Меланхолия

Руслан Непесов

Кэролайн Хант прикована к инвалидной коляске. В прошлом она была довольно известной писательницей. Однако, после несчастного случая, её жизнь обрела мрачные депрессивные краски. Она становится грустной, меланхоличной и теряет вкус к жизни. Но однажды она знакомится с молодым человеком и с этого момента её жизнь вновь наполняется яркими красками.Однако, спустя время, когда счастье вновь наполнило жизнь главной героини, она узнает что-то, что в корне меняет их отношения и жизнь в целом.

© Руслан Непесов, 2022

ISBN 978-5-0059-2023-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Снова стало темно и холодно. Вокруг ощущалась сырость и отовсюду доносился хаотичный шум. Снова эта знакомая темнота, снова эта предсказуемая очередность происходящего. Тихий голос внутри шептал: «Сейчас появится свет! Вон там! Сейчас. Вот-вот…» Появившиеся лучи брызнули ядом яркого света в глаза. Секунды словно превратились в минуты, где отчётливо слышалось каждое биение сердца…

Резкий и бурный стук в дверь пришёлся очень некстати. Словно назойливая реклама в момент кульминации в кинофильме, он прервал странствия Кэрол в царстве сумрака, в попытках разгадать суть странного сновидения. Подобные сны ей снились нередко и в них неустанно повторялись одни и те же действия с одними и теми же образами.

— Открывай, Кэрол! Я знаю, ты там! Ты всегда там! Куда же тебе ещё деваться! — голос соседки по лестничной площадке звучал как резиновый сгон для чистки стёкол. — Открывай! Тебе тут ещё и почту принесли.

Кэролайн медленно повернула голову к старому будильнику на прикроватной тумбе и снова укуталась под одеяло.

— Если ты сейчас же не откроешь, то мне придётся съесть самой все круассаны, что я купила, и выпить твой любимый кофе, — соседка Лиззи была очень настойчива и её голос мог пробудить даже коматозника. — Долго мне тут стоять ещё? Я уже весь этаж разбудила. Открывай, старая дева!

Дверь отворилась не сразу. Кэрол понадобилось около четырёх минут, чтобы перелезть с кровати на инвалидное кресло и подъехать ко входной двери. Она с трудом дотянулась до верхней щеколды на двери и, покрутив ручку замка, она медленно потянула на себя дверь.

Соседка была девушкой невысокого роста, с хвостиками, собранными как у школьниц и пышными ресницами. Одевалась всегда не по возрасту. Оттуда, видимо, и выбор причёски и яркого макияжа. Яркая майка кораллового цвета и тёмной-синие джинсы сидели на ней хорошо, но придавали ей довольно-таки легкомысленный вид.

— Снова не спала всю ночь? — завела беседу Лиззи, проходя в комнату, не дожидаясь приглашения у Кэрол.

— Мне нужно отвечать на вопросы, ответы на которые ты знаешь заранее? — саркастично ответила Кэрол, пытаясь пригладить спутанные волосы.

— Ты бы комнаты проветрила. Чем тут у тебя пахнет? — брезгливо спросила соседка.

Лиззи отдёрнула шторы, дав лучам солнца проникнуть в пыльную и душную обитель Кэролайн. Перебравшись в спальню, она стала заправлять её постель.

— Я оставила круассаны с кофе на стойке на кухне. Ты бы выпила его, ведь не любишь остывший, — сказала Лиззи, складывая вещи соседки на стул.

Кресло Кэрол медленно покатилось в сторону стойки. Ей всё ещё сложно было проснуться. Сделав глоток горячего кофе, Кэрол закатила глаза под закрытыми веками, сделала глубокий вдох, вдыхая аромат напитка, и наконец ответила соседке:

— Снова этот сон.

— Снова вспышки? Тебе просто следует чаще выбираться из дома. А то у тебя скоро крыша поедет. — Элизабет отпила горячего напитка, — Вон, тебе уже пришельцы видятся.

— Брось ты. Причём тут это? — недовольно среагировала женщина. — Я просто пытаюсь найти какое-то логическое объяснение всем этим образам.

Кэролайн уже посвящала свою подругу про содержание этих снов, и, каждый раз, заводя беседу об этом, она невольно пыталась подсознательно задействовать те самые зоны мозга, откуда берутся эти видения, и понять их природу. Каждый раз повторялось одно и то же: её окружала кромешная темнота, её малость трясло от стужи, а вокруг доносился какой-то шум. Она не знала, где она. В мыслях была сумятица, а сердце жадно искало ответа на вопрос. Но на какой? Неожиданно на неё падают яркие лучи света. Эти лучи не грели тело, но каким-то образом они грели ей душу. Она находила в них спасение. Но затем вдруг стремительно лучи пропадают и света больше нет, как нет больше и вопроса. По-прежнему неизвестно какого. Снова сумрак. А на сердце осадок в виде чувства вины.

Как правило, ей снились гораздо более понятные и даже приятные сновидения. Зачастую ей снились странствия за кулисами бродвейского театра, где её торопили быстро надеть очередной костюм и выйти на сцену для финального эпизода. Однако, из-за участившихся сновидений с загадочными вспышками, Кэролайн не на шутку озадачилась, выискивая ответы в чертогах разума. Когда очередная попытка разгадать этот ребус не увенчалась успехом, её поневоле начали посещать мысли о том, что ей стоит обратиться к специалисту, ибо дело может быть не столько в содержании снов, сколько в их происхождении. Возможно, из-за долгого пребывания в четырёх стенах её разум стал засоряться ненужной чепухой и ей попросту была необходима умственная перезагрузка.

— Твой мозг пытается тебе подсказать, что нужно перестать сидеть в заточении. — Проговорила Лиз, будто прочла мысли подруги, — Хотя, некоторые люди такого наговорят про значение снов, что даже мурашки по коже!

— Сны — глупая шутка мозга над его владельцем. Не более того! — сказала Кэрол, не до конца веря в собственные слова. Женщина дотянулась рукой до поясницы и стала поглаживать спину, аккуратными движениями делая повороты туловищем, — Мне тяжело спать. Тело затекает, спина ноет, всё чешется.

Кэролайн была прикована к инвалидному креслу более двух лет. Утратив возможность ходить, она утратила и возможность нормально спать. Из-за слабой подвижности её тела и из-за пассивного образа жизни в целом, организм Кэрол был расположен к быстрому утомлению и был уязвим к разным заболеваниям, как это часто бывает у пожилых людей.

— Тебе нужно чаще гулять!

— Ножками по набережной, — саркастично прерывает соседку Кэролайн.

— Гулять можно и на твоём кабриолете, — ехидно с улыбкой парирует Лиззи.

— Чего я там не видела?

Кэрол разворачивает кресло и направляется в ванную. Несколько раз повернув ручки старого крана, и, настроив наконец нужную температуру, она начинает стягивать с себя ночную сорочку. Соседка Лиззи, закончив с лёгкой уборкой спальной комнаты, подходит в ванную помочь своей немощной подруге:

— Может хватит сидеть взаперти? Ты губишь свои годы. Посмотри на себя!

— Ты пришла учить меня как жить? — с недовольством буркнула Кэрол.

Лиззи усаживает подругу в ванную и садится на её край:

— Кэролайн, сколько мы с тобой знакомы? Год-два? Я не знаю, какая ты была до того, как села на свой звездолёт, но могу предположить, что не такой, как сейчас. — Лиззи выдохнула, выдержала паузу и продолжила, — Мне хотелось бы видеть тебя счастливой. А находясь целыми днями в этих четырёх стенах, ты не обретёшь счастья.

Каждый раз, слушая от Лиззи её попытки наладить её жизнь, Кэрол отвечала тишиной в ответ. Так она поступила и в этот раз.

Лишь спустя пятнадцать минут, вернувшись на кухню после принятия душа, Кэрол продолжила беседу с Элизабет:

— Как успехи на работе? — женщина интригующе перевела взгляд с чашки на подругу, — Как на личном?

— Почтальон снова засунул всю почту для третьего этажа ко мне в ящик. Видимо, у него что-то не так со зрением… Или с головой!

— Мы обе знаем, почему он так делает, — ответила сразу Кэрол с улыбкой и, покачивая головой.

— Будь он не ладен, этот Брайс. Стоило мне обменяться с ним парой слов в том кафе, как теперь он всячески меня преследует.

— Сначала были письма со стихами, а теперь чужая почта? — снова улыбнулась Кэрол, — Он весьма оригинален.

— Эти стихи я нашла потом в поисковике. Надо же быть таким наивным! — Лиззи сделала злобный жест кулаком, пытаясь казаться сильной эгалитарной женщиной.

Кэролайн подкатила на коляске к зеркалу, висевшему в коридоре и долго всматривалась в него. Она была весьма эффектной женщиной для своего возраста, пока с ней не случилось несчастье. Кэрол Хант никогда не была обделена мужским вниманием. Её сложно было отнести к числу див и супермоделей, но её скромная, но в то же время чарующая притягательность не оставляла равнодушным очень многих мужчин. В её внешности угадывались как западные, так и европейские корни. Она была симпатичной шатенкой среднего роста, с довольно стройной фигурой и выразительными чертами лица. Свои каштановые волосы она собирала в хвост, а макияжем она давненько не пользовалась. Внешний облик Хант претерпел немало изменений с момента, как она утратила способность ходить. До того, как оказаться прикованной к креслу, она вела яркую и насыщенную жизнь. В её жизни присутствовало всё: слава, любовь, деньги, друзья. Но, как и во многих аналогичных жизненных ситуациях у сотен и тысяч других людей, несчастье влекло за собой пустоту, одиночество и забвение. Это, в свою очередь, отразилось и на её внешности.

Кэрол Хант была довольно известной в своих кругах писательницей. Она писала так называемые авантюрные романы. Критики и публицисты часто сравнивали её романы с творчеством Гюстава Эмара¹ и Майн Рид², но в современной интерпретации. Однако, в строках юной Хант чувствовалось нечто иное. В её художественно-описательных формах присутствовали невыдуманные эмоции и переживания, что ей некогда довелось испытать. Её манера повествования зацепила чувства и тронула сердца многих, кто некогда на себе испытал горечь отвергнутых чувств и разочарование от собственной немощности выразить все эти чувства словами — простыми и в то же время такими точными и правильными. То, что литературным критикам отдалённо напоминало произведения известных авторов девятнадцатого века, многим казались книгами автора, понимавшего простую человеческую натуру, не приукрашивавшего её естество, знающего её тёмные и слабые стороны. Её творчество принималось на ура бесчисленным количеством домохозяек и ярыми любительницами красочных романтических историй. Как смогла понять Кэрол, её романы читали как правило те, в чей жизни не было ничего кроме насущной серой рутины, где не было места ни великим чувствам, ни красивым поступкам. Но далеко не это являлось главной составляющей её творчества. Книги Кэрол пользовались успехом, ибо в них был голос правды, голос обычной женщины, чья жизнь мало чем отличалась от жизни тех, кто эти книги читал. Хант завоевала признания читателей не сюжетными линиями, а своими суждениями и глубиной своей мысли, своим умением сказать в двух словах о том, о чём думал каждый, но не всякий смог бы сформулировать и целой повестью.

Кэрол не удалось поступить в колледж, как все её одноклассники. И потому, по окончанию школы, ей пришлось сразу устраиваться на работу. Образ её жизни не предоставлял право выбора и, тем более, не предоставлял никаких привилегий. Возможности получить академическое журналистское образование у Кэрол не было, но тяга к этому ремеслу влекла её, и она всерьёз увлеклась этим. Вдохновением для неё были маститые писатели и публицисты. Прекрасно понимая, что миру не нужны ещё одни Эмили Бронте³, Джейн Остин⁴ или Маргарет Митчелл⁵, а нужно что-то новое, Хант черпала музу из каждой прочитанной строки, каждой вычитанной реплики, каждому услышанному слову из знаменитых экранизаций. Всё это она варила в своём творческом котле, по индивидуальному рецепту, пока однажды всё же не осмелилась взяться за написание своего первого произведения.

Кэрол не стремилась уподобляться какому-то из любимых авторов. Ей хотелось рассказывать истории. Простые истории: о красоте внешней и красоте, скрытой от глаз, об отталкивающем безобразии и об уродстве, что манило красотой душ, о любви, что разбивало сердца и о ненависти, что сплотила бы заклятых врагов. Хант всецело желала завлечь потенциальных читателей не красноречивым обликом сюжета, но искусным обрамлением повествуемого простыми словами. Будучи приверженцем заурядного повествования и незамысловатых формулировок мыслей, Хант чувствовала себя комфортно в среде обыденных слов и незатейливых словосочетаний, и нарочито исключила эксцентричный писательский манер, которому она так импонировала у своих любимых авторов. Она взращивала в себе писателя, не пытающегося копировать, а стремящегося создать что-то новое. За основу, направляющую её творчество, она решила использовать сюжетные линии, которые могли бы иметь место в жизни любого из потенциальных читателей. Её саму всегда удивительным образом волновали истории обычных людей, чьи судьбы были полны интригующих поворотов. Кэрол решительно затевала и продумывала внутри себя все изгибы событий. Её героями были обычные люди, которых, по сути, волновали обыденные вещи. Изюминка была лишь в грамотности подачи. Лаконичность и житейские страсти. Это было её писательское кредо.

Так, бесчисленные часы проводя за чтением, в раздумьях прорабатывая собственные писательские стратегии, задолго до написания первого произведения, у неё в голове зародилась целая проза, детально продуманная и очерченная удивительными красками. Она пропускала эту историю через себя, прокручивая её в уме снова и снова. Найдя огрехи в сюжете, она тотчас стремилась исправить их. И снова занималась анализом придуманного.

Она грезила о том, чтобы дать читателям прикоснуться к этим историям, почувствовать их так же, как чувствует она.

Работая над своими сочинениями, она выработала свой стиль.

Для Кэролайн было важно не просто рассказать какую-то историю, а, в первую очередь, передать эмоции, ощущение, настроение. Огромное значение имело то, чтобы читатель невольно был затянут в омут всех волнительных чувств и переживаний, описываемых в её творчестве. И это стоило немалых усилий. Навыки писательского ремесла, как, впрочем, и любого другого, нужно было вытачивать, доводя до совершенства. Как и у любых деятелей искусств, всё, когда-либо прочитанное ею, красной нитью проходило через её собственное творчество. В её в арсенале было много литературных формул, которые она изучила, впитав в себя настроение прочитанных книг. Однако, тем не менее, в её трудах наблюдался собственный уникальный почерк, с которым сложно было проводить аналогию, выискивая шаблоны.

Когда впервые местное издательство Дэйзи сообщило, что хочет опубликовать её книгу «Возьми меня за руку», Кэролайн была вне себя от удивления. Её счастью не было предела. Тогда это стало началом её карьеры писательницы. Когда «Возьми меня за руку» стала настоящим бестселлером, ей стали приходить многочисленные письма с издательств, желавших с нею посотрудничать, заинтересованных в её новых произведениях. Обратить на себя внимание издательств первым сочинением пыталось огромное число начинающих писателей, и лишь самые яркие произведения могли удостоиться чести быть опубликованными с первой попытки. И среди таких сочинений был роман Хант. Её работа пробилась сквозь обилие отосланных в издательства рукописей прочих авторов. Ей это удалось

Следом за первым успехом последовал и второй, а затем и третий. Её труды окупались всеобщим признанием.

Зарекомендовав себя как хорошего писателя, Кэрол поневоле стала всё чаще появляться в светских кругах, общаться с известными людьми, проводить время на всевозможных мероприятиях, устраиваемых разными меценатами, политиками и бизнесменами.

Жизнь заиграла новыми красками, забила ключом, обрела, как казалось писательнице, истинный смысл. Она стала узнаваема. Творения её души в виде бесконечных абзацев и глав теперь стали неотъемлемым атрибутом каждого третьего книголюба. Неустанно поступали звонки с разными предложениями. Писательницу переполняла гордость за себя, за своё детище, за то, что не побоялась однажды отправиться в издательство Дэйзи со скромным сочинением «Возьми меня за руку».

Но её яркой и насыщенной жизни не суждено было продлиться долго. Едва ли успев насладиться таким образом жизни, Кэролайн Хант стала жертвой автокатастрофы, после которой, все её представления о будущем рушатся как карточный домик. Получив глубокую психологическую травму, она уже не чувствовала в себе той силы и азарта. Былые амбиции разбиты. В ней угасала она, как личность, ибо как личность она сохранилась только на обложках своих книг. Ощутив на себе боль от невостребованности и забвения не только от публицистов, но и от близких ей людей, она стала изгоем общества, аутсайдером. Травма позвоночника, полученная при аварии, оставила след не только физический, но и психологический.

Частым последствием таких случаев, как у Кэролайн, была депрессия. Сотни и тысячи, оказавшиеся жертвой несчастного случая, испытывали тяжёлую всепожирающую печаль, потерю веры в себя и апатию. Депрессивное состояние не обошло стороной и писательницу. Она глубоко и полностью поглотила её, окрасив своим мрачным серым всё привычное, всё житейское, всё душевное. Некогда любимые вещи стали для Кэрол обычными, необходимое стало ненужным, красивое стало блёклым.

Кэрол отчётливо понимала, что её шансы обрести прежнюю полноценную жизнь так же ничтожны и малы, как найти у себя на лужайке золотой самородок весом полтора фунта⁶. Она не витала в собственных иллюзиях и её не тешили лживые надежды, что однажды она сможет ходить. Она приняла свою обречённость физическую, но вместе с этим неосознанно обрекла себя быть несчастной до конца своих лет. Писательница, создавшая множество невероятных историй о любви, не верила, что любовь найдёт место в жизни её самой.

Она не пыталась свести счёты с жизнью, как это делали едва ли не каждые третьи, севшие на коляску. Но мировоззрение у Кэрол перевернулось кардинально. Её душевное состояние повлияло на её сон, аппетит и интерес к окружающему миру.

Лечащий врач Кэролайн, профессор Эдисон, упомянул, что у неё появится неосознанное стремление закрыться ото всех, что она может агрессивно реагировать на любое проявление внимания и настоятельно рекомендовал, что нужно будет противиться этому, бороться с любым проявлением депрессивных форм и всячески стараться отвлечь себя мыслями о хорошем.

Словом, врач озвучил краткую инструкцию «Как адаптироваться к образу жизни немощных», а дальше дело обстояло за самим инвалидом. Каждый «новичок» среди персон с ограниченными возможностями справлялся с бедой по-своему. Для многих это не было знаком свыше и те попросту немного меняли образ жизни, в целом продолжая жить размеренной и довольно счастливой жизнью. Кто-то начинал бороться с депрессией посредством алкоголя, стараясь заглушить в себе мысли о собственной немощности. Кто-то умудрялся извлекать из этого выгоду, ведая широким массам об обстоятельствах несчастного случая, чтобы засветиться в СМИ. А кто-то не справлялся с переменами, свалившимися на плечи, и заканчивали своё существование собственной инициативой.

Кэролайн Хант не была слабой духом женщиной. Мысли о суициде никогда не посещали её. Хоть она и была сломлена, она никогда не задавалась вопросом «А что, если?» каждый раз, когда вставал вопрос «А что дальше?».

Мощным антидепрессантом для Хант была её соседка и подруга Лиззи. Юная и энергичная Элизабет Уильямс была неотъемлемым персонажем в жизни Кэрол. Её позитивный настрой и задорный нрав всегда приободряли слабую Кэрол, хоть она и не всегда признавалась ей в этом. Лиззи была тем самым персонажем, которая могла играть второстепенную роль в ярком и эпичном фильме, но без которой этот фильм не имел бы и половины успеха. Её жизнерадостность придавала Кэрол сил, помогала ей не завянуть, как обделённый вниманием цветок.

Больше всего писательница ценила в ней то, что Лиззи не даёт развиваться её виктимности — синдрому «жертвы», страдающие которым чувствуют себя обделёнными и «пострадавшими», и требуют от всего мира оплаты некого долга за их мучения. Кроме того, Лиззи всячески помогала ей и делала это так, словно Кэрол — её родная сестра, которая оказалась на временном перепутье из-за лёгкого недуга, подкосившего её эмоциональное состояние.

Самым неоценимым в отношении Лиззи к своей соседке было то, что она не видела в ней ущербного человека, лицо с ограниченными возможностями. Она помогала, не пытаясь навязать свою помощь там, где она могла справиться сама. Помогала, ничего не требуя в ответ. Соседка всегда оказывалась рядом, когда Кэрол необходимо было помочь, но своим отношением к ней никогда не давала ей задуматься, что видит в ней немощного инвалида.

Кэрол взялась за обод колеса и толкнула его, направляя коляску в сторону входной двери.

— Спасибо, Лиз. Не знаю, зачем тебе это. Ты чудо.

— Уже пора?

— Да. Будь не ладны эти собрания для… Как их там… Лиц, перенесших эмоциональные потрясения.

— Может встретишь там кого? — подмигнула Лиззи.

— Если бы не наставления того психолога, я бы ни за что не попёрла на эти дурацкие собрания. Да и какие там могут быть мужчины, Лиз? Ты чего?

— По-твоему среди инвалидов не может быть нормальных мужчин? — снова услышался сарказм в голосе Лиззи Уильямс.

— Я такого не говорила.

Лиззи взялась за ручки коляски, повела её вперёд и колёса преодолели дверной порог. Дверь в квартиру закрылась и на кухне остался стыть второй стаканчик с кофе.

Примечания

1

Гюстав Эмар (13.9.1818—20.6.1883) — французский писатель, автор приключенческих романов, популярнейший представитель французской массовой литературы XIX века.

2

То́мас Майн Рид (4.04.1818—22.10.1883) — английский писатель, автор приключенческих романов и произведений для юношей.

3

Э́мили Джейн Бро́нте (30.07.1818—19.12.1848) — английская писательница и поэтесса, средняя из трёх сестёр Бронте. Автор романа «Грозовой перевал», а также ряда стихотворений.

4

Джейн О́стин (16.12.1775—18.07.1817) — английская писательница, провозвестница реализма в британской литературе, сатирик, писала так называемые романы нравов.

5

Ма́ргарет Ма́нерлин Ми́тчелл (8.11.1900—16.09.1949) — американская писательница, автор романа «Унесённые ветром».

6

Фунт — единица измерения массы в англоязычных странах. 1 фунт = 0,45359237 кг.