И как же такой человек, как ты, смог оставить своё дитя? Что-то не верится.

— Да, люди меняются. Со временем. Хотя, кому я объясняю, помнится, ты за один день изменился.

На долю секунды Максимилиан приходит в замешательство, но сразу возвращает привычное выражение лица:

— И что теперь ты думаешь делать?

— Что? А… какие у меня планы на дальнейшую жизнь? Ну… я работаю, получаю стабильную зарплату. У меня есть небольшая квартира. Но раз у меня нарисовался такой большой долг — продам квартиру и буду ещё с каждой зарплаты отчислять тебе ну, скажем, пятьдесят процентов. Если ты не хочешь по мелочи все получать, то возьму кредит. Не уверена, что мне дадут столько наличными, но я придумаю, как вернуть тебе всю оставшуюся сумму. Я понимаю, что ты фактически жизнь мою спас. Я очень благодарна тебе за это.

Улыбается. Не понимаю, к чему эта ухмылка.

— Я думаю, мы найдём ещё один допустимый способ вернуть мне долг.

— Да? И какой? — Неужели он серьёзно? После всего, что было! После всего, что он мне тогда наговорил?

— Я думаю, ты уже догадалась. Может, сама озвучишь?

— Я не буду твоей домработницей.

Недоумение в глазах и смех, искренний такой, родной.

— Есть ещё варианты? А? Милая Доминика.

— Ты же знаешь, я не люблю, когда меня так называют.

— Знаю, ДОМИНИКА.

— Да, ты себе не изменяешь. Ну что же, какие ещё варианты? Э… может, ты предложишь работу в своей фирме или что там у тебя, что позволяет заработать на такой дом?

— А это идея! Я её рассмотрю попозже, много позже.

Мне надоели эти игры!

— Макс, я не буду с тобой спать!

— Будешь!

— Не буду!

— Будешь! И, заметь, я у тебя не буду спрашивать разрешения. Ты — моя. Теперь моя! Целиком и полностью! И только мне решать, что с тобой делать.

— А мой ребёнок и муж? Он будет меня искать.

— Ты сама сказала, что свободна и тебя ничего не держит в городе. Теперь поживёшь со мной тут. До тех пор, пока мне это не надоест. А дальше посмотрим…

— Ну, помня наш предыдущий опыт, думаю, хватит тебя от силы на неделю.

— Ну что ты, дорогая. Тогда мои планы раскрылись раньше времени, и я не насытился тобой в полной мере.

Больно! Как же больно в груди от этих слов! Готова заплакать, еле сдерживаюсь.

— Скотина! Ненавижу тебя!

Бью его по лицу рукой! Второй хочу оттолкнуть подальше от себя и — бежать, бежать куда угодно!

Но не успеваю сделать и одного шага, как он припечатывает меня к стене и прижимает своим телом, отметая все попытки вырваться из плена. Хватает меня за кисти рук и поднимает их вверх, а после фиксирует своей рукой.

— Никогда. Больше. Не. Смей. Так. Делать. Ты поняла?! Я такого не потерплю!

Хочу сказать ему пару «ласковых» слов в ответ на его высказывание, но только успеваю разомкнуть губы, как он впивается в мой рот и берет меня в плен своим языком!

И все! Я попала! Я реально попала и пропала!

Да! Макс умеет целоваться! Всегда умел! Его язык, боже, что он вытворяет у меня во рту… Его поцелуй — жёсткий, наказывающий, грубый, неистовый… он — как изголодавшийся зверь, такое ощущение, что сейчас проглотит меня.

Освобождает одну мою руку и начинает стаскивать с плеча халат. И вот тут я прихожу в себя и усиленно стараюсь вспомнить, через что я прошла из-за этого человека. Из-за страсти, которая у меня к нему была. Нет, на этот раз я так просто не сдамся!

Думаю, что делать, пока он переводит дыхание. Свободной рукой обнимаю его голову, тяну за волосы на себя. Он улыбается, ослабляет свой захват, расслабляется, думая, что сломил моё сопротивление, я пользуюсь этим и что есть сил даю ему коленом между ног.

— А такое потерпишь?!

— Ника, — шипит он, согнувшись пополам.

Но я его уже не слушаю, со всех ног бегу к себе в комнату и закрываю дверь на замок.