Доминика

Эмилия Марр, 2021

Он выкупил меня с торгов и теперь требует полного подчинения. Но я не из тех, кто будет выполнять чью бы то ни было волю, а уж человека однажды предавшего меня – тем более. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Максимилиан

Вот женщина! Понимает, что при отце я не буду столь напорист и непреклонен в своём решении удерживать её тут. Батя тоже подставил: решил «прозондировать» наши с ней отношения. Да только совсем не вовремя… Я сам еще толком ничего не понял. Только то, что хочу ее до одури. Со вчерашнего дня кроме нее ничего в голову не лезет.

Чуть не рехнулся, когда увидел кареглазую там, на аукционе. Она была такая нежная, беззащитная и абсолютно голая, со связанными вверх руками. Как же это порочно выглядело Да, от неё разило сексом. Там у всех встал на Нику. На такую не может не встать. Только глаза выдавали, в каком нервном напряжении она пребывала. Хорошо, что я помню о ее родимом пятнышке на самой аппетитной попке, да что там говорить — я помню о ней все.

Огромное количество бессонных ночей. И желание. Желание обладать ею вновь и вновь. Надо было всего лишь несколько раз переспать, и забыть. Так нет же, не дала такой возможности. Вот неудовлетворённость и сказывается. Как увижу ее, так сразу стояк.

Но ничего, теперь с лихвой возьму все, что мне причитается, и буду брать, пока не надоест. А потом прогоню. Наверное. Все же девушка она неплохая. С ней было удобно, уютно, что ли. Приятно общаться. Забывал обо всех проблемах и планах, когда она была рядом. Такая добрая, нежная, ранимая, отзывчивая и в то же время отважная, напористая, ответственная и принципиальная. В ней все эти качества спокойно уживались.

Парни всегда увивались возле, вот только она никого не подпускала. А этот ее муж… Интересно, кто такой? И почему замуж так быстро выскочила, да еще и ребенка родила. Да… муж… муж… Поднаторела уже, наверное, в сексе, опыта набралась с муженьком-то… Значит, будет не так скучно по ночам. Да и днём тоже. Вообще, пока она у меня в доме, — будет везде и всегда, по моему желанию.

Даже сейчас в этой футболке и обычных джинсах хочу ее.

Нет, я не позволю ей уехать. По плану у нас секс, секс, много секса… потом шопинг (щеголять перед рабочими в том, что я ей наспех купил, не вариант), а после снова секс. До тех пор, пока я хочу.

Доминика надеется уехать с отцом, пусть. Когда ничего не выйдет, она будет в бешенстве, и я всю ее энергию направлю в нужное мне русло. И будет крышесносный секс. Я в предвкушении.

На обед у нас первое, второе, третье — нужно много энергии. В планах — сжигание огромного количества калорий, а она худенькая, ещё не осилит моей атаки.

Ну, поделимся с отцом, Мария Степановна в принципе готовит хорошо, а сегодня вообще превзошла саму себя Заходим в столовую, на правах хозяина рассаживаю гостей за стол. Нику, конечно, сажаю поближе к себе, отца — напротив.

–Хотел отметить, так сказать, освобождение Ники, поэтому на обед — первое, второе, третье, салаты и компот. Ну и, конечно, шампанское. Какой же без него праздник!

У Ники аж рот открылся от такого обилия еды и красоты на столе.

— Как красиво! Ты уверен, что она на нас двоих готовила? Тут как будто на убой — столько еды.

Ага, на убой. Ухмыляюсь. Не на убой, а на секс-марафон, дорогая. А ты даже не догадываешься для кого.

— Передашь ей мою благодарность, я такой стол даже на Новый Год не накрываю.

«Конечно, я передам, ага! Размечталась она, сбежать приготовилась?! Сама передашь свою благодарность. Да и Мария Степановна будет довольна. Любит, когда хвалят ее стряпню».

— Сын, молодец! — подает голос отец. — Правильно поступил! Так и надо отмечать. Как ты сказал? Освобождение от плена, — и улыбается.

— Ага, из одного плена хотел в другой посадить, — бурчит себе под нос Ника, отец не слышит, но я то рядом.

Наклоняюсь к ее ушку и шёпотом на выдохе говорю:

— Поверь мне, от этого плена ты будешь в восторге.

Застывает на мгновенье, потом закусывает губу и заливается румянцем.

«Ты же моя девочка! Как просто тебя можно смутить. При том, что я ей ничего провокационного не сказал».

Отец прячет глаза и улыбку, делая вид что ничего не замечает. Он у меня всегда был понимающим, поддерживал нас с братьями во всем.

Доминика

Отлично! С отцом Макса уеду домой к Юлику и Лайме и забуду об этих трех днях хаоса в моей жизни. Осталось дождаться окончания обеда — и свобода!

«Мммм, сколько еды! И явно вкусной — такие ароматы витают в столовой».

«О боже мой, тут реально праздничный стол накрыт! Сколько человек хотела накормить эта Мария Степановна?!

Суп из морепродуктов, боснийский шашлык (это потом выяснилось), выпечка из слоеного теста с фаршем. Как красиво смотрится на столе! Курица, запеченная в духовке, салатики без мяса, нарезка из сыра и помидоров. А оформлено-то как! Еще какой-то салат, название которого я не знаю… Торт и шампанское в ведерочке со льдом. Ммм…

— Как много всего! Ты уверен, что она на нас двоих готовила? Тут как будто на убой — столько еды, — не могу сдержать восторга и озвучиваю все свои мысли Максу. — Передашь ей мою благодарность, я такой стол даже на Новый Год не накрываю.

А он молчит и с ехидством ухмыляется, будто задумал что-то..

Отец Макса тоже в восторге.

— Сын, молодец! — говорит. — Правильно поступил! Так и надо отмечать. Как ты сказал? Освобождение от плена, — и улыбается. Чем-то его улыбка и ухмылка Макса похожи. Только чем, пока не пойму.

— Ага, из одного плена хотел в другой посадить, — тихо произношу.

— Поверь мне, от этого плена ты будешь в восторге, — неожиданно рядом звучит голос Макса. При этом обдает мое ухо дыханием. И таким многообещающим взглядом смотрит.

Господи, да как такое можно при людях-то говорить, да еще и на ушко. Я аж вся мурашками покрылась, и сразу несколько сексуальных поз в голове промелькнуло. Я горю, реально! Мои щеки стали красными!

Нет, ну что за человек Макс! При отце усаживается рядом со мной и такие слова произносит.

Убью гада! Чуть позже. А пока надо поесть.

— Ника, вы проживает в столице или проездом тут? — решил поинтересоваться отец Макса. И зачем ему эта информация? Мы встречаемся в первый и последний раз.

— Ммм, живу здесь уже около двух лет, — стреляю взглядом украдкой на Макса.

А он, перестав поглощать пищу, замер и пристально на меня смотрит.

«Да, да, Макс, с тех самых пор».

— Работаете или учитесь?

— Спасибо, конечно, за комплимент. Но учёбу я закончила лет так пять назад.

— А где учились? В каком вузе?

«А на кой черт вам это надо?!» — хотелось бы спросить! Но я мило улыбаюсь и отвечаю:

— Училась здесь же, в Москве.

— Получается, между окончанием учёбы и работой в Москве Вы где-то три года пропадали?

И вот что ответить мужчине, который годится мне в отцы? Да так, чтобы не обидеть.

— Да, вы правы. Три года я прожила в своём родном городе, — и, прежде чем услышать его следующий вопрос, беру инициативу в свои руки: — А вы случайно не из полиции или, может, военный?

Подавляет смешок.

— Видно, я перегнул палку своим любопытством. Да, я военный в отставке.

«Ого! Вот это номер! Макс никогда не говорил мне такого. Хотя он мне много чего не говорил».

— Может, угадаете, до кого дослужился?

— Я не сильна в чинах. Простите мне мой пробел в знаниях, — блин, блин. Теперь он будет думать, что я глупая девчонка, которую почему-то спас его сын.

У Аристарха Витальевича звонит телефон. Он смотрит на экран, потом на нас, хмурится. Странно.

— Я оставлю вас ненадолго, — поднимается из-за стола и выходит из столовой.

— Итак, значит, ты была все это время в Москве? — с едва уловимой злостью произносит Макс.

— Да, это что-то меняет?

— А на кой черт тебя в Латвию потянуло? — чувствую угрозу, исходящую от него. Он взбешён.

А я в шоке. Откуда он знает? Немного отстраняюсь в сторону от него.

— Захотелось, и поехала. Тебе какая разница?

— Какая мне разница?! Какая?! Мне?! Разница?! — встает со стула и возвышается надо мной.

Входит его отец и с сожалением в глазах произносит:

— Ника, тут возникли дела в области. Вы не против провести в гостях у Макса еще пару-тройку часов. А на обратной дороге я вас заберу.

«Против! Конечно против!»

Макс как всегда со своей ехидной улыбочкой и с блеском победителя в глазах. А я как мышка, которая попала в плен, и не знает, как из него выбраться.

— Я могу вас и в машине подождать, мне несложно. Чем потом вам придётся из-за меня опять заезжать к Максу.

— Нет, обратная дорога через дом Макса, так что лишнего круга я делать не буду. Да и мне с сыном еще надо поговорить обстоятельно, но сейчас уже нет времени. Пора ехать. Вы готовьтесь, через несколько часов я вас заберу, если вы захотите, конечно, — и ухмылка появляется на его губах.

«Нет, ну что за семейка?! С этими ухмылочками».

— Да, конечно, захочу. Неудобно уже обременять Макса своим присутствием.

— Ну что ты, Ника, — выдаёт ангельским голоском Макс, — ты меня совсем не обременяешь.

— Ну что ж, вот и порешили. Заеду позже. Не провожай, сын, дорогу знаю. Поухаживай за гостьей.

И уходит.

Остаёмся наедине. Не знаю, куда деть глаза. Уже ничего не лезет в рот. А Макс просто сидит и смотрит на меня.

— Что?

— Кушай, кушай.

— Ты что-то подсыпал в еду?

Улыбается с хищной такой улыбкой.

— Ты уже наелась?

— А это на что-то влияет?

— Да, — с довольной ухмылкой произносит, приближая свое лицо к моему.

— Если не перестанешь так пялиться, вся еда так и останется на столе.

— Окей. Давай просто поедим. Нам понадобятся силы.

— Для чего?

— Узнаешь, когда придёт время.

— Ок.

Дальше обедаем в полной тишине, хотя в меня уже толком ничего не лезет.

Постукивает пальцами по столу, будто торопится и его терпение уже на исходе.

— Если тебе надо куда-то уйти, можешь идти. Из-за меня не стоит сидеть дома. Я просто подожду твоего отца в комнате.

Становится некомфортно, от того, что отвлекаю его от важных и запланированных дел.

— Нет, дорогая. Я никуда не тороплюсь. Я хочу завершить обед и приступить к более приятным делам.

Не нравятся мне его слова с подтекстом как-то звучат.

— Ты о чем?

— Ты доела?

— Ты не ответил.

— Я спросил, ты доела?

С ним иной раз бесполезно спорить.

— Да.

Вскакивает со своего места, хватает меня за руку и выводит из-за стола. Я в шоке, повинуюсь всем его движениям, а в себя прихожу, когда он впивается своими губами в мой рот. Яростно, жадно.

Пытаюсь отвернуться, но он фиксирует мою голову своей рукой на затылке и вдавливает в себя. Пытаюсь оттолкнуть его руками, но разве такую гору мышц сдвинешь с места! Решила действовать по старой схеме: приоткрыла губы и ответила на его поцелуй.

Почувствовав, что хватка ослабела уже я хотела ударить его, как он уклонился, и мое колено прошло по касательной, мимо пункта назначения. Отрывается от моих губ, смотрит в глаза затуманенным взором.

— Нет уж, дорогуша. Дважды на одни и те же грабли я не наступаю. А теперь спокойно поднимаемся на второй этаж, в твою спальню. И без фокусов, Ника. Сегодня весь день нас прерывают, а я очень хочу завершить начатое. Вот такой я человек: не останавливаюсь на достигнутом.

— Я не хочу.

— Захочешь.

— А если нет — изнасилуешь?

В его глазах мелькает что-то похожее на смятение и грусть оттого, что я могла такое предположить.

— Я ничего не сделаю против твоей воли.

— Отпусти меня, Макс.

— Не могу, Ника. Не сейчас, когда я тебя наконец-то нашёл.

«Что? Он меня искал? Но зачем? Два года назад я все прекрасно поняла и уехала, больше мы не виделись. Тогда зачем искал?»

— Почему ты выбрал такие трусики? — хочу увести разговор в другую, менее волнительную тему.

— Ты их надела?

«Прибила бы! Ну почему нельзя хоть раз просто ответить на вопрос?!»

— Ты не исправим. Но я все еще жду, почему именно такие?

— После тебя, — с лукавой усмешкой заявляет этот наглец.

— Да, они на мне.

Взгляд сразу устремляется вниз. В его глазах появляется огонек предвкушения.

— Пойдём.

— Стой. Я ответила, очередь за тобой.

— Я хотел увидеть твои звёздочки. Ведь именно благодаря им ты сейчас тут.

Улыбаюсь, беру его за руку и разворачиваюсь к выходу из столовой. Макс в шоке от изменений и послушно идёт за мной. Поднимаемся по лестнице, идём в направлении моей комнаты. Оборачиваюсь, смотрю ему прямо в глаза, ловлю довольный взгляд хищника. Отворачиваюсь, смотрю на свою дверь — уже починили. За пару шагов до нее резко вырываю свою руку, влетаю в комнату и щелкаю новым замком. Секунда… две…

— Ника! — раздражённо кричит Макс.

Тихо смеюсь в кулачок.

— Ника! Немедленно открой эту чертову дверь!

Молчу.

— Ника! — начинает рычать, — не заставляй меня по новой выбивать ее.

— Надеюсь на твое благоразумие, дорогой Максик.

— А на свое? Где ты его потеряла?

— Именно благодаря ему нас и разделяет дверь.

— Ника, лучше отойди от нее.

«Что? Неужели он ее вновь выломает?»

— Ты не сделаешь этого? — предостерегающе произношу. Надеясь, что ошибаюсь в своих догадках.

— Детка, и почему ты опять во мне сомневаешься?

Не успела я сделать шаг от двери, как она открылась… ключом? Да что б тебя!

«Ну все, была не была, последняя попытка!»

Поворачиваюсь в сторону ванной и делаю первые два шага с максимальной для меня скоростью, а потом такие же шаги — в воздухе: Макс подхватил меня за талию и направился к кровати.

— Макс, нет!

— Да, Ника, да!

Кидает на кровать и наваливается сверху, не давая возможности встать. Руками фиксирует мои запястья с двух сторон головы.

Мое нервное пыхтение вызывают смешинки в его глазах. Все мои попытки вырваться из тисков Макса разбиваются вдребезги.

— О да! Как же я люблю этого бесёнка в твоих глазах. Его молнии стреляют прямиком… э… в сердце? — издевается этот нахал, — Нет, намного, намного ниже, — играет бровями, давая понять, что это именно то, о чем я подумала.

А меня зацепило случайно сказанное им слово. «Любит?»

Увидев замешательство в моих глазах, исправляется:

— Ты такая сексуальная, когда бесишься!

— Ненавижу тебя!

— Знаю. Но хочешь — и это тоже знаю.

Резким движением отпускает руки, хватает края футболки и рвёт её на две части. Я только и успеваю, что пискнуть, как оказываюсь перед ним в одном нижнем белье.

А как он смотрит на мою грудь!

Жадно. С восторгом.

После родов грудь увеличилась. Макс наклоняется и лицом упирается в ложбинку, дышит тяжело, прерывисто. Носом проводит по шелковистой ткани белья. Очень нежно, чувственно. Как же хочется податься вперёд, навстречу к нему, но я останавливаю себя.

— Макс, ты потом не пожалеешь?

— Я жалею, что потерял два года.

— Что ты этим хочешь сказать?..

Не даёт мне договорить и накрывает мои губы поцелуем.

Максимильян

Ее тело сразу откликается на мою ласку. Но она сдерживается. Лицо напряжено.

Она что-то начинает говорить про сожаления…

Затыкаю ей рот поцелуем, мягким и соблазняющим — держит оборону.

Нежно провожу по ее ротику языком — она ослабляет немного свои губы.

Целую сначала ее верхнюю губу, потом нижнюю… оттягиваю ее осторожно… и посасываю… и припадаю ко рту. Она уже его открыла и готова принять мой язык, чем я сразу пользуюсь. Но я не врываюсь, нет. Медленно соблазняю, исследую ее рот, нахожу ее язычок, сплетаюсь с ним.

Её руки, лежавшие до этого на кровати, обвили мою голову и тянут ее на себя.

Отрываюсь от ее губ и прокладываю дорожку из поцелуев к следующей чувствительной точке — ее ушкам. Обхватываю мочку губами, немного оттягиваю, но моя девочка сходит с ума совсем от другого.

Сильнее наклоняюсь и спокойно выдыхаю ей в ухо. Ни в коем случае нельзя дуть, только выдыхать носом. Не знаю, в чем причина, но именно от этого ей сносит крышу. И да, она издаёт стон и выгибает спину, и даже пытается отстраниться, чтобы прервать эти сладостные муки.

Я не позволяю, фиксирую ее голову одной рукой и продолжаю дышать ей в ухо. Второй рукой глажу грудь, через белье обвожу пальцем сосок. Она извивается подо мной.

«Моя чувственная девочка».

Отрываюсь от нее и смотрю в глаза — они закрыты.

— Ника, посмотри на меня.

Проходит пара секунд, прежде чем она понимает мою просьбу. Взгляд расфокусирован. Через мгновенье она смотрит на меня с непониманием:

— Займемся сексом, детка?

Секунда, две… три… и вот они — мои чёртики в глазах.

— Иди к черту, Макс! Ненавижу тебя! Отпусти!

Колошматит своими ручонками напропалую — снова беру их в захват.

— Тихо ты, тихо. Получишь сейчас своё удовольствие, только на моих условиях, — проговариваю, еле сдерживая смех.

— Ты!.. Ты!.. Гад! Слезь с меня! Слышишь?!

— Слышу, слышу. А теперь ты послушай. Сейчас мои фантазии превратятся в реальность, и мы оба получим колоссальное удовольствие, — елейным голосом объявляю ей.

— Я не согласна, слышишь! Это будет изнасилование! Я на тебя жалобу накатаю!

— Я думаю, ты скорее попросишь меня повторить, нежели побежишь к ментам писать записки. Все, хватит разговоров, — протягиваю руку к прикроватной тумбе и достаю оттуда веревку. Вижу изумление в ее глазах, — знаешь, сначала планировал воспользоваться наручниками, но потом понял, что хочу именно верёвкой, как тогда, на аукционе.

— Нет, да ты больной.

— Да. Больной тобою. Так что ты должна меня вылечить.

Закрепляю ее запястьях у изголовья кровати, и пока я это делаю, Ника не сопротивляется, только говорит:

— Таких больных, как ты, лечат в больницах — психиатрических, — и улыбается.

Вот же зараза мелкая. Самой же эта идея понравилась, но никогда не признается, малявка.

— Ника, скоро договоришься так, что и рот твой закрою чем-нибудь типа скотча. А я хочу слышать твои стоны, не лишай меня этого удовольствия.

— Макс, ради твоего удовольствия я могу начать стонать прямо сейчас, — мастерски имитирует соответствующие звуки.

«Вот же зараза. Ты у меня сейчас поохаешь, дорогуша. Руки закреплены, ну что ж, начнём нашу игру, мисс нехочуха».

Накрываю рот Доминики своим: невозможно слышать эти наигранные стоны. Целую поначалу властно, но получив ответный, становлюсь нежнее. Руками ласкаю сочную грудь через белье. Это мою девочку не заводит, а злит.

«Давай, попроси меня», — мысленно внушаю ей, но в ответ я слышу лишь прерывистые вздохи. Отрываюсь от губ, дорожкой поцелуев спускаюсь к шее, к венке, которая пульсирует в бешеном темпе. Покрываю ее поцелуями, затем втягиваю настойчивее кожу дабы оставить свой след на ее теле. Просто хочу этого. И она это любит, я знаю. Сама поступала так же, раньше.

Доминика

Как же он умеет целовать, как будто говорит: «Весь мир к твоим ногам упадёт, только попроси меня». А потом ласкает мою шею и… ставит засос. Мм… как же трудно сдерживать стон. Ещё немного и я не выдержу. Одна рука ласкает левую грудь, вторая рука сжимает ягодицы, язык рисует узоры по контуру лифа. Выгибаюсь навстречу, хочу более решительных действий.

— Хочешь стать моей, Ника?

Молчу, прижимаюсь сильнее, чтобы он перестал болтать и не отвлекался от более приятных дел.

По влажной дорожке, оставленной языком, проходит холодок. Чувствительная кожа покрывается мурашками.

— Мммм… — невозможно сдерживаться.

— Так ты согласна?

Сдаюсь, потому что понимаю: сама этого хочу. Очень:

— Да, черт тебя дери! Делай уже свое дело и доставь мне удовольствие, которое обещал!

Серьёзно смотрит мне в глаза и медленно опускается к моим губам. Я не отстраняюсь, наоборот, сама тянусь к нему, насколько это возможно с привязанными руками. Он целует нежно, мягко, бережно. Как цветок, который боишься сломать, но притронуться просто обязан.

Пальцами проводит вдоль моих рук сначала вверх, затем вниз. Расстёгивает белье, но снять не получается, поэтому просто задирает его.

Целует мои грудь со всех сторон, везде, кроме сосков. А они готовы к прикосновениям — торчат копьями вверх и напряжены до предела. И это томительное ожидание сводит с ума и ещё больше возбуждает, обещая сладкие ласки.

Наконец берет сосок в рот и сильно втягивает, играет с ним языком. Это доводит до исступления. Выгибаю спину. Низ живота сводит приятным спазмом, который вызывает желание раздвинуть ноги по шире и почувствовать откровенные мужские прикосновения, но Макс не спешит. Отрывается от ноющих сосков и чередой поцелуев спускается вниз к животику, а затем и к впадинке в его центре, языком обводит ее контур и проникает в углубление, что отзывается ворохом мурашек по телу. Расстёгивает джинсы, медленно утягивя бегунок вниз и через ткань трусиков целует лобок. Стягивает с моих ног остатки одежды, оголяя их полностью. Смотрит на мое обнажённое тело сверху вниз и довольно улыбается. Проводит рукой от груди до самых сокровенных участков, приближаясь к самому эпицентру желания. Интуитивно хочу развести ноги, чтобы дать мужчине свободу действий, но он мне не позволяет — встаёт и выходит из комнаты.

Я в шоке, не пойму, что происходит.

«Этот гад оставил меня одну в таком состоянии? Но нет, искуситель возвращается буквально через пару минут, с бокалами в одной руке и ведёрком с шампанским в другой.

— На этом все? Будем распивать шампанское «за встречу»?

Улыбается:

— Закрой глаза.

Только я хотела спросить зачем…

— Просто закрой глаза, доверься мне.

Понимая, что особо выбора у меня нет, послушно выполняю его просьбу. Чувствую его нежные прикосновения к моему телу.

Он опять терзает мои соски, один — языком, второй — пальцами. Стон вырывается из меня, а потом — крик, так как руку заменил… лёд. И этот контраст тепла и холода вызывает бурю эмоций, и проходит мурашками по всему телу. Я ёрзаю попкой по кровати: невозможно просто лежать. Хочется ощутить это еще раз. Желание почувствовать его между ног почти достигло своего пика.

–Ах.., — не могу сдержать стон, — Макс, пожалуйста… Хочу еще. Больше.

–Что?

— Я хочу тебя, пожалуйста.

— Ты хочешь меня тут? — проводит кусочком льда возле моей самой горячей и влажной точки.

— Да, — у меня там все горит и жаждет его.

— Сильно хочешь? — целует меня в том же месте, где только что побывал кусочек льда.

— Да, — выдыхаю.

— Ты останешься у меня?

— Да… Что?

Опять набрасывается на мои соски — ласкает их то языком, то прохладными пальцами. Лёд скатился в район живота. Я снова покрываюсь мурашками, мозг отключается.

— Останешься у меня?

— Дааа…

Легко целует меня в губы, затем в ложбинку груди. Спускается к животу, вбирает остатки льда ртом и возвращается к моим трепещущим округлостям. Он решил извести меня своими ласками сегодня, но, боже, как же это приятно и чувственно. Волна возбуждения снова проходит по всему телу.

Наконец широко разводит мои ноги. Я подаюсь вперёд, я горю… я хочу его… изнемогаю от желания. Он склоняется и трогает языком клитор, заставляя меня дёргаться, доводя до пика возбуждения. Я извиваюсь, брыкаюсь. Меня всю трясёт. Хочется немедленно прекратить эти пытки и одновременно их продолжить. Макс прижал мои ноги, так как я их уже не контролирую. Во рту пересохло. Я отчаянно кусаю губы, но этого мало.

Макс быстро встаёт с кровати, из кармана достаёт презерватив, затем стягивает с себя джинсы, футболку и боксёры. Раскатывает резинку на свой член и возвращается ко мне, целует, после чего во рту у меня появляется маленький кусочек льда, который хоть на мгновенье, но утоляет жажду. Снова терзает мой клитор и соски, и когда я заметалась в его плену с криками «Макс… пожалуйста…», он встал передо мной на колени и резко вошёл, заполнив всю меня до конца. Я интуитивно подаюсь бёдрами навстречу его движениям, желая более глубокого проникновения.

Он сильнее вбивается в меня, резче, быстрее.

— Да! Да! — кричу я.

Еще несколько энергичных толчков — и меня накрывает волной оргазма, глаза застилает пелена и на мгновение я ничего не вижу и не слышу. Только чувствую. Эйфорию, приятную усталость, удовольствие. Следует еще несколько резких движений и Макс присоединяется ко мне. Дышим тяжело, прерывисто. Не хочу нарушать это единение.

Через пару минут окончательно прихожу в себя и слышу:

— Ты никуда не поедешь с моим отцом. Ты будешь со мной столько, сколько потребуется.

Мой чудо-мир рушится, разлетается на множество мелких осколков. Боль опять появляется в груди и рвет душу на части.

— Отвяжи меня, — холодно произношу я. Глаза предательски наполняются влагой.

— Нет, нам надо поговорить.

— Макс, я не могу в таком виде разговаривать, — еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь.

— А я хочу, чтобы ты была именно в таком виде. Иначе будет труднее, ты попытаешься убежать.

— Что ты хочешь сказать, говори и проваливай.

Привстаёт и смотрит на меня.

— Ника, я серьёзно. Ты. Никуда. Не. Поедешь., — чеканит каждое слово, словно объясняет маленькому ребенку, — Ты остаёшься! Сейчас приедет отец, и ты скажешь, что решила погостить у меня на пару дней. Отдохнуть, покататься на лошадях, погулять, подышать свежим воздухом. Не знаю, придумай еще что-нибудь, но от меня ты не уедешь.

— А если я захочу уехать с твоим отцом домой?

— Тогда я разыщу твоего мужа и скажу, что ты спишь со мной. Он тебе не даст общаться с ребёнком. Не дам возможности работать, друзья от тебя отвернуться. Никто тебе не протянет руку помощи, кроме меня.

— Ты забыл? Мы с ним разошлись. И ребёнка я ему оставила.

Меня трясет от негодования. Макс опустился до шантажа, подлец! Но я не позволю ему копаться в моей жизни и искать «мужа», иначе все может стать намного хуже.

— Ника, я превращу твою жизнь в ад, если ты сегодня уедешь, — приводит свой последний довод этот ненормальный.

— Боюсь, боюсь. Видишь, уже даже руки подняла в знак капитуляции, — издеваюсь, обдумывая что еще можно сделать.

— Доминика! Не ёрничай. Иначе я поеду к твоей маме и скажу, что ты увела меня из семьи, заставила бросить жену и ребенка, а добившись этого — сбежала.

Что?! Меня колотит от возмущения! Истерично дёргаю руками и кричу:

— Не вмешивай сюда мою семью! Отпусти, урод! Я сказала, развяжи меня! Ты слышишь! Козел! Придурок! Как таких земля носит! Развяжи руки, идиот!

— Тише ты, тише.

— Развяжи! — кричу я. Он фиксирует мое лицо схватив за подбородок руками, чтобы я посмотрела ему в глаза.

— Успокойся, успокойся, я сказал, — выжидающе смотрит. Пытаюсь прийти в себя. Вот же гад! Знает слабые места человека и умело на них давит.

— Все сказал?! Или еще найдутся аргументы?

— Достаточно, теперь я жду твоего ответа.

— Отвяжи меня!

— Нет, сначала ответ.

— Макс, я привязана и лежу голая перед тобой, какой ответ ты от меня ждёшь?

— Положительный. Кстати, мне все нравится в твоём положении: и поза, и обстоятельства, — подмигивает мне.

Отвела взгляд и молчу где-то минуту. Макс расслабил пальцы и погладил по щеке большим, очерчивая скулы.

— И что будет после?

— Ты останешься в моем доме и мы здорово будем проводить время. Примерно как сейчас.

— Нет, после. После того, как я проведу с тобой время. Когда тебе надоест, что будет после этого?

— Так далеко я не заглядывал, Ника. И тебе не советую. Так что, ты согласна? На здесь и сейчас. Ты и я. Пока ты со мной, ты забываешь своего мужика и его ребенка. Ты только моя.

— Не слишком ли много требований, а, Макс?

— Примерно на тридцать миллионов рублей, Ника. Ничего особенного.

— Сколько это займет времени?

— Я не знаю.

— Макс, мне надо работать и зарабатывать на жизнь, квартиру.

— Будем ездить на работу вместе и вместе возвращаться. Но учти, если ты убежишь, я поеду к твоей матери и озвучу ранее сказанные слова.

— Я бы сейчас убила тебя, с удовольствием!

— Вот именно поэтому у тебя и привязаны руки. Ну так что?

Делаю вид, что обдумываю его предложение, а сама понимаю, что проиграла и ответ в любом случае будет положительным.

— Хорошо, я согласна. Теперь, пожалуйста, развяжи меня. Руки затекли и болят.

Улыбка появляется на его лице, и он чмокает меня в губы.

— Отлично, ты приняла правильное решение, — освобождает меня из оков, а после нежно растирает мои руки.

— Конечно, конечно… — блин, они реально затекли, — я в душ, — бросаю на ходу. Направляюсь в ванную и замечаю, что он идет следом. Выставляю руки вперед и говорю:

— Стой! Сегодня мне тебя достаточно. Я просто смою с себя все это и вернусь, хорошо? Молча останавливается, принимаю это как согласие с его стороны.

Встаю под душ. В голове бардак. Зачем я согласилась? Что теперь делать? Как выкрутиться? Что делать с Юликом? Как объяснить все Лайме? Что маме сказать? Мои размышления прерывает звук открывающейся двери.

«Ну конечно, кого интересует моё желание побыть одной?!»

Из глаз только пули не летят, а так взглядом я его уже убила.

— Спокойно, спокойно. Я тоже хочу принять душ.

— У себя принимай!

— Ты знаешь, мне нравится, что ты уже считаешь эту комнату своей.

Молчу, не знаю, что сказать. А ведь и правда, мысленно и вслух я называю ее своей. В это время Макс становится рядом со мной, и теплые капли воды струятся по его лицу, плечам и голому торсу. Теперь я могу рассмотреть этого мужчину полностью, но стараюсь не останавливать взгляд на пришедшем в боевую готовность мужском достоинстве.

Да, он подкачал свое тело за два года, плечи стали шире, а кубики пресса — более чёткими. Узкие бедра, ровные ноги. Многие девчонки ему бы позавидовали.

— Нравится то, что видишь?

Пока я его рассматривала, он наблюдал за мной, блин!

— Бывают экземпляры и покруче!

Резко хватает меня и со злостью прижимает к стенке душевой.

— И сколько же этих экземпляров прошло через тебя?

— Отпусти, ты делаешь мне больно.

Немного ослабляет хватку, но не отпускает.

— Я задал вопрос.

— Не напомнишь, когда я обещала говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

— Ника, не зли меня.

— Ты что ревнуешь, Макс?

Мой вопрос застал его врасплох. Хватка совсем ослабла, чем я сразу и воспользовалась, освободившись из его плена.

«То-то же, дорогой. А то не на шутку разошёлся. Собственник хренов! Права вздумал качать!»

— Не смеши меня, какая ревность? Просто интересно, много ли опыта набралась… Помнится, я у тебя первым был. Неопытная, невинная, неуверенная в своих действиях…

Толкаю его в грудь: неприятно слышать такие слова, особенно, когда они сказаны с пренебрежением и желанием оскорбить.

— Да, так и было. А мне помнится, ты сиял, как таз начищенный, от счастья, что был у меня первым, и горел желанием всему меня научить.

— Это желание еще горит во мне, детка, — играет бровями, провоцируя меня.

— А во мне горит желание смыть следы твоих прикосновений, и с каждым словом оно растёт в геометрической прогрессии.

Упс… по ходу, эти слова лишили Макса последней капли самообладания.

Одним движением он развернул меня к себе спиной, прижав грудью к стене душевой кабины.

— Ах, хочется смыть следы моих прикосновений?! — шипит мне на ухо, — тогда придется очень постараться, так как сейчас их станет ещё больше, — настойчиво разводит мои ноги. Я было хотела воспротивиться, но пол скользкий, и все мои усилия напрасны, они сами по себе разъехались.

Удерживая мои руки в захвате, Макс пробрался в самое сокровенное местечко и завладел моим клитором.

Я старалась держать оборону и не выказывала никаких признаков удовольствия, но постепенно вся моя защита рухнула, как только он нашёл заветную точку, тело больше не подчинялось разуму. Ноги подкашиваются, Макс это понял и еще яростнее начал движение пальцами.

— Ах… — вырвалось у меня. Вместе со стоном выгнулась спина, и голова запрокинулась на плечо Макса, открывая доступ к шее.

— Ах, неприятны тебе мои прикосновения, значит? — целует оголённую часть шеи и носом упирается мне в ухо. — Значит, смыть хочешь мои следы?! — и ещё интенсивнее ласкает меня между ног.

Меня потряхивает, я не в состоянии контролировать своё тело. С закрытыми глазами принимаю все грубые ласки Макса и извиваюсь как могу в его плену. Чувствую, что ещё немного и оргазм настигнет меня, но Макс вдруг отстраняется. Пока я прихожу в себя, его руки возвращаются, но сейчас они в пене и играют с моими сосками.

— Что ж, если тебе так неприятно, я помогу тебе все смыть.

Я не выдерживаю и, так как по-прежнему стою лицом к стене, наощупь нахожу его член и начинаю водить по нему рукой вверх-вниз. Я хочу, чтобы он продолжил свои ласки и все завершилось оргазмом. Но сказать этого не могу.

— Да, тебе не нравится? — издевается он, когда слышит мой очередной стон. Его правая рука возвращается и продолжает услаждать мое лоно, тогда как левая все так же терзает горошинки сосков.

— Макс, пожалуйста.

— Что?

— Я… я… пожалуйста…

— Что? Произнеси это… Тебе нравится?

Я закусываю нижнюю губу и молчу.

Он активнее работает правой рукой, на что мое тело мгновенно реагирует содроганием и стоном.

— Нравится?

— Да.

— Ещё хочешь? — губами захватывает мочку уха и дышит в него.

— Да, — с придыханием отвечаю я, совершенно обессилев и ожидая разрядки.

Как вдруг все прекращается. Я не понимаю, что происходит. Макс разворачивает меня к себе лицом и ждёт, пока мой взгляд прояснится. Через пару секунд я прихожу в себя и смотрю на него непонимающе, на что он с усмешкой произносит:

— Сейчас ты не кончишь, я не позволю. В следующий раз, прежде чем говорить такие слова, думай своей очаровательной головкой. Иначе мы будем это повторять раз за разом, пока ты не уяснишь, что хочешь меня и с удовольствием откликаешься на все мои прикосновения и ласки. Все, урок окончен, принимай душ, одевайся, жду тебя внизу.

И выходит из ванной комнаты. А я стою и смотрю ему вслед с глупым выражением лица, не до конца осознавая, что произошло. Униженная, опустошённая и неудовлетворённая.

«Блин, блин, черт!»

Делаю воду прохладней, надеясь, что она остудит меня. Эх, хотела бы я сама себя довести до оргазма, чтобы это ощущение неудовлетворённости исчезло. Но, к сожалению, сколько бы я ни пыталась — кончить сама не могу. Вот и сейчас опустила одну руку себе между ног и ласкаю. И вроде приятно, но эти ощущения и рядом не стояли с тем наслаждением, которое вызывали пальцы Макса.

«А пошло оно все!»

Быстро моюсь и злая выхожу из душа.

Да, определённо, у него есть власть надо мной и моим телом. И с этим надо что-то делать!

Сушу волосы, достаю из шкафа новое белье, шорты и футболку. Ну хорошо, Макс, продолжим твою игру.

Спускаюсь вниз. Слышу звуки в столовой и направляюсь в сторону шума. Захожу и вижу мужчину, сидящего спиной ко мне. Он ест, активно передвигая блюда по столу, выкладывая в свою тарелку по кусочку от каждого. У него широкая, накачанная спина. Темные волосы. Больше ничего рассмотреть не удаётся.

— Уже спустилась, — слышу голос Макса с лестницы.

В этот момент из-за стены в столовой выглядывает его отец, а сидящий за столом мужчина оборачивается, и мои глаза медленно округляются от изумления.

— Ника, — говорить Аристарх Витальевич, — позвольте представить вам моего второго сына.

— Сына?! — только и могу произнести.

Макс недовольно хмурит брови.

— Вы братья, Макс? — спрашиваю у хозяина дома и ищу опору, на которую можно было бы опереться, так как ноги подкосились и я их не чувствую. Нахожу её — это ближайшая стена.

— Да, эти двое — мои старшие сыновья, — за Макса отвечает отец. — А вы что, знакомы и с младшим?

Но я уже ничего не слышу… Что все это значит?.. Они братья?! Как такое возможно?!