Пути, дороги на морской службе у родной России

Эдуард Зайцев, 2019

Эдуард Леонтьевич Зайцев, автор этой книги, – человек интересной и непростой судьбы. Являясь «ребенком войны», он делится с читателем воспоминаниями о тех страшных событиях, которые навсегда отпечатались в его памяти. Являясь ветераном Военно-Морского флота, рассказывает о буднях моряков-подводников и о веселых моментах в этих суровых буднях. Бесспорный талант рассказчика, яркость описываемых картин и образов, хорошее чувство юмора – такие качества характеризуют творчество Эдуарда Леонтьевича Зайцева, прозаика и поэта.

Человек в тельнике (юмореска)

Посвящается самой красивой женщине Марине Яковенко.

Чего только не бывает в коллективе, где учится молодежь. Юность, как правило, бывает всегда весьма артистичной, и то, что она могла бы показать на сцене театра, нередко из-за невозможности играть на сцене показывает это там, где имеются хоть какие-то возможности к демонстрации комедийности. Вот и у нас, в училище инженеров оружия в г. Ленинграде в середине пятидесятых годов прошлого столетия вдруг объявилось, что по ночам некто неизвестный, одетый в два тельника, один с нижней части фигуры, а другой — с верхней, да так умело, что стал смахивать с человека на какое-то африканское животное типа зебры, которое стало бегать по ночам по факультетским спальням, ржать и, цокая как будто копытами, и высматривало свою жертву через прорези глаз в узкой повязке на лице.

Ну представьте себе: где-то в середине ночи, часа в 2 или 3, вдруг перед дремлющим дневальным, сидящим на табуретке возле тумбочки у входа в спальное помещение, вдруг раздается над его ухом тихое, но твердое ржание. Дневальный раскрывает глаза и видит это чудо-юдо в тельнике, которое, сделав несколько приседаний, вдруг что-то произносит: «Спишь? Ме-е-е-е!.. А спать на службе не положено… Так?»

Дневальный от неожиданности сваливается с табуретки и хватается за телефон, чтобы позвонить дежурному по факультету, но чудо-юдо, смеясь и подпрыгивая, уже уносится из спальни в другой корпус здания, что и проделывает нечто аналогичное в другом спальном помещении. Утром дневальные хором докладывают старшине роты мичману Терлецкому об этом невероятном случае, на что мичман, крутанув длинный черный ус под носом, в ответ спрашивает:

— Значит, в тельнике, говорите?

— Ага, — отвечает кто-то.

— Не «ага», а «так точно» надо отвечать! Чему только тут вас учат?!

— В двух тельняшках, товарищ мичман, одна снизу, а другая сверху, — добавляет другой дневальный…

— И на чем они держатся на его поясе? — сомневается мичман.

— А он веревочкой подвязался, — дополняет третий дневальный.

— Какой такой еще веревочкой? Ремнем?! — поправляет мичман.

— Так точно! Ремень на нем был, — добавляет первый.

— Не приснилось ли все это вам, друзья мои любезные? Кто же это ночью тут такое художество может вытворять?! — выходит из себя мичман, чувствуя, что тут все же что-то не так…

И тут открывается дверь и заходит в кубрик мичман Северов, друг и сообщник нашего мичмана Терлецкого по веселым шуткам в жизни, и тихо говорит:

— Степаныч, слыхал новость? У нас ночью некто человек в тельнике бегает по кубрикам и пугает дневальных!

— Вот я сейчас и разбираюсь с этой ночной службой, которая несет черт те что, — кивает в сторону дневальных мичман Терлецкий.

— Небось врете мне все? — поворачивается он к своим дневальным.

— Никак нет! — отвечают те хором. — Был человек в тельнике, и точка. Сами видели…

— Слушай, Степаныч. А их легко проверить. Поставь их снова дневалить в наступающую ночь, а мы с тобой заляжем в их койках и будем наблюдать. А вдруг и впрямь появится эта зебра ночью? — добавляет мичман Северов.

— А что? Это мысль. Так тому и быть. Приказываю: вам троим, обормотам, заступить на дневальство по кубрику в наступающую ночь. И если человек в тельниках не появится, то сидеть вам на губе, мои любимые, этак суток с пяток будет…

— За что? — тяжело вздохнули те.

— За дезинформацию, поняли?!

— Так точно! — опустили головы дневальные…

На флоте приказания исполняются быстро. Только объявили отбой и курсанты улеглись в свои постели, а мичманы в их кровати, как где-то около часа ночи вдруг скрипнула рама двери, выходящей на балкон, где стоял ящик под замком мичмана Терлецкого, в котором тот хранил принадлежности по уборке помещения: банки с известкой, краской, растворителем и прочей надобностью, и в открывшуюся дверь просунулась чья-то голова, а вскоре в лучах ночного света в кубрике показалась высокая фигура человека в тельнике. Она на цыпочках подошла к дневальному, тот быстро вскочил, схватил личность за руку, но тут же получил такой удар в подложечку, что отлетел в строну, закричав: «Рота! Подъем! Боевая тревога!»

Курсанты стали выскакивать из коек, а оба мичмана поднялись, лениво зевая. По кубрику в этот момент кто-то пробежал в полосатом тельнике, захлопнув за собой дверь. Но там же раздался какой-то хлопок, кто-то ругнулся нецензурно и все стихло, кроме топота ног по длинному коридору. Терлецкий бросился к двери, но та сама открылась, и на пороге оказался мичман Северов с кожаным ремнем в руке.

— А ты откуда там появился? — спросил Терлецкий, принимая от друга протянутый ремень.

— Да только из туалета вышел, а тут он на всех парах летит прямо на меня…

— И кто же?

— Да этот, долбаный человек в тельнике…

— А ремень чей?

— Это он на меня им замахнулся, но я у него выдернул…

Терлецкий взял ремень, покрутил им туда-сюда и вдруг увидел надпись на внутренней стороне ремня: «Капитан 1 ранга Казачинский»…

— А ну-ка, посмотри сюда, — протянул он ремень своему другу.

— Мать родная! Да это же ремень Кости Казачинского…

Да! Ремень принадлежал заместителю начальника училища по строевой подготовке, Герою Советского Союза, бывшему командиру бригады торпедных катеров во время Великой Отечественной войны, в которой на одном из катеров был командиром мичман Северов.

— Надо вернуть ремень Косте. Но как он попал к этому нехристю, бегающему в тельняшке по ночам по училищу? — сказал Терлецкий и возложил эту миссию на своего друга…

…Прошло много лет. Я уже командовал химической базой в чине капитана третьего ранга, как вдруг приезжает ко мне командир одной из атомных подлодок и, хлопнув меня по плечу, сказал:

— Привет, зайчик…

Я обернулся и тут же увидел высокого роста офицера, из-под расстегнутого кителя которого проглядывали синие полоски тельника… Это был мой одноклассник по училищу Володя Рамзаев, этакий рассказчик, баламут и балагур.

— Здорово, Владимир, — протянул я руку, — давненько мы не виделись…

— Да, с того военного совета, на котором сам командующий флотом с меня шкуру драл за грязные тельняшки моих механиков? Помнишь?

— Да помню, — я крепко пожал его руку.

— А ну-ка пойдем, посидим на завалинке твоего штаба, — усмехнулся Володька, подозрительно глянув по сторонам.

— Ну, как живешь, командир? — Володька вытащил из внутреннего кармана кителя небольшую нержавеющую канистрочку и протянул мне.

— Не хочешь глотнуть за встречу? — предложил он мне…

— Нет! Спасибо. На службе не употребляю… А ты-то как выкрутился тогда за нагоняй командующего за грязные тельники? — спросил я.

— Выкрутился. Где наша не пропадала… Ты же помнишь, как вы всей ротой по ночам в училище ловили человека в тельнике?

— Еще бы! А ты-то тут при чем?

Володька слегка глотнул из канистрочки, вытер губы ладошкой и ответил:

— Так этим человеком в тельнике бегал по ночам я…

— Ты? Да иди ты! Тот был высокий и тощий…

— Ну, я тоже не толстяк. А это ты видел? — он расстегнул ремень и показал мне его обратную сторону. Там была едва видна надпись: «Капитан 1 ранга Казачинский».

— А где ты его взял?

— Да Володька Северов его вернул мне. Я нашел его в туалете, где Казачинский повесил и забыл про него. А человек в тельнике — его произведение, — улыбнулся он.

— И зачем оно было вам? — недоуменно пожал плечами я.

— Да как-то скучно было в училище, уж слишком монотонными были наши дни. А тут забава с человеком в тельнике. Все училище гудело, а?

— Да. Гудело так, что мне как комсоргу роты влепили взыскание за плохую воспитательную работу с комсомолом…

— Зато какие воспоминания? Класс!

Володька рассмеялся, допил свою канистру, положил ее в карман и пошел смотреть, как мои мичманы отпускают ему получаемое имущество.

Проезжая мимо окна моего кабинета, Володька высунулся из окна кабины «Урала» и, махнув рукой, крикнул:

— Прощай, хозяин! Привет тебе от человека в тельнике!

Я рассмеялся и помахал ему в ответ, подумав: «До чего же глупыми мы были в то далекое, но такое светлое и веселое время…»

27.10.2018 г.