Обратная сторона приворота. Сколь безрассудно, беззаветно я любила, настолько стала моя ненависть сильна…

Эвелина Андерсон

Продолжение автобиографического романа со стихотворным дневником о первой любви. Ксения пытается забыть Егора и бросается в новые отношения. Но шуточный приворот имеет последствия. Егор снова появляется в ее жизни, принося счастье и слезы. Словно слепая, Ксения растворяется в любви и не замечает страшных перемен. Пьянство, побои, страсть, прощение, наркотики… Нужно ли бороться за призрачное счастье, давать шансы и верить солгавшим? И где та грань, за которой самые сильные чувства умирают…

III

Соня пришла в половину девятого, быстро сбросила сапожки с пиджачком и устроилась на кресле, поджав ноги — мы хотели обговорить детали предстоящего вечера, грозящего перейти в ночь.

— Секса не будет! — сказали в один голос и захохотали — сакраментальные фразы мы частенько поизносили вместе — не зря же подруги.

— Просто посидим, музыку послушаем, — продолжила Соня.

— Ага, чай попьем, — я ухмыльнулась, вскинув брови. — Сомневаюсь, что нам удастся отмазаться только чаем.

— Ну ладно, хорошо. Давай, определим рамки — в лифчик можно?

— Не знаю, наверное, не стоит… — я засомневалась.

— Ага, конечно. Значит, тебе с твоим Егорушкой можно было, а мне…

Я оборвала подругу на полуслове:

— Соня, прекрати! Я не хотела бы вспоминать об этом человеке ни сейчас, ни когда либо, ты прекрасно знаешь.

— Извини, забылась. Только не дуйся, ага? — София спрыгнула с кресла и, подбежав ко мне, крепко прижалась своей щекой к моей.

— Все, все, хорош обжиматься, я не дуюсь. Так, о чем мы? В лифчик, если хочешь, можно.

— А в трусы? — Соня скорчила смешную рожицу, распахнув и без того огромные голубые глаза в притворном ужасе.

— Не-е, в трусы нельзя, — я улыбнулась и погрозила ей пальцем. — Ты, типа, не знаешь, что если парень заведется, хрен остановишь. Нас, конечно, не изнасилуют, раз за столько времени не тронули, но искушать судьбу не стоит.

— Ты права, поцелуемся и будет.

Действительно, за все время, что мы дружим с ребятами, от них даже намеков не поступало на интимные связи. Все чинно-благородно — обнимашки, целовашки и ничего большего. За это трепетное и уважительное отношение наша благодарность к ним день ото дня возрастала в геометрической прогрессии.

Пока мы строили планы, подошло время, и раздался звонок в дверь.

— Пришли-и-и… — зашептала София.

— А-а-а, черт! — вскочив, я заметалась по комнате. — Я как-то не уверена… Может, не откроем, как будто нас нет?

— Ксюша, ты че — ку-ку? — подруга покрутила пальцем у виска. — Давай, открывай!

Я тихонько подошла к двери и посмотрела в глазок.

— Кто?

— Свои! Открывайте, совы, медведи пришли!

— Книжек детских начитались?! — мы обе встали в проеме распахнутой двери.

— Заходите быстрее, пока соседи не запалили, — Соня схватила Мишу за рукав и потащила в коридор.

Ребята вошли в квартиру, сняли обувь и прошли в гостиную.

— Ого! У вас, прям, хоромы! — Антон восторженно озирался по сторонам.

— А, это остатки прежней роскоши. Наша прабабка в лучшие времена была обеспеченной владелицей салона красоты, поэтому могла позволить себе жить в комфорте.

Квартира нам и правда досталась прекрасная: трехметровые белоснежные потолки, по периметру украшенные лепниной; огромные, практически панорамные, окна; просторные комнаты, уставленные недорогой, но стильной и удобной мебелью. Многое изменилось за долгие годы, но в гостиной по-прежнему висела хрустальная люстра. Каждый раз, когда зажигался свет, на бежевых стенах начинался танец разноцветных огоньков, которые путались в изящных завитках рисунка на обоях. Как же нам с младшей сестрой нравилось наблюдать за этим завораживающим зрелищем, хотя физики такое невероятное волшебство называют всего лишь двумя словами — дифракция света.

Итак, в нашем распоряжении были три комнаты из четырех, поскольку родительская спальня являлась строгим табу.

Сперва мы посидели перед телевизором, развлекаясь тем, что комментировали все, что видели. Потом Игорь предложил сыграть в бутылочку. Отклики оказались вялыми, но решили, всё же, пару раз крутануть. Первый круг выпал Софии и Антону.

— А кто кого целует? — подружка притворилась абсолютным новичком в этой популярной подростковой игре.

— Кто крутит — тот актив, — пояснил Игорь.

Соня быстро чмокнула Антона в уголок губ, вызвав его негодование.

— Это что за халтура?! Давай нормально, взасо-о-ос! — нараспев затянули Игорь с Антоном.

Соня хмыкнула и приготовилась выполнить задание более ответственно, как вдруг вмешался Миша.

— Выкупаю! Бутылка пива, — и он, ловким движением фокусника, извлек из стоящего рядом рюкзака бутылку темного.

— Это что еще за фигня? Как это — выкупаю? — удивился Игорь, видимо, не подозревавший о существовании подобных пунктов в правилах.

— А так — могу выкупить поцелуй у Антохи, а могу у Сони, во втором случае я поцелую тебя, дорогой, — повернувшись к Антону, Мишка вытянул губы трубочкой и заржал.

Само собой, во избежание такого позора, Антону пришлось согласиться на бутылку.

Миша встал, подошел к Соне, и, взяв за руку, повел на диван. В это время я посмотрела на Игоря и поймала его внимательный взгляд.

— Выйдем на минутку, — обратился он ко мне, вставая и направляясь в коридор.

Я задумалась, но спустя несколько секунд пошла за ним. Неожиданно быстро Игорь оказался в соседней комнате, сидящим на кровати. Подходить не хотелось, поскольку непонятно было, что там за мысли в голове, и почему он уселся на кровать. Поэтому я спросила, стоя в дверях:

— Чего хотел?

— Иди сюда… — Игорь похлопал себя по коленям, — ты так хорошо на них сидела во дворе.

Медленно приблизившись, я аккуратно присела, но он сгреб меня в охапку и посадил наездницей, при этом забавно цокая и изображая конский бег:

— Тыгдым, тыгдым, цок-цок!

Деваться было некуда, и мне не оставалось ничего другого, как поддержать игру. Вцепившись в каштановые кудри, я выдала:

— Тпр-р-ру! Стой!

— Ты всегда такая агрессивная? — в его голосе слышалось не то удивление, не то восторг.

— Нет, — я наклонилась так близко к уху Игоря, что мое дыхание касалось его шеи, — иногда я бываю очень ласковой и нежной.

Его дыхание стало частым, веки прикрылись, а под моей рукой, лежащей на его груди, быстро заколотилось сердце — очевидные признаки возбуждения. Но мы же с Соней договорились держать рамки.

«Так дело не пойдет, — подумалось мне, — надо срочно остудить пыл».

— А иногда могу и треснуть! — я легонько щелкнула его по носу, стараясь вывести из слишком опасного состояния.

Попытка с треском провалилась. Он взял меня за запястье и медленно положил мою ладонь на свой затылок. Для этого ему пришлось притянуть меня совсем близко, так, что наши лица находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Поцелуй оказался неизбежным. Его мягкие губы нежно прижались к моим, и проскочила мысль: «Ого, как будто бабочка крыльями коснулась». Но в тот же миг ожидания разбились вдребезги — казалось, он хочет меня съесть: губы, подбородок, нос — он умудрился облизать все мое лицо. Такие мокрые поцелуи просто ужасны, отвратительны. Какой кошмар! Я попыталась высвободиться, но не тут-то было — сильные руки стальным обручем сжали мое тело.

К счастью, эти мучения продолжались недолго, потому что пришел Антон.

— Тебе чего? — Игорь явно был недоволен появлению друга, в отличие от меня.

— Да не могу я смотреть, как они там целуются.

Мне стало жаль парня. Соня даже не задумалась, каково ему, будучи влюбленным по самые уши, наблюдать за ее откровенными играми с другим. Хотя… я и сама хороша — вспомнился взгляд Влада, увидевшего меня на коленях Игоря; вспомнился гнев Юры, наблюдавшего мои танцы с другими. Так вот, как это выглядит со стороны?!

— Ясно, — недовольный Игорь наконец-то разжал объятия, и я смогла вздохнуть нормально.

А потом вбежала София — вся раскрасневшаяся и растрёпанная, пуговки на блузке расстегнуты до самого низа.

— Любимая! — Она запрыгнула к нам на кровать, порывисто обняла и поцеловала меня прямо в губы. А я, находясь в каком-то непонятном состоянии, ответила на ее поцелуй, который оказался гораздо более мягким и приятным, чем с Игорем.

Парни, в шоке от происходящего, хлопали ресницами, выпучив глаза.

— Вы «эти»? — первый очнулся Антон.

— Нет, мы не «эти», просто немного чокнутые.

Нас так развеселила и позабавила реакция ребят, что мы захохотали.

Вдруг раздался стук в дверь. Учитывая, что часы показывали два ночи, а мы никого не ждали, стало страшновато.

— Быстро бегите в гардеробную и прячьтесь! — я лихорадочно соображала, кого черт принес, но на всякий случай решила спрятать своих гостей.

— Но там мало места… — возмутился Антон, который был намного крупнее остальных.

— Как хотите, так и пакуйтесь! — зашипела София, бедром оттесняя Мишу к гардеробу.

Подойдя к двери, я хотела открыть задвижку, но к своему ужасу поняла, что она и не закрыта вовсе! То есть, мы с самого начала сидели с открытой входной дверью. В голове пульсировали мысли: «Где был мозг? Почему не проверили дверь? В кого я такая рассеянная?» В любом случае, думать об этом было поздно.

На пороге стояли двое парней — мы иногда видели их во дворе, оба лет на пять старше нас. Какого лешего им здесь надо, интересно?

— Привет. Чем занимаетесь? — спросил тот, что повыше.

— Спим, — в один голос ответили мы с Соней.

— Ну да, ну да, — скептически заметил второй, уставившись на расстегнутую блузку моей подруги. — Поэтому у вас губы такие красные?

— Обветрились, — выдала я первое, что пришло в голову.

— Пустите?

— Нет, бабушка дома.

— А мы слышали, никого нет.

— Вас обманули. Родители уехали, а бабушка осталась, и у нее очень хороший слух. Доброй ночи.

Я закрыла дверь и посмотрела на Софию. Несколько минут мы обе молча стояли, вообще ничего не понимая — откуда они узнали про родителей, зачем пришли, чего хотели…

— Фигня какая-то, — наконец, задумчиво произнесла подруга.

— Да уж. Ты говорила кому-нибудь, что у меня сегодня никого дома нет?

— Сбрендила? Только Мише, когда приглашала.

— Откуда они тогда узнали? — мне не давал покоя этот вопрос.

— Понятия не имею. Да разве это сейчас важно?

— Ты права, теперь уже какая разница. Но мне такие приколы не нравятся, — я хмурилась и продолжала гонять в голове мысли о неожиданных визитерах.

Мы выпустили парней из гардероба, в котором они с трудом разместились, и стали думать, как быть дальше. В моей голове созрело только одно решение. Скрестив руки на груди, я безапелляционно заявила:

— Давайте-ка по домам, что-то меня эта вся история напрягает. Утром родители приедут, а тут непонятно что происходит. Так что, собирайтесь и пока-пока.

Парни побубнили немного, но довольно быстро оделись и ушли. Мы с Софой подчистили следы гостей, легли и мигом уснули.

С этой ночи я стала встречаться с Игорем. При ближайшем рассмотрении он оказался очень обаятельным, галантным и заботливым, да и моим родителям сразу понравился. Игорь постоянно баловал меня шоколадками, мягкими игрушками и цветами, я купалась в его внимании и весело проводила время. А, вот, полюбить не могла, как ни старалась. Были теплые чувства, доверие, появились даже первые признаки пробуждения страсти. Конечно, это стало возможным только после того, как он перестал облизывать мое лицо во время поцелуев… Не было никаких признаний, мы не обсуждали наши отношения. Хотя, в какой-то момент на меня что-то нашло, и я заговорила с ним о любви… но к другому. Я рассказала Игорю про Егора, в деталях описав свои ощущения и эмоции от пережитого. Он, на удивление, терпеливо меня выслушал и даже посочувствовал, обозвав Егора кретином, потерявшим ТАКУЮ девушку.

Наши отношения развивались медленно и ровно. Игорь учился в техникуме, я ходила в десятый класс, вечерами мы гуляли, держась за руки и болтая о пустяках. Иногда размышляли о будущем, ведь скоро Игорю предстояло идти в армию, и он беспокоился, буду ли я его ждать.

Одним зимним вечером я вдруг почувствовала недомогание, поднялась температура, а через несколько часов ужасно заболел живот. Мама вызвала скорую, и мы поехали в больницу с подозрением на аппендицит. Я совсем не чувствовала страха, зато маму всю трясло от переживаний. В приемном покое она забрала все мои вещи и украшения, а меня после осмотра положили на каталку, прикрыли простыней до шеи, закатили в лифт и повезли в операционную. Все тело сотрясала дрожь, потому что, судя по одетым в ватники санитаркам, было довольно холодно. Одна из сопровождающих сжалилась и, вытащив откуда-то шерстяное казенное одеяло, набросила на меня. Первая в жизни операция прошла быстро. Я запомнила только укол, после которого мне стало ужасно тяжело дышать, начался дикий кашель, послышался голос хирурга: «Давай скальпель 0.1, девочка худенькая», а потом провал…

Очнулась я в палате с невыносимо саднящим горлом, сдавливающим кашлем и жуткой болью в области живота при попытке шевельнуться. Как оказалось, аппендикс был воспален незначительно и, в принципе, без операции можно было обойтись. Но врачи решили удалить «на всякий случай», видимо.

Мне предстояло отлежать в больничной палате около недели, что, конечно, сильно напрягало. Но тут Игорь проявил все свои лучшие качества: он ежедневно приезжал проведать, сидел рядом со мной, держал за руку, уверяя, что все будет хорошо и я скоро поправлюсь. Приезжала мама, кормила меня бульоном с ложечки; приезжала София, одноклассницы развлекали и баловали минеральной водой, потому что больше мне ничего было нельзя.

Игорь существенно поднялся в моих глазах и я ничуть не жалела, что согласилась стать его девушкой.

Платоническая пора наших отношений с Игорем продлилась больше года. Мы гуляли, обнимались и целовались в подъезде, иногда я даже позволяла залезть мне под блузку. А он не настаивал на большем, просто ждал.

Начитавшись и наслушавшись печальных историй про девушек, подаривших свою девственность любимым парням, которые сразу бросали их, разбивая сердца и доводя до суицида, я решила, что ни за что не отдамся любимому парню. А Игорь… я его не люблю, и если он меня пошлет сразу после секса, страдать от этого не буду. Он чистоплотный, нежный, заботливый. По крайней мере, мой первый раз с ним не случится спьяну где-нибудь в подъезде. Итак, в 16 лет я почувствовала себя готовой к началу жизни «взрослой зрелой женщины».