Там, под небом чужим

Элеонора Мандалян

Это история одной семьи, эмигрировавшей после развала Советского Союза в США. Семья как бы олицетворяет собой сразу несколько поколений. Каждый видит мир по-своему, у каждого своя судьба, свой путь, свои взгляды на жизнь, свое восприятие действительности. Но это и их общая судьба. Трудности первых лет эмиграции они переносят все вместе. Хотя роман целиком, так сказать, эмигрантский, он сдобрен некими сверхординарными свойствами отдельных героев, заставляющими их идти по жизни своим, отличным от остальных, путем. Человек несет в себе целый мир. Но у каждого свой «потолок» и свой мир, непохожий ни на чей другой.

Глава 5

Очень скоро выяснилось, что в Лос-Анджелесе полно знакомых, опередивших их по части эмиграции. Знавшие Левона как «крупного начальника» и не успевшие еще избавиться от болезни, именуемой чинопоклонством, они спешили пригласить их в гости, оказать внимание, поделиться приобретенным опытом, дать дельный совет, похвастаться своими достижениями или поплакаться на трудности и неудачи. А по сути, как скоро поняла Лана, за всем этим стояло одно, осознанное или неосознанное, стремление оказаться поближе друг к другу — так сбиваются в кучку щепки, попавшие в водоворот. Обычно после подобных общений у Ланы оставался привкус во рту и осадок на душе.

В тот вечер их пригласили к себе бывшие соседи по дому на Котельнической набережной, с которыми они случайно столкнулись в супермаркете — довольно приятная замужняя пара, Анна и Сергей, уже четыре года жившие в Америке. Собрав небольшую компанию из своих друзей, они устроили в их честь настоящий пир.

Рассказывая Левону о присутствующих, хозяин неизменно пользовался, в качестве характеристики, их «союзными» заслугами и регалиями: этот в прошлом декан университета, тот профессор, у этого жена юрист, а тот — и вовсе академик. И ни слова о том, чем они занимаются здесь, в Америке, чем зарабатывают себе на жизнь. Лишь один гость составил исключение.

— Виталий Гофман — наш самый незаменимый человек, — сказал Сергей, представляя высокого, холеного мужчину средних лет с красивой проседью в густой черной шевелюре. — Он доктор. И все мы его пациенты.

Несмотря на респектабельный вид и явное мужское обаяние, доктор не произвел на Лану положительного впечатления. Зато его супруга понравилась ей с первого взгляда. Аристократическая внешность, полные достоинства манеры, спокойная, этакая глубинная уверенность в себе. Сергей назвал ее Натель. Надо понимать, Наталия — Ната, Нелли, Натали. Я хотела бы с ней подружиться, отметила про себя Лана и очень тому удивилась. Она не смогла припомнить, где и когда в последний раз у нее возникало подобное желание.

Ощущая себя инородным телом в чуждой ей по духу среде, Лана между тем не без любопытства наблюдала за своими соотечественниками. Она не могла отделаться от мысли, что все присутствующие, включая хозяев, разыгрывают перед ними некий фарс. Они оживленно переговаривались, шумно смеялись, обсуждали какие-то местные проблемы — «шапинги», «сэлы» в «молах», «аутлетах» и на «плазах», пересыпая речь английскими словечками. Ну почему, почему все эти люди, все эти умные, светлые головы, должны были оказаться здесь, за тридевять земель от родного дома. Почему они должны разыгрывать из себя американцев, которыми, увы, никогда не станут, — с надрывом думала Лана, забывая, а точнее, не желая признать, что сама становится частью этой, «чуждой ей среды».

Начало застолья прошло в мажорных, приподнятых тонах, по-прежнему больше смахивавших на шоу. Сергей не скупился на напитки, и гости, постепенно утрачивая самоконтроль, расслаблялись, становясь самими собой, не заботясь уже о том, какое впечатление они производят на вновьприбывших. Покончив с кухонными хлопотами, Анна подсела к Лане.

— Вам придется, милая Лана, как и всем нам, смириться с мыслью, что мы — потерянное поколение, — сказала она, красноречиво вздохнув. — Поколение, добровольно приносящее себя в жертву счастливому будущему своих детей. Лишившись Родины, мы ничего, кроме бытового комфорта, не обретаем взамен.

— Не-ет, — протестующе замотала головой Лана. — Не могу с вами согласиться. Это было бы слишком жестоко.

— Судите сами. Мы приезжаем сюда готовыми специалистами, состоявшимися людьми с определенными представлениями о самих себе. Мы знаем, на что способны и чего стоим. Но чтобы доказать это здесь, нужен хороший английский, которого у нас, как правило, нет. Большинство из нас не может прилично объясняться даже в продуктовом магазине. Вот тут-то и начинается самоуничтожение себя как личности, когда осознаешь вдруг, что для этой страны ты ноль без палочки, и никому весь твой предыдущий опыт не нужен.

А вот доктор Гофман, он молодец! — добавила Анна, с обожанием глядя на своего самодостаточного гостя. — Проявил волю и настойчивость. И теперь пожинает плоды. Он был практикующим врачом у себя на Родине. Приехав сюда, оказался ничем, как все мы. Спрятав самолюбие в карман, пошел работать простым санитаром в госпиталь. А по ночам учился. За три года сдал все экзамены и получил лайсенс врача. Теперь имеет свою медицинскую практику. Взгляните, какой у него довольный вид. Еще бы! Вилла на вершине холма. Три шикарные машины в гараже. И все это достигнуто собственным трудом. Хотя… — Она понизила голос до еле слышного шепота. — За такой короткий срок обычный врач не может так высоко взлететь. Наши эмигранты — народ изворотливый. Умеют находить бесконтрольные лазейки в американских законах.

— А его супруга? Чем она занимается? — перебила ее Лана.

— Натель?.. Спросите что-нибудь полегче. Никто из нас этого толком не знает. Проще всего было бы предположить, что рядом с преуспевающим мужем можно не заниматься ничем. Но Натель к числу таких жен явно не относится. Она, как бы это выразиться… Загадка своего рода. Вещь в себе.

Хозяин, произнося тосты за каждого из своих гостей, с особым почтительным уважением заговорил о Левоне, называя его не иначе, как Левон Давидович и на «вы», хотя ко всем остальным обращался запросто, по имени. Он попытался даже припомнить весь его послужной список.

— Побойтесь Бога, Сергей, — довольно резко прервал его Левон. — Мы не в Союзе и не на партийном собрании. Хотите выпить за нас с Ланой? Спасибо. — Чокнувшись с хозяином, он залпом осушил свой бокал.

Доктор Гофман, с резко возросшим интересом изучая бывшего «большого начальника», улыбнувшись, спросил:

— Как давно вы здесь, Левон?

— Почти два месяца.

— Ну-у, совсем еще новички.

— Но мы уже успели получить права, — вставила Лана с гордостью. — Дело за небольшим — купить машину.

— Уже решили, какую?

Они поговорили о марках машин и о покупке дома. Уточнив, в каком месте те собираются жить, доктор Гофман предложил свести их со своим агентом по недвижимости. Его наводящие вопросы не были случайными. По марке и стоимости машины, по району проживания здесь определялся уровень благосостояния семьи, ее места на социальной лестнице. Все, конечно, понимали, что за два месяца пребывания в стране о месте этом говорить еще рано. Но иные умудрялись подготавливать себе почву задолго до переезда. Особенно те, кто занимал в Союзе большие посты.

— Мой realtor нашел мне дом, которым я очень горжусь, — сказал доктор Гофман, продолжая затронутую тему. — Кстати, будем рады принять вас у себя. — Помедлив, он добавил: — Всех, здесь присутствующих. На Labor Day.

— Виталий! На Labor Day мы уже приглашены к Левинским в Санта Барбару, — напомнила Натель. Лана отметила про себя, какой приятный у нее голос — звучный и грудной.

— Как же я мог забыть такое! — хлопнул себя по лбу доктор. — В программу включена рыбалка с яхты. А я это дело обожаю. Натель — моя ходячая записная книжка. Что бы я делал без тебя, hunny! Если ты еще и вспомнишь, какой weekend у нас свободен, цены тебе не будет.

— Последний этого месяца, — подсказала Натель.

— Чудненько. Значит, ждем вас к 8 часам вечера в субботу 30-го. Здесь наш домашний адрес и телефон. — Он достал из нагрудного кармана несколько визитных карточек и, протянув одну Левону, еще раз повторил: — Будем очень рады видеть вас у себя. — Остальные визитки он раздавать не стал, а просто положил их в центре стола, мол, кто захочет, возьмет сам. Этот не слишком красивый жест можно было расценить, как отсутствие горячего желания видеть у себя гостями всех присутствующих.

Ближайший выходной день Давид посвятил родителям, задавшись целью выбрать для них подходящий автомобиль. Если в Союзе трудно было покупать машины потому, что их не было, то здесь трудность заключалась как раз в обратном — в бешеном их изобилии. Пожалуй, ни в каком другом штате Америки машина не возводилась в такой фетиш, как в Калифорнии. Ярко освещенные диллерские, украшенные флажками и гирляндами рвущихся в небо воздушных шаров, занимали центральные улицы города, выстраиваясь одна за другой по фирмам-производителям: Mercedes-Benz, Lincoln, BMW, Jaguar, Chrysler, Lexus, Audi, Pontiac, Cadillac, Ford, Мitsubishi, Toyota, Acura и так до бесконечности.

Благодаря сыну, Лана с Левоном сделали совсем неплохое приобретение — двухлетнюю жемчужно-белую Infiniti Q-45 с кожаным салоном и sunroof — люком на крыше. Давид заверил их, что это комфортабельная модель высокого класса и, в отличие от американских, очень надежная. К восторгу Ланы, они покинули диллерскую на своей собственной машине.

— Не могу поверить! — бормотала она с волнением усаживаясь за руль. — Мы теперь свободны, как птицы!

Она включила зажигание, зафиксировала кресло и зеркала в удобном для себя положении, введя их, по подсказке Давида, в компьютерную память машины на водителя № 2, поставила рычаг автоматического переключения скоростей на Drive и лишь слегка прикоснулась носком правой ноги к педали газа. Машина рванула с места, как норовистый конь.

— Ого, какая чувствительная! — испугалась Лана, вцепляясь в руль.

— Восемь цилиндров — это вам не шутка. Машина мощная и очень послушная. Так что будьте предельно осторожны, — предостерег Давид.