Эпифаня открывает двери

Виктор Александрович Чебоксаров, 2017

Девочка Эпифаня, одержимая приключенческими книгами, жаждет стать самым настоящим Эпическим Героем, чтобы сражаться с троллями и побеждать драконов. Но ее редкий дар искать и находить неприятности нарядит ее в саван проблем, и отправит в ужасно увлекательное и кошмарно опасное путешествие. Ей предстоит разобраться с кристальной чумой, обратившей жителей ее родного города в зомби, столкнуться с могущественным Исследовательским Институтом и раскрыть тайну загадочного Культа Замочной Скважины, мечтающего найти Бога-за-Дверью. И в этом ей поможет мистический межпространственный путешественник, открывший дверь на Радугу Миров.

Глава 4 Внезапный защитник

Безрадостный бетон и ржавчина решеток для Эпи была тяжелее столетнего дуба, что мог рухнуть ей на плечи. Она чувствовала себя размазанной по стене, по этой самой бетонной, которая ограничивала эти узкие коридоры. Девочка, некогда мечтавшая стать защитником это города, вдруг превратилась в заключенную, а это был удар в мягкое брюхо. По самому больному месту.

Специально для Эпи подыскали самые маленькие, «мышиные» наручники кандалы, в которых ее и доставили в зал суда.

Здание суда в плане скучности и убогости переплевывало серые застенки Приюта, в котором девочка некогда росла. Единственное, что отличало его — так это грубая торжественность, которая несла столько же радости, сколько и похоронная процессия в дождливый осенний день.

Ее ввели в главное помещение и оставили на пяточке, огороженном от остального зала стальными решетками. Тут было кресло, огромное, рассчитанное на внушительного роста уголовника, но не на такую кроху, как Эпи. Над ней тут же вспыхнула яркая лампа, гудящая, как стая болотного гнуса. Это вырвало девочку из общего полумрака.

В зале послышался глухой недовольный ропот. Сейчас его наполняла целая толпа народу. На некоторых даже не хватило места, и они толпились в проходах у заполненных скамей. Казалось, здесь собрался весь город! Эпи заметила и пекаря Луша, и библиотекаршу Тамару, и безымянного глухого дворника, и парочку портовых грузчиков, и местного смотрителя музея на пару с его подругой-экскурсоводом (кажется, ее звали Виолета) и многих других. Все они совершенно разные, что называется разношерстная публика. Единственное что их объединяло — это невероятно суровые выражения их лиц и неприязненные взгляды, что пронизывали подсудимую.

Под градом таких взглядов Эпифаня ощущала себя прокисшим молоком. Она чувствовала их ненависть, но никак не могла понять, за что ее ненавидят? Все это время, от момента задержания и до суда внятных ответов ей никто не дал. Да и вообще на ее вопросы отвечали мало, в основном вопросы задавали ей. Кто она? Где она была в установленное время? Чем она занималась в определенном месте? Девочка вскоре устала отвечать на них, но вопросов только прибавлялось.

Еще Эпи успела заметить, то что окружающие ее люди не совсем здоровы. Их руки, лица, шеи, пальцы покрывали слои пластыря и бинтов. Каждый выглядел так, словно попал под трамвай или только что вернулся из боя.

— Тишина! — раздался тяжелый голос судьи Ермака.

Но в зале и без того стояла гробовая тишина. Тогда Ермак поднялся. Он возвысился над кафедрой, как огромный коршун. Этот человек напоминал крепкий морской узел — крупный, круглый, узловатый, с длинным кривым носом и густыми черными бровями. Ермак был облачен в просторный судебный обряд и весьма неряшливый, растрепанный парик.

— Сегодня мы, наконец-таки, слушаем дело так называемой Эпифани, отравительнице питьевой воды, пироманки и воровки.

— Протестую! — пропищала Эпифаня, которая считала, что именно так нужно вести себя в суде.

— Тишина! — брызнув слюной, прокричал Ермак.

Тут же Эпи ощутила на себе сотню гневных взглядов, от чего почувствовала себя голой.

— Но, Кэп… — жалобно обратилась она к охранявшему ее знакомому полицейскому.

— Я тебе больше не «Кэп». — Сквозь зубы процедил полицейский. Эпи сейчас могла бы поклясться, что глаза блюстителя порядка сверкнули, как стреляющая пушка. И она притихла.

— Господин прокурор! Предоставьте первое свидетельство. — Тем временем говорил судья.

В зале выросла тонкая точеная фигура, напоминающая изделие искусного кузнеца. Прокурор со змеиным взглядом и с марлевой маской на бледном лице прошла к судейской кафедре и, встав рядом, высоко подняла перед собой большой прозрачный пакет.

— Вещественное доказательство номер один! — Голосом металла по стеклу огласила зал прокурор. — «Радужный клинок» из неизвестного материала.

В пакете блеснул разноцветными лучами такой знакомый кусок металла, старательно прикрепленный к гладкой деревянной рукояти. Каждый болтик, каждый стяжек кожаного шнурка Эпи делала сама.

— Это мое! — выкрикнула с места Эпи. — Я выронила это в подземном… Коллекторе…

За марлевой повязкой не видно, но по глазам прокурора стало понятно, что она самодовольно улыбалась.

— Значит, твое? — сладострастно протянула она. И тут же прокурор обратилась к залу. — Господин мэр! Очень важно ваше свидетельствование!

Вместо мэра поднялся раскрасневшийся Алеф без конца протирающий лоб носовым платком.

— Мэру стало еще хуже, Ваша честь! — Скороговоркой обратился он к судье. — Я отвечу за него.

— Очень хорошо, Алеф, — небрежно отмахнулся Ермак.

Прокурор же повернулась к помощнику мэра, демонстрируя ему улику.

— Да. — Закивал толстяк. — Я видел эту штуковину в руках подсудимой. Около года назад. Она заявилась в приемную мэра с этим «клинком».

— Год назад?! — чуть не задохнулась Эпи, которая не ожидала, что прошло ну, прямо столько времени. Но ее слова все дружно проигнорировали.

— Поподробнее, пожалуйста. — Кивнула прокурор.

— Она явилась, желая вступить в ту глупую группу, заявленную Институтом исследований. А этот кусок мусора она хотела предоставить, как доказательство своей значимости. Она сказала, что добыла его у Тролля, понимаете? У Тролля, которого встретила за городской стеной!

— Дорогие присяжные заседатели! — прервала Алефа прокурор. — Прошу вас отметить, что данный предмет был найден подсудимой за городом. За городской стеной — это важно! Продолжайте.

— И вот, когда ей отказал представитель ИИИ…ИИ… Или как там его? В общем, она пришла в ярость. После чего девчонка поспешно вышла и я не видел ее до того момента, когда чудесным образом обнаружил ее в офисном шкафу!

— Вы говорите. — Вопрошала прокурор. — Она была рассержена?

— Да.… Именно. — Закивал Алеф, тряся мясистыми щеками.

— То есть у нее был мотив к дальнейшим противозаконным поступкам?

— Но я не совершила ничего противозаконного! — выпалила Эпи. — Просто проникла…

Она хотела сказать: «Просто проникла в подземный коллектор», но прокурор ее перебила.

— Просто проникла в Городской музей, откуда похитила золотой ключ от города, хранящийся с момента основания Ихса, а так же первую книгу переписи населения! Там, в музее, этот предмет и был обнаружен. Видимо, так называемая Эпифаня, оставила его там второпях, как только услышала звуки охранной сигнализации.

— Но я не была в музее! — возмутилась Эпи. — Сразу после мэрии я пошла в «Лук и Луг»! Яррик, хозяин таверны, подтвердит это!

— Не выйдет. — Отрезал Судья. — Он и его семья покинули город еще до того, как город пришлось закрыть из-за вызванной тобой эпидемии.

— Тогда.… Тогда Ховин! — загорелась Эпифаня. — Ховин Наглов! Этот парнишка, что работал с Филлипом.… Это он попросил меня достать документ из подземной тайной комнаты!

— Документ? Какой документ? — спросил Ермак.

— Это оказалась книга. В подземной цистерне.

— Книга из хранилища. О чем я и говорила. — Закивала прокурор. — И, наверное, ключ там тоже был?

— Ну.…Да. Но это был не музей!

— Увы. — Покачал головой судья. — Этого «Ховина» тоже не найти.

— Да. — Вклинился в разговор Алеф — Филлип Ла Лун и его группа покинули город еще до ограбления музея!

— Как видите, даже таинственный Ховин, будь он здесь, не смог бы подтвердить невиновность подсудимой!

— Но это значит, что меня подставили! Я обронила клинок в подземелье, а кто — то взял его и подбросил в музей…

— И где, по-вашему, находится это подземелье? — прокурор слегка наклонилась в ее сторону.

— Под центральной площадью же! — пискнула Эпи.

— Со всем моим уважением. — Снова промокнув лоб платком, прокряхтел помощник мэра. — Но под центральной площадью нет никаких подземных коммуникаций! Я наизусть знаю городские планы! Там почва слишком влажная и рыхлая, чтобы вообще можно было что-то строить.

— Но там есть секретная комната! — выкрикнула Эпи, но ее прервал яростный стук деревянного судейского молотка.

— Соблюдайте тишину, подсудимая! — выкрикнул судья Ермак, и Эпи замолчала.

— Все, чего нет на городских планах, — продолжил Алеф, — не существует в природе!

— Как видите, господа присяжные, — объявила прокурор, — алиби у подсудимой отсутствует. Правота ее слов не доказана, а вот книга и ключ из музея пропали. Это были ценные предметы, так, господин смотритель музея?

— Бесценные! — Ответствовал смотритель музея, поправляя очки.

Эпи бросало то в жар, то в холод. Мгновение, и она ощущает себя горшком фиалок, летящем с подоконника. Еще мгновение, и она яичница болтунья, под которой пылает синее пламя. Легионы слез то набегали на глаза, то застывали где-то внутри. Все происходящее так же нелогично, как и кошмарный сон. С одной только разницей: ото сна можно проснуться. А здесь прокурор сделала паузу, и зал завис в зловещем шепоте. Эпи снова пронзило десятками злобных взглядов.

— Вещественное доказательство номер два! — Объявила прокурор, и все взгляды устремились на второй прозрачный пакет размером поменьше.

Внутри пакета красовались еле заметные рыжие волосы, закрученные в спиральки. За волосами шли еще два пакета — вещественное доказательство номер три и номер четыре. Ими оказался лоскут рубашки и почерневший от копоти фонарь. При виде клетчатого лоскута Эпифаня автоматически схватилась за плечо, там на ее рубашке виднелась грубая заплатка.

— Эти предметы рассматриваются, как доказательства в эпизоде с поджогом. — Поясняла прокурор. — Все они обнаружены в старом ливневом коллекторе и у люка, который вел в него из Сиротского Приюта. Как вы помните — приют сгорел в прошлом году. Как показало исследование, пожар начался из-за вот этого фонаря. Подсудимая, ты узнаешь эти предметы?

Острый, как булавка взгляд прокурора вцепился в плечо девочки и лишь потом нацелился ей в глаза.

Эпи узнала и кусок своей рубашки, что случайно оставила на одном из многочисленных гвоздей тайного прохода, и уж тем более свой фонарь.

— Да. Это мои вещи, — буркнула она себе под нос.

— И ты, конечно, в курсе, что эти вещи найдены возле очага возгорания?

— Ну,… Я точно не поджигала! Я не хотела…

Девочка почувствовала, что сидит на гвоздях. Притом на очень горячих. В ночь, когда приют охватило огнем, она прокрадывалась сквозь тоннель за город, чтобы заполучить там свой Радужный Клинок. После сражения с ожившим каменным троллем она вернулась через подземный тоннель назад. Но она могла поклясться, что фонарь она затушила и повесила на гвоздь! Или все же нет? Что, если фитилек в нем все еще горел, а гвоздь в стене был ненадежным? С того момента она успела убедить себя, что пожар был таинственным проклятием тролля. Но убеждать в этом остальных — безумие. Ведь они даже тролля не видели.

— Так не хотела или все же подожгла? — Прокурор уже обратилась с этим вопросом ко всем. — Что скажет госпожа Ласка, директор Сиротского Приюта Ихс?

И из полумрака вырисовалась она — госпожа Ласка. От одного вида этой женщины Эпифаню передернуло холодной судорогой. Пожилая директриса приюта всегда смотрела на всех свысока, при этом являясь низкорослой. Две глубокие морщины, что начинались у ее носа и спускались вниз, делали ее рот и подбородок похожими на рот деревянной куклы чревовещателя. Ее мясистые щеки свисали вниз мешками. Половина лица была закрыта белой тканью, словно Ласка страдала флюсом.

— Это ее вещи. — Высокомерно заметила Ласка, и ее голос опять напомнил Эпи шипение змеи.

— Что вы скажете о своей бывшей подопечной? — поинтересовалась прокурор.

— Что можно о ней сказать? Сумбурная, неуравновешенная, бунтарка, ни во что не ставящая ни авторитет, ни дисциплину!

«Смотря, какой авторитет! Вы уж точно не авторитет!» — Громко подумала Эпи. Но сказать что-то про директрису вслух как всегда побоялась. Вместо этого она выдавила из себя нечто нечленораздельное, на что никто не отреагировал.

— Вы только посмотрите на это. — Продолжала Ласка, указывая на раскрытый чемодан, стоящий рядом со столиком с доказательствами. Внутри чемодана лежали книги принадлежащие Эпифане. — «Прикладная магия для чайников», «Как стать рыцарем?», «Список сказочных существ, которых вы никогда не видели»! Чушь и срам! Ни одной полезной книги! Не мудрено, что ее головка наполнена такой-то чепухой! Ведь здесь даже нет ни одной специализированной книги.

— Ни одной скучной книги, — робко пискнула Эпи, в попытке поправить директрису, но та наградила ее таким взглядом, что был не намного легче тяжелого сейфа, что упал бы ей на голову с башни.

— Так могла ли Эпифаня совершить поджог с умыслом? — Вопрошала прокурор.

— Знаете. На ее счету три испорченных учебника, пять сломанных стульев, семь выбитых окон, двенадцать поцарапанных дверей, исписанные стены, съеденный мел, выпущенные на волю лабораторные крысы из живого уголка…

Эпи нехотя ухмыльнулась, вспоминая лица всех, кто убегал от стайки белых крыс.

–… Сожженные занавески и почти пятьдесят восемь разбитых тарелок. — Продолжала список госпожа Ласка. — Ах, да! Пытаясь научиться «телекинезу» эта негодница погнула двенадцать ложек и восемнадцать вилок! И как вы думаете, все это она совершила нечаянно? Понятие «нечаянно» не касалось и никогда не коснется этого комнатного монстра! Все что она делает, она делает из самых гадких хулиганских побуждений!

В конце своей тирады госпожа Ласка в сердцах топнула ногой, чуть не выронив свою вставную челюсть.

— Значит, могла! — Злобно восхитилась обвинитель, почти как кошка, что зацепила своим когтем мышку. — Но у меня несколько иная теория насчет этого умышленного поджога. И это далеко не хулиганство.

Зал затих в ожидании версии прокурора. Даже Эпи нехотя притаилась. Ей очень хотелось узнать, что же такое побудило ее поджигать приют, если ни ненависть к госпоже Ласке?

— Чтобы ответить на этот вопрос. — Прокурор вошла в раж и вела себя почти как актриса на сцене театра. — Представляю вам последнее вещественное доказательство номер пять. Оно, господин судья и господа присяжные заседатели, объединяет эпизод с поджогом и эпизод с отравлением питьевой воды города Ихса! Опасный террористический акт, господа!

Зал зароптал сильнее, даже судья перестал скучать. А обвинитель, снова выдержав паузу, обратилась к присяжным:

— Если помните, наша подсудимая нашла свой «радужный клинок» за городской стеной, а именно там, в непосредственной близости от выхода нерабочего ливневого коллектора, что имеет связь со сгоревшим сиротским приютом, находится водохранилище. И оно снабжает нас питьевой водой!

Эпи знала это озерцо. Именно возле него она и обнаружила того тролля и свой клинок.

— То, что я плюнула в то озеро. — выкрикнула Эпи. — Не превратило воду в яд!

— И, как вы помните. — Продолжала обвинитель, не обращая внимания на девочку. — Тот ужасный недуг, что коснулся нас всех. Эта Эпидемия…

Женщина нарочно сделала ударение на первые слоги слова «Эпидемия». А после она сняла с лица свою марлевую повязку и Эпи вздрогнула от ужаса и отвращения: лицо прокурора, то, что только скрывала повязка, покрывали странные язвы. Что-то вроде сыпи. Только вот здесь, из каждого прыщика торчало по небольшой кристаллической иголочке.

И такие кристаллики росли из кожи почти всех присутствующих! Они фиолетовыми гроздями свисали с подбородков и пробивались сквозь шевелюры, они украшали пальцы и запястья. У одного человека кристаллы даже вросли на деснах, превращая его рот в кровавую рану.

— Эта эпидемия. — С холодом арктического ветра продолжила свою мысль прокурор. — Началась после пожара в Приюте, год назад. А после, возле водохранилища мы обнаружили следы, принадлежащие девочки роста и комплекции напоминающей подсудимую. А в воде обнаружилось — это!

И женщина выставила впереди себя еще один пакетик. Внутри него в лучах тусклого света вспыхнул радугой небольшой осколок с булавку величиной.

— Материал — тот же, что и у Радужного Клинка.

— Это не мое! Я не видела это! — выкрикнула Эпи, пытаясь сдержать слезы, но ее писк утонул в волне шума, что прокатилась по залу суда.

Судья застучал своим молотком, что тот плотник на стройке. В зале воцарилась тишина, и прокурор приступила к завершению своей речи.

— Исследования осколка указали, что он, спустя некоторое время нахождения в воде начинает выделять вещества, что и приводят к образованию кристаллических язв. Сопоставим эти факты, друзья! Этот осколок, брошенный в воду, сожженный приют, чтобы замести следы. Тот факт, что девчонка пропала на целый год и вернулась в наше общество без малейшего признака кристаллической чумы, только подтверждает догадку об ее злом умысле: сама она не стала пить зараженную воду. Я полагаю, что отравив воду, она хотела бежать в группе ученого из Института. Но, когда ее туда не взяли, решилась на отчаянные меры — украсть ценные предметы из музея, продать их контрабандистам и смыться окольными путями. А вернулась она, чтобы поживиться на опустевших после эпидемии руинах нашего любимого города Ихс.

— Чудовище! — зароптали в зале.

— Но мы, Эпифаня, выжили, чтобы судить тебя — прокурор указала на девочку острым пальцем, а затем обратилась к присяжным. — Господа присяжные заседатели! Я требую высшей меры наказания! Казни через утопление!

— Я с вами солидарен! — выкрикнул кто-то из присяжных.

Эпи сглотнула. Ее тельце пробила дрожь. Ей очень не хотелось умирать. Особенно в воде! Особенно в это время года, когда все воды вокруг Ихса — ужасно холодные.

— А как же… Адвокат? — прошептала девочка, глотая невидимую слезу.

— Твой адвокат, Эпифаня, вот он, — прокурор указала на мужчину, что сидел ближе всего к Эпи. Это оказался тот самый несчастный, десны которого превратились в частокол из острых кристалликов.

Больной нелепо помахал девочке, проронил что-то вроде «пхывхт Эхпхи» и затих. Из его рта потекла тоненькая струйка крови, тут же собранная им красным платком. Смотреть и слушать его без боли оказалось задачей сложной.

— Как видишь, малышка. — Улыбнулась прокурор. — Ты сама себе выкопала яму, отравив последнего человека, что мог защитить тебя.

— Но.…Как же без адвоката? Мне нужен адвокат! — шептала себе под нос Эпи. В это время ей показалось, что она забыла, как моргать.

— Кто может.… И хочет защищать Эпифаню, опасную террористку, — громко прогорланил судья Ермак, описывая дугу своим деревянным молотком.

В зале все притихли и даже перестали дышать.

«Неужели никто?». — судорожно мыслила Эпи. После того, как она столько всего сделала для этого города. На самом деле не так уж и много. Но и злодейкой, какой ее описали, она не являлась!

В зале продолжалось молчание. Судья уже готовился ударить молотком по столу и приступить к следующему смертельному этапу, как вдруг в зале прозвучал звонкий, чуть гнусавый голос:

— Я буду ее защитником!

— А вы кто? — Ермак от неожиданности чуть не выронил молоток.

— Я врач подсудимой. Лечащий врач! Я доктор Шубельшпинцыншинкин! Вот моя визитка!

Незнакомец преодолел зал широкими шагами. Когда он поравнялся с Эпифаней девочка смогла его рассмотреть получше. Этого человека Эпи знала. Почти знала. Его она встретила совсем недавно! Буквально на днях! Одетый в старый серый свитер, который вероятнее всего можно надеть на слона, он все еще носил растрепанную во все стороны бороду и такую же прическу. На этот раз он надел более-менее приличные зеленые брюки и черный шарф с красными символами на нем. Без сомнения — это был незнакомец из подземелья!

Жестом азартного игрока в домино он уложил на стол перед судьей прямоугольный кусок бумаги, развернулся и стал любоваться своими ногтями. Тем временем прокурор с недоуменным видом отступила в тень, а по залу прокатился удивленный шепот.

— Итак, господин Шубен..Шуб…Шуп.. — замялся Ермак.

— Шу би дуп! — напел бородач, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

— Да.… Именно. Какого рода вы врач?

— Психоаналитик, психиатр и лицензированный мозгоправ! Я практиковал в различных центрах цивилизаций по всему миру. И Эпи моя старая пациентка.

Он взглянул в сторону Эпи и подмигнул девочке. Та даже застыла, не понимая, что ей делать. С одной стороны, незнакомец спасает ее, с другой, она совершенно не знала его намерений. В подземельях он не выглядел таким уж дружелюбным. Хотя слово «дружелюбие» и в этом зале не работало.

— Я не слышала… — Вставая с места, заметила госпожа Ласка. — Не знала, что моя подопечная лечиться у врача!

— Вы вообще мало что слышите! — Отрезал доктор с труднопроизносимым именем. — У вас на глазах сгорел целый приют, что в нормальных, цивилизованных сообществах уже преступление! Халатность, да? А вы стоите в суде, здесь, и обвиняете во всех бедах маленькую девочку.

Хозяйка приюта хотела что-то сказать, но видать не смогла. Так и села с открытым ртом. Новоиспеченный адвокат же прогулялся до стола с вещественными доказательствами и, взяв одну из Эпифаненых книг, стал ее перелистывать.

— Приключение Злотовласы Воительницы. — Пробубнил он. — Злотовласа в путешествии Ночного Вихря…. Это же о том, как эта мадам поплыла с пиратами через Ртутное Море к Фигиару?

— Д.…Да… — проронила Эпи, которая три раза прочла это произведение.

— Ага. Ясно, — закивал психиатр и вернул книгу на место.

— Итак. От чего вы лечите пациентку? Точнее подсудимую? — судья возвращал в свой голос жесткие нотки, утерянные все от той же неожиданности.

— А то вы не видите. — Отмахнулся Шуб. — Непредсказуемое поведение, фантастические книги и сказки. У нее синдром дефицита внимания с элементами эскапизма! И в этом. В этом виноват каждый в этом зале! Наши дети — это наше будущее! Мы сами их создаем. И если вы создали чудовище, ищите монстра в первую очередь в себе самом!

Бородач неоднозначно поглядел на окаменевшую с открытым ртом Ласку.

— Кстати, я тут посовещался и решил подать в суд на местную систему образования и здравоохранения! Когда можно будет устроить слушание?

— В субботу… — пожал плечами судья.

— Не. — Покачал головой мозгоправ, и его борода закачалась, как сотни хвостов недовольных кошек. — В субботу я не могу. Пациенты, знаете ли, шоковая терапия. Вы же меня понимает, правда?

Судья закивал, а врач поднял со столика доказательств закопченный фонарь.

— Говорите, это из-за него начался пожар? — обращался он к прокурору.

— Согласно всем экспертизам. — Словно оживший калькулятор затарахтела та — Да! Это и есть причина того ужасного события.

— А, согласно всем экспертизам, там вообще был пожар?

— Огонь сровнял двухэтажное здание с землей!

— Какой интересный огонь. Здания он с землей ровняет, а фонарь даже не оплавился! Удивительно! — бородач наигранно вбросил руки вверх, а затем саркастично покачал головой.

— Ну-ну. — Продолжал он, разглядывая осколки радужного металла. — А что у нас тут? О! Ванхар Виллар Мигос!

— Что-что? — практически хором спросили прокурор и судья.

— Ванхар. — По слогам проговорил психиатр. — Виллар Мигос. Этот металл. Вы же знаете, что он не здешнего происхождения? Он мог упасть с неба и только с неба!

— Металлы с неба не падают! — крикнул кто-то из зала.

— Если учесть, что земля плоская. Конечно, это имеет смысл. Вот только беда — я еще, не выяснил плоская ли эта земля или нет? Что же касается Ванхара — это очень редкий элемент.… Крайне редкий! Я не совру, если скажу, что впервые с ним сталкиваюсь?

— Откуда тогда вы знаете, что это? — Ермак поднял мохнатые брови.

— Слышал кое-что. — Объяснил защитник. — Прочел в справочнике. Справочник по загадочным таинственным материалам, найденным маленькими девочками в разных захолустьях. Да, так он и назывался! За авторством Ти Ли.

Суд в момент превратился во всеобщий обмен взглядами. Никто не решался ни встать, ни возмутиться. А адвокат продолжал:

— Трудно сказать, но этот кусок весьма радиоактивен.

Такая новость окончательно породила тишину, но сначала раздался жуткий скрип десятков скамей и стульев, отодвигающихся одновременно.

— Надо провести ряд экспертиз! — деловито бородач распихивал пакетики с вещественным доказательством номер один и номер пять по карманам брюк. За что местный люд наградил его отменной порцией осуждающих взглядов. Еще бы! Совать радиоактивный металл в карман — верх сумасшествия.

— Куда...Куда вы собираетесь забрать важные улики? — голос прокурора напоминал звук скребка по сковороде.

— Дорогая, я собираюсь сделать важные улики еще важнее! — Кивнул бородач. — Стойте! А что тут происходит!?

— Что тут происходит? — переспросил Ермак.

— Вы нарушаете права моей пациентки! — старик сжал кулаки и выстреливая каждое слово подался вперед на судью. — Точнее моей клиентки! Как ее там?

— Эпифаня…

— Ага, ее! Это нарушает всё, что можно! Права человека и международную туалетную конвенцию!

— Какую конвенцию? — брови Ермака уже больше не могли лезть наверх, хотя они изрядно потеснили кудрявый парик.

— Туалетную. Моя клиентка уже как полчаса хочет в туалет.

— Но я не хочу… — Эпи покраснела как спелая клубника. Но новоявленный адвокат так поглядел на юную подсудимую, что она сразу переменила свое мнение.

— Да… — Истошно закивала подсудимая. — Я хочу,… Правда.

— Надо же! Святые нейрончики! — Наигранно улыбался адвокат. — Нарушать туалетную конвенцию посреди бела дня! Что дальше? Средневековые пытки и аутодафе на заднем дворе?

«Кэп» вывел девочку из клетки и отвел ее в коридор. Эпи беспомощно семенила ногами, позвякивая ножными кандалами. Адвокат уже ждал их возле двери в туалет. Эпифане оставалось только удивиться, как быстро этот человек перемещался. Бородач же любезно приоткрыл дверь перед ее носом и жестом пригласил войти.

Полицейский жестко толкнул девочку в спину, так, что она чуть не упала. Сам он поспешил зайти следом за подсудимой, но адвокат остановил ее.

— Согласно туалетной конвенции, — предупредил он, — вместе с подсудимым в туалет может входить адвокат, домашнее животное и разносчик прохладительных напитков с содержанием сахара меньше ноль шесть процента! Вы домашнее животное или разносчик? Ага, все с вами ясно!

Неожиданный защитник поспешил зайти, и дверь за ним со странным стуком захлопнулась.