Все, что мы хотели

Эмили Гиффин, 2018

У Нины Браунинг было все, о чем мечтают женщины: муж, владеющий огромным состоянием, сын, поступивший в один из самых престижных колледжей. У Лилы Вольп и ее отца была сравнительно неплохая жизнь: девушка успешно училась в престижной школе, радовала папу и… была влюблена. Если бы не скандальная история, в которую попал ее сын, возможно, Нина Браунинг никогда бы не решилась кардинально изменить свою жизнь и уйти от нелюбимого мужа. Если бы не тот скандал, Лила Вольп никогда бы не испытала такого унижения… Если бы не тот скандал, Том Вольп никогда бы не познакомился с Ниной Браунинг… Если бы не тот скандал, судьбы героев никогда бы не переплелись так тесно.

Глава седьмая

Том

Весь вечер Лила умоляла меня, как она выразилась, не стучать на Финча. Привела все возможные аргументы. Что я делаю из мухи слона. Что Финч — замечательный парень, и неужели мы хотим разрушить его будущее? (Лично я хотел.) Что если я раздую скандал, фото увидят ещё больше людей, и у неё самой будут проблемы в школе оттого, что она так напилась (ценное замечание, но я был готов на эти риски ради справедливости).

Я сделал вид, что подумаю над её словами, что ещё не принял решение, но в понедельник утром, стоя на парковке перед школой, битком набитой богатыми детишками, я ясно осознавал, что ни в коем случае так этого не оставлю. Иначе о каком самоуважении может быть речь?

— Хорошего дня, пап, — сказала Лила, выбираясь из машины и с мольбой глядя на меня.

— И тебе, солнышко, — ответил я, отводя взгляд. Она продолжала на меня таращиться, потом чуть слышно прошептала:

— Пожалуйста, папа, не звони сегодня в школу.

— Я тебя люблю, — сказал я в ответ.

— Я тебя тоже, пап. — Она закрыла дверь машины. Я смотрел, как она идёт, и чувствовал тошноту.

Когда она ушла, я поехал в мастерскую, но не сразу вышел из машины. Сперва я нашёл номер директора Виндзора. Лила называла его мистером Кво, и он вроде бы ей нравился, но после нескольких встреч он произвёл на меня впечатление заносчивого сноба. Я заранее готовил себя к худшему развитию событий, набирая его номер. Я не думал, что он открыто примет сторону Финча, но немного понимал, как устроен мир. Во-первых, они из одного теста. Во-вторых, таким, как Финч, всегда всё сходит с рук — и мы никак не в силах повлиять на эти обстоятельства.

Сжав зубы, я слушал ответные гудки. Потом подошла женщина.

— Кабинет мистера Квортермана, — сказала она.

— Позовите его, пожалуйста, — попросил я. Она сказала, что мистер Квортерман на собрании, спросила, не хочу ли я оставить для него сообщение.

— Да. Передайте, — сухо сказал я, — это Том Вольп. Отец Лилы Вольп. Старшеклассницы.

— Хорошооо. И… по какому вопросу?

Я рассердился. Конечно, эта женщина никак не могла знать, что произошло. И всё же её равнодушный тон меня выбесил. Я вдохнул поглубже и ответил:

— По вопросу непристойного фото моей дочери, сделанного учеником Виндзора.

— Что, простите? — спросила она таким тоном, словно я только что её оскорбил.

Чувствуя, как поднимается давление, я произнёс с нарочитой медленностью:

— Один из учеников Виндзора, юноша по имени Финч Браунинг, на вечеринке в выходные сфотографировал мою дочь, Лилу. Она заснула, и одна её грудь была видна. Потом он написал к фотографии расистский комментарий и разослал своим приятелям. Я очень недоволен и хотел бы обсудить этот случай с Уолтером Квортерманом. Сегодня.

— Да. Да, конечно, мистер Вольп, — сказала она, сменив тон на всерьёз обеспокоенный. — Я попрошу его с вами связаться. По какому номеру вам было бы удобно?

Я сообщил ей свой мобильный и положил трубку, не попрощавшись. Не прошло и минуты, как позвонили мне.

— Слушаю вас, — сказал я.

— Мистер Вольп?

— Да.

— Это Уолтер Квортерман. Вы просили перезвонить. — Его тон был вежливее, чем при личном общении, почти деликатным. Это немного смягчило меня, но не настолько, чтобы рассыпаться в любезностях. Я предпочёл перейти сразу к делу и рассказал обо всём, не упуская деталей, в том числе о том, что Лила злоупотребила алкоголем. Он ни разу не перебил меня, терпеливо ожидая, пока я закончу рассказ, а потом сообщил, что уже видел фотографию — кое-кто из родителей на выходных отправил её ему.

Я ощутил облегчение и вместе с тем ярость. Хорошо, что он её видел — трудно было передать словами, до какой степени она оскорбительна. Но вместе с тем мне не давала покоя мысль, что он и многие другие видели мою маленькую девочку в таком состоянии. И почему он сразу мне не позвонил?

Мне стало чуть лучше, когда он сказал, что уже созвонился с родителями Финча.

— Уверяю вас, мы разберёмся с этой ситуацией и поступим сообразно ей, — заявил он спокойно, но без снисходительности.

— Спасибо, — ответил я.

— Но должен вас предупредить, мистер Вольп, — сказал он. — Не знаю, стоит ли касаться этой темы, потому что она не относится напрямую к насущному вопросу, но вы в курсе, что употребление алкоголя, даже вне школы, противоречит нашему кодексу этики?

— Да, — ответил я, потому что вчера вечером почитал на сайте информацию о Виндзоре и выяснил, что за употребление алкоголя нет формального выговора, только предупреждение, которое вносится в личное дело ученика. С Лилой такое произошло впервые, так что сильно не навредило бы ей, зато могло послужить аргументом в наших дискуссиях на тему алкоголя и уроком на будущее. Всё это я сказал Квортерману, потом добавил:

— Хочу, чтобы вы знали — я очень серьёзно отношусь к выпивке.

— Приятно слышать, — ответил он. — Вы удивитесь, Том, но многие родители смотрят на такое сквозь пальцы. Когда взрослые внушают детям разные ценности, это очень осложняет дело.

— Да. — Я немного подумал, потом добавил:

— Мать Лилы — алкоголичка.

— Сочувствую. — По его голосу было похоже, что он в самом деле сочувствует.

— Да всё нормально, — сказал я. — Она с нами не живёт. Это просто… медицинский факт о моей дочери, почему я о нём и упоминаю.

— Да, понимаю.

— И ещё я хочу сообщить, что моя дочь была в отключке, когда было сделано это фото. Не позировала намеренно. Она была без сознания… совершенно беззащитна.

— Я знаю, Том.

— Если честно, меня больше оскорбил комментарий, чем фото, — признался я, потому что, будучи откровенен сам с собой, мог представить, что в глупой юности сделал бы то же самое, имея при себе мобильник, напившись и увидев девчонку с голой сиськой. А вот комментарий — совсем другое дело. Он был не только неуместен — Лила такая же американка, как этот парень, — он ещё и оскорбителен. — Это уже переходит все границы.

— Согласен на сто процентов.

— Он должен быть наказан.

— Да. И скорее всего, будет.

Вот и первый красный флаг. Я почувствовал, как во мне вновь разгораются цинизм и вместе с тем ненависть к себе — за то, что позволяю ему так с собой разговаривать.

— Скорее всего? — подчеркнул я. — Простите, но разве здесь должен ставиться вопрос? Мы оба видели фото. Мы оба читали комментарий. По-моему, здесь и обсуждать нечего.

— Да, да. Я понимаю, Том, — сказал он. — Но это длительный процесс… Нам нужно услышать его точку зрения, какой бы она ни была. Довериться процессу, рассмотреть оправдания.

— Тому, что он сделал с Лилой, нет оправданий.

— Согласен. Но мы всё же должны выяснить все факты. И если переключить внимание с Финча на Лилу, то… — Он помолчал. — Я хочу, чтобы вы понимали: если дело получит огласку, то в следующие несколько дней или даже недель могут возникнуть последствия, неприятные для Лилы.

— Вы имеете в виду предупреждение, которое внесут в её личное дело? — спросил я, надеясь, что всё правильно понял. Я сказал себе, что это не страшно. У меня не было выбора.

— Нет… ну, в общем-то, да, и это тоже. Но я сейчас о более серьёзной проблеме — неизбежной негативной реакции. К сожалению, такое временами случается, хотя это весьма несправедливо.

— Реакции? Какой, например? Мы говорим о социальной реакции?

— Да. Со стороны других учеников. Её одноклассников, — прокашлявшись, сказал Квортерман. — Такое поведение несправедливо, но более чем вероятно. Уже были случаи.

— Хотите сказать, Финч — большая шишка? И в школе к Лиле станут хуже относиться? — Я вновь занервничал, тон стал напряжённее.

— Я бы так не выразился, конечно, но да, репутация Лилы окажется под угрозой. И, конечно, история с этим фото ещё больше подольёт масла в огонь. Вы и ваша дочь готовы к возможным неприятностям?

— Да, — сказал я. — Во-первых, фото и так все видели. Сами знаете, как быстро распространяются сплетни. Уверен, о нём уже знает вся школа. Во-вторых, Лила совершила глупость, когда перебрала с алкоголем, но не сделала ничего такого, чего следовало бы стыдиться. Стыдно должно быть Финчу. Фото больше говорит о нём, чем о ней. Надеюсь, Виндзор сумеет внушить эту мысль всем ученикам и студентам.

Конец ознакомительного фрагмента.