Чайковский. Истина русского гения

Группа авторов (2024)

Петр Ильич Чайковский — самый популярный и любимый русский композитор и на Родине, и в мире. Его мелодии попадают прямо в душу и запоминаются на всю жизнь. Гению Чайковского были подвластны многие музыкальные жанры — опера, балет, симфония, романс… Мелодия его Первого концерта для фортепиано с оркестром стала музыкальным символом России. Его музыка сопровождает нас всю жизнь — и всё же Чайковский остается великой загадкой. Как человек, музыкант, как необыкновенная личность. Всю жизнь он искал истину — прежде всего, в искусстве. Эту книгу написали люди, которые хорошо знали Чайковского, понимали его противоречивый, закрытый характер. Какую истину искал он в своей музыке? Каким человеком был? Как менялся в течение жизни? На эти вопросы отвечает книга, которую вы держите в руках. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Покорившие мир

© Тростин Е., авт. — сост., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

Симфония его жизни

По отцу он был потомком малороссийских шляхтичей — Чаек. По матери — потомком французских переселенцев. К своему дворянскому происхождению Петр Ильич Чайковский относился с иронией, подвергал сомнениям семейные легенды.

Петр Чайковский

Его родитель, талантливый горный инженер, был начальником крупного сталелитейного завода, они жили в поселке Воткинске, в отличной усадьбе. В семье было пятеро детей, но к Пете всегда относились по-особому. Всю жизнь он вспоминал предуральское детство как самую счастливую пору. И в музыке Чайковского детские мотивы — самые идиллические.

Хрустальный мальчик

Мама — Александра Андреевна — и гувернантка Фанни Дюрбах понимали, что Петя — необыкновенный ребенок, с ранимой психикой и рано проснувшимися талантами, и всячески старались оберегать «хрустального мальчика», как его называли в семье. С трех лет он не расставался с роялем. В 4 он написал свое первое произведение — «Наша мама в Петербурге». Музыка звучала в его голове постоянно. В этом видели род душевной болезни — и запретили мальчику подходить к инструменту. Кроме музыки, он сочинял стихи. Вот такие:

О! Отчизна моя дорогая!

Предстою я с мольбой

Пред Всевышним:

— Сделай так, чтобы не был я лишним

Для России моей дорогой…

Гувернантка называла его «маленьким Пушкин».

Счастливая семья Чайковский в Воткинске

Плевки в Европу

А он рос, как мы видим, еще и маленьким патриотом. Предпочитал кислые щи, студень и квас — и все это ему непременно подавали почти ежедневно. Любил русский смородиновый чай. В своей любви к России был неистов, как и во всех увлечениях… Однажды, разглядывая карту Европы, он от переизбытка эмоций стал осыпать поцелуями территорию России, а на Европу плевать…

Любимая Фанни отчитала его: «Пьер! Прекратите немедленно! Как вы можете плевать на страны, где живут такие же люди, как мы. Стыдно презирать людей за то, что они — не русские. Я — француженка. Значит, вы и меня не уважаете?» Мальчик ответил: «Вы не обратили внимания, что я прикрываю рукой вашу Францию». Так мог ответить человек, который в будущем напишет увертюру «1812-й год».

Слезы и обязанности

Он был эмоционален, склонен к печальным рефлексиям, часто плакал. Так было и во время расставания с Фанни Дюрбах, когда семья Чайковских оставила Воткинск. После отставки отца, получившего погоны генерал-майора, они переехали в Москву, а затем в Петербург. Петру было 14, когда умерла его мама. Если бы не музыка, он не перенес бы этой потери. А дальше… По семейной традиции, он должен был получить дельное образование и поступил в престижное Императорское училище правоведение — в этом закрытом учебном заведении начинали учиться и жить, как в интернате, подростками. В одном классе с ним учился Леля — будущий поэт Алексей Апухтин, друг на всю жизнь. Педагоги любили его, но как же не хотелось быть правоведом…

Юстиция и консерватория

Его приняли на службу в министерство юстиции. Карьерной энергии у человека, с детства слышавшего мелодии, не наблюдалось. Но… он мог стать удобным для начальства — и выйти в большие люди. Чайковский был на хорошем счету, но мечтал в те годы только о музыке. В конце концов, он стал одним из первых студентов Санкт-Петербургской консерватории. При этом, несколько лет он не бросал министерскую службу.

Увы, его дипломную работу — кантату «К радости» — лучшие русские музыканты почти единодушно признали посредственной. Чайковский, еще не найдя себя в композиции, уехал из Петербурга в Москву, где принялся преподавать.

Пожалуй, первым его признанным произведением стала симфоническая поэма «Ромео и Джульетта». У композитора появились поклонники. В том числе — Надежда фон Мекк, которая много лет поддерживала его финансами. Они активно переписывались, но никогда не встречались. Такие отношения устраивали обоих. А Чайковский получил возможность путешествовать и творить. К концу 1870-х он написал свои лучшие вещи — Первый концерт для фортепиано с оркестром, оперу «Евгений Онегин», балет «Лебединое озеро». До Чайковского музыканты пренебрежительно относились к балетной музыке — он превратил ее в сложный, драматически насыщенный музыкальный жанр. В 1880 году за увертюру «1812 год» Чайковский получил орден Святого Владимира IV степени. С этого времени ему стал покровительствовать сам император Александр III.

Любимый композитор Америки

Он много дирижировал, концертировал — и в России, и в Европе. Но самый большой успех ожидал композитора в США. В 1891 голу, в Нью-Йорке, он выступил на открытии нового концертного зала «Карнеги-холл». Новый Свет потряс его лифтами, горячей водой в ванной и небоскрёбами аж в десять этажей! Но главное — его ожидал ажиотажный успех. «Есть мои вещи, которых в Москве еще не знают, — а здесь их по нескольку раз в сезон исполняют и пишут целые статьи и комментарии к ним… Я здесь персона гораздо более важная, чем в России», — удивлялся композитор.

Культ Чайковского сохранился в Америке до нашего времени. Даже увертюра «1812-й год» в Штатах звучит в праздничные дни — как торжественная музыка, заставляющая гордиться — и Россией, и Штатами, и вообще — умением побеждать.

Все можно выразить нотами…

Впрочем, сегодня он и в России — самый популярный из композиторов-классиков. Поскольку — наиболее эмоционален и понятен. Гармония у Чайковского всегда определяется содержанием. Поэтому всем понятна и сказочная суть «Щелкунчика», и трагедия Шестой симфонии, и печаль его романсов. У Чайковского не бывает экспериментов ради оригинальности, ради самовыражения. А с каким мастерством он передал таинственную историю пушкинской «Пиковой дамы»! Получилась больше, чем опера. Мистерия о жизни, о деньгах, о любви, об эгоизме… И всё это есть в музыке. Добавим интонационную тонкость и постоянную ауру печали, которая звучит в его музыке — и мы раскроем секрет Чайковского, которого будут исполнять и любить всегда. Он, как никто другой, мог выразить в музыке грусть, доходившую до депрессии — его вечной спутницы. Оказалось, всё можно передать через ноты.

Спор с «кучкистами»

В то время в русской музыке властвовали композиторы «Могучей кучки» и их идеолог — критик Владимир Стасов. Для них Чайковский был недостаточно глубок, недостаточно социален, слишком лиричен. И мужицкую Россию показывал не так точно. И в камерных произведениях, как они считали, был не силен. Словом, в русской музыке Чайковский оказался почти изгоем. Да он и не мог быть иным. И не мог согласиться с «кучкистами». Путешествуя по Европе, он писал: «Я не встречал человека, более меня влюбленного в матушку Русь вообще, и в ее великорусские части в особенности». Просто — слишком по-разному они понимали и музыку, и жизнь.

Клинский житель

Последние годы жизни он провел в окрестностях Клина, в том числе — в доме, в котором умер, где в наше время открыт музей Чайковского. «Какое счастие быть у себя! Какое блаженство знать, что никто не придёт, не помешает ни занятиям, ни чтению, ни прогулкам!», — писал он фон Мекк.

В клинском доме на Московском шоссе он написал Шестую симфонию — «Патетическую». По существу, это разговор о жизни и смерти. Ее премьера состоялась за полторы недели до смерти автора. Тогда большого успеха не было. Но Чайковский считал это произведение заветным, главным.

Симфония жизни и смерти

Своей любимой кузине Анне Мерклинг, Чайковский так расшифровал смысл этой симфонии: «Первая часть — детство и смутные стремления к музыке. Вторая — молодость и светская веселая жизнь. Третья — жизненная борьба и достижение славы. Ну, а последняя, — это De profundis, то есть — молитва об умершем, чем всё кончаем, но для меня это ещё далеко, я чувствую в себе столько энергии, столько творческих сил; я знаю, что создам ещё много, много хорошего и лучшего, чем до сих пор». Для других эта симфония — история страстей Христовых. И версий будет много, пока существует музыка.

Два «Ч»

Но, может быть, жизнелюбивый финал этой тирады — лишь прикрытие новой депрессии, и в своей последней симфонии Чайковский уже прощался со своим земным странствием?

Конечно, творческие замыслы у него были. Антон Чехов посвятил Чайковскому сборник рассказов «Хмурые люди». Они дружески пообщались — и почти договорились вместе написать оперу. Чехову хотелось попробовать себя в роли либреттиста! Увы, двум «Ч» не удалось воплотить этот замысел.

Стакан воды

После премьеры симфонии, в ресторане Лейнера на Невском он за ужином попросил стакан холодной воды. Ему принесли некипяченую воду, а в городе ходила эпидемия холеры. Свой стакан Чайковский выпил до дна. Утром он скверно себя почувствовал, вызвал врача. Диагноз гласил: холера. Через четыре дня мучений Чайковский скончался в петербургской квартире своего брата и соавтора (он писал оперные либретто) Модеста, в доме № 13 на Малой Морской улице. Хоронил его весь Петербург, включая царскую семью.

Вереница слухов

Вскоре в богемных кругах стали множиться слухи о самоубийстве композитора — якобы из-за страха, что вскроется его тайная гомосексуальная жизнь. Слухи распространяли недруги Чайковского из музыкального мира. Ведь в свое время его единственный брак с Антониной Милюковой продержался только несколько недель… Но, как бы там ни было, гораздо достовернее официальная история смерти композитора. В 53 года он выглядел гораздо старше своих лет, здоровье его было хрупкое. Таких холера убивает в первую очередь. С одним она не способна справиться — с бессмертием музыки Чайковского. Столько мелодий не подарил нам ни один гений.

Музыка Чайковского сопровождает нас всюду. Он известен, как никто другой в музыкальном мире. И в то же время, и личность композитора, и тайный смысл его лучших произведений — это всегда тайна. Эта книга приоткрывает ее — из первых уст, потому что написали ее люди, знавшие и понимавшие композитора лучше других современников.

Евгений Тростин