За дверями Стамбула

Эльмира Кайыш

Я люблю проводить время в одном стамбульском ресторане, расположенном на берегу Босфорского пролива, в районе под названием Ортакёй. Ароматный воздух с неизменными нотками пряностей, горячий турецкий кофе, запах свежей выпечки и морской соли; легкий бриз мягко сдувает жару уходящего дня. Я жду, когда наступит закат (уже скоро!), который багровыми и золотыми красками заиграет на куполах мечети, зальет огненными бликами морскую гладь…

© Эльмира Кайыш, 2019

ISBN 978-5-0050-6109-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Стамбул, я твоя гостья

Город был в объятиях капризной зимней погоды, которая играла с ним, то лаская солнечным теплом, то наказывая пробирающим до костей холодом: задувала улочки пронизывающим морским ветром с дождем, заставляла прохожих прятаться под не привычные пуховики и шали. Она безжалостно меняла тщательно выстроенные планы: загоняла в торговые центры желавших прогуляться, наполняла транспортные реки пассажирами и машинами, которые в дождливые дни образовывали собственные «запруды», создавая сеть непроходимых стамбульских пробок. Местные жители в такие дни грелись горячим салепом¹, приготовленным на молоке и обильно посыпанным ароматной корицей, турецким кофе², сваренном в турке на открытом огне или традиционно — на углях. Спасались от хандры встречами в ресторанах и беседами, без конца прибирали обустраивали свои дома, создавая тепло и уют там, куда стихии было не добраться.

Один — два раза за три месяца царствования зимы дороги обязательно заметало мокрым снегом; закрывались школы, и дети, окрыленные внезапными выходными, бежали на улицу лепить и играть в снежки, строить крепости, лепить круглобоких баб. Взрослые не отставали от них по мере возможности, устраивали на всех доступных возвышенностях ледяные горки и бесстрашно скатывались с них: кто-то на санках, кто-то стоя, а кто-то — просто подложи в под себя обычный пластиковый пакет, и улицы наполнялись радостным шумом и весельем.

В один из таких насыщенных зимних стамбульских дней Анна выбрала столик на террасе ближайшего к офису компании кафе, чтобы пообедать. Место было укромное, скрытое деревом и зданиями, окружающими маленький дворик. По всему периметру стены были покрыты голыми, похожими на прутики, плетьми, потерявшего листву дикого винограда, который летом буйствовал, покрывая пышной зеленью все доступные вертикальные поверхности. Стараясь согреть замерзшие руки, Анна крепко обхватила ладонями картонный стаканчик с латте, не решаясь пока попробовать ароматный напиток из опасения обжечь язык и губы. На улице было холодно, поэтому никто из коллег не вышел посидеть с ней за компанию — прихотливая стамбульская зима, еще вчера щедро одарившая город почти летним теплом, сегодня накрыла его ледяным ветром, пронизывавшим насквозь.

Анна покрепче закуталась в длинный зеленый шарф, связанный заботливыми руками ее татарской бабушки, и поджала под себя ноги. Шарф хорошо грел шею и плечи, зато ее короткое клетчатое пальто, открывавшее стройные бедра, заставляло нещадно мерзнуть ноги, прикрытые хлопчатобумажной тканью темно-бордовых джинсов, которые явно не были рассчитаны на подобную погоду.

Впрочем, ей, привыкшей к русской зиме, южная стамбульская зима в любом случае нипочем.

Интересно, чем сейчас занята бабушка? Наверное, мирно сидит у окна, вяжет носочки или варежки, чтобы разослать внукам. За стенами избы завывает холодная вьюга, о которой так любил писать Пушкин, а в доме пахнет деревом и сухим мхом, заполненяющим щели между бревен. Теплый и невозможно аппетитный аромат свежего домашнего хлеба, остывающего на перине, застеленной свежими льняными полотенцами, дополняет картину уюта. В печке потрескивают дрова, рядом на диване мурлычет кот. Время словно остановилось в этом другом мире, далеком от шума крупных городов, незнакомым суетой многолюдных мегаполисов. В такой тишине очень четко слышны даже самые негромкие звуки, и многие горожане, привыкшие к вечной многоголосой какофонии городского шума, оказавшись здесь, будут неуютно себя чувствовать от самого незначительного шума. Будь это скрип или шум деревьев за окном, лай дворового пса или громкий стук тяжелой двери захлопнувшейся на другом конце деревни.

От воспоминаний у Анны на глаза невольно навернулись слезы, но губы потянулись в нежной улыбке. Она все свое детство провела у бабушки, и ей все там казалось чистым и благородным, даже самая обычная дорожная грязь. Еда была самой вкусной, люди самыми добрыми и душевными. Она еще тогда знала, что там всеотличается от городов, переполненных людьми. Место, где словно бы остановилось время: летом там становилось жарко, зелено, и начинались обычные работы в поле и садах, посиделки допоздна на теплой лавочке у забора, бег по траве босыми ногами; зимой же крепкий мороз разгонял всех по домам, но не давал покоя, заставляя то топить печи, то расчищать снег, выпавший за ночь. В короткие зимние дни, когда на небе не было туч, солнце, отражаясь от твердой корки на поверхности сугробов, заглядывало в многочисленные окна, образуя внутри домов невероятные переплетения света и тени.

Здесь, на тесных улицах Стамбула, солнечный свет редко попадает в окна: его перекрывают стены соседних домов, которые могут располагаться на расстоянии всего каких нибудь двух метров друг от друга. Когда-нибудь в будущем Анна тоже хотела бы иметь свой дом с небольшим садом, только вместо снежных северных морозов и зимы по полгода ей мечталось о легком морском ветерке и недолгой дождливой южной зиме.

Обогреватели, стоявшие на террасе, помогли ей согреться и расслабиться, но руки все еще немного мерзли, и Анна продолжала крепко сжимать тонкими пальцами стаканчик с кофе. Воспоминания никак не оставляли в покое, заставляя постоянно сравнивать настоящее с прошлым. Линия взлетной полосы в аэропорту словно разделила жизнь на две части: до и после. Переезд поменял «здесь» на «там», и «там» на «здесь», и это временами немного сводило с ума.

В такие моменты ее руки сами собой тянулись к телефону, который был лучшим другом на протяжении всего дня. Вот и сейчас Анна, едва отпустив стаканчик с кофе, сразу же активировала смартфон и зависла в соцсетях, медленно прихлебывая остывший латте, пока за с соседним столиком не обосновалась веселая парочка. Парень и девушка шумно говорили по-турецки, смеялись и, казалось, немного флиртовали. Девушка была закутана в огромную серо-белую шаль поверх пончо черного цвета. У нее были темные прямые волосы, в меру полные губы, накрашенные яркой вишневой помадой. Высокого роста, с большими темными глазами и европейским овалом лица, она была полной противоположностью Анне, у которой были волнистые, светло-рыжие легкие волосы, собранные в небрежный пучок и выбивавшиеся из него во все стороны. Ее ярко-зеленые глаза, цвет которых она умела и любила подчеркивать, нежно-розовые губы, высокие скулы и небольшой рост были в диковинку для местных, привлекали к себе внимание и выдавали татарское происхождение — для понимающих людей, разумеется.

Окончив университет по специальности архитектора и недолго проработав в России по основной профессии, она уже второй год жила в Стамбуле; недавно ей исполнилось двадцать семь лет. Этот город был полной противоположностью ее родной Казани, который насчитывал численность населения чуть больше миллиона человек. Крупный мегаполис, переполненный людьми, как местными, так и иностранцами, приехавшими сюда с самыми разными целями, от поисков работы до туризма, И без того пестрый Стамбул стремительно менялся каждый день: что-то сносилось, что-то строилось на месте того, что сносилось, с яростным грохотом ремонтировались дороги, возводились новые мосты, тоннели для метро, автомобильные стоянки, жилые комплексы, отели, торговые центры. Переменам в архитектуре соответствовала переменчивость погоды; казалось, не менялось только количество людей и их занятость. Приехав по приглашению, Анна с первого же дня вышла на работу и редко выбиралась на прогулки, чтобы полюбоваться Босфором и посетить другие популярные места. Несмотря на то что офис компании находился почти в центре, постоянная работа до восьми, девяти вечера содним выходным в неделю не давала ей тех привилегий, которыми обладали люди, посещавшие в Стамбул в качестве туристов.

Лишь изредка ей удавалось немного пройтись по Нишанташи — роскошному, многолюдному, честолюбивому району европейского Стамбула.

Чаще всего она оказывалась среди тех, кто шел утром на работу по улицам Румели и Тешвикие, и часто натыкалась в толпе на людей с каменными лицами — обычно это были карьеристы, не видящие никого вокруг себя и любой ценой желающие обогнать всех остальных. Тут всегда бурлила жизнь: привлеченный возможностью хорошо заработать в престижном районе, народ слетается сюда, как пчелы на нектар — даже высокие налоги, дорогие парковки и жилье не пугали. Поток всевозможных менеджеров разных рангов, специалистов, официантов, горничных и прочей рабочей силы, несущийся в вечном страхе за рабочие места, сталкивался с медленно текущим потоком туристов. Последние прогуливались по бутикам, густо посаженным вдоль главных улиц, которые в свою очередь звенели от многочисленных сигнальных гудков намертво застывших в пробках автомобилей.

Начиная со станции метро Османбей и дальше, по направлению к улице Абди-Ипекчи, цены в магазинах начинали расти в геометрической прогрессии, и количество прохожих и машин понемногу уменьшалось, зато количество очень привлекательных внешне и крайне дорогих для кошелька апартаментов, расположенных в зданиях, принадлежащих к шедеврам архитектурного и исторического наследия, стремительно увеличивалось.

Когда-то давно на этих, ныне застроенных дворцами, гостиницами, ресторанами и бутиками, холмах охотились молодые шехзаде³, потом сюда начали переселяться известные поэты и художники, приближенные к правящей династии, а после революции — элита и буржуазия. В наши дни, если верить слухам, здесь живут самые богатые люди Стамбула и его гости, популярные деятели искусства и шоу бизнеса.

Анна уже знала, что ухоженные шикарные улицы богатых кварталов Стамбула частенько идут бок о бок с неопрятными улочками бедных районов, заполненных мелкими оптовыми магазинчиками, цыганами ине слишком благопристойными заведениями — ведь тем, кто обеспечен, нужны те, кто будет убирать за ними, готовить еду, следить за детьми. Вечерами даже на самых престижных улицах можно было заметить смуглых мужчин, а иногда и крепких жилистых женщин, волочащих за собой огромные, в полтора человеческих роста, пластиковые мешки на колесах. Вэти мешки они складывали мусор, который можно переработать, и потом сдавали его вспециальные приемные, получая за это скудную выручку. Цыганки в пестрых юбках ошивались поблизости таких районов с утра и до позднего вечера: в основном продавали цветы, расставляя их прямо на тротуарах, в то время как их дети предлагали туристам салфетки и скверно играли на маленьких гармошках в надежде выпросить подаяние.

С минарета главной мечетиТешвикие, как положено, пять раз за сутки звучал азан⁴, но, к удивлению Анны, большинство людей его практически не замечало. Все, даже те, кто оказывался совсем близко, делали вид, что не слышат пронзительного голоса муэдзина, при том что бесчисленные рестораны Нишанташи с утра до вечера были заполнены мирно беседующими людьми, у которых словно не было никакой необходимости куда-то спешить и тем более где-то работать.

Надо сказать, что девушке, впервые оказавшейся в другой стране, да еще с совершенно незнакомой для нее культурой, традициями и образом жизни, чужой речью, проще было молча наблюдать за окружавшей ее бурлящей жизнью, чем участвовать в ней. Анна ужасно боялась ошибиться, перепутав слова, или, тем более, случайно кого-то обидеть. Поэтому она сближалась с новой для нее средой осторожно и постепенно.

Впрочем, Стамбул был гостеприимным городом и по-своему помогал ей: то подсказками прохожих, то добрыми советами соседей, то поддержкой коллег по работе, благодаря чему уже через год вдруг оказалось, что язык практически усвоен, появились новые друзья среди местных, и, самое главное, намечается переход на следующую карьерную ступеньку.

Однако личная жизнь по-прежнему ограничивалась редкими вылазками в рестораны и бары с местными подругами и безобидными флиртами — слишком сильно было ее недоверие к противоположному полу. Тем более что все друзья Анны, и турецкие, и российские, как назло терпели поражения в личных отношениях один за другим: почти никто из ее знакомых не имел семьи, и тем более детей, а те, кто имели, сдабривали счастливыми фотографиями нескончаемые жалобы на быт и выражали острое желание хоть на недельку сбежать на какой-нибудь комфортабельный необитаемый остров.

Несколько лет назад, еще в России, у Анны были довольно длительные отношения с молодым человеком, которые держались на его страстной влюбленности в нее и ее дружеской привязанности к нему. Возможно, однажды они могли бы перерасти в настоящую любовь, на основе которой люди обычно и создают семью, но этого не случилось; напротив, со временем, в силу разных обстоятельств, а главное — разных жизненных целей у них обоих, все закончилось разрывом, потому что в двадцать четыре года невозможно сохранить покой в душе, не испытывая настоящего увлечения каким-нибудь делом или человеком.

Вот так и вышло, что после трех лет, которые были похожи на затянутый ряской старый пруд, ей захотелось перемен, и, мечтая втайне от самой себя о любви безумной, горячей и страстной, она решила, что отпуск в тихом, уютном четырехзвездочном отеле на берегу моря даст ей возможность спокойно отдохнуть и подумать над произошедшим.

Анна планировала поехать в Анталию в одиночку, но, посмотрев на вечно усталую маму, решила, что с ее стороны это будет слишком эгоистично, что нужно поехать вдвоем и непременно взять номер с заманчивой опцией «все включено», чтобы побаловать себя разнообразными удовольствиями, например, экзотическими турецкими банями — хаммамами, о которых подруги упоминали с огоньком во взгляде, советуя обязательно их посетить.

Первый же день пребывания на зарубежном курорте убедил, что их с мамой ждет великолепный и незабываемый отдых. Две одинокие женщины, приехавшие из далекой России, пользовались вниманием всего обслуживающего персонала; казалось, каждый портье и официант стремился им угодить.

Два дня они наслаждались разнообразными вкусными восточными блюдами, названий которых порой даже не могли выговорить, не то что запомнить, и прекрасно оборудованным пляжем на территории отеля, а на четвертый день в ход пошли дополнительные развлечения: экскурсионные туры, поездки на дальние красивые пляжи и, конечно же, ежедневные походы в хаммам.

Нравственные принципы Анны, и без того уже основательно подмоченные разрывом отношений, на которые она когда-то всерьез рассчитывала, окончательно размякли под воздействием соленой морской воды, солнечных ванн, экзотических специй, умелых масляных рук массажиста, и она поддалась на ухаживания одного из администраторов отеля.

Это произошло не сразу, хоть он и начал осаду буквально на следующий день после их с мамой приезда, засыпая Анну цветами, шоколадом и приглашениями на ужин и в клуб. Цветы и шоколад она поначалу возвращала, но настойчивость, с которой он таскался за ней хвостом, потакая любым капризам, постепенно сделала свое дело: в конце концов Анна согласилась поехать сновым знакомым вкакой-то местный клуб.

Поскольку это было совершенно не свидание — она поехала не одна, а вдвоем с мамой, — до места назначения их чинно доставил шофер отеля.

Женщины наивно предполагали, что их ждет представление в стиле невинной анимации для туристов, но в длинном красном коридоре, куда доносились гулкие басы, к Анне пришло понимание, что танцевальный клуб «Инферно» — совсем другого рода место. Она было предложила вернуться в отель, но мама неожиданно отказалась, решив попробовать на вкус местное веселье.

Подчинившись указаниям персонала, они прошли в главный зал и оказались в толпе беснующейся под грохот электронной музыки молодежи. Стройные танцовщицы извивались на пьедесталах, выставляя напоказ полуголые тела; мужчины вопили, когда девушки делали какие-нибудь особо откровенные движения, не забывая, впрочем, алчно поглядывать по сторонам в поисках любых других одиноких женщин. Мама, которая отроду не бывала в подобных заведениях, испуганно вцепилась в предплечье дочери, сжав его так, что пальцы побелели.

Какое-то время они бродили туда-сюда, пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы вызвать для них машину, чтобы вернуться в отель, и тут, в море разгоряченных, двигающихся в едином ритме тел Анна увидела того самого администратора, который уговорил ее на эту поездку. Заметив их, он радостно замахал руками и с широкой дружелюбной улыбкой пошел им навстречу.

Он был единственным знакомым человеком среди всей этой толпы и, как ей тогда показалось, смотрел на нее с искренней нежностью и теплотой. Сердце ее встрепенулось в ответ на эту нежность, а потом было окончательно очаровано заботой, которую он проявил по отношению к двум совершенно посторонним женщинам, которые так неудачно заблудились в клубе.

О чем мечтает неопытная молодая девушка, стоящая на распутье? Кроме внимания, комплиментов, подарков и разных ухаживаний — чего она ждет от мужчины?

Поддержки и защиты.

Чувства, что рядом тот, кто все знает и решает.

Возможно, все случилось бы по-другому, если бы у Анны было хоть немного больше веры в себя, но обычно желания исполняются в том виде, в каком их загадывают. Она хотела влюбиться и влюбилась, как только ей предоставился шанс.

К сожалению, их курортный роман не отличался от всех прочих курортных романов. Пробуждение в родном городе отдавало горечью; короткая, но пылкая связь изменила ее разум и чувства. Тепло Анталии уже давно сменилось холодом родного города, синее соленое море — зеленоватой хлорированной водой общественного бассейна, экзотика «все включено» — ежедневной работой и ужином из макарон с котлетами, а она все никак не могла смириться с реальностью: вкусив запретный плод экзотической страсти, не хотелось возвращаться к мыслям о простом русском муже, борщах и картошке.

Сначала он сам не отпускал ее, вселяя ложное чувство надежды на продолжение восточной сказки в переписках и видеочатах, но постепенно стал появляться все реже, и Анна иногда часами горько плакала в подушку, тоскуя по придуманному прекрасному образу, отказываясь понимать и принимать всю жестокую правду. Ей казалось, что она падает на дно колодца, не способная здраво мыслить, потерявшая контроль и обессилевшая, однако она не сопротивлялась в надежде, что в конце концов обретет крылья. Никакого будущего у подобных отношений не было, но в воспаленном разуме эмоции звучали сильнее любых логических доводов.

Ей тогда не хватало какого-то толчка, чтобы снова поверить в себя; ей нужно было переосмыслить заново отношение к самой себе. Не будь Анна такой настойчивой и упрямой в своих желаниях, она бы вряд ли снова поехала в тот отель, чтобы еще раз увидеть его. Больше того: зимой она отправилась на пару с подругой на встречу со своей воображаемой любовью в Стамбул. О самом городе в то время она знала только по урокам архитектурной истории; она знала, что это бывший Константинополь, что в нем находятся Софийский собор, или храм Святой Софии, и известная всему миру Голубая мечеть, которую в Турции называют мечетью султана Ахмета.

Подруги дни напролет гуляли по улочкам Стамбула, любовались пейзажами и живописными старинными постройками. Город казался живым, он дышал на них свежим морским ветром, нежно нашептывая комплименты, рассказывал восточные притчи и сказки, кружил голову, затягивая в свои пленительные объятия, из которых совсем не хотелось высвобождаться.

На каждую достопримечательность у местных было по сотне рассказов, которые хотелось слушать и запоминать, чтобы делиться с теми, кто их еще не знает, так что, вернувшись домой, Анна поняла, что ее страстная любовь внезапно поменяла направление и переключилась с администратора турецкого отеля на Стамбул с его восточной самобытностью, непонятной пока культурой и потрясающе вкусной едой; особенно ее пленил Босфор, соединяющий два моря.

Вообще в Стамбуле, казалось, есть место всем и всему. Доказательством служили залюбленные, закормленные коты и чайки, множество иностранцев, постоянно там проживающих, дети, которым все позволялось, и, конечно же, очаровательные любезные горожане, передающие эстафету гостеприимства по наследству.

Когда она вернулась домой, воспоминания о чудном южном городе согревали ее сладким турецким кофе, салепом, выпитым под приятные беседы на террасах кафе возле побережья пролива. Все время пребывания в Стамбуле они сохраняли наилучшее расположение духа. Необычная атмосфера и потрясающая уличная еда вроде кумпира или сэндвичей с рыбой, не позволяла унывать вплоть до посадки на обратный самолет. Теперь закаты с силуэтами величественных минаретов всплывали в памяти при первом же взгляде на открытки с их изображениями, и Стамбул стал для Анны новой любовью, наполнив ее жизнь смыслом и страстью, и она без конца благодарила судьбу за глупый курортный роман, который мог стать ее проклятием, но в результате преподнес ей самый лучший подарок в жизни.

Даже сейчас, спустя несколько лет сидя за столиком кафе в Стамбуле, Анна вздрагивала, вспоминая, насколько сильно была натянута струна, в душе соединившая ее с этим городом, в который она безоговорочно влюбилась и в котором поклялась жить, чего бы это ей не стоило. Причем страх передумать был настолько силен, что, вернувшись домой, она буквально спустя несколько недель сообщила родителям, что нашла в Стамбуле работу, квартиру и всерьез собирается переехать. Надо сказать, они особо не сопротивлялись, разглядев бушующий в ее глазах страстный огонь, и неуверенно благословили дочь на покупку билета на самолет, снабдив кое-какой финансовой помощью на первое время.

Перелет, как ей показалось, длился вечно. Волнение не давало ей уснуть, усталость — сосредоточиться на чтении. Она впервые полностью отдалась на волю судьбы, не сопротивляясь ее течению, и боялась прийти в себя и всерьез задуматься о том, на что решилась.

В сущности, ее ожидало первое серьезное испытание в жизни: она окажется одна в незнакомой стране, где ее не встретят с распростертыми объятиями как туристку, а будут рассматривать под микроскопом, оценивая ее владение языком, профессиональные способности, умение работать в команде, проявлять инициативу и многое другое, что позволяет людям удержаться в стремительном ритме современного мегаполиса. За короткое время ей предстояло многому научиться и впитать в себя то, о чем раньше она только слышала от знакомых или по телевизору.

Выйдя из здания аэропорта, она нашла свободное такси, протянула водителю адрес офиса компании, переписанный из электронного письма, полученного еще в России, и села на заднее сиденье: общаться с кем бы то ни было ей сейчас совсем не хотелось.

Офис оказался переполнен сотрудниками, всевозможной техникой и любопытными взглядами в ее сторону — впрочем, пока все только вежливо здоровались и улыбались. Одна девушка провела ее на террасу и, закрыв за собой дверь, забросала множеством самых неожиданных вопросов.

Анну спрашивали, сколько ей лет, откуда она, что привело ее в Стамбул и многое другое. Собеседование было неожиданным и проходило в спешке, поэтому она не могла определить, какие вопросы находятся в рамках приличий, а какие — уже нет. Вообще это было только началом, и ей еще очень многое предстояло узнать и пережить.

На время трехмесячной стажировки ее прикрепили к пожилому сотруднику, которого называли Ходжа⁵. К нему она сразу же почувствовала огромное расположение и симпатию: во-первых, он очень грамотно и красиво говорил, был любезен, во-вторых, учил ее, наблюдал и восхищался успехами так, словно она была его любимой дочерью или внучкой.

Надо сказать, не только Ходжа был приветлив и любезен. Все в офисе помогали Анне, давая ей всевозможные полезные советы. Однако, будучи по характеру довольно недоверчивой и осторожной, она старалась первой ни с кем не сближаться и мало разговаривала, предпочитая наблюдать и воздерживаться от дружеских отношений, что на самом деле позволило ей побывать в роли наблюдателя.

Постепенно девушке открывались все подробности жизни коллектива, невинные сплетни и характеры окружающих ее людей, культурные особенности, влияние менталитета. Поражала женская солидарность в противостояниях с мужчинами при одновременной уступчивости и взаимной заботе всех обо всех. В офисе много беседовали, общались, часто пили чай и кофе, оставаясь при этом бодрыми и энергичными и умудряясь выполнять все свои обязанности. В целом с коллегами оказалось очень легко находить общий язык. Они угощали Анну всякой всячиной и охотно уступали, сталкиваясь с ее непонятными для них привычками, при этом умудряясь никогда не высмеивать совершенные ею ошибки. Она искренне пыталась следовать их примеру, хотя такой оптимистично-дружелюбный настрой выглядел очень странно для нее. Внутренний недоверчивый таракан никак не мог успокоиться: выискивал подоплеку, обман, притворство и скрытую усмешку.

Вообще к разнице в культуре поведения, манерах, обычаях привыкнуть оказалось сложнее всего.

Часто местные жители в общественных местах вели себя совершенно иначе, чем в России, не следуя привычным с детства понятиям. Например, несмотря на постоянные проявления любезности, они никого и никогда не пропускали вперед и не уступали дорогу — это касалось как пешеходов, так и водителей машин и личных автомобилей. Считалось, что то, что сделано не специально обсуждению не подлежит. Кроме того, они любили пошуметь, причем не просто поговорить немного дольше и немного больше, чем положено, нет, они могли часами галдеть во все горло, перебивая друг друга, пока у нее не начиналась головная боль.

Поначалу Анна пыталась убедить коллег делать по-другому, объясняя, что так будет лучше, причем намного, но они, с улыбкой сказав что-то вроде «ну конечно же ты права», продолжали все делать по-своему.

Адаптация ко всему этому, включая новую работу, проходила в абсолютно бешеном ритме, плюс ей требовалось каждый день тратить время и силы на дорогу от дома до офиса и обратно, разбираться с замысловатыми продуктами в магазинах, судорожно переводя лиры в рубли на ценниках.

Ее первым жильем была комната, снятая для нее компанией в самом шумном и беспорядочном районе города Мечдиекёй, который давил на нее пугающим разнообразием, настолько противоречащим ее эстетичной натуре, что она никогда не могла там толком расслабиться.

Анна не любила это место и считала, что оно не соответствует тому Стамбулу, который очаровал ее; иное дело район Нишанташи, в котором находился офис компании. Возможно, он был не менее шумным, несколько высокомерным и в достаточной степени самовлюбленным, но при этом по-своему несравненным, светским и культурным, да еще рядом с ним располагались такие популярные районы, как Таксим и Джевахир.

Едва закончив стажировку, она сняла небольшую квартирку в Османбей и отправилась в «Икею», тратить свою первую зарплату полноценного сотрудника компании на мебель и другие необходимые предметы быта. Уют в доме создавался постепенно; все вещи и безделушки она покупала с любовью и бережно находила каждой соответствующее место.

Главной ее гордостью был балкон, предназначенный для чтения книг и уединения и открытый нараспашку в любое время года.

Зимние и осенние вечера она проводила на нем, закутавшись в теплый плед, в компании книги или планшета попивая то турецкий салеп, приправленный имбирем. В приоритетах были так же обычные фильтрованный европейский кофе, ароматный горячий чай. Главными деталями интерьера там были кресло-качалка и плетеный столик из числа тех, что часто используют владельцы уличных кафе.

Воспоминания Анны прервал конец обеденного перерыва: нужно было отправляться в офис и закончить рабочие дела, чтобы наконец вернуться к своему любимому балкону.

Перед тем как встать из-за столика, она бросила взгляд на парочку, сидевшую напротив. Оказалось, что девушка уже ушла, остался лишь молодой мужчина, который, склонив голову набок, что-то читал или разглядывал в большом блокноте, держа его в руках. Его внешность, к удивлению Анны, совершенно не вписывалась в привычный турецкий типаж: волнистые светлые волосы, чувственные губы, светлые зеленоватые глаза и словно подведенные кистью художника, четко очерченные, красиво изогнутые брови, мимические мышцы лица и рельефные скулы дышат мужественностью и силой — все это привлекало внимание, а также говорило о том, что он часто занимается спортом и довольно тщательно следит за собой. «Может быть, он иностранец?» — подумала она, не замечая, что уже довольно долго его рассматривает.

Наконец, почувствовав ее взгляд, молодой человек поднял голову, с любопытством на нее посмотрел и улыбнулся. Их глаза встретились, и Анна, вдруг совершенно растерявшись, возможно, от неожиданности, улыбнулась ему в ответ и на секунду замерла, продолжая на него смотреть. Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы в конце концов отвести взгляд в сторону. Почувствовав себя ужасно неловко, она быстро встала и направилась в сторону здания, где был расположен офис компании. Но в глубине души она уже знала, что внутри нее снова появилось это ощущение. То самое, которое она испытывала в тот день, когда приняла неожиданное решение переехать жить в Стамбул.

«Что-то изменилось, — подумала она. — Интересно, к чему это приведет?»

Примечания

1

*Традиционный согревающий турецкий напиток из порошка, приготовленного из высушенных корней горных орхидей двух сортов (Orchismascula и Orchismilitaris). Продается в основном уличными торговцами; очень популярен на горнолыжных курортах.

2

**Кофе по-турецки (турецкий кофе) — кофе очень мелкого помола, варится в турке (джезве) на раскаленном песке, подается в маленьких фарфоровых чашках, обязательно с добавлением сахара.

3

*Принцы; шехзаде — официальный титул сыновей султана в Османской империи.

4

Призыв к обязательной в исламе молитве.

5

С турецкого языка слово «Ходжа» переводится как «учитель».