Цефеиды. Кассиопея

Ханна Ким, 2022

Если Вселенная бесконечна, какова вероятность, что в разных ее уголках существуют похожие миры? Возможно, в одном из них ты счастлив и живешь той жизнью, о которой всегда мечтал, без сожалений, с уверенностью в собственном будущем. Быть может, там даже небо другого цвета, а звезды складываются в неизвестные созвездия, и лишь одно из них тебе знакомо. Мингю никогда не задумывался о том, какой могла бы быть его жизнь, родись он в другое время или в другом мире. Он уверен, что для него итог всегда будет один. Вселенная считает иначе, когда дает ему шанс прикоснуться к другой реальности. По ту сторону зеркала небо действительно непривычного цвета – сиреневое. Но там нет самых близких друзей, а единственный, кто может помочь, – соседский ребенок, который в этом мире старше на десять лет.

4

Мингю уснул на диване в гостиной. Кажется, это произошло около двух часов ночи, а может, и позже. В памяти отпечаталось лишь то, как они с Чонхо долго стояли у окна в комнате Мина и напряженно молчали, глядя на небо и куря сигареты. Первым зажигалкой чиркнул не Мингю — Чонхо. Наверное, совсем нервы сдали, хоть это и скрывалось тщательно весь вечер. Мингю хорошо помнит, как на него посмотрели просящим взглядом, а он уже на автомате доставал пачку сигарет из заднего кармана.

Они ничего не сказали друг другу после.

После третьей сигареты Чонхо ушел к себе, а Мингю вдруг почувствовал себя болезненно неуютно посреди темной — чужой — комнаты. И так захотелось спрятаться куда-нибудь, забиться в один из углов, с темнотой слиться. Исчезнуть просто. Или находиться где угодно, но никак не в комнате, что принадлежит твоему двойнику, который живет жизнью, что тебе не принадлежит и принадлежать не будет никогда.

И чувствуешь себя настоящим вором.

Мингю пытается заснуть на диване, который еще несколько часов назад протирал задницей Чонхо, таращится в темный экран телефона и хочет научиться перестать думать. Мыслей много, мыслей множество, они жрут друг друга, плюются собой же, умирают, воскресают, лепятся в одно целое и снова рвутся. Мингю жмурит глаза до цветных пятен под веками и ненавидит себя за неумение абстрагироваться — до тех самых пор, пока просто не отключается. Он вымотан, он доведен почти до предела возможностей своих нервов, ему бы просто раствориться в прокуренном воздухе под небом лавандовым и исчезнуть. Хочется очень, да, но какое там. Потому что он даже свои больные сны рассмотреть не успевает, прежде чем его будят, громко на ухо говоря:

— Вставай.

Мингю глаза распахивает сразу, дергано озирается по сторонам, хочет выругаться громко и зачем-то на хуй Тэёна послать, но он смотрит в лицо взрослого Чонхо и понимает.

Просто понимает.

— Что-то случилось?

— Нет, — мотает головой Чонхо, — просто пора вставать.

И, знаете, в данной конкретной ситуации ответ «нет» ни черта не радует. Потому что ничего не случилось — все, что могло, уже произошло.

Мингю хочет потянуться, но сдавленно ойкает, когда понимает, насколько затекли ноги: на диване он помещается лишь в скрюченном положении. Но дареному коню, как говорится. Он нехотя промаргивается и переводит сощуренный взгляд на настенные часы. Начало седьмого утра. Если бы Мингю разбудил Тэён, того бы точно настиг зомби-апокалипсис во всей красе.

— Какого лешего тебе не спится в такое время?

Чонхо перестает начесывать раскрасневшийся нос и смотрит на него удивленно и немного растерянно.

— Так в универ же.

— А я здесь при чем?

— Ты тоже пойдешь.

— На кой хрен?

Чонхо молчит, явно формулируя про себя длиннющее такое предложение, а Мингю елозит по зубам языком и думает лишь о том, как бы почистить зубы, потому что во рту такая помойка, будто вчера он удолбался паленым вискарем и курил чай из пакетиков, предварительно забитый в косяк из дешевой туалетной бумаги.

И кофе потом выпить тоже бы не помешало.

— Мингю не пропускает занятия, — наконец говорят ему.

— Ты хочешь, чтобы я вместо него пошел? — вздергивает он брови.

— А что еще делать?

— Ты серьезно? Нет, погоди, ты реально серьезно? — Мингю почти начинает смеяться, но бок простреливает колющая боль. Совсем старый стал.

Чонхо хмурится и угрюмо глядит на него из-под длинной челки. Будто думает, что вот посмотрит так — и сразу все свои мысли и доводы в пользу «за» в чужую голову вложит. Мингю на чужие потуги лишь пренебрежительно машет рукой и откидывается обратно на диван, всем своим видом показывая, что идти никуда не намерен.

Конец ознакомительного фрагмента.