Клятва Гиппо Кратоса

Эльвира Еникеева (2023)

Что, если Кровавая Мэри обзаведется пышным лисьим хвостом, Юки-Онна — белыми крыльями, а Элиза Дэй станет привлекательной выдрой? Вулфджиния полна городских легенд, но самая известная из них — о Волчонке со Стадли-Роуд, который бродит по обочине и воем переворачивает автобусы. Бекка знает о ней не понаслышке, ведь она и есть тот самый Волчонок! Только она давно не призрак и живет в доме самой Кровавой Мэри. Новый друг Бекки, куница Дункан, помогает маленькой волчице отправиться в Японию, где давным-давно жили ее предки, волки из рода Хонсю. Их ждет сюрприз: японские волки не только не вымерли, но и обладают магией! Друзей ждет множество приключений, встреча с настоящим «Летучим Голландцем» и Кутисакэ-Онной, прежде чем они распутают клубок тайн Дома Хонсю и поймут, кто — друг, а кто — враг…

Глава четырнадцатая: Лис и роза

— Расскажи еще про этого Смита, — попросил Колдер. — Кто его проклял?

За окном плескались волны, почти черные в вечерней темноте. В трюме тоже было темно: ящикам ведь свет не нужен. Но юный сын капитана принес с собой фонарик, и получалось что-то вроде трапезы при свече (или скорее лампочке): выдренок тайно пронес новым друзьям филе из форели, булочки с корицей, бутерброды с листьями салата и грибным паштетом и чай.

— В следующий раз наловчусь доставать и больше еды, — прибавил он, но и против такого ужина никто не возражал: куница и волчонок не ели ничего с самого попадания на корабль.

Ужин проходил весело. Бекка со всеми подробности рассказывала историю своей жизни, повторяла биографию Кровавой Мэри и делилась смешными эпизодами из жизни незадачливого козла-кучера.

— Он не говорит точно, — обстоятельно отвечала маленькая волчица, смакуя бутерброд. — Смит у нас вообще козел с приветом. Без понятия, как Мэри допустила к себе такого дурачка… Правда, личный водитель из него неплохой. Все бордюры пересчитает, но собьет, кого попросишь! Вообще-то Смити родом из Южной Африки, — задумчиво протянула Бекка. Выдренок пожал плечами.

— Никогда о нем не слышал.

— Вот умора! Услышь об этом наш козленок — ой, разозлился бы! Он же так хотел стать знаменитостью…

— А что, были поводы? — залюбопытствовал Дункан.

— Ладушки, как говорит Луиса! — хлопнула в ладоши Бекка. — Я расскажу вам единственный рассказ о козле-кучере, который известен хоть кому-то. И то благодаря Альфреду Лису, который включил эту историю в свои «Южноафриканские очерки»… Кстати, у Смита экземпляров десять этой книги в шкафу. Так вот…

Четверо мужчин — кот Латтеродт, мышь Серурьи, ворон Энтони Де Хир и неназванный очковый пингвин в очках, житель Кейптауна, отправились в повозке из Сиреса в Бофорт-Уэст. Ехали они, ехали, и вдруг повозка сама собой остановилась. И налетает на них повозка… Верней, сперва они услышали шум и грохот — а потом завидели летящую на них повозку, запряженную четырнадцатью лошадьми, и погонял ими козел-кучер…

— Лошадьми? — повторил Дункан.

— Угу. Тогда еще было развито рабовладельчество… Да. Кот, мышь и пингвин спешно спрыгнули со своей повозки на обочину, а ворон лишь взмахнул крыльями и уж с воздуха наблюдал, как повозка козла проезжает в миллиметре от их собственной повозки.

Исполненный злости, Энтони крикнул кучеру:

— Куда прешь?!

И козел, на миг обернувшись, ответил:

— В ад!

Позже Латтеродт говорил, что они узнали нечто страшное: тот, кто заговорит с извозчиком, обречен…

— И что? — прошептал Дункан, покусывая кончик хвоста от страха.

— Тело ворона нашли неделю спустя у подножия скалы, — замогильным голосом произнесла Бекка. — В обломках повозки и жу-у-утко изуродованное… Конец! — бодро объявила она. — Остается только добавить, что, когда рабов просто не стало, и мир стал свободным для всех зверей, включая и лошадей, то призрачные кони свалили от Смита, и ему пришлось сдавать на права.

— И как, сдал он? — усмехнулся Колдер.

— Нет, конечно. Инструктор, принимавший экзамен, умер от сердечного приступа.

— Что, Смит так гонял?

— Нет. Он поздоровался. И у бедняги-инструктора сердце не выдержало.

— Классная история, — кивнул выдренок.

— А расскажи и ты что-нибудь, Колди! Что-нибудь такое… Чтоб я то-о-очно не заснула!

— Тебя, я думаю, ничем не проймешь, — усмехнулся выдренок. — Жила у Кровавой Мэри, дралась в переулках… Читала много.

— Так брось мне вызов! — тряхнула головой Бекка.

— Уломала… Итак. В тысяча шестьсот сорок первом году…

— Как ты узнал такую точную дату? — удивился Дункан. Колдер надулся.

— Мне так говорили…

— Рассказывай дальше, — попросила Бекка.

— Так вот… В тысяча шестьсот сорок первом году капитан Филипп Ван Дер Деккен, бессердечный зверь, возвращался на «Летучем Голландце» из Ост-Индии, везя на борту молодую пару мышей или шиншилл…

— Как он мог везти кого-то, если они плыли? — вставил Дункан.

— Корабли не плывут, а ходят, — поправила его маленькая волчица, заворачиваясь в принесенное Колдером же одеяло. Она даже соорудила себе и кунице некоторое подобие кроватей из ящиков.

— Так вот, капитан влюбился в девушку и убил ее жениха, а потом сделал ей предложение…

— И шиншилла его зарезала! — фанатично выкрикнула Бекка, оскалив зубки.

Дункан поперхнулся булочкой. Колдер на всякий случай отодвинулся от волчонка подальше.

— Нет, она… Она выбросилась за борт.

Бекка разочарованно фыркнула и растянулась на импровизированной кровати.

— Эх… Ну, и что?

— И когда Филипп огибал мыс Доброй Надежды…

— Кого? — спросил Дункан.

— Мыс на Капском полуострове, в ЮАР… Когда он огибал мыс Доброй Надежды, то корабль попал в страшный шторм, и в команде поднялся жуткий бунт… Тогда Филипп продал душу Дьяволу, чтобы тот помог ему миновать мыс без потерь. Но в договоре не прописывалось, сколько раз это будет сделано…

— И отныне их корабль обречен блуждать по морям? — догадалась Бекка.

— Именно. Но, говорят, капитан будет освобожден от договора, и его корабль подберется ближе или даже пристанет к берегу, если какая-нибудь красавица согласится стать его женой, подкрепив помолвку клятвой выйти за него, а если выйдет за другого — умереть и обречь всю команду «Голландца» на верную гибель.

— А что, если столкнуться с «Голландцем», будет что-то плохое, да? — сглотнул Дункан.

— С кораблями кораблям вообще сталкиваться нежелательно, — хмыкнул выдренок. — А с призрачными — тем более.

— А корабль-призрак — это совсем не призрачный корабль! — сообщила Бекка, просто чтобы опять блеснуть знаниями.

— Правильно, — кивнул Колдер. — Корабль-призрак — это корабль, на котором больше нет никого живого. Как правило, команда умирает из-за эпидемии или из-за чего еще… Нет, не надо таких страстей на ночь, — прибавил он, увидев, как Дункан, бедняга, весь сжался в комочек от страха. — Спокойной вам ночи! Я приду утром, как освобожусь.

— И тебе сладких снов, морячок, — улыбнулась Бекка, закрывая глаза. И, уже убедившись, что дверь за выдрой закрылась, прошептала: — А я еще выйду за настоящего вечно молодого капитана. И я не повторю судьбу невест Эдварда Птича…

— Что за Эдвард Птич? — сонно пробормотал Дункан. Бекка так же сонно ответила:

— Пират, Ду-Ду. Черная Борода. Не то бык, не то зубр… Он очень не уважал свой вид, потому что был сиротой или что-то в этом духе. Поэтому считал себя птицей.

— Ненормальный. Мне вот нравится мой вид.

— Ага. А еще у него был ужасный нрав и четырнадцать жен.

— Целых четырнадцать?

— Ага.

— И куда ему столько?

— Ну, они ж не все сразу появились…

— А-а, постепенно?

— Ну… Типа да.

Но Дункан уже сладко посапывал и не слушал. Бекка разочарованно вздохнула и достала из рюкзака плюшевого мишку.

Она прижала к себе мягкого друга и тоже попробовала уснуть, но ей на ум все приходили красивые свадьбы: то с пиратом, то с призрачным капитаном, то с настоящим королем, а то с каким-то лисом-сиводушкой. Его морду скрывала черная, как ночь, маска. Того же цвета был и длинный шелковый плащ.

Лис протягивал Бекке розу.

— Это мне? — прошептала маленькая волчица, принимая цветок и почему-то робея.

— Вам, мадемуазель, — ответил лис.

— Но я вас даже не знаю…

— И что же? Вы боитесь меня?

— Нет… Разве незнакомым дарят цветы?

— Дарят, если незнакомка попадется такая же красивая, как вы.

— А я красивая? — выдохнула Бекка, не сводя взгляда с глаз лиса — таких умных и решительных изумрудных омутов, в которых нестрашно было застрять даже навсегда.

— Прекрасней на свете не сыщешь.

— А вы кто? Капитан? Или король? — полюбопытствовала Бекка, поглаживая розу по влажным лепесткам.

— А кого бы вы хотели во мне видеть? — хитро улыбнулся незнакомец, и маленькая волчица тихо рассмеялась.

— А я вас узнала…

— Вот как? Неужели?

— Да. Мне рассказывали сказку про Элизу Дэй. Это же вы ее убили?

— Возможно… И что вы сделаете? Убежите? — не без досады уточнил он, явно злясь, что его раскрыли.

— Нет, — усмехнулась Бекка. — Нет, если вы ответите…

— Отвечу? И что вам хотелось бы узнать? — с легким раздражением осведомился лис. — Кто я такой? Зачем я срезал тот чистый невинный цветочек? Или, может, узнаете, убью ли я вас?

— Нет. Ответьте: я красивее Элизы?

— Намного, — сказал он, и губки волчонка дрогнули в улыбке.

— Правда?

— Да.

— А вы пришли и меня убить, да? Нет, сначала вы завладеете моим сердцем, а потом убьете… Вы ведь должны уничтожать все красивое.

— Посмотрите сюда, миледи.

Лис достал из складок черного плаща другую розу — поменьше первой и с не раскрывшимся еще бутоном.

— Скажите, мадемуазель, она красивая?

— Да, но только она еще маленькая…

— Вот и вы сейчас пока только такой бутончик. Красивый, но слишком юный. Когда вы раскроетесь, когда вы станете пышной и взрослой — тогда я и приду убить вас. А пока возьмите ее.

Бекка приняла и этот подарок. Теперь в ее лапках было две розы — но почему-то бутон казался ей красивее раскрывшегося цветка. Может, потому что ее жизнь обещает быть дольше?

— А почему вы хотите дождаться, когда моя роза раскроется?

— В вашем дивном саду еще расцветут самые удивительные цветы, мадемуазель… Но нам обоим нужно проявить терпение. Вам — чтобы насладиться этим садом, а мне — чтобы уничтожить его красиво.

Бекка посмотрела на нераскрывшийся бутон у себя в лапах.

— А, когда он раскроется, вы точно ко мне придете?

— Точно.

— Вы не забудете?

— Нет. Обещаю.

Лис грациозно склонился, поцеловал Бекке лапку и растворился в темноте.

…Когда Бекка проснулась утром, то обнаружила у себя на одеяле не раскрывшийся бутон красной розы.