Пингвины зовут

Хейзел Прайор, 2021

Есть ли на свете пара друзей необычнее, чем Дейзи и Вероника? Дейзи уже целых девять лет, а Веронике всего-то скоро будет девяносто, обе они обожают пингвинов и жаждут приключений. И если их зовут на другую сторону земли к пингвинам южного полушария, разве могут они отказаться? Может быть Вероника Маккриди и думала, что уже стара для новых путешествий, но если у тебя отличная компания и пингвины зовут, то нельзя не послушаться. Итак, вперед к пингвинам!

11

ВЕРОНИКА

Баллахеи

Мы все столпились на подъездной дорожке. Из такси вылезает крупная лохматая фигура и бросает рюкзак на землю.

— Рад тебя видеть, бабуля!

Я позволяю Патрику обнять меня своими удивительно крепкими руками.

Дейзи подбегает к нему, и он подбрасывает ее в воздух и несколько раз кружит в руках.

— Ты стал совсем как Дитрих! — кричит она, когда Патрик опускает ее на землю. Она видела фотографии всех членов команды острова Медальон, и считает бороду и усы

Дитриха до ужаса смешными. Честно говоря, Патрик теперь почти такой же обросший. Его лицо спрятано под темной, взъерошенной растительностью.

— Я тебя с трудом узнаю, — признаюсь я.

— А ты попробуй бриться каждое утро, когда ты в Антарктиде, — оправдывается он.

— Не собираюсь делать этого, — заверяю я.

Честно говоря, я действительно в последнее время обнаруживаю торчащие из подбородка волоски, и это меня невыразимо огорчает. Почему с возрастом волосы на голове становятся такими тонкими и редкими, но при этом начинают появляться над верхней губой, на подбородке и в других неподходящих местах, — этого мне не понять.

Одна из немногих ошибок в безупречном устройстве природы. Но я отвлеклась.

Патрик оглядывает дом и тихо присвистывает.

— Здорово снова оказаться в Баллахеях! Я уже и забыл, какого размера это место!

Эйлин выходит вперед и пожимает ему руку.

— Рада снова видеть тебя, Патрик. Будешь чай? Печенье? Кексики?

— Я испекла тебе кексики, — радостно сообщает Дейзи. — Эйлин немного помогла, но украшала их я сама.

— Значит, будем есть кексики!

Патрик изо всех сил старается быть веселым, но я замечаю мешки у него под глазами и напряженное выражение лица, скрытое бородой.

Во время чаепития мы в основном говорим о Пипе. («О, он уже совсем взрослый. Постоянно валяет дурака. Типичный подросток. Вы бы посмеялись»). Затем, когда Патрик устраивается в комнате, мы вместе отправляемся погулять по саду. Утренний иней растаял и увлажнил пористую землю, затопив газон.

— Ощущение, что я наступаю на липкий шоколадный бисквит, — восклицает Дейзи, хлюпая по земле своими красными резиновыми веллингтонами. Мы же втроем идем по мощеным дорожкам вдоль бордюров и кустарников. Год только-только начался, и поэтому я пока что не могу похвастаться разнообразием флоры в своем саду, но уже видно, что совсем скоро в саду зародится новая жизнь. На ветвях орешника уже выросли короткие зеленые сережки, а на заднем дворе, который я называю «дикой природой», показались первые ростки подснежников, некоторые из них уже даже успели отрастить белые лепестки.

Когда Патрик и Терри приезжали в прошлом году, мой внук был веселым и жизнерадостным, теперь же он совсем другой. Терри хоть и совсем не легкомысленная, но всегда старается сохранять позитивный настрой. Без нее мой внук кажется более хмурым и угрюмым.

Дейзи засыпает его вопросами:

— Когда Терри приедет?

Патрик процеживает сквозь зубы:

— Она не приедет.

Дейзи выглядит растерянной из-за его грубого тона. Но вскоре Эйлин отвлекает ее и уводит искать перья в саду. У меня есть несколько мгновений наедине с внуком.

Когда я спрашиваю о Терри, он морщится и выглядит смущенным. Оказывается, у них были некоторые проблемы с ее трудоголизмом и тем, что она уделяла ему слишком мало времени. А Майк, этот мрачный тип, все продолжал засыпать его колкими комментариями.

— Один из них особенно меня зацепил, — признается Патрик, но, что именно взболтнул Майк, не рассказывает.

Затем, судя по всему, случилась ссора из-за какого-то устройства в полевом центре, которая дошла до криков и брани. Тогда Терри предложила расстаться.

— В тот момент я сразу же осознал, что она никогда меня не любила… Она была со мной только потому, что… что…

Он бросает на меня взгляд и шумно сглатывает. Его кулаки сжимаются и разжимаются, а на лбу выступает вена.

— В общем, это так меня задело, что я просто выпалил: «Ладно, значит расстаемся. Все кончено».

Он не смог заснуть до самого утра. Он так страдал и злился, не мог найти себе места и все накручивал себя. С утра его отчаяние достигло таких масштабов, что он побросал вещи в рюкзак, крикнул, что уходит, и побежал на корабль. Он не задержался, чтобы увидеть реакцию членов команды, но в глубине души понимал, что все трое в полной растерянности пытаются понять, что произошло. Никто его не остановил.

Патрик вяло переставляет ноги и смотрит на меня с болью во взгляде.

— Я просто не знаю, куда себя день. Это что — кризис среднего возраста?

— В двадцать шесть лет? Искренне надеюсь, что это не он.

— Мне двадцать восемь, бабуля.

— Я и говорю — совсем ребенок.

Я собиралась хорошенько его отругать, но он кажется таким потерянным, что я не решаюсь. Мне известно, что Патрик жил в нескольких приемных семьях. Думаю, неудивительно, что мальчику так трудно привязаться к кому-то и остепениться. Я подозреваю, что у него есть страх быть брошенным, и он скорее сам отвергнет других, чем рискнет снова оказаться отвергнутым. Поистине печальное наследство оставили ему родители.

Я молча бреду рядом с ним.

После долгой паузы он продолжает:

— В любом случае, раз уж я снова в вашем полушарии — (ты посмотри на него, в вашем полушарии! Будто он не провел большую часть своей жизни в Болтоне!) — мы могли бы попытаться что-то узнать о моем отце.

Я замираю.

Он тоже останавливается. Яростно жестикулируя, он продолжает:

— Отец ведь промежуточное звено между мной и тобой, но что мы о нем знаем? Почти ничего. Только то, что он погиб во время несчастного случая в горах. Нам не известно, знал ли он о своем усыновлении или думал ли когда-то о тебе, своей биологической матери. Мы не знаем, зачем он приезжал в Англию и почему снова уехал сразу после моего рождения. Мы ведь и так собирались поискать информацию о нем, и мне кажется, сейчас самое время заняться этим. Что думаешь? Мне не терпится что-то узнать.

Что я думаю? Конечно же да! Но вслух я этого не говорю. Мое сердце начинает биться чаще.