Там, под небом чужим

Элеонора Мандалян

Это история одной семьи, эмигрировавшей после развала Советского Союза в США. Семья как бы олицетворяет собой сразу несколько поколений. Каждый видит мир по-своему, у каждого своя судьба, свой путь, свои взгляды на жизнь, свое восприятие действительности. Но это и их общая судьба. Трудности первых лет эмиграции они переносят все вместе. Хотя роман целиком, так сказать, эмигрантский, он сдобрен некими сверхординарными свойствами отдельных героев, заставляющими их идти по жизни своим, отличным от остальных, путем. Человек несет в себе целый мир. Но у каждого свой «потолок» и свой мир, непохожий ни на чей другой.

Глава 8

Позвонил Сергей, напомнив Левону и Лане, что на завтра они приглашены к Гофманам, и предложил ехать вместе, поскольку без него им дом доктора наверняка не найти. Несмотря на душный вечер Лана принарядилась, надела украшения и туфли на высоком каблуке. Заставила и Левона, как он не сопротивлялся, облачиться в костюм и галстук.

Промчавшись с десяток миль по фривею, Сергей съехал на узкую, извилистую, слабо освещенную дорогу, которая долго карабкалась вверх по склону холма и, достигнув вершины, побежала горизонтально, петляя в густой сени деревьев.

— Да уж, мы бы точно тут заплутались, — озадаченно озираясь по сторонам, заметила Лана.

— Эта улица называется Малхолланд драйв, — сказал Сергей. — Ее все знают. Она знаменита в первую очередь тем, что очень длинная — тянется по вершинам холмов, повторяя их естественные изгибы, чуть ли не над всем Лос-Анджелесом. Прекрасный воздух, отовсюду великолепный вид на город. Соответственно и дома здесь дорогие, не каждому по карману.

— Мудреное название, — заметил Левон. — Сразу и не выговоришь. Оно что-нибудь означает?

— Это фамилия, — ответила Анна. — Инженер Вильям Малхолланд в начале двадцатого века построил аквадук, перебросивший воду из Северной Калифорнии в графство Лос-Анджелес, которое буквально задыхалось без воды. Аквадук принес графству жизнь и процветание.

— Они до сих пор пользуются этим аквадуком, хоть он и изрядно обветшал, — добавил Сергей. — Ну, мы кажется на месте.

Машина свернула на улицу, которая почти сразу же закончилась круглой площадкой-тупиком.

Выложенная каменной плиткой дорожка вела через газон к парадному подъезду дома, утопающего в тропической зелени. Деревья и кустарники были подсвечены снизу скрытыми в цветнике фонариками, что создавало настроение праздничности и таинственности одновременно. У трехстворчатой дубовой двери с витражом посредине Сергей нажал кнопку звонка. Гулкий колокольный звон разнесся по дому. Не греша поспешностью, на пороге появился хозяин. Приветливо улыбнулся гостям и посторонился, предлагая им войти. Вид доктора шокировал Лану настолько, что она зарделась. Собственно, ее шокировал не столько его вид, сколько несоответствие между ним и ими. На нем были мятые льняные шорты цвета хаки и бледно-салатовая Т-shirt, тоже льняная и тоже мятая. На босых ногах пляжные шлепанцы.

— Проходите сразу на патио. Я там жарю шашлык.

Он провел гостей через просторный холл и living-room, давая им возможность осмотреться, вернее — поглазеть по сторонам. Тем более что глазеть было на что. Высоченные потолки со skylight — дословно «небесный свет», то бишь потолочные окна. Белые стены, белые оконные переплеты, белая мебель с мягкими креслами и диванами, обитыми белой кожей, в сочетании с яркими абстрактными картинами на стенах создавали ощущение роскоши и парадности. На паркетном узорчатом полу у беломраморного камина шкура белого медведя с оскаленной пастью. Гостиная органично вливалась в «трапезную» без дверей и стен, их разделяющих. Овальный белый стол в окружении резных спинок белых стульев вызвал у Ланы ассоциацию со свадебным тортом. Стеклянные горки у стены были полны изысканной дорогой посуды.

Хозяин вывел гостей во двор, большую часть которого занимал бассейн, подсвеченной изнутри разноцветными лампами. В излучавшем золотистый свет, бурлящем джакузи сидела незнакомая пара, потягивая через трубочки прохладительные напитки. Пара приветливо помахала руками вновьприбывшим. Доктор указал гостям на плетеные кресла у садового стола и, извинившись, вернулся к дымящему мангалу, где у него уже запекались баклажаны, сладкие перцы и помидоры. Мангал представлял собой целый агрегат из кирпича и металла, переходящий в разделочный стол с раковиной, вмонтированной в каменную плиту.

Внутренний дворик был обнесен с трех сторон изгородью, обсаженной кипарисами, пальмами и магнолиями, а с четвертой обрывался крутым склоном. Лана подошла к самому краю и ахнула. Перед ней, как на гигантском блюде, лежал необъятный, искрящийся мирриадами огней город.

Конец ознакомительного фрагмента.