Женщины

Чарльз Буковски, 1978

Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Роман «Женщины» написан им на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет, его зовут Генри Чинаски, и он является неизменным альтер эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.

3

Однажды утром, несколько дней спустя, я вошел к Лидии во двор, когда сама она появилась из переулка. Она сидела у своей подруги Тины, жившей в многоквартирном доме на углу. Выглядела она в то утро электрически, почти как в первый раз, когда пришла ко мне с апельсином.

— У-у-у-у, — сказала она, — у тебя новая рубашка!

Так оно и было. Я купил себе рубашку, потому что думал о Лидии, о том, как увижу ее. Я знал, что она это знает и посмеивается надо мной, но не возражал.

Лидия отперла дверь, и мы зашли внутрь. Глина сидела в центре стола в обеденном уголке под влажной тряпкой. Лидия стянула ткань.

— Что скажешь?

Она меня не пощадила. И шрамы были, и нос алкаша, и обезьянья пасть, и сощуренные до щелочек глаза — и тупая довольная ухмылка тоже была на месте, ухмылка счастливца, нелепого: словил удачу и еще не понял, за что. Ей 30, мне — за 50. Наплевать.

— Да, — сказал я, — здорово ты меня. Мне нравится. Но, похоже, ты ее почти закончила. Мне будет тоскливо, когда ты все сделаешь. У нас с тобой было несколько великолепных дней и утр.

— Это помешало твоей работе?

— Нет, я пишу, лишь когда стемнеет. Днем никогда не могу писать.

Лидия взяла свой отделочный инструмент и посмотрела на меня:

— Не волнуйся. Мне еще много. Я хочу, чтобы на этот раз все получилось, как надо.

В первом перерыве она достала из холодильника пинту виски.

— А-а, — сказал я.

— Сколько? — спросила она, подняв высокий стакан для воды.

— Напополам.

Она смешала, и я сразу же выпил.

— Я слыхала о тебе, — сказала она.

— Что, например?

— Как ты скидываешь мужиков со своего парадного крыльца. И бьешь своих женщин.

— Бью своих женщин?

— Да, мне кто-то говорил.

Я схватил Лидию, и мы провалились в самый долгий поцелуй за все это время. Я прижал ее к краю раковины и начал тереться об нее хуем. Она оттолкнула меня, но я снова поймал ее на середине кухни.

Рука Лидии схватила мою и втолкнула ее за пояс джинсов в трусики. Кончиком пальца я нащупал маковку ее пизды. Та была влажной. Продолжая целовать ее, я пробирался пальцем поглубже. Потом вытащил руку, оторвался от нее, дотянулся до пинты и налил еще. Снова сел за кухонный столик, а Лидия обогнула его с другой стороны, тоже села и посмотрела на меня. Затем опять принялась за глину. Я медленно тянул виски.

— Слушай, — сказал я. — Я знаю, в чем твоя трагедия.

— Что?

— Я знаю, в чем твоя трагедия.

— Что ты имеешь в виду?

— Ладно, — ответил я. — Забудь.

— Я хочу знать.

— Я не хочу оскорблять твои чувства.

— Но я хочу знать, что ты мелешь.

— Ладно, если еще нальешь, скажу.

— Хорошо. — Лидия взяла пустой стакан и налила половину виски и половину воды. Я снова все выпил. — Ну? — спросила она.

— Черт, да ты сама знаешь.

— Что знаю?

— У тебя большая пизда. — Что?!

— Это не редкость. У тебя двое детей.

Лидия сидела, молча ковыряя глину. Затем отложила инструмент. Отошла в угол кухни рядом с черным ходом. Я смотрел, как она наклоняется и стаскивает сапоги. Потом стянула джинсы и трусики. Пизда ее была на месте, смотрела прямо на меня.

— Ладно, подонок, — сказала она. — Сейчас я тебе покажу, что ты ошибся.

Я снял ботинки, штаны и трусы, встал на колени на линолеум, а потом опустился на нее, весь вытянулся. Начал целовать. Отвердел я быстро и почувствовал, как проникаю внутрь.

Я начал толчки… один, два, три…

В переднюю дверь постучали. Детский стук — крохотные кулачки, яростные, настойчивые. Лидия быстро спихнула меня.

— Это Лиза! Она не ходила сегодня в школу! Она была у… — Лидия вскочила и принялась натягивать одежду. — Одевайся! — приказала она.

Я оделся, как мог, быстро. Лидия подошла к двери — там стояла ее пятилетняя дочь:

— МАМА! МАМА! Я порезала пальчик!

Я забрел в переднюю комнату. Лидия посадила Лизу себе на колени.

— У-у-у-у, дай мамочке посмотреть. У-у-у-у, дай мамочке поцеловать тебе пальчик. Мамочка сейчас его вылечит!

— МАМА, больно!

Я взглянул на порез. Тот был почти невидим.

— Слушай, — наконец сказал я Лидии, — увидимся завтра.

— Мне жаль, — ответила она.

— Я знаю.

Лиза подняла на меня глаза, слезы всё капали и капали.

— Лиза никому не даст мамочку в обиду, — сказала Лидия.

Я открыл дверь, закрыл дверь и пошел к своему «меркурию-комете» 1962 года.