Мы не твои – 2

Элен Блио, 2023

– Уходи, Надя, ты мне не нужна!Эхо этих слов болью отзывается в сердце. Не нужна. Я и мой малыш были ему не нужны.Прошло столько лет и вот я вижу его, по прежнему красивого, но другого. Он уже не тот обозленный на весь мир мажор инвалид, которому почему-то захотелось любви бедного Воробушка.Он снова стоит на ногах и может видеть.Но я тоже стою на ногах и вижу! И я уже не тот бедный некрасивый Воробушек.Он хочет разрушить мой мир, который я с таким трудом создавала. Он считает, что я и мой сын принадлежим ему!Я хочу сказать ему – мы не твои. Но найду ли я силы противостоять чувствам?Чувствам отца и сына?

Глава5

С трудом разлепляю глаза, голова шумит, не понимаю, где я, что я… Дурные воспоминания затягивают в водоворот.

Моргаю, вижу перед собой знакомое лицо.

— Слава…

— Да, милая.

— Что… что случилось?

— Ты потеряла сознание, детка, сейчас врач приедет, все будет хорошо.

— Врач? Зачем? Я не хочу в больницу… — никогда не думала, что скажу это, но я ненавижу больницы. Больше никогда не хочу попасть туда.

— Не в больницу, надеюсь, просто… нужно посмотреть, что с тобой. Хотя бы давление измерить.

Давление. Наверное нужно. Только… почему мне стало плохо? Я была на улице, шла к бассейну, куда убежал Ник…

Ник!

— Где Ник? Он плавал.

— Он… его должны принести.

— Кто?

— Я, Надя… вот твой малыш, с ним все хорошо. — я вижу приближающегося мужчину, у него на руках мой сын.

Мой сын и его сын. Потому что этот мужчина — Ильяс.

В первый момент я теряюсь, не понимая, что случилось и почему он здесь.

Откуда он взялся?

И… он на ногах и без очков!

Сначала у меня шок, потом… Потом вспоминаю сцену у бассейна.

Оказывается, шок у меня уже был. Там. Я упала в воду. Он меня вытащил.

А потом пришел Слава…

— Ма! Я хочу на моле. Мы пойдем на моле?

— Слав…Я… мне уже лучше, я поднимусь в номер, а ты…сходи с ним на море, пожалуйста.

— Я могу сходить. — голос у Ильяса такой… такой знакомый, родной.

— Нет. Не нужно. Спасибо.

Смотрю на него. Он прижимает моего сына к своей груди. Они почти не похожи. Почти.

Мой Колясик — так я его называла, когда он был совсем крохой — родился таким беленьким, светловолосым. Славка удивлялся, говоря, что парень больше похож на него чем на родного отца.

И все-таки черты лица сына повторяли черты лица его отца. И я думала, что с возрастом его волосы потемнеют, и кожа станет более смуглой.

— Мне не трудно. И у меня есть опыт с детьми, небольшой, но…

— У тебя есть дети? — сама не знаю, зачем я спросила. Просто… вырвалось.

— Тебе честно ответить, Воробушек? — он ухмыляется, и еще крепче прижимает Ника.

— Волобушек? Ты зовешь маму Волобушком? А она не любит, когда так зовут. — удивительно, откуда мой Ник это знает?

Меня и вправду уже давно никто не зовет Воробушком. И иногда я скучаю по этому прозвищу, скучаю до слез.

— Ильяс, спасибо за помощь, но дальше мы сами, ладно? — Слава поворачивается, чтобы забрать сына, но Ник странным образом словно приклеивается к Ильясу.

— Хочу на моле.

— Ник, не капризничай.

— Не каплизничаю. Моле.

— Маме плохо, малыш, я не могу ее оставить.

— Я правда могу отвести парня на пляж, я присмотрю за ним. — Ильяс смотрит пристально, а я… я боюсь, сама не знаю чего. Не украдёт же он его в конце концов? Не сделает ничего плохого… — или другой вариант. Я жду врача тут, с Надеждой. Кстати, совладелец отеля мой брат и у его… у его подруги тут родственники, у них свои клиники по всему Кипру. Если что-то серьезное-то…

Тамерлан совладелец отеля, это я знаю. Но… кто подруга, у которой родственники на Кипре? Неужели Зоя?

— Я не оставлю Надю. Ник, давай пока без моря, а? Чуть-чуть подожди, потом обязательно пойдем. — Слава прав, он пытается все сделать как лучше, но я вижу, как Ник изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться. Он так хотел на море. Увидел его вчера в первый раз в жизни и остался в таком диком восторге!

Ильяс видит состояние сына, смотрит на меня, и, мне кажется, вот-вот взорвется.

— Слава… Я думаю… — не знаю, чего мне это стоит, но… — Я думаю ничего страшного если мы отпустим Ника с Ильясом, да? Мне уже лучше, может мы и сами скоро к ним подойдем.

— Надя, если ты считаешь, что ему можно доверить ребенка…

— Я считаю можно.

— Спасибо, — Ильяс чуть наклоняет голову, усмешка его мне не нравится и на сердце словно камень сверху.

— Только… пожалуйста, будь осторожен, Илик.

— Ты думаешь, я могу быть другим с ним, Воробушек?

Он говорит, и я понимаю, что он… он знает, что Ник его сын. Знает. Понял.

Он ведь знал о моей беременности. Товий Сергеевич мне сказал.

Он… он искал меня. Только… зачем? Чтобы сказать, что готов помогать, готов участвовать в жизни сына? Или, может, чтобы отнять? У них же не принято, чтобы женщина воспитывала ребенка одна?

Или он на самом деле сказал те слова сгоряча, и хотел извиниться?

Но… я помню Алису в его комнате. Или это все тоже было не правдой? Совпадением? Обманом?

Мне очень трудно сейчас понять, что произошло тогда. И так же трудно понять, что делать сейчас.

И сердце стучит как сумасшедшее.

Потому что он тут, рядом, живой, здоровый, на ногах и зрячий.

А я все тот же Воробушек. Пусть я другая внешне, но внутри все та же. Некрасивая, бедная девочка.

— Ильяс, только не сильно долго, хорошо? Полчасика и хватит. Он еще маленький.

— Я вижу. Крем от загара есть?

— Да, Слава, у меня в сумке крем, я ее тебе отдала.

— Вот сумка, там все… держи. — Слава передает пляжный баул Ильясу, я вижу, что он не доволен, но сдерживается.

Ильяс что-то шепчет Нику на ухо, тот смеется. Удивительно, Ник, конечно, не из пугливых, но раньше вот так к первому встречному он на руки не шел. А тут… Неужели зов крови?

— Зря ты его отпустила с этим… Он.

— Слава, не надо.

— Тебе нельзя нервничать, а ты сейчас…

— Со мной все хорошо, пожалуйста, Слав, не нужно.

Я знаю, что он заботится обо мне, что он… любит меня. Только иногда от заботы бывает душно. Иногда устаешь чувствовать себя вечным инвалидом.

— Надя…

— Слав, зачем ты сказал, что ты мой муж?