Песнь Давида
Я выиграл свой первый бой, когда мне было одиннадцать. Борьба – это самая чистая и настоящая вещь на свете. Одна подобна небесам. Некоторые люди описывают рай как море бесконечной белизны. Но для меня он был чем-то иным. Ринг был для меня раем. Пока я не встретил Милли. С ней я изменился. Я понял, что люблю эту девушку, когда увидел ее хрупкую фигуру среди толпы. Милли совершенно неподвижно стояла в центре переполненной комнаты, но никто не замечал ее. Но она стала первой, кого увидел я. Мой рай был рингом, а она – моим ангелом. Милли стала девушкой, за которую я хотел бороться. Именно она научила меня, что часто самые большие герои остаются незамеченными, а самые важные битвы – это те, победу в которых сложно представить.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Песнь Давида предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
Морган не вернулся на работу. На следующий день я специально пришел в бар после полудня, чтобы встретить его или постоять на замене, в зависимости от того, как пойдут дела. Когда часы показали полшестого, а мой менеджер так и не явился, я выругался и начал обдумывать варианты действий. Мне нужно было готовиться к важному бою, и я не хотел каждый вечер торчать за баром. Поэтому я и нанял Моргана. Я хотел приходить, делать обход, здороваться с завсегдатаями и обрабатывать посетителей в задней комнате. Чего я не хотел, так это работать сорок часов в неделю за барной стойкой. На мне и так было слишком много всего. Но я опозорил Моргана, задел его гордость. И все же меня удивило, что он не пришел.
Весь вечер я готовил коктейли, общался со знакомыми и наблюдал за входом, не сомневаясь, что в конце концов Морган проскользнет внутрь. У него попросту было не так уж много вариантов. В семь пришла Амелия, воспользовавшись передним входом вместо заднего, через который обычно приходили сотрудники. С ней был Генри — его взъерошенные волосы прикрывала бейсболка «Джайентс», взгляд метался из стороны в сторону. Было любопытно видеть брата с сестрой вместе — одна такая собранная, другой такой смущенный.
Я поздоровался с ними, и Амелия робко улыбнулась и пошла в сторону бара. Сегодня у нее было выступление, и я гадал, о чем она думала, приведя брата на работу. Генри вел себя так, будто вовсе меня не услышал. Его взгляд был прикован к телевизору над моей головой. Мальчик замер в трех шагах от стульев, спрятав руки в карманы и отгородившись от всего окружающего мира. Его нижняя губа опухла, а на скуле виднелся синяк. Интересно, знала ли об этом Амелия?
— Э-э, привет, Давид… мистер Таггерт, — выдавила Амелия, нащупывая край барной стойки.
— Амелия, — перебил я. — Пожалуйста, ради всего святого, перестань называть меня мистер Таггерт.
— Хорошо, — она застенчиво улыбнулась и продолжила с очевидным дискомфортом: — Можно Генри посидит здесь и посмотрит игру «Лейкерс»[5]? Обычно к нам приходит соседка, пока я работаю, на случай, если Генри что-нибудь понадобится, но она плохо себя чувствует. Разумеется, он достаточно взрослый, чтобы посидеть дома самостоятельно… в смысле, я уже оставляла его одного вечером. Но ненадолго. И у него был сложный день. За ним заедет Робин, но она будет только минут через двадцать…
Ее голос смущенно затих.
Я на секунду задумался о ее родителях, но затем решил, что это не мое дело.
— Он тоже любит пузыри? — подразнил я.
Если Генри сможет тихо сидеть на стуле и наблюдать за игрой до прихода Робин, я обеспечу его напитками и закусками. Он недостаточно взрослый, чтобы ходить по барам, но, если он не будет пить — о чем я могу позаботиться — и не задержится надолго, мне не о чем беспокоиться.
— Он любит спрайт. — Амелия говорила с таким облегчением, что я боялся, как бы она не ударилась в слезы. Вместо этого она повернулась к Генри, нащупала его руку и ласково проинструктировала: — Генри, ты слышал? Мистер Таг… э-э, Таг говорит, что ты можешь посмотреть игру с ним.
Генри залез на стул, не сводя глаз с экрана.
— Давид, ты не против, если он посидит здесь?
Она упорно не хотела называть меня по прозвищу. Интересно почему?
— Да, все нормально. Иди, я присмотрю за ним.
— Спасибо. Спасибо, я… — Амелия оборвала себя, выпрямила плечи и, сделав глубокий вдох, улыбнулась: — Спасибо. Я очень ценю это.
Взяв трость и постукивая ею перед собой, она прошла через бар и исчезла в длинном коридоре, который вел к уборной и раздевалке для сотрудников.
Я поставил перед Генри пиалу с арахисом и стакан спрайта, но затем передумал и поменял орешки на претцели. Он походил на одного из пареньков, у которых жуткая аллергия на арахис. Только этого мне сегодня не хватало.
— Коби Брайант лидирует в лиге по штрафным броскам.
Я понятия не имел, правда ли это. Просто закинул удочку, чтобы завязать с Генри беседу.
Тот резко перевел взгляд на меня и покачал головой, давая понять, что я не прав.
— Он самый высокий в НБА? — В данном случае я знал, что это неправда.
Генри начал ухмыляться.
— У него самый большой размер ноги?
Мальчик покачал головой.
— Его лучшего друга зовут Шакил?
Генри так яростно замотал головой, что я испугался, как бы он не упал со стула.
— Коби Брайант самый молодой игрок в истории лиги, который набрал тридцать тысяч карьерных очков, — проинформировал меня он. Я мысленно дал себе «пять» за то, что сумел разговорить его.
— Неужели? — невозмутимо спросил я.
— Он также был самым юным игроком, задрафтованным НБА.
— Ой, подумаешь, — я отмахнулся. — Об этом все знают.
Я подмигнул, чтобы он понял, что я понятия об этом не имел.
— Ты знал, что его назвали в честь японской говядины? — бахвалился Генри, подвигая к себе спрайт и делая щедрый глоток через трубочку.
— Да ладно! — рассмеялся я.
Я отошел от него, чтобы принять заказ у клиентов, сидевших чуть дальше, и поздоровался с Акселем, моим шведским партнером по спаррингам, который занял стул через один от Генри и сказал «так» — спасибо на шведском, — прежде чем осушить поставленное перед ним пиво.
— Шакил О’Нил и Коби Брайант не друзья, — серьезным тоном произнес Генри и настороженно попробовал претцель. Затем подавленно взглянул на свой уже пустой стакан.
— Нет? Почему? — поинтересовался я, наливая ему спрайта.
— Великаны не могут быть друзьями.
— Ты говоришь про Шака или Коби? Они оба достаточно крупные. — Я пытался сдержать смех, поскольку Генри явно принимал этот разговор близко к сердцу.
— Великанам не нравится, когда кто-то крупнее них.
— Ну, не знаю. Взгляни на меня и Акселя. Мы тоже оба крупные.
— И кто крупнее? — спросил Генри.
— Я! — твердо ответил я в тот же момент, как Аксель ударил себя кулаком по груди.
Генри многозначительно округлил глаза, словно я лишь подтвердил его точку зрения. Мы с Акселем раскатисто засмеялись, но парнишка даже не улыбнулся. Просто прильнул разбитыми губами к трубочке и пил свой спрайт, как будто умирал от жажды. Я подождал, пока Аксель переведет свое внимание на Сторми, которая остановилась пофлиртовать с ним, пока обслуживала столики.
— Генри? У тебя проблемы с великаном? — я коснулся своей губы и посмотрел на него.
— «Великаны»[6] были победителями Мировой серии в 2012-м, — тихо ответил он. — И в 2010-м. Они сейчас очень популярны.
Я не был до конца уверен, крылся ли какой-то подтекст в популярности «Джайентсов» или же Генри просто хотел сменить тему. Я попытался использовать другую тактику:
— Ты же знаешь историю о Давиде и Голиафе? Давид был мелким парнишкой, а Голиаф — громадным воином. В итоге Давид убил его при помощи обычной пращи и собственного меча Голиафа.
— Тебя зовут Давид, — заметил Генри, вновь переводя взгляд на телевизор.
— Да. Хочешь, чтобы я одолел великана для тебя?
— У «Великанов» большая скамья запасных.
Я прищурился. Генри сосредоточил все внимание на телевизоре. Говорить с ним все равно что говорить с Йодой. Или R2-D2.
Я вздохнул и подлил ему еще спрайта.
— Когда тебя настигнет все выпитое, туалет по правой стороне коридора.
Я не хотел расстраивать Амелию, но, когда она вышла проверить, забрала ли Робин Генри, прикрыв свою танцевальную «форму» футболкой и легинсами «Команды Тага», я отвел ее в сторону и еще раз настоятельно посоветовал привести Генри в тренажерный зал. Мальчишке не помешает научиться давать сдачи задирам — или великанам, если уж на то пошло.
На следующий день Амелия с Генри не пришли в зал. В субботу мне показалось, что я увидел их в окне, но, когда я снова посмотрел, их там не было. Я пожал плечами, решив, что Генри не так обрадовался идее Амелии, как она думала. Спустя пару минут я поднял голову и заметил, что они жмутся у боксерских груш. Амелия твердо держала Генри за руку, а он выглядел так, будто сбежит в любую секунду, как перепуганная собака-поводырь, и утащит бедную сестру за собой. Они привлекали внимание — Генри со своей прической безумного ученого, бегающим взглядом и дергаными движениями, и Амелия, которая стояла абсолютно неподвижно и смотрела в одну точку.
Я быстро прервал спарринг, сбегая от Акселя, который пытался порвать меня на кусочки, и скользнул между канатов, ограждавших ринг.
— Амелия! Генри! — позвал я, отмечая, как лицо Амелии сразу же расплылось в улыбке от облегчения — она была такой широкой, что отразилась в глазах, давая иллюзию искры жизни.
Генри начал пятиться, потянув сестру за собой.
— Эй, Генри! Постой, чувак, — я остановился в паре шагов от них и понизил голос. — Ты знал, что бой между Джеком Демпси и Джессом Уиллардом был первым, который передавали по радио?
Он замер и перестал дергать руками.
— Ты знаешь, в каком году это было, Генри?
— В 1919-м, — прошептал он. — А первый бой, транслирующийся по телевидению, был в 1931-м. Между Бенни Леонардом и Микки Уолкером.
— Я этого не знал.
Если честно, я и о бое Уилларда с Демпси узнал только потому, что вчера по Нетфликсу показывали документальный фильм о последнем. Спасибо господу за Нетфликс! Упоминание радио натолкнуло меня на мысли о Генри и спортивном репортаже, доносившемся из его комнаты.
— Хочешь рассказать мне что-нибудь еще?
— Давид «Таг» Таггерт, претендент на чемпиона в полутяжелом весе с послужным списком из восемнадцати побед, двух поражений и десятью нокаутов.
— Наводил на меня справки, а?
Уголки губ Генри дрогнули, и он смущенно отвернулся.
— Так и есть! Что еще ты накопал? Что все дамы меня обожают, что я самый красивый боец в любом весе, на всей планете?
На секунду его лицо сморщилось от недоумения, и я осознал, что он роется в памяти, пытаясь вспомнить подобные факты. Я рассмеялся.
— Шучу, приятель.
— Рост метр девяносто, вес девяносто семь килограммов, чаще всего сравнивают с Форрестом Гриффином и Майклом Биспингом? — голос Генри поднялся в конце; он явно хотел моего одобрения.
— Я очаровательнее Биспинга, и уши у меня получше, чем у Форреста. Но, вероятно, они оба могут надрать мне задницу.
— Амелия, он сказал «задница»! — изумленно прошептал Генри.
— Да, Генри, это нормально. Так разговаривают бойцы, — успокоила его она.
— А я могу говорить «задница»? — снова с любопытством прошептал он.
— Можешь, — вмешался я, — после того как научишься драться.
— Я не люблю драться, — попятился Генри.
— Все нормально, Генри. Есть куча разных видов борьбы. Я могу тебе показать, когда ты будешь готов. Некоторые приемы просто рассчитаны на то, чтобы ты мог защитить себя. А пока я познакомлю тебя со своей командой.
— «Командой Тага»? — в его голосе отчетливо слышалась радость.
— Верно. Нескольких не хватает, но большинство моих ребят сейчас здесь.
Генри уже познакомился с Акселем, моим шведским партнером по спаррингу, но Амелия вежливо пожала ему руку, и Аксель многозначительно посмотрел на меня над ее головой. Он определенно видел, как она танцевала. Майки, парень с накачанными руками и без левой ноги, улыбнулся Генри с Амелией и пожал им руки. Майки всегда вел себя как джентльмен в присутствии дам, но среди парней ругался как сапожник. Он потерял ногу в Ираке и теперь избавлялся от своих внутренних демонов в зале «Команды Тага». Он показал мне пару приемов в рукопашном бою, которым может научить только тот, кто действительно боролся за свою жизнь больше раз, чем можно сосчитать.
Дальше я подошел к Пауло, бразильцу и лучшему грэпплеру среди нас, а затем к Кори, самому юному в команде. Кори Мангум рестлер и стал чемпионом Национальной университетской спортивной ассоциации в тяжелом весе, когда был на первом курсе. Но уже на втором курсе он спустил все свои победы в унитаз и оказался в Психиатрической клинике Монтлейк после того, как пытался избавиться от наркомании, спрыгнув с моста. Мой старый друг доктор Анделин отправил его ко мне. Пока что ему удавалось воздерживаться от наркотиков и ежедневно укладывать меня на лопатки. Я многому у него научился.
Помимо Акселя, Майки, Пауло и Кори, который тренировался, но в боях не участвовал, у меня было несколько бойцов ММА и много из других дивизионов, но все они дрались под лейблом «Команды Тага» и вежливо приветствовали Амелию с Генри, хоть и косились на ее ослепительную улыбку и его взъерошенные волосы. Интересно, знает ли Амелия, какая она привлекательная? Скорее всего, нет. В наш зал приходило много женщин. Некоторые хотели повидать меня или кого-то из ребят, но большинство тренировались с нами. В моей команде были две женщины, которые входили в UFC[7]. Но Амелия — это что-то новенькое, и я не сомневался, что парни заметили ее сексуальную фигуру, блестящие волосы и пухлые губы. Это меня беспокоило. Еще и Аксель наверняка расскажет им, что она танцует в баре на пилоне несколько дней в неделю. Вот это уже серьезно меня беспокоило.
— Эта часть зала отведена для тренировок по борьбе. Все остальное — качалка, тренажеры, разные занятия — это для тех членов «Команды Тага», которые приходят на фитнес. За пятнадцать баксов в месяц ты получаешь доступ ко всему в этой части помещения. Пару дней в неделю у нас проводятся занятия на матах, как дзюдо и уроки по самозащите, но за дополнительную плату.
— Может, хочешь попробовать пойти на дзюдо или на уроки по самозащите? — спросила Амелия у Генри. — Я какое-то время занималась дзюдо. Есть дивизия для слепых спортсменов. Было довольно круто! Но душа у меня к этому не лежала, если только музыка не играла на полную и я не могла делать кики и повороты, а на дзюдо они не нужны.
— Да. Разве что ты кого-то уложишь на лопатки с разворота.
— Мне придется бить плохих парней? — с сомнением спросил Генри.
— Не-а. В дзюдо главное броски. Борцы ММА используют много бросков и удержаний, так что среди нас дзюдо очень ценится, — сказал я.
Генри выглядел сильно встревоженным из-за перспективы бить кого-то. Соответственно, мне придется научить его это делать.
— Тебе не обязательно кого-то бить. Ну, разве что эту грушу. Как думаешь, справишься?
Мальчик замер и с подозрением покосился на грушу для битья в паре метров слева от нас.
— И тот мешок тоже. Это весело. И они не дадут сдачи.
Амелия по-прежнему держала брата за руку, ее трости нигде не было. Я ласково взял ее за локоть и поставил рядом с собой, чтобы Генри не задел ее, если попытается нанести удар. Что-то мне подсказывало, что он никогда ничего не бил в своей жизни. Он был мелким и тощим, и явно с проблемами в развитии. Когда он говорил, то немного напоминал робота, и я гадал, не страдает ли он аутизмом. С одной стороны, Генри выпаливал спортивные факты, словно ходячая книга рекордов. А с другой, паренек попросил разрешения, чтобы говорить «задница». Не самый стандартный подросток.
Генри подошел к большой груше, глядя на нее так, будто она может превратиться во что-то смертоносное. Затем резко стукнул ее левой рукой и на метр подскочил вверх.
Амелия похлопала в ладоши:
— Это был ты, Генри? Я слышала!
— Попробуй еще раз. Можешь пнуть ее, — проинструктировал я.
Нога Генри выстрелила вперед, словно он пытался распахнуть дверь пинком, и груша, покачнувшись, врезалась в него и повалила на пол.
— Она достала меня, Таг, — простонал Генри, и Амелия ахнула. По всей видимости, я ошибался. Даже бойцовская груша может дать сдачи.
— Вставай, приятель. Ты хорошенько ей врезал. Ты должен следить за ней, отходить немного, когда она летит обратно, ловить момент, когда бить и пинать ее.
Генри поднялся так, словно груша в любую минуту могла сбить его с ног. Ткнул в нее, нанес пару ударов, несколько раз пнул, не упав, а затем перешел к маленькой груше. Амелия все время молчала и внимательно слушала, и в какой-то момент я осознал, что по-прежнему держу ее за локоть и прижимаю к себе, пока учу Генри. Когда тот хоть немного вошел в ритм и начал радостно хихикать себе под нос, Амелия подала голос:
— Давид?
Я чуть не оглянулся, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает, но затем вспомнил, что это мое имя. Оно звучало как-то иначе из ее уст.
— Да?
— Ты такой милый. Я этого не ожидала.
— Почему же?
— Потому что все девушки в баре либо влюблены в тебя, либо хотят переспать с тобой, либо ненавидят тебя, но все равно хотят переспать. Я думала, что ты один из «плохих» парней.
— О, я тот еще плохиш. Просто стараюсь не быть придурком с людьми, которые этого не заслуживают. Наверное, можно сказать, что я милый плохой парень.
— Вряд ли это так работает, — тихо произнесла она.
— Поверь мне, еще как работает. Я хорошо отношусь к людям, но лучше не переходить мне дорогу. Или моим близким. Иначе увидишь мою плохую сторону.
— Я запомню, — серьезно кивнула Амелия, словно еще секунду назад как раз подумывала перейти мне дорогу. Сама мысль о том, что утонченная, слепая брюнетка с кожей как шелк и очаровательной улыбкой может меня нагнуть, была смешна.
— Ты что-то замышляешь? — спросил я, стараясь сдержать смех.
— Замышляла, но затем одумалась, — она театрально передернулась. — Не хочу увидеть плохого Тага.
— Плохой Таг и Глупышка Милли.
— Милли?
— Разве тебя не называют сокращенно Милли?
— Нет, — честно ответила она.
— Генри и Амелия — такие имена слышишь не каждый день. Они немного старомодные.
— Это потому, что на самом деле мы родились в 1800 году, когда эти имена были более популярны. Мы, вампиры, не стареем, знаешь ли. А моя слепота — просто уловка, чтобы люди чувствовали себя в безопасности. — Ее губы изогнулись в ухмылке.
— Неужели? — протянул я. — Черт меня побери. Значит, вам с Генри всегда будет, сколько, тринадцать и двадцать два?
— Пятнадцать. Генри пятнадцать.
— Но тебе на самом деле сто двадцать два?
— Все верно. И мы по-прежнему будем хорошо выглядеть спустя еще сотню лет.
Для Генри это не самая лучшая перспектива, а вот для Амелии — вполне.
— Ты всех нас переживешь.
Амелия немного погрустнела, и ее улыбка испарилась. Если бы я не смотрел на нее в этот момент, то и не заметил бы, но я сразу же понял, что Амелия уже пережила дорогого ей человека.
— Твои родители тоже бессмертные? — весело поинтересовался я, гадая, пресечет ли она эти шутки.
— Нет. Отец ушел из нашей жизни. Я уже много лет с ним не общалась. Мама давно умерла. — Она пожала плечами, и все веселье улетучилось от этой жестокой реальности.
— Мне жаль, милая.
Я часто использовал это ласковое обращение и называл так бесчисленное количество женщин, но щеки Амелии залились краской, и она робко опустила голову. Вероятно, ее редко называли «милой».
— Папа плохо перенес мою слепоту. Судя по всему, двое детей с проблемами — это слишком много для него.
— Значит, ты заботишься о Генри… сама? — я пытался не выдать своего изумления, но она все равно его услышала, судя по тому, как сжались ее челюсти и напряглась спина.
— Тебе действительно интересно или ты сомневаешься во мне?
Амелия повернулась ко мне лицом, словно бросала мне вызов, и, когда я опустил на нее взгляд, то ощутил знакомый трепет в груди. Такое же чувство появляется, когда ты прыгаешь с обрыва — сердце набухает, грозя выскочить из груди. Оно охватывало меня всего несколько раз в жизни.
Я почувствовал его, когда наблюдал, как Моисей впервые брал на руки свою малышку. Они с Джорджией наконец обрели заслуженное счастье, и радость на его лице наполнила мое сердце эйфорией. Я почувствовал его два года назад, когда в пятом раунде выиграл свой первый важный бой. На самом деле за последние два года я часто ощущал этот трепет, видя Моисея за работой, как люди плакали от радости из-за его дара. Но впервые у меня перехватило от него дыхание в Венеции. Это случилось через год после того, как я вышел из Монтлейка, восемь месяцев с тех пор, как мы с Моисеем отправились в путешествие по миру. Я так долго чувствовал себя грустным и потерянным, что уже отвык от других эмоций. Но там, в небольшой гондоле в Венеции, глядя на закат — как пламенный алый шар окрашивал воду и небо в райские оттенки, — я почувствовал, что мои глаза наполняются слезами от этой свирепой красоты. И в тот момент я понял, что хочу жить. Впервые за долгое время я испытывал радость от того, что живу.
Глядя на лицо в форме сердца Амелии Андерсон, на ее упрямо поджатые губы, меня снова охватило это чувство. Прокатилось по моему телу и перехватило дыхание.
— Мне действительно интересно, — хрипло прошептал я.
— Мы заботимся друг о друге, — просто ответила она. — Он помогает мне справиться со всеми трудностями, даже готовит иногда. Не высокую кухню, конечно, но мы справляемся. Я могу не знать, сочетается ли моя одежда между собой, действительно ли в доме чисто, не плавает ли муха в моем супе, но Генри заботится обо мне не меньше, чем я о нем.
Ну да. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, кто из них играет роль родителя, а кто — ребенка. Эта девушка постоянно застает меня врасплох.
— Мы с Генри команда. У тебя есть «Команда Тага», верно? Значит, ты понимаешь. Каждый вносит свой вклад.
— Да?
— Он — глаза. Я — сердце. Он — руки, я — голова. Так говорила моя мама.
После этого мы ненадолго замолчали. Я ушел в свои мысли, Генри вернулся к эпической битве с боксерской грушей. Амелия стояла абсолютно неподвижно и прислушивалась, словно таким образом могла увидеть попытки брата одолеть «соперника». Чего она не знала, попросту не могла знать, так это того, что она сразила меня. С виду я стоял рядом с ней, но на самом деле уже валялся у ее ног.
(Конец кассеты)
«Он — глаза. Я — сердце. Он — руки, я — голова». Эти слова не переставая звенели в моей голове. С тем же успехом Милли могла описывать меня с Тагом. Я — глаза и руки; художник, который видит то, чего не могут другие и не может Таг. Но он — лидер, голова, сердце. И его голова с сердцем не единожды оказывали помощь моим глазам и рукам. Порой его сердце приносило ему — да и мне — неприятности, но зачастую направляло нас в нужную сторону. Он заботился обо мне. Но я не знаю, заботился ли о нем я. Раньше мне казалось, что в этом нет нужды.
— Почему он ушел, Моисей? Куда? Никто не видел его уже две недели. Никто ничего не знает. Если верить его словам, он влюблялся в меня. Но почему тогда он ушел, да еще и таким образом?
Милли была на грани слез, а я, чтобы не сойти с ума, слушая прощание своего лучшего друга, начал рисовать, мои пальцы парили над альбомом.
Я позвонил отцу Тага, тот позвонил его маме, а та позвонила его младшим сестрам, которые уехали на учебу. Милли была права. Никто ничего не знал. Никто не видел и ничего не слышал от него с тех пор, как он пропал.
— Он говорил или делал что-нибудь странное? Хоть что-нибудь, что могло бы подсказать нам, куда он ушел? — беспомощно спросил я.
Из-за рассказа Тага мне захотелось взвыть от безысходности. Очевидно, что он поведывал историю любви. А мой опыт в амурных делах наталкивал на мысли, что эта история плохо закончится. Любовные истории, как правило, трагичны.
— Нет. Но он выглядел усталым, хотя это на него не похоже, — ответила Милли, прерывая мои депрессивные мысли. — Таг неутомимый. Ты не замечал? У него больше энергии, чем у любого моего знакомого. Но он выглядел усталым. Он постоянно готовился к бою с Сантосом. Пару раз он даже уснул на диване, пока смотрел телевизор с Генри. Однажды я разбудила его в полночь, потому что диван у нас маленький и вряд ли удобный для сна. Таг был сбитым с толку, едва соображал, с трудом выговаривал слова. Не знай я его, то решила бы, что он пьян. Но он ничего не пил! За все время, что мы знакомы, он даже к пиву не притрагивался. А тут он уснул на диване на три часа. Я не хотела, чтобы он садился за руль — для этого он был слишком сонным, пусть и ехать было всего пару кварталов. Но он утверждал, что в порядке. Я провела его к машине, и он пошутил насчет того, что слепая ведет слепого. — Ее голос сорвался.
— Это был последний раз, когда ты его видела?
— Нет. В нашу последнюю встречу он… мы с ним… — Милли замолчала, и ее щеки подозрительно порозовели.
Сукин сын! Дальнейшие объяснения не нужны. Я снова почувствовал себя полностью растерянным. Я вышел, чтобы позвонить Джорджии, и она ответила после первого же гудка. Ее голос был полон надежды и страха.
— Какие новости? — спросила она без всяких преамбул.
Такая моя Джорджия — сразу берет быка за рога. Это одно из моих любимых ее качеств, которое спасло нас, когда наша собственная история любви переживала трагические времена.
Это напомнило мне о кое-чем, и я внезапно выпалил:
— Ты знаешь, что однажды Таг буквально взял быка за рога? Я сам видел.
Джорджия молчала с секунду, а затем снова требовательно спросила:
— Моисей? Милый, о чем ты говоришь? Что происходит с Тагом?
— Мы были в Испании, в Сан-Себастьяне. Это город в Стране Басков. Ты знала, что испанки бывают блондинками? Я вот не знал. Я повсюду видел блондинок и вспоминал о тебе. У меня было ужасное настроение, и Тагу пришла в голову «гениальная» идея, что нам нужно в Памплону, чтобы поучаствовать в энсьерро[8]. Мол, всплеск адреналина как раз то, что мне нужно, чтобы взбодриться. Памплона не так уж и далеко от Сан-Себастьяна — всего час езды на юг на автобусе. Я знал, что ему жить надоело. По крайней мере, так было в Монтлейке. И он был немного сумасшедшим. Ты представляешь, он ждал, пока бык пробежит мимо него, а затем погнался следом! Когда бык повернулся к нему, Таг схватил его за рога и сделал прием с падением на спину, как ковбои на родео.
— Ты про стир-реслинг? — Джорджия явно была сбитой с толку, но все равно внимательно меня слушала.
— Да, именно. Таг пытался побороть быка. Бык победил, но зато на Таге не осталось ни царапинки. До сих пор не понимаю, как это возможно. Я так громко кричал, что потом хрипел еще неделю. Что не страшно, поскольку я не общался с ним две недели. Сукин сын! Я думал, что он умрет!
Мое горло сдавило от эмоций, но Джорджия все равно услышала то, чего я не мог сказать.
— Что происходит, Моисей? Где Таг?
— Я не знаю, Джорджия. Можешь приехать? Ты нужна мне. И что-то мне подсказывает, что, прежде чем все это закончится, ты будешь нужна Милли. Некоторые вещи нельзя обсудить с мужчиной. Даже если он лучший друг твоего парня. Особенно если он лучший друг твоего парня.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Песнь Давида предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
