Приключения на ранчо Рэд-Крик

Эйрик Годвирдсон

Джейку 12, и его ждет самое скучное лето в его жизни. Но когда он знакомится с пареньком по имени Дэф – его «худшее лето» превращается в самое необычайное приключение.Ведь вокруг творится что-то неладное и загадочное: из силков на поле пропадают кролики, из отцовских бумаг – ценные документы, чудовища из индейских сказок могут оказаться настоящими, а давний знакомый – предателем. И все это сплетено в тесный клубок – поди распутай!Решать эту задачку и предстоит ребятам – и их верному псу Корки.

3

Ночь легла на прерию — темно-синяя, чернильная, глухая. Джейк и не думал, что в самом деле летней ночью может быть настолько темно. Густую бархатную черноту едва разбавлял рыжий свет костра, слегка оттеснял от стоянки, от собравшихся вокруг огня людей… и все. Сделаешь шаг в сторону — утонешь в этой тьме. В городе — да даже и на ранчо! — свет из окон домов и над крыльцом казался куда как более надежным, ярким и сильным, чем одинокий костер посреди ночной прерии. Да, их костер горел ровно — пастухи то и дело подбрасывали в него веток и сухой травы, заботясь и о свете, и о тепле: после знойного дня ночная прохлада зябкими пальцами лезла под одежду, неприятно щекотала шею и заставляла кутаться в куртки и пончо. Джейк пожалел, что не захватил куртку — но Диего принес откуда-то еще одно пончо, набросил друзьям на плечи, сразу обоим; потрепал лобастую голову пса — и Корки лишь вяло лизнул ладонь парня, разочарованно вздохнув: угощения в ней не нашлось. Джейк фыркнул, подумав, что скверная репутация Корки явно преувеличена, с такими-то манерами!

Джейк покрутил головой: там, где кончался круг света, темнота лежала, точно индейское одеяло: на холмах и реке, на дальних горах и ближних деревцах, на лошадиных спинах; ведьминой пряжей, в которую скоро добавятся и седые нити тумана, путалась в траве, скользила по плечам, если отходишь от костра, и касалась лица мягким крылом, точно невидимая птица.

Где-то в прерии перекликались, выйдя на ночную охоту, койоты — их плачущие голоса раскатывались вдали, как унылая, монотонная песня вроде индейской.

Спать никто и не собирался — наоборот, поужинав, люди принялись неспешно беседовать кто о чем, проверять карабины на всякий случай, обмениваться новостями. Кто-то набивал трубку, кто-то достал губную гармошку, наигрывая немудрящий мотивчик. Беседующие похохатывали, тыкали друг друга в бока, махали руками, уличая в излишней болтливости — все, как всегда, как везде.

Джейк не особенно прислушивался, о чем говорят старшие. Заметив, что его друг уставился в огонь и словно уснул с открытыми глазами, потыкал его тоже:

— Эй… ты чего?

— Думаю. И — слушаю, — тут же отозвался Дэф.

— И?

— И ты послушай, — он кивнул в сторону кучки народу, собравшихся поближе к Биллу, тому седоусому ковбою, что говорил про сложность приручения щенков-полуволчат. Джейк навострил уши.

Билл рассказывал какую-то жутковатую байку; судя по всему, только начал, и слушателей у него, как заметил Джейк, все прибавлялось.

— Моя тетка — а она, хоть и белая, росла в одной семье с индейцами-юрок, потому что сама с западного побережья — мне рассказывала еще вот такое, когда я был возрастом вон как наши ребятки: пошли как-то двое парней на охоту. Собирались бить оленей. Взяли с собой каждый по шесть собак. И пошли в разные стороны — условились встретиться вечером на третий день, похвалиться, кто в чем удачливее. Были они друзья меж собой, но соперничали во всяком ремесле, и крепко соперничали! Говаривали, что не дойдет до добра однажды дело с их попытками выставиться друг перед другом сильнее, ловчее и умнее, чем товарищ. Да, говорили. И вот, идут, каждый в свою сторону. И слышат собак друг друга. И примечают — тут моему приятелю удача, видно, была… а тут упустил зверя!

— Билл, да ты не заливай, — фыркнул кто-то. — На оленей охотились если — меж ними расстояния такие, что ни одну собаку не услышишь!

— Не перебивай, Том, — шикнули на него.

— Я знать того сам не знаю, а как мне рассказывали, так вам и говорю, а не нравится — иди вон проверь лошадей, а то койоты что-то близко подобрались!

Том с фырканьем отмахнулся, покривился — но все равно взял ружье и поднялся на ноги. Проверить, и правда, было бы недурно. Эту нудную обязанность по очереди исполнят все пастухи, и отлынивать смысла большого нет — наоборот, сейчас сходишь — потом под утро, когда сильнее всего хочется спать, никто не станет теребить. И Том пошел, еле слышно насвистывая под нос не слишком приличную кабацкую песенку. Джейк узнал мотивчик и смешливо фыркнул. Знать таких песенок ему, конечно, не полагалось, но… вон Дэф тоже ухмыльнулся по-разбойничьи, покосился на друга, тихонько шикнул: история Билла только-только подобралась к самому интересному же!

— И вот, — продолжал Билл, — приходит первый вечер. Завыли, залаяли собаки одного из охотников, стали скулить, глядя в лесную чащу. А в лесу ветер ходит — да такой, что стволы больших старых деревьев трещат и гнутся, как тростник на реке в грозу! Охотник испугался, привязал собак к себе, велел им сидеть рядом.

Ветер пошумел и стих, а охотник в страхе только под утро заснул, пригревшись меж собак-то. Пошел на охоту и дальше. Еще добыл сколько-то — идет, думает, где на ночлег встать получше в следующий вечер. Удачный второй день охоты был, лучше прежнего, да.

Второй вечер пришел — и точно так же завыли, залаяли собаки, и стал в глубине леса ворочаться жуткий страшный вихрь — ближе, чем был! Не успел охотник собак кликнуть к себе, и на одну сворку взять — собаки отбежали от костра, стали громко лаять да на тот смерч рычать, точно чуяли в нем какую-то злую силу. И напрасно охотник подзывал их — ярились-ярились псы, а смерч все ближе трещал, пока не выкатился на ту поляну, где охотник с собаками ночевал. И унес вихрь собак — одну за другой! Ра-аз, поднял, закрутил — и нету! Одну! Вторую! Третью!

Билл тыкал узловатым пальцем перед собой на каждом восклицании, и слушатели замерли, ожидая, что будет дальше.

— И так всех собак унес ветер, всех шестерых. А потом ветер дохнул на костер — и тот погас! Поднялись, закружились в воздухе головни и пепел, как до того кружились собаки — и пропали точно так же. Охотника взял ужас — а как его тоже унесет сейчас? Но вот вдруг прислушался парень — и что же он слышит? Точно голос какой-то в этом вихре шепчет странные, жуткие слова. И, сам не свой от страха, принялся парень их повторять, повторять, повторять… как молитву.

Да, как молитву, сохрани Дева Мария мою христианскую душу за такие слова, но именно так и было все. Вот, значит, походил этот страшный вихрь, завывая — у-у-у-у! — вокруг, а самого охотника-то и не тронул. Глядь по сторонам он — а уже почти светает. И вихрь затих, пропал, точно его не было.

Собрался, пошел — только не на охоту уже. Какая там охота без собак! К месту условной встречи пошел. Как раз день шел еще, вечером встал так же, а друга все нет и нет… ждал, ждал — слышит, снова ветер гуляет в чаще. Слова вчерашние припомнил, только начал их повторять — а выходит его приятель, ты гляди-ка! А вихря — вихря-то и нет как нет больше. Вот он, друг-товарищ этот, подходит, и говорит:

— Слышал ветер, видел, что бывает с теми, кто не знает нужного слова?

Видел, говорит первый охотник. А что это вообще такое-то хоть? Я смотрю, твои собаки с тобой! Что же, ты знаешь про ветер, но… Засмеялся тогда приятель и говорит — это, братец, и был я. Я сделался sikkuli — гигантской подземной птицей, именно такая птица производит смерч, хлопая крыльями. А вот кто не знает нужной молитвы, того унесет! Да! Я это и был!

Последние слова Билл чуть ли не выкрикнул в торжестве, и страшно рассмеялся, подражая охотнику-колдуну. Вышло до того натурально, что кто-то обжегся кофе, который зачерпывал из котелка — уронил от неожиданности чашку, и заругался.

Билл снова засмеялся — но своим нормальным, обычным смехом. Диего то ли досадливо, то ли восхищенно крякнул — история вышла жутковатая. Джейк поймал себя на мысли, что съежился под широким чужим пончо, и машинально подвинулся ближе к приятелю.

— Дурацкая сказка, — проворчал тот, кто пролил кофе. — Мальчишек вон только пугать!

— Э-э-э-э, — погрозил пальцем Билл. — Если бы сказка!

— Больно уж жуткая для сказки, — пробурчал следом еще один из пастухов.

— Зря ты, старик, среди ночи такую страхотищу рассказываешь, — зевнул Пас. — Я только-только пить решил завязать, ну! Станут среди ночи всем мерещиться эти… смерчи-птицы! А снова на меня сопрут, что я напился и буянил!

Ковбои засмеялись. Улыбнулся, против ожидания, и Дэф. Корки поднял голову, коротко гавкнул куда-то в темноту.

Диего возмутился:

— Вот сейчас если еще собаки поднимут переполох…!

— Кстати, Билл, а что это за подземная птица-то такая? Я таких не слышал никогда!

— Подземная, потому что колдовская, — пояснил старик. — А какая именно — так сова, говорят. Сова.

В темноте, над рекою, гулко, плачуще заухало. И это были не койоты.

— Сова, — произнес кто-то. — Сова. Ухает.

Люди запереглядывались. Джейк протянул руку, нащупал загривок Корки. Против ожидания, пес был совершенно спокоен, успокоился и мальчик. Поглядел на друга — тот только пожал плечами, настороженно сверкая глазами в темноте. Прислушивался, ага. Потянул на себя пончо, чуть не стащив его с Джейка, тот тихонько возмутился, отвоевал свою часть — и оба, переглянувшись, вздохнули с облегчением. Больше сова не кричала. Сладко зевнул Корки, подставив для почесываний голову сразу под две разные руки.

— Черт вас подери с вашими индейскими сказками! — зарычал тот же самый тип, что облился кофе. — Как дети!

— Эй, То-ом! — окликнул в темноту кто-то. — То-о-ом! Ты там сову не видишь?

— Каку-ую еще сову-у? — приглушенно, издалека отозвался сквозь ночную пелену ушедший проверять лошадей Том. — Только койотов! Кто следующий после меня-а-а? А?

Собравшиеся рассмеялись — и взрослые, и подростки, совершенно с одинаковым облегчением. Том возвращался, все так же насвистывая песенку — уже другую, правда.

— Фу-т-ты, Билл. Ну и россказни, — когда Том вернулся, и его сменил любитель кофе, а ему пересказали биллову историю, и он только усмехался под нос. — Еще немного, и вы бы решили, что меня унес совооборотень, да?

Снова послышались смешки. Билл ухмылялся, довольный произведенным эффектом.

— О, я вот слышал, кстати, про индейскую ведьму… — оживился было следом еще один рассказчик.

Пас заковыристо ругнулся, и тему с колдовством и индейскими сказками по его требованию закрыли. Джейк разочарованно вздохнул — он бы послушал, хоть и страшно! Но больше ничего такого и правда не вспоминали — просто пели песни да говорили про разные новости.

Джейк какое-то время сонно клевал носом, но слышал сквозь дрему что-то про золотоносный участок и грабителей, что не взяли ничего из вещей недавно проезжавшего через город стряпчего — только купчую на этот участок, и… и куда делся стряпчий, на кого была купчая оформлена, и правда ли, что ее хотел прибрать к рукам некий Генри Маккарти, и что все это значит, дальше начинались догадки, самые разные, самые фантастические — ничуть ни лучше, чем в истории про подземную сову-колдуна.

— Ложитесь спать нормально, юные господа, — разбудил Джейка Диего, потыкав того в колено. — Постелите потники на землю и спите — вам без нужды дежурить со всеми…

— Не-а, — Джейк тут же встрепенулся — одновременно с Дэфом, и мальчики, подняв склоненные друг к другу головы, чувствительно стукнулись лбами. Переглянулись, рассмеялись, потирая один левую, другой правую бровь.

— Да ну, какой спать… — отмахнулся Джейк. — А вдруг что интересное?

— Там еще был кофе, — подмигнул Диего, поняв, что ребята не затем потащись в ночное, чтоб проспать интересные разговоры и байки.

— О, отлично, — согласились ребята. — Давай сюда!

Поделив остатки крепкого и непроглядно-черного питья из котелка, они жарили на тонкой ветке над углями ломти хлеба и глазели в небо. Ночную темноту над головой украсили крупные и яркие звезды — и мальчики искали знакомые созвездия. Джейк с ходу нашел только Медведицу, а вот Дэф уверенно показывал и называл какие-то совсем незнакомые и странные имена звездных фигур: Змея, Кабан, Глаз Орла…

— И все… больше не помню. Раньше больше знал, — с досадой признался он.

Джейк пожал плечами — ему и это казалось ого-го как много.

— Я скоро, — он отставил пустую уже кружку, поднялся на ноги: захотелось посетить кусты по малой нужде, и так сколько ждал… сейчас вот, когда выдуло из головы совиный колдовской вихрь совсем другими разговорами, можно и сходить уже, что он и сделал. Сперва, конечно, глазам было непривычно — казалось, ступаешь в густой кисель, ничегошеньки не видно!

«Как хорошо, что ночью змеи спят», — подумал он. Покрутил головой — по низинам начинал стлаться туман. Сонно всхрапывали лошади — некоторые дремали, некоторые щипали траву. Мелькнули вдалеке две светлые точки — койот, кажется.

Кто-то из ковбоев стукнул колотушкой, отгоняя зверей — точки пропали. Точно, койот. Ночь теперь виделась мальчику колдовским морем, что накрыла все живое с головой — знай себе сиди тихо, держись за свой огонек, как за волшебный якорь, чтоб утром, когда это темное море хлынет обратно, оно не унесло в своих волнах и тебя тоже…

Тряхнув головой, Джейк выбрал кусты поудобнее, справил положенное дело и вернулся обратно. У костра, разумеется, было намного уютнее.

Снова раздалось совиное уханье — какое-то прямо-таки издевательское, надо сказать. Джейк прислушался. Что-то было странное в этом уханье.

Кто-то вяло заругался, костеря сову на чем свет стоит.

Уханье — рыдающее, надрывное — повторилось.

— Да это же не сова, — рассмеялся Джейк. — Послушайте, послушайте! Это же человек сове подражает. Ну!

Уханье. Все прислушались — слова Джейка показались не лишенными смысла.

— Эй, да сколько можно?! — возмутился кто-то. — Ну точно, кто-то шутит, при чем даже, наверное, из своих!

— А мы сейчас тоже пошутим, — веселясь, предложил Джейк. — Я тоже по-совиному ухать умею!

И только он поднес руки ко рту, как на него внезапно налетел вскочивший на ноги Дэф. Сцапал, зажал рот ладонью, узкой и жесткой. Зашипел в самое ухо:

— Ты что, рехнулся совсем?

— М-мм! — протестующе замычал Джейк. С трудом отцепил от лица почему-то пахнущие полынью пальцы: — Пусти!

— Ты сдурел, Джейки? Нельзя так делать!

— Как?

— Отвечать ночью какой-то твари, которую ты не знаешь, — сказал Дэф, и Джейк, решивший было, что друг вздумал его разыграть, вдруг разом поверил, что Дэф говорит серьезно: уж больно мрачно тот на него посмотрел.

— А я разве не знаю? — для порядка проворчал Джейк.

— Не знаешь, — подтвердил Дэф. — И погляди на Корки!

Пес стоял, вздыбив загривок, и тихо, проникновенно рычал, глядя куда-то в сторону реки. Потом метнулся серой тенью прочь.

— Корки! Корки, вернись!

Снова заухало — то ли сова, то ли нет… Джейк вздрогнул. И снова мальчишки крикнули уже вместе:

— Корки!!!

Над рекой пронесся слабый вздох ветра — негромкий рык, отголосок недавнего совиного крика… возня, снова рык, борьба.

— Сказки, говорите? — уточнил кто-то негромко.

Повисла тишина.