Шарль Демайи

Эдмон Гонкур, 1860

«…В этой комнате, которая была конторой редакции газеты „Скандал“, сидело пять человек. У одного были белокурые волосы, небольшой лоб, черные брови и глаза, небольшой нос прямой и мясистый, завитые белокурые усы, маленький рот, чувственные губы и пухлое лицо, обличавшее в молодом человеке наклонность к полноте. Другой был молодой человек лет тридцати четырех, маленький, коренастый, с плечами Венсенского охотника, с налитыми кровью глазами, рыжей бородою и передергивающимся лицом, напоминавший горбуна. Он имел вид хищника мелкой породы…»

VI

Милостивые государи, — проговорил красавец собой, молодой человек, входя, — ваш слуга. Мое почтение собранию великих людей!

— Флориссак!

— Мы думали, ты умер!

— Дядя Мальграс уверял, что ты умер в своих владениях… в Блиши!..

— Фи! — воскликнул Флориссак, — я готов драться на дуэли в подтверждение того, что отлично себя чувствую.

— Так, значит, ты путешествовал вокруг света?

— Или вокруг самого себя, это гораздо дольше, — и Флориссак развалился на диване; освященный солнцем, с закинутой головой, с белокурыми волосами, которые как бы утопали в солнечном свете, он походил на Эндимиона.

— Что с тобой, Флориссак?

— Со мной? Ничего. Мне кажется, у меня сегодня меньше гения, чем вчера.

— Скажи же, дружок, — проговорил Монбальяр, — что новенького в свете?

— Ничего нет нового, кроме ново-отделанных шляп и новой совести… Солнце продолжает освещать мир. Это светило пользуется, право, странной долговечностью; оно походит на наших родителей.

— Говори за себя, Флориссак, — сказал Кутюра резким голосом. — Ты знаешь, я не люблю таких разговоров!

— Умолкаю: я уважаю все мнения, даже свои собственные.

— Да ну же, Флориссак, — снова заговорил Монбальяр, — ты должен знать кучу новостей…

— Я? Все что хотите! Со вчерашнего дня в моде зеленые платья с черным и зеленым бархатом… На Montagnes Eusses госпоже *** представили счет в сорок тысяч франков. Муж её в восторге, он боялся, что у неё совсем нет долгов. Нет, правда, вы воображаете, что я много знаю?

— А разве нет? — проговорил Монбальяр.

— Милый мой, вы, кажется, думаете, что я родился на палатях, в болотистом Валлийском кантоне, от тамошнего уроженца с зобом и привратницы? Флориссак, что ты знаешь? И я вам буду даром показывать изнанку карт, оборотную сторону великих людей, открывать альковы, выворачивать на изнанку халаты, злоязычничать, заглядывать в замочные скважины и выведывать тайны Полишинеля! По теперешней публике, это все равно, что наличные деньги! Ах, если бы я не писал своих мемуаров…

— Ба! Вот забавно! Ты пишешь мемуары? Пожалуйста, покажи их нам!..

— Забавно, как совет ревизии! Я в них разоблачаю более народу, чем могу.

— У него всегда острота на языке, — сказал Монбальяр, принявшись писать.

— Милый мой, только один народ умеет делать бритвы и издавать газеты. Вот здесь болтают, рассказывают, собирают справки… В Лондоне человек, получающий жалованье, какое у нас идет префекту, просто приходит поболтать в редакцию газеты от 4 ч. до 5; он приносит материал, идеи, остроты, новости, словом все, что ты стараешься украсть у всякого встречного.

— Почему же ты не подражаешь?

— Милый мой, я смотрю на литературу, как на насильственное правление, которое держится только крайними мерами… А затем, желаю вам покойной ночи, — и Флориссак развалился на диване.

— Ты будешь спать? Какая глупость, — сказал Бурниш.

— Спать — глупость?!.. Бурниш, ты не умеешь жить!

— Если ты будешь спать, я прочту тебе завтрашний номер, — сказал Кутюра.

— Я его читал вчера… Я уверен, м-сьё Мальграс, что вы не воображаете, что я могу сделать глупость большую чем другие?.

— Я не из нескромных, м-сьё Флориссак.

— М-сьё Мальграс, в своей жизни я написал одну статью…

— «Последняя мысль жирного быка», — сказал Молланде.

— Да. Она была великолепна. Я был… одним словом, я был автором «Последней мысли жирного быка». Но люди несовершенны. Я имел глупость написать вторую статью… Бурниш, знаешь ли ты, к чему ведет вторая статья? К третьей, мой друг!.. Ах, я лишился прекрасного будущего!.. Потомство скажет обо мне: это был ремесленник!.. Однако, я вам сказал, что я из Неаполя? Вы не знаете? Я влюблен как гитара!.. В итальянскую танцовщицу… она немка… Я привез ее с собой. Ах, вы не можете себе представить, что такое багаж танцовщицы! Двенадцать дюжин туфлей, ребенок… Был момент, когда она хотела привезти и мужа!

— А ты кто? — спросил Нашет.

— Я собираюсь быть любовником: я целую на шее ребенка местечко, где были её поцелуи.

— Что вы будете делать в тридцать лет, м-сьё Флориссак? — произнес с ударением Мальграс.

— О, я отлично сохранюсь, — отвечал Флориссак, играя кистью подушки на диване.