Купись на мою ложь

Элизабет Кэйтр, 2021

Ложь во благо – всегда убивающая моральные ценности, разрывающая шаблоны, переворачивающая сознание. Вот если бы у идеальной Зои Лойс Тёрнер нашлась какая-нибудь брешь, позволившая ею манипулировать… Если бы ей нужно было то, что под силу исполнить только такому как Йентани Вуд… Тогда бы это в миллиарды раз облегчило задачу, и двоих незнакомых людей связал бы один секрет, одна маленькая ложь, способная изменить жизни обоих в лучшую сторону. Оба остались бы в выигрыше и разошлись в счастливые жизни, как в море корабли. Один правильный выбор уже разрушил её жизнь, стоит ли в этот раз прислушаться к неправильному?

Глава 2. Пять видов оружия против афинских длинных стен

Зои с силой закусывает нижнюю губу, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Отражение в зеркале служило самым настоящим киллером, который без особого усилия находил слабый участок — сердце.

Шоколадные волосы каскадом струились по плечам, около лба выступил пот, который девушка бесследно растворила в белой бумажной салфетке. Ивовые радужки едва виднелись за чернотой расширенных зрачков. Внутренний омут наполнял лёгкие обсидиановой водой, не позволяя сделать вдох с гордо расправленными плечами.

— Я знаю, что ты здесь! — За туалетной дверью слышится голос Патрисии.

Зои дёргается от испуга, смахивая кончиками пальцев непрошенную слезинку со щеки.

— Да, я иду! Минутку! — Голос звучит весьма убедительно и звонко.

Тёрнер поправляет белое воздушное платье с плиссировкой и одёргивает ворот чёрной косухи. Быстро скользит пальчиками по несколькими серебряным цепочкам на шее, распутывая их.

Кидает затравленный взгляд на киллера. Отражение подмигивает, зная, что ей никуда не деться от себя.

— Я не уверенна, что это хорошая идея — присоединиться к вам. — Зои сразу же осыпает подругу словами. — Может, лучше посидим завтра у вас в кабинете, как всегда это делали?

— Зои! Хватит нести чушь, — отмахивается от неё Патрисия. — Тем более, завтра ты снова работаешь, а нам нужно наконец-то продать этот чёртов дом, покупатель может только вечером.

— Ох… — разочарованно выдыхает девушка, расправляя спину.

Пусть хотя бы со стороны кажется уверенной в себе девушкой.

— Как я должна себя вести? — спрашивает Зои, когда до столика остаётся каких-то десять шагов, а Ноа так вовремя поддерживающе подмигивает.

— Как и обычно, Зои, как и обычно! Ты никому и ничего не должна, тем более — им! — широко улыбается Патрисия.

Зои считала, что именно этим они и отличались. Ей с детства прививали нормы поведения в культурных и светских кругах, когда как Патрисию не волновали такие мелочи — она вела себя так, как того хотела.

— Дерек, Йентани, хочу вам представить нашу хорошую подругу — Зои Тёрнер! — Пати крепко сжимает девушку в ободряющих объятиях. — Зои, а это Дерек и Йентани Вуды.

Два взгляда проскальзывают по хрупкой фигурке так холодно и оценивающе, будто она вещь. Причём если в одних зрачках заискрились едва заметные нотки восхищения и теплоты, то вторые будто бы увидели побрякушку ужасного качества с блошиного рынка.

— Добрый вечер, — Зои растягивает губы в улыбке. Если бы не рука Патрисии, то ноги бы уже подкосились.

Йен склоняет голову на бок. Будто та, что так дерзко улыбалась со сцены и эта — со скромной дружелюбной улыбкой — две разные девушки.

— Зои Лойс, ты как всегда была прекрасна! — нараспев протягивает Лютик, пододвигаясь к Йену, чтобы девушки смогли сесть.

— А ты как всегда тот ещё подхалим, Лютик, — автоматически выдаёт Зои, показывая Йену и Дереку ещё один вид улыбки — лучезарный, безумно душевный.

Йен едва заметно усмехается.

— К чему же? — удивляется Дерек. — Вы, мисс Тёрнер, безумно хороши в этом деле! Вы наверняка учились, но почему тогда танцуете здесь?

— Я не училась, мистер Вуд. — Яркой улыбки как не бывало, только тусклое подобие. — А потому танцую у мистера Эйдана.

— Фу, прекрати меня так называть! — фыркает Лютик.

— Мисс Тёрнер, это для Вас, — во все зубы улыбается официант по имени Маршалл.

— Но я не… — девушка осекается, замечая под стаканом «Сазерака» записку, гласящую: «Расслабься:)».

Официант, воспользовавшись замешательством, растворяется в круговороте лиц. А Зои оборачивается на довольно улыбающегося Ноа, тихо проговаривая: «Прохвост!».

Записка быстро исчезает в аккуратном кулачке, что не укрывается от ледяного нефритового взгляда.

— У вас очень чуткий персонал, — хмыкает Йен, подтрунивая ни то над Лютиком, ни то над Зои, ни то над барменом.

— Люди должны быть чуткими и общительными. — Зои аккуратно ведёт плечом, а затем прикусывает трубочку прежде чем начать пить.

— Полностью согласен, — отец не даёт вставить слово сыну. — Тебе бы тоже следовало быть более коммуникабельным.

— О, я прекрасно справляюсь и без этого, — хмыкает Йен, закидывая ногу на ногу, скользя пренебрежительным взглядом по танцовщице возле пилона.

Зои хмурится, снова отпивая из стакана. Неприятный, заносчивый, холодный — и это первые пять минут знакомства!

Она всем сердцем не любила таких людей. Больше всего её душа ценила открытость, несмотря на всю ту боль, которое это качество могло принести.

— Ой ли?! — вскидывает брови охмелевший Лютик. — Чтобы к тебе подобраться — нужно разрушить крепость пяти городов!

— Не преувеличивай, всего лишь афинские длинные стены, — чуть щурит глаза Йен, замечая, как Зои на долю секунды поджимает губы будто бы против своей воли.

Йен усмехается, пропуская сквозь пальцы блондинистые крашеные волосы.

— Он, я бы сказал, преуменьшает, — растягивает уголки губ Дерек, подмигивая Патрисии и Зои, получая в ответ две скромные улыбки девушек.

— И чего ради вы меня позорите перед Зои? — Йен переводит всё в шутку. — Сейчас они меня разрисуют!

«Ты уже сам всё сделал за них», — проскальзывает в голове у Зои.

— Мы же не на сватовстве, чтобы Вас разрисовывали передо мной, — оголяет ровные зубы девушка, провоцируя лёгкий смех за столиком.

«Вас…»

Йен едва заметно хмурится.

«Вас…»

Вуд-младший слегка дёргает головой, будто это способно избавить от назойливого местоимения, пропитанного холодной неприязнью и даже отвращением. Он противен ей до пресловутого «вас».

— Да тебя и разрисовывать не надо! — весело улыбается Патрисия. — Сам за всех всё сделаешь!

Это снова порождает новый приступ смеха за столом, но Йен улавливает неоднозначную реакцию Зои на слова подруги. Будто бы это предложение Пати с боем сорвала с кончика языка новоиспечённой знакомой.

— Пап, ну хоть ты заступился бы за сына родного. — Йен хитро вытягивает скулы, водя ими из стороны в сторону, пока Зои замечает самый настоящий азарт в нефритовых блюдцах.

— Я? За тебя? Ты приёмный! — Дерек не выдерживает серьёзности предложения, закатываясь гулким смехом.

Зои пытается сдержать улыбку, решая снова зажать пластмассовую трубочку зубами.

— Я предлагаю пари! — Вдоволь насмеявшись вскакивает со своего места Лютик.

— Твои пари всегда заканчиваются каким-то сущим идиотизмом! — закатывает глаза Пати, пытаясь усадить мужа обратно на место.

— Рассказывай уже, — подпирает щёку Дерек, и Зои замечает, как сын неосознанно копирует движения отца.

По белёсым волосам весело бегают разноцветные лучи, с удовольствием путаясь во многочисленных паутинках. Смольные широкие брови элегантно изогнуты, а каждая волосинка стремится обнять другую, не позволяя никакой прорехи. Он изредка щурил мужественный орлиный нос, усмехаясь уголками губ. Небольшая щетина служила укрытием для нежной кожи от чужих рук и ненужных девичьих прикосновений.

Зои стыдливо отводит взгляд, надеясь, что никто не заметил её подвисания на красоте мужчины, сидящего напротив.

— Ты утверждаешь, что можешь справиться без чуткости общения в любой профессии? — Лютер хитро щурится, опираясь левой ладонью на стол, а правый указательный палец направляет Йену прямиком между глаз.

— Именно, — пожимает плечами Йен, поднимая глаза на друга.

— Спорим на пятьдесят тысяч, что ты не продержишься в моём баре простым барменом и трёх месяцев? — Лютер разгибает оставшиеся пальцы, превращая их в раскрытую ладонь.

— Стойте! — слышится задорный голос Дерека, когда большая ладонь Йена зависает над раскрытой лапой друга.

Все взгляды приковываются к Вуду-старшему.

— Я предлагаю иные, более интересные условия. Что такое для вас пятьдесят тысяч долларов? Ничто, вы хоть сейчас их можете из карманов достать. Если проиграешь ты, Йен, то Делайла, а не ты, получит половину от моих акций и войдёт в состав руководителей компанией. Что ты на меня так смотришь? Она мне как дочь, как никак.

Беловолосый в миг напрягается, а Зои чуть хмурясь смотрит на Патрисию. Рыжая одними губами выговаривает: «Бывшая». Показывая жестом, что потом всё объяснит, но Зои только отмахивается — в бо́льших объяснениях она не нуждается.

— А если проиграешь ты, Лютер, то мы сделаем твоему дико любимому ночному клубу новый интерьер, и ты не будешь знать какой именно, — завершает новые условия Дерек.

Зои и Патрисия испуганно переводят взгляды на замершего Лютера. Интерьером он всегда занимался сам, вкладывая в него всю душу, сердце и деньги. Не доверял своё детище даже лучшему другу, не говоря уже о каких-то других компаниях.

Лютер нервно сглатывает слюну, не убирая раскрытой ладони.

— Что же… — снова улыбается он. — Это будет весьма забавно! По рукам?

— По рукам! — Хлопок ладони о ладонь приходится на новый удар басов, будто бы сейчас два неземных существа заключили пари колоссального уровня.

Хотя для этих двоих оно и являлось таковым. Первый не мог допустить к управлению кого-то, не носящего фамилию «Вуд», а второй — чтобы человек с фамилией «Вуд» изменил в его душе всё до мелкой крошки.

Лютер довольно оседает на место, замечая, как телефон Йена начинает дребезжать от вибрации и ядовитых чёрных букв — «Элла».

— Бывшая-приплывшая, — недовольно фыркает Лютик, обращая внимание Йена на телефон.

Он тут же отвечает на звонок, пока Зои замечает, как Лютик закатывает глаза.

— Прошу прощения, но нам нужно ехать, — сдержанно ухмыляется Йентани. — Отец, я довезу тебя до дома.

— Что случилось? — интересуется мужчина.

— Проблема с заказом.

— В пол третьего утра? — вскидывает брови Дерек.

— Ещё раз с Днём Рождения, Лютик. — Йен, игнорируя отца, стискивает в дружественных объятиях брата. — Рад был повидаться, Пати. — Галантно целует хозяйке заведения руку. — И был рад познакомиться, Зои. — Холодно кивает головой девушке, ловя от неё тёплую лучезарную улыбку.

«Я же ей не нравлюсь, с чего такая улыбчивость?», — хмыкает про себя Йен, наблюдая, как отец прощается с компанией и что-то говорит Зои напоследок.

«Чёртова, Элла! И для чего я срываюсь ради неё на край света из-за клочка документов, которые получил бы и с утра?… Идиот. Какой же идиот!»

Йен с силой толкает дверь на выход из клуба.

— Эта девчонка когда-нибудь доведёт тебя, — слышится над ухом раздосадованный голос отца.

— Не ты ли называл её дочерью несколько минут назад? — ядовито хмыкает Йен.

— Это для меня она, как дочь, Йен. Для меня, — акцентирует внимание на последнем словосочетании Дерек. — Для тебя же — токсичный яд бразильского блуждающего паука.

— И ты решил, что если я проиграю, то ты отдашь ей свои акции?! Вот это отеческая любовь!

— Так не проиграй, — пожимает плечами Дерек. — Это не такой уж и сложный спор.

Йен тяжело вздыхает, наконец завидев водителя и подъезжающую машину.

Захлопывая дверную карту ему на глаза попадается новая знакомая. Она о чём-то мило треплется с охранником, вызывая в амбале грудной смех.

И Йену кажется, что он слышит его.

«Видимо кто-то перебрал с алкоголем сегодня», — усмехается он. Но уголки губ вытягивают из усмешки в странную улыбку, пока он, как маньяк, наблюдает за хрупкой девушкой.

— Сэр, куда ехать? — окликает его водитель.

— Сначала завезём отца, Райан. — Улыбки как не бывало, но взгляда оторвать не может, отчаянно не понимая, почему она так добра ко всем.

***

Зои не успевает прикрыть за собой входную дверь, как та снова открывается, а в уютную квартиру врываются чарующие переплетения восточных ароматов.

Девушка, не обращая внимания на ворвавшийся вихрь, включает кофемашину, пока расфокусированный взгляд ловит зеленоватое мерцание от электронных часов.

Должно быть, подруга только пришла со свидания. Ничего нового.

Смуглянка падает на барный стул около высокой столешницы, прожигая Зои кромешно-чёрными радужками.

— И-и-и? Чего ты так долго задержалась? — с небольшим испанским акцентом протягивает черноволосая гостья.

Её волосы похожи на огромное, но красиво уложенное, чёрное облачко с проблесками мелированных светлых прядей.

Она изящно подпирает тонкой рукой подбородок, внимательно вглядываясь в лучшую подругу.

— Зато ты сегодня пришла рано, Кэти, — хмыкает Зои, устало стаскивая с себя кожанку и оставляет её на свободном стуле. — Хватит на меня так смотреть, Гутиерес.

Тонкие губы Каталины медленно расползались в очаровательную и солнечную улыбку, от яркости которой Зои приходилось щуриться.

Если и был в этом мире человек более лучезарный чем сама Зои Лойс Тёрнер, так это Каталина Алисия Пио Инес Гутиерес собственной персоны — солнечная испанка, живущая на одной лестничной клетке в соседней квартире. В свои двадцать два года девушка уже слыла хорошим геймдизайнером, а потому запросто променяла любимую Испанию на пресный, по её мнению, Нью-Йорк. И как говорила сама Кэти: «Жизнь превратилась в неразмыкающийся круговорот: дом — «GameEnergy» — дом». Но работу девушка боготворила, тем более, когда та приносила действительно хороший доход и невероятное удовольствие.

— Когда ты себе уже найдёшь мужика, Зои? — Разочарованно сдувает прядь, назойливо щекочущую лоб.

— Ты же знаешь, что никогда, — дёргает уголками губ Зои, открывая снежного цвета навесной шкаф и извлекая оттуда две кружки.

Единственное, что осталось от былой роскоши — квартира. Когда коллеги и псевдодрузья с ярым безумством скупали продукцию от именитых кутюрье, ненужные жутко дорогие безделушки, Зои, сама не понимая зачем, бо́льшие части суммы откладывала. И результатом этого откладывания стала далеко не скромная квартирка в спальном районе Манхэттена.

Правда, оплачивая по счетам сейчас, Зои уже вряд ли хватало денег на былое существование, а потому девушка сутками пропадала на работе, подменяя всех кого только можно.

— А как твоё свидание, Кэт? — Перед испанкой появляется кружка и свежие круассаны с вишней.

— Не сказать, что успешно, — хмыкает Каталина, отпивая из кружки. — Видимо, мы вечно будем сидеть вдвоём на кухне и пить кофе в четыре утра.

— И жаловаться друг другу на жизнь. Красота-а-а! — сонно протягивает Зои, оглядываясь на панорамные окна.

— Кстати о твоей «работе». — Кэти пальцами показывает кавычки. — Давай я устрою тебя к нам? Будешь моим ассистентом, мне как раз он нужен, я тебя всему научу. Потому что то место, в котором ты прозябаешь — это не работа, понимаешь? Это только напоминание о…

— Кэтс, прекрати, — прерывает Зои подругу. — Я понимаю, но и ты пойми, я загнусь на обычной работе ещё больше, нежели в «Эдеме». И там есть Ноа, Пати и Лютик, так что…

— Господи! Да будто ты с ними видеться больше не будешь!

Каталина никогда не ревновала свою подругу к её компании. Но входить туда наотрез отказывалась, всегда отмахиваясь тем, что у неё есть Зои и штат идиотов. Сама по себе Гутиерес, несмотря на свою лучезарность, очень ценила свободное время и выбирая между друзьями и уютной домашней посиделкой — всегда склонялась ко второму.

— Но быть там — это просто мазохизм чистейшей воды! — Испанка с характерным звуком ставит кружку на столешницу.

— Хватит. Я тебя сейчас выгоню, если снова начнёшь эту пластинку, — улыбается Зои. — И даже кофе не допьёшь!

— Ничего себе заявочка! — фыркает Каталина, придвигая кружку поближе к себе. — Как прошёл День Рождения Лютика? — переводит тему она.

— Гладко и, что странно, тихо, — пожимает плечами Зои. — Ну, и куда без сумасшедшего спора с его лучшим другом.

— Сумасшедшего? — сверкает чёрными бриллиантами Кэти.

— Да. Он поспорил с Йеном Вудом на то, что тот продержится на посту простого бармена три месяца. И если нет, то половина акций его отца перейдёт к какой-то девушке. А если проиграет Лютик, то тот согласится на полный ребрендинг «Эдема».

Зои вяло жестикулировала рукой, иногда делая паузы в предложениях, чтобы отпить кофе, а лицо Кэти после словосочетания «Йен Вуд» расплывалось в улыбке Чеширского кота.

— Подожди-подожди! Йен, мать его, Вуд — лучший друг Лютера? И ты об этом не знала? — Кэти аж подскакивает на стуле.

— О Кэти, мать её, Гутиерес Лютик тоже не знает, так что, считай, 1:1, — хмыкает Тёрнер, откусывая круассан.

— О! Это было в самое сердечко! — картинно прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Кэти. — Но моё сердце мы полечим потом. Потому что! — она громко выделяет последнее словосочетание, заставив Зои дернуться.

— Сумасшедшая! — бурчит девушка себе под нос, но Каталина этого не слышит.

— Потому что — Йен Вуд! Богатый красавчик со свободным сердцем будет работать в вашем «Эдеме»? С ума сойти! Зои, ты думаешь о том же о чём и я? — с впечатляющий скоростью тараторит Каталина.

— Да, я безумно хочу спать. — Тёрнер устало потирает виски прежде чем снова отпить из кружки.

— Зои! Это идеальный шанс прибрать к твоим нежным рукам такого красавчика! Ты вообще его видела? — От яркого огня в глазах Каталины Зои хотелось спрятаться под одеяло.

— Да, сидел сегодня напротив с максимально идиотской миной на лице мужчины, которому наплевать на весь мир. — Зои передёргивает плечиками от отвращения.

— Все они так себя ведут! — разводит руками Кэти.

— Не скажи. Я люблю эмоциональных людей, ты же знаешь.

— Так, может быть, он очень эмоционален!

— От него сбежала невеста, — хмыкает Зои, устало запуская пятерню в волосы, слегка массируя кожу головы.

— О, конечно! Это огромный показатель отсутствия эмоциональности!

— Какого чёрта ты вообще впариваешь мне этого Вуда?

— Пункт первый. — Выставляет изящный палец испанка. — Он безумно богатый, а ты еле денег наскребаешь, чтобы оплатить по счетам, купить еды, а про вещи я вообще молчу. Помощи от друзей и близких ты категорически не принимаешь. Пункт второй. — Ко второму пальцу добавляется искусно выгнутая чёрная бровь. — У него свободное сердце и заполучить его ничего не стоит. Пункт третий. — Каталина заговорщески закусывает нижнюю губу. — Он может вернуть тебя в твою жизнь, понимаешь? Поговорить с нужными людьми, замолвить словечко там-сям, и вот, ты снова на большой сцене и в большой игре!

— Пункт четвёртый. — Пародирует подругу Зои, показывая ей четыре пальца. — Мне это не нужно. Мне не нужен Вуд, мне не нужны чьи-то, тем более человека такого полёта, подачки. Я уже напоролась один раз, и только посмотри в каком я сейчас трэше нахожусь.

— Зои, ты не исправима! — закатывает глаза черноволосая.

— Нет, Кэтс. Нет. Я не хочу больше любви, потому что то, что она оставляет после себя — это огромная выжженная пустошь на которой долгие годы ничего не растёт. Я — эта пустошь.

Брови Каталины начинают подрагивать, а тёплые ладони сами собой накрывают едва подрагивающие руки подруги. Испанке остаётся только сдаться, поглаживая большими пальцами кожу Зои.

— Прости меня, — разочарованно поджимает губы девушка, рассматривая точёный профиль Зои.

— Всё хорошо. — Её лицо озаряется болезненной улыбкой, а глаза едва искрятся от подступивших слёз.

Та боль, которую ей когда-то причинил безумно близкий человек — не была катастрофичной, не приносила угрозы для организма, но сумела разрушить жизнь, словно карточный домик, сумела подорвать фундамент здания, которое осыпалось вместе с несущими стенами.

Зои не знала осталось ли от неё что-то, если бы не друзья. Если бы не позволявший ей отчаиваться Лютер, если бы не тёплые, укутывающие объятия Патрисии, если бы не душевные разговоры на рассвете с Каталиной, если бы не безумная эмпатия Ноа.

— Кому-то действительно уже пора спать, — нежно улыбается Гутиерес, поднимаясь со своего места и забирая две пустые кружки.

Девушка быстро споласкивает их, оставляя высыхать на чёрном прорезиненном коврике для посуды. Каталина часто вызывалась мыть посуду, без боя выигрывая раковину у Зои.

Гутиерес не могла позволить уставшей девушке, проработавшей почти всю ночь на огромной шпильке, стоять босиком на холодном кафеле, вымывая одинокие керамические тарелки и кружки нежно-зеленоватого оттенка.

— Спасибо тебе, Кэтс, — уже в полудрёме мурлычет Зои, поднимаясь со стула.

— Давай, Тёрнер, тебе пора на боковую, а мне в увлекательный мир видеоигр. Люблю тебя, — смуглянка целует подругу в щёку. — Не забудь закрыть за мной дверь.

— Конечно. И я тебя. — Зои сначала взглядом провожает подругу, а затем медленно плетётся следом, чтобы закрыть дверь за убежавшем вихрем.

***

В рассветных лучах её кожа словно искрится, и так хочется смахнуть подушечками пальцев каждую блёстку, оставив кожу невыносимо бархатистой, притягательной, волшебной.

Йентани с трудом отводит взгляд от такой родной шеи, с разбегу прыгая в омут травяных глаз. Во рту всё пересохло, а зубы напряжённо впивались в язык, лишь бы не сорваться, лишь бы не прижать её к стене, лишь бы не проявить токсичных эмоций. Лишь бы.

А Элла бесконечно упивалась его видом, хитро улыбаясь, не обращая внимания на изголодавшийся нефритовый взгляд. Он любил её, и это не могло скрыться ни за какими масками.

— Может, ты расскажешь в чём дело? — Его голос заставляет мурашки табуном проскакать по коже.

«Конечно. Его вечная работа. Конечно, он не позволит себе сорваться!», — Делайла в сердцах ударяет ладошкой по рабочему столу.

— Я просидела всю ночь над документами. В девять утра проект надо сдать, а у нас не сходятся цифры. Но портаков графиков нет, дизайнеров-архитекторов — тоже. Сам посмотри! — Она разворачивает к нему пакет документов, чтобы он сам убедился в её невыразимо дурацкой ошибке.

Вернее, в отсутствии ошибки. Она просто хотела видеть его здесь, рядом, как раньше перед сдачей крупного проекта, когда он лежал на треклятом диване цвета морской волны и смеялся над её светлым облаком, в которое превращались волосы.

Сейчас же — его скулы были напряжены, взгляд затуманен из-за алкоголя и усталости, а лицо походило на мраморную маску, которой он удостаивал всех, ничего не значащих для него людей.

— Ты неправильно считала, — усмехается Йен. Конечно, он всё понял. — Здесь всё верно. А я пойду домой, и тебе советую того же, твой жених наверняка уже заждался.

— Ты прекратишь кусать меня этим? — Девушка нервно поднимается с кресла.

— Кусать? — не сдерживает надменного смеха Йен. — Я просто сказал, что тебя ждут дома, а ты сидишь и перепроверяешь верные цифры.

— С каких пор дом стал тебе важнее работы?

— Зачем ты переворачиваешь мои слова? — Йен устало оседает на диванчик, глядя прямо на собеседницу.

«Неужели я провел с ней в отношениях столько времени?» — он проводит ладонью по лицу. И на миг её кожа уже не кажется привлекательной, глаза лучистыми, а фигура безумно родной.

Йен трясёт головой из стороны в сторону, рассеивая сомнения.

«О чем ты вообще? Это же наша Элла. Моя Элла»

— С тобой всё хорошо? — Она уже хотела подойти ближе к нему, но застывает на пол пути, опираясь на шкаф у стены.

Если она подойдёт, то пути назад уже не будет.

— Да, я просто… Впрочем, неважно.

Неловкая тишина застигает обоих врасплох. Йен смотрит на пол, Делайла — на него.

Она снова убеждается в неправильности своего выбора. Но А́ртур любит её, по-настоящему, по-семейному, когда как Йентани любит только работу. И всегда любил.

И сорвался в четыре утра сюда он только ради ошибки в пакете документов, не для того, чтобы увидеть её.

— Делайла.

Девушка прикрывает глаза словно от жуткой боли. Вместо обжигающей уста «Эллы» появилась ледяная «Делайла».

— Элла. — Она резко распахивает глаза, а сердце пропускает удар. — Я не хотел тебя задеть. Мы оба взрослые люди. Ты выходишь замуж, у меня есть девушка. Так может хватит искать мимолётных встреч? Этим ты делаешь только хуже. Себе.

«У него есть кто?!», — кончики пальцев начинают подрагивать.

«Господи, что за идиотизм я сказал?», — Йен прикусывает себя за язык. — «Какая к черту девушка?»

— Ты… ты не говорил, что у тебя есть девушка. — Элла с усердием перебарывает дрожь в голосе.

— А должен был? — усмехается мужчина, уже сотню раз пожалев о том, что ляпнул.

— Нет, конечно нет… — Делайла с силой закусывает губу. — Тогда приходите на вечеринку помолвки вместе.

— Это ни к чему. Зои не любит появления на обществе. — Язык работает на автомате, и только через несколько секунд зрачки расширяются.

Йен лихорадочно поднимает взгляд, впиваясь помутневшими нефритами в стул.

«Что я творю, Боже, что?! Какая ещё Зои?»

Перед глазами появляется ненавязчивый улыбчивый образ девушки, будто бы в ответ на его вопрос. Мужчина смаргивает её улыбку. Не хватало ещё и её втянуть в эту идиотскую игру.

— Но тем не менее, пора заявить всем, что сердце главного холостяка теперь занято. — Слова даются тяжело, пока сердце отбивает ритм метронома.

Взгляд Йена недобро сверкает.

Вот оно. То чувство, которое способно вернуть Эллу раз и навсегда — ревность. Нужно только сыграть по уши влюблённого парня в другую. А там ревность испепелит сердце дотла, замучает назойливыми картинками досмерти.

— Знаешь, ты права. — Мужчина переводит взгляд на собеседницу, замечая, как огоньки в её глазах воспламеняются. Он прав. Он вернёт её любым способом.

Лицевые мышцы Делайлы расслабляются, а губы слегка приоткрываются.

— Мы придём вдвоём. Хватит прятать её от всего мира, — уголок его губы тянется вверх, а глаза мечтательно прикрываются.

Это совершенно иной Йен Вуд, не тот, который зашёл пятнадцать минут назад в кабинет. Но всё ещё утопающий от любви к ней. Элла знает, что это всего лишь очередная игра с её сердцем. Жестокая игра.

Телефонный звонок заставляет её вздрогнуть.

— Да, любимый. — Её голос сладко окутывает кабинет, а Йен отворачивается, зажмуриваясь.

Л ю б и м ы й.

— Да, я уже еду. Аврал перед сдачей проекта, — устало хмыкает она. — Жди меня.

Йен поднимается с диванчика, одёргивая пиджак. И если бы его лицо видела Элла, то в раз узнала бы отпечаток отвращения к самому себе.

Девушка, чьё имя он назвал — никогда в жизни не согласится на такую авантюру. Да и с чего бы? Можно, конечно, подобраться к ней в баре во время пари, вскружить ей голову, влюбить, заставить дышать им и в одно мгновение превратиться в полного эгоиста. Хотя, эгоистом он слыл, да и людьми виртуозно манипулировал — только в рабочих целях. Рушить жизнь девушки он не собирался. Да что там! Одна мысль об этом приводила в ужас.

Тогда как? Нанять кого-то, кто будет отзываться на треклятое, сорвавшееся с уст само собой, имя? Но тогда он рискует прогореть с этим делом раз и навсегда.

«Идиот! Какой идиот! Глупец!», — Йен запускает пятерню в волосы, создавая на голове своеобразный артхаус.

— Что ж… — обращается к нему девушка. — Мне пора.

— Да, давно уже, — оборачивается на неё Йен. — Элла, — уже на пороге окликает он её. — Прошу тебя, давай без войны, недомолвок и поддёвок? Я так устал от этого.

Он по-детски протягивает мизинчик, а девушка отчаянно пытается сморгнуть непрошенные слёзы. Он всегда делал так, когда они крупно ссорились, при этом строя щенячий взгляд. Теперь щенячий взгляд принадлежал другой.

— Да, я тоже устала.

Тепло её кожи и лёгкое касание дурманит его разум. Но, заперев свои истинные желания, он натягивает ухмылку, отпуская хрупкий мизинчик.

Они вместе выходят из кабинета, но Йен сразу же скрывается за створками лифта, не дожидаясь, пока она как раньше закроет двери кабинета.

Если играть в игру, то без погрешностей, максимально идеально.