Записки Ночного Ангела

Эдвард Скай, 2021

Реальные люди. Реальные поисково-спасательные операции. Реальные истории о работе Добровольческого поисково-спасательного отряда "Лиза Алерт" и Вертолетного поисково-спасательного отряда "Ангел". Содержит нецензурную брань.

2013. Град Московский

Довольно удивительная история произошла, что называется, прямо у меня под носом. Всего в шести километрах от МКАД. Сейчас на этом месте стоят многоэтажки, и проходит современное шоссе, соединяющее киевскую и калужскую трассы. Но в момент описываемых событий, на этом месте все же был лес.

Дед заблудился, как часто это бывало в первые годы существования отряда, еще вчера. Пошел за грибами от деревни Картмазово в сторону совхоза Московский, но, как несложно догадаться, из леса в Московский он не вышел. Проблуждав в лесу весь день и всю ночь, дед окончательно сдался и лег умирать. С собой у него был работающий телефон, по которому он дозвонился семье и рассказал, что с ним произошло, а также сообщил, что шансов на выход из леса у него нет, потому как просто закончились силы. Дед сдался и прекратил борьбу за жизнь.

Мне ехать до места было ровно четыре километра, и я планировал прибыть в штаб одним из первых. Но Володя сообщил, что тоже ничем не занят и готов стартовать на поиск. Зная про подлый железнодорожный переезд в районе Внуково, договариваемся, что Володя подъедет к переезду на такси, а я буду ждать его с другой стороны, так мы сэкономим время. Благодаря этой хитрости, уже через двадцать минут мы были в штабе.

Штаб расположился в кармане Киевской трассы. Пара групп уже сформировалась и выдвинулась в лес. Мы быстро одеваемся. Я при этом допускаю весьма серьезную ошибку, она мне потом аукнется, но я пока об этом даже не подозреваю. По вводным пострадавший на связи, слышит трассу, но идти уже не может. Всем представляется, что поиск мы закончим за пару часов, ибо киевская трасса рядом, теряться здесь особо негде, лес хоть и большой, но ограничен дорогами с запада и востока. На севере Картмазово, на юге Град Московский. Нужно просто пойти и достать пострадавшего. Как же я заблуждался… Сильно не думая головой, я надеваю поверх футболки только жилет с оборудованием и кепку от солнца. Снизу джинсы и кроссовки. В чем приехал в том и побежал.

Поиск координировал Горец. Горец примерно ровесник Володи. Полная седины борода, очки. Это был первый его поиск в качестве координатора. Он еще стесняется напрягать людей и требовать. Не знает поисковиков по позывным. Сомневается в себе. Это нормально. Отряду нет и трех лет, и, по сути, мы и сами ничего толком не знаем. И хотя на тот момент уже полным ходом шла систематизация знаний, но конкретики в алгоритмах поиска еще не было. Горец довольно быстро станет в отряде душой компании. Бог знает, сколько будет съедено шашлыка и хинкали на совместных посиделках между поисками. Но на тот момент мы об этом еще даже не подозреваем. Горец пристально смотрит на карту и вслух делает выводы. Они вообще ничем не отличаются от того, что приходит в голову и нам. Если пострадавший лежит на месте и при этом слышит шум трассы, значит, надо пройти вглубь леса, выяснить, где шум трассы уже не слышен, и плотно прочесать лес от этой точки на всю глубину вдоль Киевского шоссе. Логика железная, и ни у кого нет сомнений, что это сработает. Все рассчитывают максимум на два часа поисковых работ. Дед в сознании, на телефон отвечает, инструкции получил — знает, что его ищут и будет откликаться группам.

Работаем, как обычно, двойкой с Володей. Берем позывной и шуруем по задаче в лес. На улице стоит чудовищная жара. Лес совершенно не приносит прохлады. Вокруг только звон цикад. От жары попрятались даже птицы. Нет ни единого дуновения ветерка. Даже лесная дорога душит зноем. В движении мы начинаем быстро перегреваться и вынуждены останавливаться все чаще. Запас воды, взятый с собой на весь день, тает на глазах и становится понятно, что его не хватит даже на пару часов. По имевшейся информации дед решил пройти через лес, чтобы набрать грибов, но лично я за все сутки поиска грибов там так и не увидел. Киевскую трассу слышно из леса метров за четыреста. Логика говорит, что пострадавший где-то в этой полоске, между трассой и границей слышимости, на которую доходит шум. Несколько раз группы проходят километры этого пространства, прочесывая лес в поисках пострадавшего. Время идет, а результата все нет. Пострадавший при этом остается на связи и от него становится известно, что он ни разу не слышал и не видел поисковых групп. В описании местности он начинает путаться. От обезвоживания начинаются галлюцинации, и пострадавший уверенно сообщает, что видит зеленый забор. Эта информация передается всем группам. Теперь мы ищем не только пострадавшего, но и зеленые заборы. Решаем пробить опушку по периметру, возможно, удастся отыскать тот злосчастный забор. Мы проходим практически половину маршрута, так и не встретив ни единого зеленого забора. Но по ходу движения мы отмечаем одну странность. Шум Киевского шоссе, который давно уже стих у нас за спиной, несмотря на то, что мы продолжаем удаляться от трассы, вдруг начинает слышаться вновь, причем спереди.

Ничего не понимая, я смотрю в навигатор. Мы на максимальном удалении. Здесь нет трассы. Есть обычная дорога, по которой за день проезжает не более десятка автомобилей. Идем на источник звука и упираемся в забор. Ну конечно! Обзорный локатор РЛС «Зименки». Гудит громко… издалека его легко можно принять за звук автотрассы. Отмечаем точку в навигаторе и продолжаем далее по задаче… Выходим из леса уже в Граде Московском. Начиная от него и на север вдоль всей трассы работают группы. Понимаем, что делать там нечего, возвращаемся в лес и проходим обратно, западнее своего же маршрута на триста метров. Севером возвращаемся в штаб. По дороге наивно веря карте, решаю проверить кусок забора и ухожу по нему в крапивное поле до горизонта. Крапива метра два высотой. Идти обратно и обходить забор уже тяжело. Решаю, что пройду насквозь. Кхм… прошел. Шестьсот метров крапивы в человеческий рост. В футболке с коротким рукавом. Я — молодец. Выломав метровую палку, я крошу крапиву и продвигаюсь в час по чайной ложке. Как я ни старался, а все одно получил миллион ожогов. Крапива пробивала даже джинсы. Злой и опухший, я вылез на чей-то участок с невысоким забором и уже по дороге, наконец, добрался до ждавшего меня все это время Володи. По этой дороге мы и пришли в штаб. В штабе новости. По трассе должен проехать кортеж… поэтому давайте-ка, ребятки, убирайте ваши машины отсюда, куда хотите. Ладно. Нам тут до леса было пять метров, но, если уж так надо, мы не гордые, и пятьсот метров как-нибудь тоже осилим. Весь штаб перемещается в Картмазово. С учетом обнаруженного шума обзорного локатора зона поиска расширилась практически на весь лес. Группы чешут лесную чащу, а мы берем сирену и начинаем кататься с ней по всему периметру, включая ее минут на пять в сторону леса и связываясь с пострадавшим на предмет, слышит он ее или нет. Сирена, катавшаяся в то время в моем багажнике, была не простой. Мы купили ее за несколько тысяч долларов на одном из промышленных предприятий, выпускавших корабельные ревуны. Собственно, им она и являлась. Сто тридцать шесть децибел оглушающего шквала. Володя сколхозил для нее ящик на колесах и источник питания, поэтому сирена была реально мобильной. Сирена не боялась ни жары, ни холода, ни дождя и могла работать сутками на одном заряде. Специальное реле автоматически включало ее на несколько секунд, после чего сирена несколько минут молчала. Такой режим был признан самым удобным для вывода пострадавших из леса. Мы начали отрабатывать лес со всех сторон. Это занятие заняло весь остаток светового дня, но ни разу пострадавший сирену не услышал. Хороший результат. Спросите какой? Собственно, это означает, что все эти зоны можно вычеркивать и не гонять по ним поисковые группы, ибо пострадавшего там нет. К нашему возвращению в штаб на месте в координаторах застаю уже Гришу. Горец передал координацию, но не уехал, а остался на месте, сидел на бордюре рядом со своей машиной и пялился в асфальт. За двенадцать часов он вымотан так, что, кажется, постарел лет на десять. Я помню, что хотел сказать ему что-то утешительно-ободряющее, но в этот момент меня выцепил Гриша. Я показал, где мы выставляли сирену и какое время работали. Результаты работы были, на сирену вышло из леса человек пять заблудившихся местных жителей, но ни один из них не был тем, кого мы ищем. Гриша осведомился о дальнейших планах. Мне нужно было отвезти Володю, потом заехать домой и принять душ, а после я снова готов был продолжить поиск. Гриша поморщился, видимо, информация о пяти попутно заблудившихся и найденных в том лесу его расстроила и попросил оставить сирену для дальнейшей работы групп, что я и сделал, быстро объяснив, как она управляется.

Отвезя Володю в Одинцово и проторчав на проклятом переезде минут сорок, я все же попал домой. В момент, когда я, как обычно, рывком стянул с себя кроссовки, я понял, что у меня проблема. Двадцать километров в обуви, не предназначенной для леса, и вообще не предназначенной для ходьбы просто-таки «убили» мне ноги. Когда я снимал носки, вместе с носками со всей подошвы слезла и кожа… как стелька, на обеих ступнях.

Боль была невыносимой. У меня не было идеи, чем можно было ее унять, и я просто инстинктивно вернул куски кожи на место. На удивление боль быстро утихла. Не до конца поверив такому волшебству, я снова содрал кожаные «стельки», и боль опять пронзила мозг холодным стальным прутом. Это было так странно. Но вывод был очевиден. Снова вернув лоскуты кожи на место и обмотав все это несколькими слоями лейкопластыря, я смог ходить практически безболезненно. Душ отменился. Размочить все это — автоматически означало снова испытать всю эту гамму болевых ощущений, а я на это был не согласен. Просто умывшись, я переоделся и снова поехал на место поиска. Машин в ночи у штаба было не меньше, чем днем. На месте была и Лена «Кипяток». Ее жилет метался от штаба к машине и обратно, она громко спорила с кем-то в темноте, освещая лицо оппонента фонарем. Оппонент отмахивался и норовил скрыться в темноте, но каждый раз снова попадался под назойливый луч фонаря Кипятка.

Гриша зол и задумчив. Он тоже не понимает, где может находиться пропавший, особенно с учетом того, что весь лесной массив закрыт поисковыми группами довольно плотно. Собрав из присутствующих в штабе четыре группы, Гриша отправляет всех в самую дальнюю часть леса. Точнее, дальняя она только по отношению к штабу, а вообще этот кусок примыкает к высотным домам Града Московский. От одной из групп есть информация, что в ночи был одиночный, слабый отклик примерно в той части леса. Поскольку отклик был один, локализовать его не удалось. Группа вышла из леса, и теперь именно нам предстояло доделать то, что не смогли закрыть ночью.

Горец все так же сидит на бордюрном камне, устало щурясь и протирая очки. Я примерно понимаю, что значит его угрюмая поза. Скорее всего он считает деда уже погибшим, так как последний уже перестал отвечать на телефонные звонки. И последним с дедом по телефону разговаривал именно Горец.

Это практически животный страх большинства координаторов и операторов группы прозвона. Ты общаешься с пострадавшим, а потом у него пропадает связь, или он теряет сознание и медленно погибает в лесу… и ты… последний. Люди прокручивают потом запись этого последнего разговора месяцами, и грызут себя почем зря, выискивая и придумывая собственные «ошибки», постоянно воспроизводя сценарии в духе «а если бы». Позже я сам неоднократно буду попадать в подобные истории, общаясь с пострадавшими по телефону в момент обрыва связи… Никакой трагедии для себя я в этом не увижу. Да, так бывает. Да, люди погибают. Да, я не всем смог помочь. Но я не волшебник и не бог. Связь пропадает, аккумуляторы садятся. Это жизнь.

Горец, взявший свой первый поиск, с ним не справился, и теперь сидит, посыпая голову пеплом. Разумеется, это только его личные выводы, и никто из окружающих так не думает. Отряд вообще действует только на одном принципе — непогрешимости решений координатора. Ты либо выполняешь задачу, которую поставил координатор, либо… тебе стоит десять раз подумать, надо ли тебе ехать на поиск.

Мы вдвоем с Кипятком бредем по мокрому от утренней росы лесу. В соседних квадратах слышна работа ушедших с нами групп. Предупреждаю Лену, что с ногами у меня все плохо, поэтому точно не знаю, сколько смогу пройти в этот раз, но пока терплю. Примерно в километре в лесу слышны выстрелы. Это Карен… за каким-то чертом он взял с собой «Сайгу» и палит из нее в воздух, в надежде, что пострадавший его услышит. Как при этом мы узнаем, что пострадавший эти выстрелы слышит, никому не известно. С тем же успехом на поиске можно применять, например, гранаты. Это тоже громко и абсолютно неэффективно. Наконец в эфир прорывается третья группа, которой удалось обнаружить пострадавшего. Он лежал в высокой траве, на краю болотца, и плохо понимал, что происходит вокруг него. Рядом с ним не было зеленого забора, который он описывал по телефону. Собственно, не было никаких заборов и признаков цивилизации вообще. Минут за пятнадцать мы с Леной добрались до места по координатам, переданным группой, обнаружившей пострадавшего. Деда уже переодели в сухое и уложили на термоодеяло. Я достал из ранца мягкие носилки, которые были со мной постоянно, и в ввосьмером мы переложили на них пострадавшего. Теперь предстояло вынести нашего несчастного к машине скорой помощи. Гриша довольно долго согласовывал варианты маршрута, дабы скорая смогла подобраться как можно ближе к точке выхода. Наконец, было найдено решение, при котором нам нужно было вынести пострадавшего на старую просеку, по которой мог пробиться на джипе Шерман, а потом вывезти его на асфальт к месту встречи с медиками. По дороге я пару раз жестко сцепился с Кареном, так как его «Сайга» дважды упиралась мне стволом в живот. Естественно, все его увещевания о том, что ствол не заряжен и безопасен, мне были до лампочки. Комфорта мне это не добавляло. И всю дорогу я ворчал о том, что верхом глупости было брать на поиск ствол. Карен и сам понимал, что «Сайга» была тут лишней, но поделать уже ничего не мог. Так мы и шли по лесу, таща носилки с пострадавшим и перманентно матерясь на ствол, упиравшийся куда попало.

Дед постепенно приходил в сознание и начинал ругаться сам на себя за то, что так бестолково поступил по отношению к себе и окружающим. Последним его разговором по телефону оказался не разговор с Горцем, а разговор с дочерью, с которой он попрощался, так как уже не надеялся выйти живым.

Передав деда скорой медицинской помощи, мы вернулись в штаб. В штабе царила эйфория. Гриша улыбался, заглядывая в глаза каждому, как бы говоря: «а вы не верили». Горец смотрел в штабную карту, водя пальцем по месту, где была отмечена точка обнаружения, прикидывая, можно ли было собрать деда раньше. И наверное, только один я знал ответ на этот вопрос. Собрать пострадавшего раньше должны были и могли в теории мы с Володей. Ибо именно туда, к этому самому болоту, отправил нас Горец в первой нашей задаче. Но мы не дошли до точки, так как поступила новая вводная про зеленый забор. И мы пошли проверять зеленые заборы. А вот почему мы отклонились от дальнейшего выполнения задачи и прошли мимо точки, на которую нас отправил координатор… загадка. Естественно, это была случайность. Правда, чуть не стоившая человеку жизни. Вот так я, нечаянно, чуть не стал виновником трагедии и подпортил дебют Горца в качестве координатора. Впрочем, выводы я сделал для себя самостоятельно и никогда больше не допускал подобной ерунды.