Настенька

Элина Лунева, 2023

Главная героиня этого романа в свои тридцать пять лет, казалось, имела всё для счастливой жизни: яркую внешность, уверенность в себе, образование, прекрасную работу, удачно складывающуюся карьеру, деньги и успех. Но, увы, в её жизни не было счастья. Ни надежного мужчины, ни друзей, ни детей, ни семьи она не нажила. Осознание того, что время и возможности упущены, а свою такую короткую жизнь она прожила не так, как хотелось бы, пришло уже слишком поздно, когда очнувшись в новом теле юной пятнадцатилетней девушки, она поняла, что та прошлая жизнь безвозвратно потеряна, и изменилась не только она сама, но и мир вокруг стал совершенно другим.

Глава 8

Дни шли своим чередом, один сменяя другой, вот уж и пятница наступила. А я так и оставалась дома, лишь изредка выходила то на двор и огород, то на улицу. И поскольку дом мой находился на самой окраине, то и соответственно и смотреть из окошка мне было не на что. Редкий случай пройдет мимо моей избы одинокий охотник, либо какой-нибудь односельчанин с санями в лес за дровами или хворостом. Одним словом скука смертная.

Хотя, если быть до конца откровенной, по-настоящему скучно мне стало только сегодня. А до этого я активно пыталась-таки влиться в быт и обустройство своего жилища. А параллельно старалась прислушаться к себе, ведь Казимир упорно уверял меня, что я — самая настоящая ведьма. Но где же тогда мои силы? Эх… Видимо, я всё же какая-то неправильная ведьма.

Вот уже три дня, я маялась бездельем и не знала куда себя деть. Целых три дня я одолевала своего домового, прося, чтобы он хоть чему-нибудь меня научил. На это домовичок только вздыхал:

— Не могу, хозяюшка, твоя магия другая совсем, от неё холодом веет.

— Ну давай, хоть по хозяйству чем помогу, — решила проявить я настойчивость, желая быть полезной и не сидеть на шее у своего квартиранта.

Н-да. Что тут сказать? Готовка и в прошлой жизни мне удавалась не очень, а уж тут без мультиварки, пароварки, блендера, миксера и тефлоновой сковороды вообще никак. Вы когда-нибудь пробовали замесить тесто руками? Вот лично я, ни разу. Я всегда покупала уже готовые пироги в пекарне за углом. А тут же надо сначала смолоть муку, просеять её, затем уж замесить тесто, а это тоже целая наука, дать ему выстояться, приготовить начинку, и желательно действительно съедобную, а уж потом слепить пирожки и выпечь их в русской печи.

Результат моих кулинарных потуг шокировал не только Казимира, но и пришедших к нам в гости Лукьяна с Ведогором. Тесто оказалось просто каменным и не пропечённым, а начинка пересоленной и подгоревшей.

— Эм…, хозяюшка, мы тут тебе гостинцы собрали, так сказать в знак благодарности за избавление от нежити, — проговорил с поклоном Ведогор и протянул скромненький свёрток, в котором оказался кусочек солонины и небольшой мешочек высушенной вишни.

— Спасибо, — улыбнулась я подарку, радуясь готовым продуктам.

А Лукьян достал откуда-то запотевшую бутылочку чего-то тёмно-оранжевого, почти коричневого.

— Рябиновая наливочка, — любовно огладил он край бутылки.

Уже через полчаса, вся компания весело расположилась за столом и употребляла принесенное подношение.

— Ты это…, красавица, на наливочку сильно не налегай, — предупредил меня Лукьян, — Рябиновая наливка коварная, пьётся мягко, но ударяет в голову быстро.

И правда, уже через час вся компания оказалась изрядно навеселе. Ведогор с Казимиром принялись горланить какую-то заунывную песню, а мы с Лукьяном пытались им подпевать.

— И канул о-о-он, и пёс его издо-о-ох, а дом его сго-о-орел, — выводили печальные слова домовые.

Я хлюпнула носом, проникшись словами грустной песни, а затем вспомнила, как сама ещё будучи в школе состояла в хоровом кружке, которым руководила подруга моей бабушки. А сама же бабушка была преподавателем русской литературы. Воспоминания о том приятном времени окончательно ввергли меня в уныние. Так, надо собраться! Нельзя раскисать!

— Всё! Хватит! — громко ударила я кулачком по столу и звонко икнула.

Пьяные представители нечисти в ответ также неожиданно икнули и испуганно уставились на меня. А я распрямив плечи и выставив грудь вперёд, хотя в моём случае выставлять и хвастаться было откровенно нечем, запела:

Валенки, да, валенки, ой

Да не подшиты стареньки

Нельзя валенки носить

Hе в чем к милому ходить

Валенки, валенки

Эх, не подшиты стареньки

Валенки, валенки

Ой, да, не подшиты стареньки

Ой, ты Коля, Николай

Сиди дома, не гуляй

Hе ходи на тот конец

Ох, не носи девкам колец

Валенки, валенки

Эх, не подшиты стареньки

Валенки, валенки

Эх, не подшиты стареньки…

Я пела, разливаясь звонким девичьим голосочком, а местная нечисть на припевах мне активно подпевала. Хмельное веселье набирало обороты. Затем кто-то запел частушку, его подхватили остальные.

Видимо градус выпитого достиг определённого уровня, что и меня с частушками понесло:

У Володьки — гармониста

Пиджачок рублей за триста,

На червонец пирогов,

И на гривенник мозгов!

Охмуряла я парнишку,

Ой, молоденький, такой!

И на вид совсем зелёный,

Оказалось — голубой!

Девки больше не дают

Всем парням бездельникам.

К нам приехал массовик

С во-о-от таким затейником!

О-па, о-па, залёная ограда…

Но тут я внезапно осеклась, понимая, что меня окончательно понесло, и частушки Сектора Газа чуть не соскочили с моего пьяного дурного языка.

— А дальше? — заинтересованно уставились на меня мужички.

Я издала пьяный смешок и лукаво подмигнула:

— А дальше контент 18+, — загадочно проговорила я.

В тот вечер мы ещё долго сидели, смеясь и потешаясь весёлым рассказам домовых, а разошлись уже глубоко за полночь.

Вчера уже ближе к вечеру прибегал Мишка, передал приглашение от Матрёны в баню. Я, конечно же, несказанно обрадовалась и поспешила заверить, что приду и помогу подруге с помывкой её младших деток.

И вот сегодня пятница, а я так и не нашла за эти дни себе занятия, с которым способна справиться хоть на троечку. Готовить у меня нормально не получалось, стирать так же, шила я так себе, вязать не умела, а прясть отказалась сразу, понимая, что ни за что мне не осилить эту науку.

— Ох, нет от меня никакой пользы, — удручённо покачала я свой головой, подперев обоими кулачками подбородок и глядя на то, как ловко Казимир управляется с печной кочергой и ухватом.

— Не боись, хозяйка, — подбодрил меня домовик, — Проживём как-нибудь, прокормимся.

Я поднялась с лавки и снова начала бродить туда-сюда, не зная, чем заняться. Вечерами было особенно скучно. Прильнув к мутным стёклышкам своего окошка, я принялась рассматривать заснеженную улицу, сожалея, что мой дом стоял на окраине села, а не в его центре, где сейчас парни и девушки устроили гуляние с катаниями на санях, да снежными забавами.

— Гостья к тебе, хозяюшка, — услышала я голос Казимира, который поспешил скрыться за занавеской у печи.

И действительно, уже через несколько секунд, в избу вошла разрумяненная на вечернем морозце Матрёна.

— Так и думала, что ты дома опять сидишь, — хмуро покачала она головой, попутно развязывая на себе платок.

Я только хмыкнула и, потрогав на столе самовар и убедившись, что он ещё горячий, налила подруге чай, приготовленный из сушёного смородинового листа.

— Завтра «Золовкины посиделки», — наконец выдала она причину своего прихода, — У меня в избе соберутся мои сёстры, да сёстры Макара, и ещё с дюжину девчат. Так вот, и тебе бы хорошо прийти.

Я ненадолго задумалась, а затем со скепсисом в голосе произнесла:

— Но я же никого там не знаю.

Матрёна снова нахмурилась:

— Как это? — а потом словно что-то вспомнив, она добавила, — Ах, ну да. Не помнишь их. Вот снова и познакомитесь.

Я безразлично пожала плечами, соглашаясь. Уж лучше в компании неизвестных людей провести вечер, чем снова сидеть в своей избе и маяться от скуки.

После обеда следующего дня ко мне вновь прибежал Мишка, напоминая о вечерних посиделках. Хотя я бы и сама ни за что бы их не попустила, вед готовиться к ним начала ещё с самого утра.

И вот теперь, стараниями своего домового на мне красовался расшитый красной шерстяной нитью плотный сарафан и такая же плотная сорочка, на рукавах которой были вышиты этнические узоры в виде птиц и цветов. Вещи эти очевидно принадлежали прежней Анастасии, и были мною обнаружены на дне одного из сундуков. Ножки были обуты в небольшие тёмные валенки, на плечах красовался вычищенный долгими усилиями Казимира светлый тулупчик. А в косу были вплетены ленты и цветы нивяника, а по-простому ромашки обыкновенной.

Увидев меня на пороге своего дома, Матрёна просияла улыбкой и воскликнула:

— Ну девка, ну красавица! Невестушка прям! — одобрительно окинула меня взглядом подруга и потянула за руку в избу.

— Вот и наша Настенька пришла, — представила она меня сидящим за столом девушками и женщинам, а мне же добавила, — Раздевайся, садись с нами чаёвничать.

Я кивнула в знак приветствия и согласия и, примостившись с краю на длинной лавке, принялась рассматривать остальных гостей.

Чая как такового на столе не было, но были отвары из малины и вишни, сладкая медовуха и смородиновая наливочка.

Сёстры Макара, Степанида и Устинья, держались особняком, общались сдержанно и осуждающе поглядывали на других девушек, открыто хохочущих какой-то шутке Матрёны. Они мне совсем не понравились, возможно, из-за их надменного взгляда в мой адрес и нарочитой холодности в общении с Матрёной. Ну что ж, это их семейные разборки.

А вот три сестры Матрёны, Дарья, Варвара и Елизавета, мне приглянулись сразу. Их живой нрав и весёлые шутки пришлись мне по сердцу.

Были здесь ещё несколько подруг Матрёны, имена которых я не запомнила, хотя очень старалась это сделать. Трое из них были замужем, о чём свидетельствовали тонкие медные колечки на их безымянных пальцах, а также глухие платки с киками (такой головной убор) на головах, из-под которых не выбивалось ни единого волоса. Помнится, что ещё в детстве моя бабушка рассказывала, что на Руси замужние женщины обязательно ходили с покровом на голове, волосы аккуратно убирались под головные уборы или просто платки, тем самым отмечая статус замужней женщины. Не было ничего страшнее оказаться без убора, ведь считалось, что выставленные напоказ волосы замужней женщины способны накликать беду или горе не только на неё саму, но и на всех окружающих. Даже в заговорах просили: «Избави меня от колдуна, девки гладковолосой, да бабы простоволосой». Отсюда видимо и пошло выражение «опростоволоситься», то есть опозориться. А вот уж юные незамужние девушки вовсю щеголяли с непокрытой головой, хвастая своими длинными густыми волосами, туго заплетёнными в косу. Не возбранялось украсить волосы лентами и цветами, но главным украшением оставались, конечно, сами волосы, их здоровый блеск и густота. Именно по этим критериям будущие свекрови оценивали здоровье своих невесток.

И вот сейчас, рассматривая около дюжины представительниц прекрасного пола, я безошибочно смогла определить их семейное положение и статус. Молодые девушки держались своей весёлой стайкой, о чём-то весело шептались и пересмеивались. Среди них мне показалось знакомым одно лицо со светлой длинной косой, украшенной тёмной лентой. Я начала напрягать память, пытаясь вспомнить, где же я могла её уже видеть.

— Любаша, останешься с нами погадать? — обратилась одна из сестёр Матрёны к светловолосой девушке, и я тут же вспомнила разъярённую девицу, ударившую меня дверью кузни.

— Даже не знаю, — капризно сморщила она носик, попутно бросая на меня презрительный взгляд.

Вечер набирал обороты, блины были съедены, медовуха и отвары выпиты, и замужние гостьи засобирались домой.

— А теперь давайте гадать! — воскликнула Варя, когда за сёстрами Макара закрылась дверь.

Остальные девушки поддержали затею весёлыми возгласами и принялись убирать со стола всю снедь и посуду. Кто-то поставил на центр стола большую деревянную лохань, а кто-то достал настоящие восковые свечи. Ого! Вот свечей я в этом мире пока ещё не видела. Для освещения изб в основном пользовались лучинами. Не каждая изба могла похвастаться даже лампадками возле образов, не говоря уже о масляных лампах. В нашем селе подобная роскошь имелась только в доме старосты. О как!

Наполняя лохань водой, девушки принялись распевать девичьи песни о прекрасных юношах, о возлюбленных и будущих мужьях, прося судьбу подарить им доброго и ласкового спутника жизни.

— Главное, чтобы любил, — сказала одна из девушек, капая раскаленный воск в воду и пытаясь разглядеть в получившейся восковой кляксе хоть что-то.

— Главное, чтобы не пил, — сказала вторая девушка, последовав примеру первой, опрокинув свечу над водой.

— Главное, чтобы не бил, — сказала третья, боязливо передёрнув плечами и, выудив пальцем из воды светлый комочек воска, принялась вертеть его в руках.

Я с каким-то сумасшедшим весельем смотрела на всё происходящее.

— Что они делают? — шепотом спросила я у Матрёны, которая проверяла на печи своих спящих детишек.

— Как что? Гадают на суженого конечно, — как само собой разумеющееся ответила мне подруга, — Давай, и ты попробуй, — подтолкнула меня женщина к склонённым над столом девушкам.

— На, Настенька, твой черёд, — проговорила Дарья, вручая мне зажженную свечу.

— Я не знаю, что делать, — растеряно проговорила я, склоняясь над лоханью с водой.

— Надо просто пожелать увидеть своего суженого, — проговорила девушка, направляя мою руку, чтобы я вылила оплавившийся воск в воду.

Пламя свечи подёрнулось и зашипело, воск оплавился чёрным нагаром и упал странной трёхлапой каракулей в воду.

— Эх, воск потемнел, примета плохая, — испуганно прошептал кто-то.

А я же не могла оторвать от этой замысловатой потемневшей кляксы своего взгляда.

— Кого ты загадала, Настенька? — испуганно спросила меня Варвара.

— Возлюбленного, — коротко ответила я и вновь вгляделась в чёрный застывший воск.

— И что видишь? — настороженно спросила меня Варя, — Что-нибудь мерещится? Какой он?

Я нагнулась ниже и прищурилась. И вдруг перед глазами всё поплыло, а перед моим взором совершенно неожиданно показались тёплые светло-карие глаза в обрамлении тёмных густых бровей. Затем внезапно картинка смазалась, и вдруг на меня смотрели уже глаза цвета стали, глубокого насыщенного серого цвета. Но и они вдруг исчезли, а на смену им появились ярко-голубые.

На последнем видении я испуганно отшатнулась от стола, часто заморгав и развеивая стоявшую перед глазами картинку.

— Бред какой-то, глупости всё это, — раздражённо произнесла я, а потом нарочито весёлым голосом спросила у девушек, — Неужели вы во всё это верите?

— Конечно, — мечтательно улыбнулась Дарья, а все остальные робко закивали в знак согласия.

Я ещё раз встряхнула головой, окончательно избавившись от нахлынувшего на меня наваждения, и с легкой улыбкой произнесла:

— Ерунда всё это, сказки.

А потом, поддавшись какому-то наитию, вспомнив знаменитый стих Жуковского, я заговорила нараспев:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили;

В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Расстилали белый плат

И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны…

Вот в светлице стол накрыт

Белой пеленою;

И на том столе стоит

Зеркало с свечою;

Два прибора на столе.

«Загадай, Светлана;

В чистом зеркала стекле

В полночь, без обмана

Ты узнаешь жребий свой:

Стукнет в двери милый твой

Легкою рукою;

Упадет с дверей запор;

Сядет он за свой прибор

Ужинать с тобою».

Вот красавица одна;

К зеркалу садится;

С тайной робостью она

В зеркало глядится;

Темно в зеркале; кругом

Мертвое молчанье;

Свечка трепетным огнем

Чуть лиет сиянье…

Робость в ней волнует грудь,

Страшно ей назад взглянуть,

Страх туманит очи…

С треском пыхнул огонек,

Крикнул жалобно сверчок,

Вестник полуночи…

Я говорила, а девушки все обратились в слух, подавшись вперёд и ловя моё каждое слово. Когда же последние строки стихотворения закончились, они так и продолжали молчать.

Наступила полнейшая тишина, нарушаемая лишь тихим треском лучин, да далёким лаем собак где-то на улице. И вдруг в этом полнейшем безмолвии, с громким скрипом распахнулась дверь. Все девушки испугано обернулись и замерли.

Из тёмного дверного проёма показалась сначала одна человеческая нога, затем другая… Кто-то из девушек неожиданно взвизгнул. К одному испуганному девичьему голосу добавился второй, затем третий. Через каких-то пару секунд ор и визг стоял такой, что я чуть не оглохла.

— Уууу, шалые! — раздался чей-то низкий голос от двери.

И в следующую минуту в избу ввалился подвыпивший Макар, сыпля проклятиями на бестолковых девиц, которые перебудили половину села своими истошными воплями.