Там, под небом чужим

Элеонора Мандалян

Это история одной семьи, эмигрировавшей после развала Советского Союза в США. Семья как бы олицетворяет собой сразу несколько поколений. Каждый видит мир по-своему, у каждого своя судьба, свой путь, свои взгляды на жизнь, свое восприятие действительности. Но это и их общая судьба. Трудности первых лет эмиграции они переносят все вместе. Хотя роман целиком, так сказать, эмигрантский, он сдобрен некими сверхординарными свойствами отдельных героев, заставляющими их идти по жизни своим, отличным от остальных, путем. Человек несет в себе целый мир. Но у каждого свой «потолок» и свой мир, непохожий ни на чей другой.

Глава 3

Как ни старался Давид неслышно проскользнуть мимо родителей — даже решил не умываться дома, чтобы их не разбудить — но отец, как солдат по боевой готовности, тут же поднявшись, принялся натягивать брюки.

— Па-па, пожалуйста… — взмолился Давид.

— Тсс, — приложил палец к губам Левон. — Я тебя не задержу.

Солнце еще только вставало, но на улицах Лос-Анджелеса и на фривее уже было полно машин. Две правые полосы практически полностью забаррикадировали огромные фуры, каждая из которых была размером с железнодорожный вагон.

Они проехали уже около часа, когда Давид, хранивший всю дорогу угрюмое молчание, свернул на exit. Миновав несколько пустынных улиц, он остановил вен перед частным домом. Вылез из машины так, будто приехал один, и, не взглянув на отца, пошел по driveway к подъезду. Отперев своим ключом дверь, он все-таки обернулся. Отец стоял, прислонясь к машине:

— Я приехал в Америку, к сыну, не для того, чтобы сидеть сложа руки. Я хочу, чтобы мы работали вместе. Чтобы ты взял меня в дело.

Давид мрачно усмехнулся: — Заходи, коль не шутишь.

Левон вошел внутрь дома. Пол, вровень с землей, был забетонирован. Под стеной гора коробок с паркетом и листы фанеры. У входа стопки керамических плиток. Рядом с закопченой дырой камина прямоугольные куски зеленого мрамора…

— Вчера, до вашего приезда успел закончить стяжку, — сказал Давид, не глядя на отца, — и забросить сюда все это… Ты уж, отец, извини, отвезти тебя через часок — другой обратно не смогу. Далековато. Придется тебе весь день со мной провести.

— Вот и прекрасно. Это именно то, чего я хотел.

— Да здесь же даже присесть не на что! Ты не выдержишь.

— Как это не на что. Вот. Чем не лавка? — Левон сел на стопку паркетных коробок.

— Ну как знаешь. Я сразу возьмусь за дело. А то не успеваю.

Давид снял рубашку, натянул на себя рабочие штаны, поверх них — толстые наколенники, взял огромный тюб с готовым раствором и, ползая на коленях, принялся выкладывать керамическую плитку у порога дома. Левон машинально следил за тем, как он, используя какие-то крохотные приспособления, четко соблюдает бороздку между плитками.

— И все это ты делаешь один?

— Последние полгода да, — отозвался Давид, не поднимая головы. — Юра, когда посылал мне вызов, говорил, что дело у него пошло, что ему не хватает только доверенного человека рядом. Обещал, что все будем делать сообща. С тем я и приехал, плохо себе представляя, какого рода работу он мне предлагает. У него и в Союзе-то наблюдались симптомы высокомерия и жестокости. Я думал, Америка его обломает. Не тут-то было. Встретил он меня вроде бы нормально, предложил, пока не осмотрюсь, пожить у него. Правда, это была не жизнь, а пытка. Деревянный топчан он поставил мне на патио. Ночью я дрожал от холода, а утром плавал в поту под прямыми лучами солнца. К тому же меня вечно мучило чувство голода — он и за столом был скуп. Работу мы, как он и обещал, делали на равных, вместе. Мы клали кафель, паркет, выкладывали камины. Но платил он мне копейки, как мексу-нелегалу, объясняя это тем, что он-де босс, что он достает заказы, а я всего лишь исполнитель, к тому же бесплатно пользующийся его гостеприимством. Я бы смирился и с этим. Деваться-то было некуда. Но вел он себя с каждым днем все безобразнее — унижал, издевался, всячески подчеркивая мою от него зависимость. Наконец, я не выдержал. Решил, что лучше спать под мостом и подыхать с голоду, чем терпеть все это. Один раз утром я встал и, никому ничего не сказав, ушел, в буквальном смысле, куда глаза глядят.

Давид умолк. Отец уперся свинцовым взглядом в пол, ощущая странное окаменение во всем теле.

— Что было потом? — наконец, выдавил он из себя.

— Не спрашивай. Не люблю плакаться. Худо было. Хуже, наверное, не бывает. Думал, пропаду совсем. Спасибо Пегги. Она меня приютила. Отхаживала и приводила в чувство месяца два. Я дал объявление в русскую газету, благо это стоит там копейки. Недели через две получил первый заказ и потихоньку начал работать самостоятельно. Я благодарен Юре за преподанный урок и за навыки, которых ему у меня не отнять. Видишь, мы с Пегги даже снимаем теперь квартиру, на пополам.

— Почему мы ничего не знали? Почему ты не обратился ко мне за помощью? Наконец, почему не вернулся домой?

— Во-первых, возвращаться было не на что. А во-вторых, это был вопрос принципа. Я должен был проверить, на что гожусь сам, без папы и мамы. Наверное, жизнь специально время от времени устраивает нам такие испытания. Разве тебе всегда было хорошо и сытно? Разве у тебя не было в жизни трудностей? И разве ты не сам преодолевал их?

— Не скрою, слушая тебя, я испытываю чувство гордости, что у меня такой сын. Но от этого боль не становится меньше… Так вот какую роль сыграла в твоей жизни эта хрупкая девчушка… А чем она занимается?

— Пегги работает в Mays’s — большом престижном магазине в Shoping Center, и учится. Она и меня заставила взять вечерние классы в их колледже… Ну вот, с кафелем порядок. Теперь очередь паркета. — Он с явным усилием разогнулся и не сумел сдержать стон. — Подводят проклятые колени. Столько на них ползал, что даже по ночам отекают и болят.

— Присядь-ка рядом со мной, — попросил Левон.

— Извини, пап, не могу. Прогораю со сроками. А заказчик этого не любит.

— Ничего. Присядь.

Давид повиновался и, морщась от боли, опустился рядом с отцом на кипу паркета.

— Уезжая в Америку, — начал Левон, — мы, как ты знаешь, продали нашу дачу в подмосковье. Купил ее, вместе с садом и собакой, один предприимчивый немец, открывший в наших краях колбасную фабрику. Так что у нас теперь есть 100 тысяч долларов. Как ты думаешь, сможем мы на них купить в кредит два дома — тебе и нам?

Давид задумчиво посмотрел на отца.

— Сможем, конечно. Но лично я этого делать не стал бы.

— Почему?

— Мне дом пока не нужен. На данном этапе меня вполне устраивает то, что есть. Здесь очень опасно прыгать выше собственной головы — можно шею свернуть. Ты хочешь помочь мне?

— Я не могу равнодушно смотреть на то, как ты живешь и чем зарабатываешь на хлеб.

— Okay. Я не стану отказываться от помощи. Она мне действительно очень нужна. У тебя есть немного денег? Тогда помоги мне открыть свой легальный бизнес. Я зарегистрирую корпорацию, открою счет в банке, сниму помещение под офис, дам рекламу на yellow page, найму пару рабочих. Они будут выполнять черную работу, а я — находить заказчиков, подписывать контракты, делать эскизы дизайна… И вот когда у меня дело пойдет и расширится, я сам смогу купить себе хороший дом с бассейном, приличную машину и многое другое.

— А сколько нужно денег, чтобы раскрутить такой бизнес, как твой?

–…Не много. Думаю, тысяч 25–30 вполне достаточно.

Левон повеселел:

— По рукам! Считай, что они у тебя есть.

— Спасибо, отец. Вот закончу через неделю этот заказ и займусь вами. У нас с тобой целая куча дел по вашему обустройству. Девочкам надо сдать тесты, чтобы записаться в школу. Тебе и маме хорошо бы найти работу. Всем вам надо получить social security number.

— А что это такое?

— Порядковый номер, без которого в Америке жить нельзя. Своего рода код. По нему в считанные минуты можно получить о человеке исчерпывающую информацию, то есть вычислить его и просветить, как на рентгене. При заполнении любой анкеты, при поступлении на работу или учебу, при визите к врачу, при любом письменном или устном обращении первый вопрос — Ваш Social Security number? Без этого никто с тобой даже разговаривать не станет.

— Как в концлагере, что ли?

— Ну что ты. Это свободная страна свободных граждан, — усмехнулся Давид. — Дальше. Наша первостепенная задача — получить вид на жительство. Ты наверняка слышал, что Америка разыгрывает green-cards по лотерее. Я уже второй год заполняю на себя и на вас бумаги и отправляю их по инстанции. В прошлом году мы все пролетели. Посмотрим, что будет в этом. В сентябре ожидается очередной розыгрыш. Еще вам с мамой нужно обязательно сдать экзамены на Driver Licence — водительские права, и купить машину.

— Что за необходимость такая? Разве мы не можем, как все, пользоваться тролейбусами, автобусами, метро?

— Дело в том, что городской транспорт в Лос-Анджелесе, мягко говоря, дефективный. Здесь, к примеру, тролейбусов и трамваев нет вовсе. Есть одна недостроенная ветка метро, по которой, с интервалами электрички, бегают трехвагонные поезда. Практически весь городской транспорт это автобусы, но и они ходят не часто и не везде. Чтобы добраться куда-нибудь, иногда приходится сменить несколько автобусов. Так что, если «как все», то без машины вам никак не обойтись. Причем, в идеале, у каждого должна быть своя.

Отец только присвистнул.