Этой ночью ты будешь моей

Элли Лартер

– Ты боишься меня? – хриплый баритон прошибает до костей. Он вышагивает вокруг меня, сидящей на корточках, и отсчитывает удары плетью на собственной ладони. – Немного, господин, – я покорно опускаю голову. – Если ты будешь хорошей девочкой, я не сделаю тебе больно. Я киваю. Сегодня я буду его хорошей девочкой. А завтра – его плохой девочкой. Я буду его рабыней, его богиней, его лисичкой с пушистым рыжим хвостом, его случайной встречной и его давней возлюбленной. Любая роль. Любая маска. Лишь бы снова получить то, что он так хорошо делает со мной…

2 глава. Ночная улица

Мы остаемся в баре еще на час. Все это время мужчина сидит за столиком неподалеку, и периодически я ловлю на себе его внимательные взгляды, краснея под ними, как маленький ребенок. Отчего-то это пробирает меня до пяток, а по спине ползут приятные мурашки. Всем моим ухажерам было от семнадцати до двадцати двух, и порой они даже двух слов связать не могли. Этот — совершенно другой. Взрослый, уверенный в себе, настоящий мужчина. Сделал такие необычные комплименты. Про глаза и губы. И потом эта провокационная записка. Перебор, конечно, перебор! Я не воспринимаю это всерьез. Но — твою мать! — отчего внизу живота завязался такой тугой горячий комок напряжения? Я даже кладу ладонь ниже пупка, ощущая под пальцами затвердевший пресс. Никогда еще мужчины не доставляли мне такого удовольствия, по сути, не сказав ничего особенного. И тем более ничего не сделав.

Вера отрывает меня от размышлений:

— Блин, Тась, у моей банковской карты истек срок использования. А налички хватит только на такси. Я не знаю, как нам оплатить счет.

— Твою мать! — шиплю я. — А раньше ты этого не знала?!

— Я думала, что она будет работать до конца месяца! — оправдывается подруга.

Я закрываю лицо ладонями. Вечером мы договорились, что счет оплатит Вера: она как раз хотела опустошить карту перед окончанием срока действия. Что срок закончится прямо сегодня — никто не знал. Мы с девчонками собирались вернуть свою часть долга наличкой через пару дней.

— Я оплачу счет, — произносит неожиданно бархатистый и уже знакомый голос. Я поднимаю взгляд на мужчину и чувствую, как начинают пылать щеки и уши. — Но у меня есть условие, — добавляет он.

— Какое условие? — едва лепечу я.

— Именинница позволит проводить ее до дома.

Я переглядываюсь с подругами. Лиза слишком пьяная, зато Карина и Вера сразу кивают:

— Давай-давай! Ты заслужила!

Мне хочется уточнить: что заслужила? — но этот вопрос повисает в воздухе, а наш новый знакомый уже прикладывает карточку к терминалу, и аппарат пиликает, списывая нужную сумму.

— Завтра же все вернем, — обещаю я твердо.

— Конечно, — мужчина улыбается.

Сначала мы отправляем на такси всех остальных девчонок, а потом последними выходим из бара. Я с наслаждением втягиваю носом свежий воздух после душной, алкогольно-табачной клубной завесы. До полноценного рассвета еще далеко, но небо на востоке уже розовеет.

— Меня зовут Максим, — сообщает мой новый знакомый, протягивая руку. В ответ я протягиваю свою, и он мягко пожимает мои тонкие пальцы своими большими и теплыми.

— Меня Тася, — говорю я.

— Это я уже понял, — Максим кивает. — Таисия или Анастасия?

— Таисия.

— Твои родители знают толк в красивых именах.

— Спасибо, — он снова меня смущает. На улице теплая августовская ночь, но меня все равно немного знобит от волнения.

— Вообще-то, у меня рядом припаркован автомобиль, но ты, как и положено хорошей девочке, которой только исполнилось восемнадцать, вряд ли сядешь в машину к незнакомому дяде, верно? — улыбается он.

— Нууу… — протягиваю я, не зная, что ответить.

— Все нормально, — кивает Максим. — Я только закину туда лэптоп, и мы прогуляемся. Ты далеко живешь?

— Не очень.

— Отлично.

Мы бредем по пустым кварталам почти в тишине, лишь изредка обмениваясь какими-то фразами, но у меня нет ощущения неловкого молчания: напротив, мы как будто позволяем друг другу насладиться теплой летней ночью. Когда до моего дома остается совсем немного, не желая раскрывать свое место жительства, я останавливаюсь посреди тротуара:

— Дальше я сама.

— Предусмотрительная, — усмехается Максим.

— Есть немного, — я киваю, глядя на мужчину, который стоит напротив, так близко, что даже руку не придется полностью вытягивать, чтобы прикоснуться. А прикоснуться хочется очень, не знаю почему…

— Еще раз с днем рождения, Тася, — говорит мужчина мягко и хрипло, и я понимаю, что дыхание у него сбилось.

— Спасибо. И спасибо, что проводил. И оплатил счет. И за коктейли…

— Ты же видела записку? — спрашивает он тихо.

— Да, — у меня во рту все пересыхает. Он вдруг перехватывает мою ладонь, как там, в баре, и подносит к губам. Я хочу вырваться, но вместо этого замираю и завороженно смотрю, как он по-очереди погружает в рот мои пальцы, облизывая их, обводя по кругу горячим мокрым языком. После этого он направляет мою ладонь под подол летнего платья, заставляя коснуться влажными пальцами влажного уже белья. У меня перехватывает дыхание, я нервно сглатываю, но не вырываюсь, а вместо этого воровато оглядываюсь вокруг, боясь, что нас застигнут врасплох. Но на улице пусто, только фонарь мигает над нами оранжевым светом.

— Что ты делаешь? — шепчу я пересохшими губами.

— Ничего из того, что хотел бы, — отвечает он тихо. — Ты девственница.

— Это что, приговор? — хрипло спрашиваю я.

— Нет, — он ухмыляется. — Но это лишает меня возможности прямо сейчас прижать тебя спиной к столбу, задрать платье и вколотить в тебя член.

Я задыхаюсь от этих слов и не сразу замечаю, что он давно заменил мои пальцы своими и гладит через тонкую ткань мой набухший клитор и влажную промежность. Чуть отступив, я и вправду прислоняюсь спиной к столбу, а его вторая ладонь уже скользит по моим губам, очерчивая ловкими пальцами контур. Потом он наклоняется ближе, я ощущаю его дыхание на своем лице, и он целует меня. Я отвечаю — инстинктивно и рвано, тут же обнимая его за талию и впиваясь пальцами в твердые бока.

Но он отстраняется:

— Так дело не пойдет…

— Что? — я напрягаюсь, отпрянув от него.

— Если ты будешь так прикасаться ко мне — я не выдержу и трахну тебя, наплевав на твою невинность.

— Но…

— Никаких но, — он чуть отстраняется и вдруг расстегивает пряжку на своем ремне, выдергивая его из шлевок с характерным звуком.

Я замираю. Что он собрался делать?