Все, что мы хотели

Эмили Гиффин, 2018

У Нины Браунинг было все, о чем мечтают женщины: муж, владеющий огромным состоянием, сын, поступивший в один из самых престижных колледжей. У Лилы Вольп и ее отца была сравнительно неплохая жизнь: девушка успешно училась в престижной школе, радовала папу и… была влюблена. Если бы не скандальная история, в которую попал ее сын, возможно, Нина Браунинг никогда бы не решилась кардинально изменить свою жизнь и уйти от нелюбимого мужа. Если бы не тот скандал, Лила Вольп никогда бы не испытала такого унижения… Если бы не тот скандал, Том Вольп никогда бы не познакомился с Ниной Браунинг… Если бы не тот скандал, судьбы героев никогда бы не переплелись так тесно.

Глава шестая

Лила

Заявляю официально — я ненавижу свою жизнь. Вообще всё, что в ней есть. Ну то есть, конечно, всё могло быть и хуже. Я могла быть бездомной, или смертельно больной, или жить в стране, где боевики обливают девочек кислотой, когда те идут в школу. Но если не сравнивать с такими серьёзными трагедиями, в моей жизни трудно найти что-то хорошее.

Во-первых, папа отругал меня за то, что я напилась. Он очень расстроился, и рассердился, и разочаровался во мне (последнее хуже всего). Во-вторых, вся школа увидела мою грудь. Но это ещё можно было пережить. Потому что папа всё равно рано или поздно простил бы меня, а фото, пусть даже унизительное, было, по крайней мере, красивым. Очень крутым и стильным, хотя я никому об этом не сказала. Даже Грейс, моя лучшая подруга, признала, что на этой фотке я шикарна. Волосы лежат идеально. А маленькое чёрное платье — просто огонь! Оно стоит тех денег, какие я заработала, сидя с ребёнком, — всех до единого цента! Такое впечатление, что я специально позировала… если не считать соска. Этот чёртов сосок всё испортил. И комментарий насчёт зелёной карты — как обидно для иммигрантов! Я подумала о семье Сайед, раньше жившей с нами по соседству. Это самые милые люди из всех, кого я знаю. Они стали гражданами Америки всего пару лет назад (я сидела с их ребёнком, пока они получали грин-карту), и я помню, какие гадости отпускали некоторые неудачники по соседству. Про то, что мусульманам здесь не место, и всё прочее. И это при том, что у нас были классные соседи — много художников и музыкантов, которые никогда не были ни грубыми, ни предвзятыми.

Конечно, я понимаю, почему расстроился папа — из-за соска и комментария. Я тоже. Но сердце мне разбило не это.

Во всём виноват Финч Браунинг. В которого я влюблена вот уже два года. Финч — такой популярный, что мне точно ничего не светит, и у него красивая девушка, Полли, такая же идеальная, как он сам. Влюбляться в него — пустая трата времени, но что я могла с собой поделать? Грейс, которая всегда старается мне помочь и иногда этим бесит, сказала, что это глупое увлечение. Ведь я его даже не знаю. Но мне казалось, я его знаю — так я пристально наблюдала за ним день за днём. Я знала, что Финч — спокойный и серьёзный, не то что его придурки-одноклассники, но у него отличное чувство юмора, он сдержанно саркастичен. Я знала, что он очень умный, что он отличник. Его шкафчик всегда в полном порядке, и салон машины тоже (я пару раз туда заглядывала). Он никогда не опаздывает и не врывается в класс со вторым звонком. У него всё под контролем. Но, конечно, меня притягивает не его «исполнительное функционирование», как говорят наши школьные психологи. Меня, как это часто бывает, притягивает что-то, чего я сама не могу понять.

Просто Финч такоооой клаааассный! Я обожаю его светлые волосы, и глубокие голубые глаза, и уверенную походку; в футбольной форме он такой секси, но даже и в школьной — тоже. Но больше всего я обожаю, как он смотрит на меня. Помню, как он посмотрел на меня впервые. В прошлом году, на третий день после того, как я перешла в эту школу. Мы были в столовой, относили на место подносы, он начал разговор со мной и улыбнулся. И я растаяла. Я всегда таяла, когда он рядом. Мне казалось, между нами что-то есть, даже что-то взаимное. Какие-то искры.

Спустя три месяца, когда я наконец призналась Грейс в своих чувствах к Финчу и в том, что он на меня смотрит, она сказала, что он просто так флиртует, и нечего строить иллюзии. Он никогда не бросит Полли. Но даже Грейс согласилась, что он не просто так смотрел мою страницу в Инстаграме и даже лайкнул несколько старых селфи. Мы обе решили, что я ему, по крайней мере, нравлюсь.

И вот в прошлую пятницу Бью пригласил нас на вечеринку. Мы с Грейс опять были в столовой, стояли в очереди за салатом, и к нам подошёл Финч.

— Привет, — сказал он, глядя прямо на меня.

— Привет, — ответила я, чувствуя, как умираю.

— Что вы, девчонки, делаете завтра вечером? — спросил он.

Я хотела сказать правду — что ничего не делаем, но Грейс меня опередила и ответила, что выбираем из нескольких вариантов.

— В общем, Бью собирает тусовку. Если вы придёте, будет классно.

— Ну, может, и заглянем, — сказала Грейс, как будто старшеклассники каждый день приглашают нас на вечеринки.

— Да, постараемся, — подыграла я.

На следующий день мы старались держать себя в руках, пока готовились к вечеринке, обсуждали по фейстайму, кто в чём пойдёт, и придумывали, что я скажу папе. Конечно, правду говорить было нельзя. Мой папа куда строже, чем родители Грейс, и я не могла так рисковать. Что, если бы он меня не отпустил или, не дай бог, позвонил родителям Бью, которые наверняка не в курсе этой тусовки. Я была наслышана о том, сколько этому Бью сходит с рук.

Как я и ожидала, чуть не разразился скандал, и я замучилась доказывать папе, что пойду делать уроки. В конце концов он меня отпустил, только сначала промыл мозг как следует на тему того, что надо быть осторожной.

И я была осторожна. Сначала. И Грейс тоже. Мы лишь чуть-чуть выпили, когда одевались у неё дома. По бокалу шардоне. Это было очень солидно, мы почувствовали себя совсем взрослыми и пообещали, что не напьёмся, не будем вести себя как идиотки, ну и всё такое.

Но когда мы пришли к Бью, я так разнервничалась при виде Финча, да ещё не в школе, что у меня закружилась голова, я забыла о своём обещании и принялась за виски с колой.

Большей частью мы с Грейс стояли на кухне и украдкой наблюдали за Финчем и его друзьями, которые хохотали и играли в «пьяное Уно». Каждые несколько минут к Финчу подходила Полли, то садилась на ручку его кресла, то наклонялась, чтобы шепнуть что-то Финчу на ухо или погладить по шее. На ней была джинсовая мини-юбка, белая майка на тонких бретельках и сандалии-гладиаторы; ремешки доходили до стройных лодыжек. Светло-рыжие волосы она заплела во французскую косичку, в ушах блестели бирюзовые серёжки, шею украшал кожаный чокер. Я до боли ей завидовала — честное слово, у меня заболела грудь, и я сказала Грейс, что хочу домой, но внезапно заметила взгляд Финча.

Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Грейс тоже это заметила и не на шутку разволновалась.

— Господи, — прошептала она, — да он же флиртует с тобой на глазах у Полли!

— Я знаю, — ответила я, не сводя с него глаз и чувствуя, как колотится сердце.

Потом, когда Полли принялась рассказывать Финчу подробности чьих-то там отношений, мы с Грейс поднялись наверх, в спальню Бью, где несколько человек курили вейп и слушали наркоманскую музыку. Мы тоже пару раз затянулись, выпили немного пива, которое Бью прятал в ванной, Грейс сказала, что здесь слишком вяло, и пошла обратно вниз. Мне захотелось спать, я пообещала скоро прийти, свернулась на кровати Бью и ненадолго закрыла глаза. Это последнее, что я помню, прежде чем отключилась. Следующий кадр — я сижу на полу туалета рядом с папой, меня рвёт и хочется плакать.