Допустимый ущерб

Чингиз Абдуллаев, 2014

Недалеко от центральной площади Алеппо отряд сирийских военнослужащих наткнулся на тяжело раненного мужчину, который повторял, как в бреду: «Джихад… Москва… чемпионат… хадж…» Солдаты не обратили внимания на слова умирающего, а вот израильский разведчик, который был внедрен в отряд, обратил. Через несколько дней сотрудники Службы военной разведки Израиля передали российским коллегам информацию о готовящемся в Москве грандиозном теракте. Где и когда прогремит взрыв – неизвестно. Известно только, что террористическая атака будет каким-то образом связана с чемпионатом мира по футболу 2018 года…

Глава 2

Кафаров говорил о сложности операции, а я думала о предстоящем визите в Мекку. Никогда не предполагала, что смогу оказаться в числе избранных и совершить хадж. Все-таки родители у меня азербайджанцы, мусульмане. В начале прошлого века мой дед даже сумел совершить паломничество в Мешхед и Исфахан.

В нашей республике большинство мусульман — шииты. Они чаще всего отправлялись именно в Мешхед и получали почетный титул «мешади». В этом святом городе был похоронен восьмой имам Реза.

Затем благочестивому мусульманину следовало отправиться в Кербелу, где находились мечети имама Али и его сына Хусейна. Зять и внук Пророка приняли мученическую смерть и были погребены в этих мечетях.

Культ имама Али и его сына Хусейна был особо почитаем у шиитов. Они считали их подлинными праведниками, которые имели право претендовать на лидерство по своему происхождению. Человек, совершивший паломничество в эти места, становился «кербелаи».

Высшая форма паломничества была в Мекку. Люди, побывавшие там, получали почетное звание «хаджи».

Учтите, что совершать паломничество в Мекку для шиитов было достаточно сложно. Ведь в Саудовской Аравии был центр суннитов, которые не признавали и не любили шиитов, хотя они составляли около десяти процентов населения этой страны. Но во имя сохранения единства мусульманской религии к хаджу допускали представителей Ирана, Азербайджана, Ирака, Бахрейна, частично Пакистана, Ливана, Афганистана, то есть приверженцев шиитского направления.

Теперь я должна была отправиться в это паломничество. С одной стороны, это задание представлялось мне очень сложным, с другой — безумно интересным.

Кафаров словно в который раз прочитал мои мысли.

— Тебе, конечно, очень хочется туда попасть, — удовлетворенно произнес Микаил Алиевич. — Но ты колеблешься, не знаешь, как нужно будет себя вести. Но ты не беспокойся. Мы позвонили в Духовное управление мусульман. Тебе на самом высоком уровне объяснят, как следует себя вести женщине, совершающей хадж.

— Спасибо.

— Не за что. Учти, что на тебя будет работать твой настоящий дедушка, которого в Баку знали многие. Поможет и работа в институте литературы. У нас самые набожные люди — ученые и писатели. Поэтому все совпадает. Тем более внучка такого человека. Ты будешь вне всяких подозрений.

— Сколько паломников будет от Азербайджана? — уточнила я.

— Много. У каждой страны есть свой лимит. Из Баку поедут сорок два человека. Сначала полетите в Стамбул, оттуда в Джидду и уже затем на автобусах в Мекку. Раньше было гораздо проще. Ехали через Ирак или Сирию. Но сейчас эти пути для нас закрыты. В обеих странах идут войны. Поэтому все наши паломники поедут через Стамбул. Деньги за авиационные билеты и проживание в двухзвездочной гостинице люди уже перечисляют в Духовное управление мусульман, которое помогает совершать хадж, — пояснил Микаил Алиевич.

— Там не будет никого, кроме меня? Я имею в виду представителей нашей солидной организации.

— Ты должна рассчитывать только на себя, — строго произнес полковник. — Хотя сейчас рассматриваются возможные варианты. Мы постараемся найти подходящего человека среди паломников, который может быть твоим помощником. Для особых случаев и в качестве охраны. Но у нас строгие ограничения, так как группа уже сформирована.

— Мужчина или женщина?

— Какая разница? — Кафаров пожал плечами. — Наличие такой персоны совсем необязательно. В конце концов, ты кадровый офицер, а не случайный наблюдатель, который оказывает нам услуги. Было бы идеально иметь своих осведомителей в каждой стране, но пока это нереально. Американцы стараются находить нужных людей по всему миру и не жалеют на их вербовку никаких средств. Но у нас, во-первых, нет таких денег, а во-вторых — амбиций. Мы небольшое государство со своими региональными интересами. Сотрудничество с российскими или американскими спецслужбами представляется нам особенно перспективным. Как и в прошлый раз с израильтянами.

Он говорил о тех временах, когда мы работали с различными партнерами, чтобы обеспечить безопасность конкурса «Евровидение» в Баку.

Я не удержалась и спросила:

— Видимо, речь идет не только о размерах государства? У израильских спецслужб наверняка есть свои люди повсюду, в том числе и в Саудовской Аравии.

— У них огромные возможности. — Микаил Алиевич улыбнулся. — В израильских спецслужбах есть даже такое понятие «сайаним». Это еврей, который сохраняет лояльность своему государству, гражданином которого он является. Но такой человек оказывает посильные услуги израильской разведке не в ущерб интересам своей страны. Это оговорено специальным законом. «Сайанимом» может быть только чистокровный еврей, симпатизирующий Государству Израиль. Такая забавная формулировка. Можешь представить, какая у них агентурная сеть? У нас такого нет, хотя в Иране и проживают миллионы наших соотечественников. Но в любом случае нам до израильских спецслужб очень далеко. Хотя я уверен, что во время выполнения задания будет еще много различных дополнительных проверок. Нельзя идеализировать даже израильские спецслужбы.

— Думаете, что у них могут быть предатели, работающие на чужие разведки? — иронично спросила я.

Представить себе еврейского разведчика или военнослужащего Израиля, работающего на арабские страны, практически невозможно.

Но Кафаров легко сломал мои стереотипы.

— Представь себе, что подобные случаи были и в Израиле, — спокойно сказал он. — Несколько лет назад арестовали главу местного самоуправления деревни Фасута в Галилее, который работал на иранскую разведку. Его звали Джирис Джирис. Он даже баллотировался в депутаты кнессета, куда его пытались протолкнуть иранцы. Хотя нужно сказать, что этот человек по национальности был палестинским арабом, хотя и гражданином Израиля. А вот другой случай особенно показателен. В сентябре две тысячи второго года были арестованы одиннадцать израильтян, которых возглавлял аж подполковник тамошней армии. Они передавали военные карты и планы ливанской организации «Хезболла», которая платила им достаточно хорошие деньги. Можешь себе представить, что эти ребята получали по сто тысяч долларов за свое предательство?! Еще в восемьдесят третьем был арестован Маркус Клингберг, агент КГБ, работающий против Израиля. Примеров сколько угодно. Люди везде одинаковые, даже в Израиле.

Я согласно кивнула головой. Конечно, он прав. Предатели и прохвосты встречаются где угодно. Даже среди таких умных людей, как евреи.

— Ты должна в первую очередь присмотреться к российским паломникам, — сказал Микаил Алиевич. — Надо постараться просчитать, кто из них и когда войдет в контакт с представителями террористов. Конечно, российские спецслужбы организуют и собственные проверки, о которых они не обязаны нам докладывать. Я уверен, что они найдут способы контролировать своих паломников. Риск слишком велик. Мы только знаем, что угроза возможного террористического акта так или иначе будет связана с кем-то из этих людей. Это не просто предположение, а подтвержденная агентурная информация. В любом случае твоя миссия будет особенно важной. У тебя есть еще вопросы?

— Хочу предупредить, что я совсем не знаю, как следует себя вести во время паломничества.

— Тебя научат. Мы уже говорили об этом.

— И еще я агностик, — на всякий случай сообщила я Кафарову, хотя раньше считала себя почти убежденным атеистом.

— Как будто я этого не знаю. — Полковник усмехнулся. — Но меня интересуют не твои религиозные взгляды, а подготовка и аналитические способности. И еще. Мужу можешь сообщить, что отправляешься паломницей в Мекку, если он будет с тобой говорить. Но вся прочая информация должна остаться абсолютно закрытой.

— А разве можно молодой женщине совершать хадж в одиночку? — поинтересовалась я уже по привычке.

Но именно этот вопрос вдруг оказался самым главным.

— Нельзя, — неожиданно сказал полковник. — Молодая женщина не имеет права одна отправляться в поездку. Рядом обязательно должен быть мужчина. В идеале с тобой нужно послать твоего мужа. Но это будет слишком явно. Кому угодно станет понятно, что сотрудник Министерства национальной безопасности едет туда не просто так. Поэтому отправлять тебя вместе с Арифом никак невозможно. Твоя миссия должна быть абсолютной тайной для всех.

— Тогда каким образом я могу ехать?

— В исламе это называется «махрам». Рядом с тобой должен быть мужчина, который за тебя отвечает. Но такой, за которого ты не можешь выйти замуж.

— Слава богу, у меня есть муж, — попыталась я пошутить.

— Ты не поняла, — стал терпеливо пояснять Кафаров. — Женщина до сорока пяти лет может отправиться в хадж только в сопровождении мужчины. Мужа либо человека, который ни при каких обстоятельствах не может стать таковым или просто твоим интимным другом. Это абсолютно запрещено.

Я всегда считала себя достаточно симпатичной женщиной. Интересно, где они найдут мужчину, который не захочет стать моим другом? Может, мне сделать пластическую операцию, нарастить нос, заштриховать брови в одну сплошную черту, посадить на лицо несколько бородавок и оттопырить уши? Все это я, конечно, не говорила полковнику. Мне было интересно, что скажет он.

— Ты не можешь поехать одна, — терпеливо продолжал Микаил Алиевич. — Как и с мужем, именно из-за его профессии.

— Вы дадите кого-то вместо мужа?

— Конечно, нет. Это будет проявлением столь явного неуважения к хаджу и к мусульманским святыням, что даже мы, изрядные циники, не решимся на подобный шаг. Если обнаружится, что вы солгали, то наказание будет достаточно суровым.

— Тогда с кем я могу туда поехать?

— Со своим старшим братом Расулом, — неожиданно заявил Кафаров. — Мы уже с ним говорили. Он человек достаточно набожный, ходит в мечеть, держит пост. Расул согласился отправиться с тобой в Мекку.

— Понятно. Вы нашли человека, за которого я не могу выйти замуж, моего родного брата. Прекрасный выбор. Он действительно держит пост и вообще верующий человек. Расул сейчас ведущий специалист в архитектурном управлении.

— Он с тобой и поедет, — сказал в заключение полковник. — Таким вот образом мы сможем соблюсти все полагающиеся правила. Это единственный мужчина, который может сопровождать тебя.

На этом разговор закончился. Я приехала домой с чувством какого-то непонятного волнения. Почему именно мне поручают такое сложное задание? Только потому, что наш Микаил Алиевич считает меня лучшим офицером в его группе?

Лучше бы считал худшим! В этом случае я осталась бы со своей дочерью и мужем, никуда бы не поехала и вообще прекрасно провела бы летний отпуск. А теперь я должна буду в пятидесятиградусную жару отправляться в Мекку.

Хотя говорят, что подобные страдания даже угодны Аллаху. Через преодоление и трудности к обретению веры. Если даже я погибну во время хаджа, то это будет прекрасная смерть. Я сразу попаду в рай. Хотя не думаю, что это обрадует мою старую маму и дочь.

Мне сложно было разобраться в собственных чувствах. Я легла на диван, пытаясь понять, что именно со мной происходит. С одной стороны, это задание моего руководства, и я обязана его выполнять. С другой — это не просто задание.

Я впервые в жизни совершу хадж, попаду в те места, о которых даже не мечтала. Это мне не только интересно. Признаюсь, что я хочу поехать в Мекку. Неужели я так религиозна? Никогда бы о себе такого не подумала.

Или сказывается моя национальная и религиозная принадлежность? Ведь нельзя просто так объявить себя агностиком или атеистом. Мальчикам-мусульманам совершают обрезание, независимо от религиозных убеждений их родителей.

Нас хоронят по строго установленному ритуалу, независимо от занимаемых должностей. Тела обязательно обмывают в мечетях, а затем заворачивают в белые саваны и бережно опускают в могилы.

Так недавно хоронили бывшего первого секретаря горкома партии, убежденного коммуниста, атеиста и борца с религией. Но его дети настояли на подобной процедуре похорон, и все согласились с их желанием.

На Курбан-байрам люди режут баранов и раздают мясо нуждающимся и соседям. Даже если они не посещают мечетей и не умеют молиться. Одним словом, быт и окружающая среда очень зримо накладывают на вас свой отпечаток, даже вне зависимости от вашего желания.

Может, поэтому я испытываю такое волнение от одной мысли о том, что сумею отправиться в Мекку? Каждый мусульманин обязан совершить хадж.

Или какая-то подсознательная вера все-таки сидит где-то в самой глубине моей души? Ведь бабушка в детстве несколько раз водила меня в мечеть.

А потом я узнала историю сына Саддама Хусейна, которая произошла в действительности. В Ираке большинство населения — шииты, которые не очень любили суннитское окружение недавнего правителя Ирака. А он, в свою очередь, не доверял большей половине своего народа, исповедовавшей шиизм.

Во время затяжной и изнурительной войны с Ираном шиитские мечети в Ираке несколько раз подвергались нападениям. Конечно, там еще не было такой войны между шиитами и суннитами, которая началась после прихода американцев. Вдобавок в драку вмешались курды. Саддаму удавалось как-то держать всех в узде, чего явно не получилось у американцев. Но вернусь к тому, о чем вспомнила.

Во время очередных волнений шиитов к мечети имама Хусейна на танке подъехал сын Саддама — Кемаль Хусейн. Он громко крикнул, что тоже является Хусейном. Мол, теперь посмотрим, кто сильнее — внук Пророка, убитый полторы тысячи лет назад, или он, сын диктатора. Кемаль приказал выстрелить из танка по мечети. Люди были оскорблены и напуганы этим святотатством.

Через четыре месяца этот зарвавшийся дегенерат приполз на коленях к мечети, моля о прощении. Врачи обнаружили у него неоперабельный рак головного мозга. Вот и не верь после этого в религию.

И вообще, кто дал ему право оскорблять миллионы верующих, стреляя из танка по мечети?! Есть в этом не просто вызов людям и Богу, но и нарушение неких основополагающих принципов поведения человека в обществе. Глумление над религией должно обязательно наказываться! И не в загробной жизни, а в реальной, земной.

В общем, я думала об этом часа полтора, пока домой не приехал Ариф. Сегодня дочь оставалась у мамы, и мне было легче собраться с мыслями. Я подогрела ужин, накрыла стол, нарезала хлеб и только тогда сообразила, что весь день ничего не ела.

Еще я вспомнила, что сегодня выходной день. Ариф не обязан был сидеть на работе. Но он вернулся очень поздно, привычно поцеловал меня и молча сел за стол ужинать.

Он ничего не спросил. А ведь я ему сказала, что меня срочно вызвал Микаил Алиевич. Мой муж раньше работал под руководством полковника Кафарова и должен был понимать, что тот не дергает своих офицеров по пустякам в выходные дни. Тем более женщин, у которых есть дети.

Но Ариф молчал. Чем дольше это продолжалось, тем больше я нервничала, уже понимая, что его молчание означает нечто большее, чем простое невнимание.

Наконец он закончил есть, взглянул на меня и осведомился:

— Давно приехала?

— Давно, — сказала я даже с некоторым вызовом.

Мне было обидно его затянувшееся молчание. Хотя он вообще по натуре человек немногословный.

— Встречалась с Кафаровым? — Он не спрашивал, а уточнял.

Я ведь сама сообщила ему о вызове полковника.

— Встречалась, — кивнула я.

Он отодвинул тарелку и посмотрел на меня. Я собрала столовые приборы, положила все в мойку и почувствовала на затылке его взгляд.

Почему он молчит, ничего не спрашивает? Ведь не мальчик и не глупый человек. Ариф должен понимать, что такой срочный вызов был связан с каким-то конкретным и очень сложным заданием. Или ему неинтересно, о чем именно я говорила с полковником? Неужели мужу действительно все равно?

Я даже начала злиться, резко повернулась к нему и сразу наткнулась на понимающий и внимательный взгляд, который всегда меня успокаивает.

— Садись! — Ариф показал на соседний стул.

Мне нравится ему подчиняться, несмотря на мой сложный характер. В нем есть спокойная сила, которая и должна быть в настоящем мужчине. Я подошла к столу и уселась рядом.

— Меня позвали почти сразу, как только ты уехала, — начал Ариф. — Я понял, что этот звонок связан с твоим срочным вызовом.

— Очень интересно. И куда тебя позвали?

— Туда же, куда и тебя. К полковнику Кафарову.

Если бы он сказал, что его вызвали к шейху или к главному раввину, я удивилась бы куда меньше. Наш Микаил Алиевич все-таки горазд на сюрпризы. Сразу после разговора со мной он беседовал с моим мужем. Очень интересно, о чем они говорили?

— Что он тебе сказал?

— Сказал, что собирается поручить тебе важное задание, — ответил Ариф. — Полковник просил моего разрешения отправить тебя в срочную командировку. Учитывая, что мы оба с тобой офицеры, а он — твой непосредственный начальник, такой необычный вызов и просьба меня очень удивили. Если не сказать больше. Эта просьба меня испугала. Значит, командировка будет не просто сложной и опасной.

— Ты спросил его, куда он меня посылает?

— Нет. Он все равно не сказал бы. Я только спросил, насколько сложной будет твоя командировка.

— Что он ответил?

— Сказал, что не хочет меня обманывать, и добавил, что командировка будет достаточно проблемной. Так и выразился, дословно. А я знаю его не первый год. Это значит, что твоя поездка будет очень опасной.

— Ты дал разрешение? — поинтересовалась я.

— Я сказал, что настроен категорически против. Ты женщина, мать, супруга. У тебя есть и другие обязанности. Да и мама твоя в последнее время жалуется на сердце.

— Полковник согласился меня никуда не отправлять? — Кажется, я задала этот вопрос таким разочарованным голосом, что невольно выдала себя.

Ариф грустно усмехнулся, покачал головой.

— Он меня предупреждал, что ты все равно не захочешь отказываться от этой командировки, и предложил самому поговорить с тобой. Поэтому Кафаров меня и позвал. Сказал, что оставляет право выбора за нами. А потом наконец-то рассказал, куда ты едешь. Еще пошутил, что отправляет тебя туда под надежным присмотром твоего старшего брата.

Старый хитрец!.. Он ведь прекрасно понимал, что я не захочу отказаться. Поэтому все рассказал моему мужу.

— Он сказал, что мы отправляемся в Мекку?

— Да. Но предупредил меня, что твой брат Расул о сути дела ничего не будет знать.

— Верно, — сказала я. — Все правильно. Я не имею права никому ничего рассказывать. Вы должны понимать это лучше других, господин подполковник.

— Перестань! — Ариф поморщился. — Скажи честно, ты хочешь туда отправиться? Не волнуйся, никакую тайну ты не выдаешь. Он сам разрешил мне с тобой побеседовать.

И мне тоже разрешил. Я вспомнила окончание разговора с полковником. Он ведь заранее все рассчитал, понимал, что этот разговор обязательно состоится. Поэтому разрешил сообщить Арифу о том, куда именно я должна уехать.

— Да, хочу. Ты ведь знаешь, что Расул — по-настоящему религиозный человек. А я его сестра и внучка своего деда. Может, мне действительно нужно совершить это паломничество, чтобы разобраться в самой себе? Как ты считаешь?

Ариф нахмурился. Он понимал, что все совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд. Я не совсем тот офицер, которого обычно придают различным группам, выезжающим в зарубежные страны. Я слишком хорошо подготовлена для обычного сопровождения. Но муж больше ничего не спрашивает, ведь он тоже очень хорошо подготовленный офицер.

— И ты все продумала? — уточнил Ариф.

— Да. Я считаю, что это уникальный шанс, которого потом у меня не будет, — честно призналась я.

Больше мы об этом не говорили. Он ушел в комнату и включил телевизор.

Через несколько часов, когда мы уже лежали в постели, я почувствовала его руку. Муж мягко повернул меня к себе.

— Будь очень осторожна, — прошептал Ариф. — Кафаров не стал бы вызывать меня по пустякам. У тебя будет очень сложная командировка.

— Я буду со своим братом, — напомнила я ему.

— Зная вас обоих, я уверен, что это ты будешь следить за ним, а не он за тобой, — пошутил Ариф.

Муж поцеловал меня, и я почувствовала, как он волнуется. Вы не поверите, но подобные чувства только придают некоторый дополнительный импульс нашим отношениям.

Во всяком случае, в эту ночь мы почти не разговаривали, предпочитали общаться друг с другом несколько более традиционным для супругов способом. Так я и заснула в объятиях своего мужа. Я была почти счастлива, если бы могла не думать о предстоящей поездке.